Женщина вписала свое имя в историю тем, что дважды предпочла выйти замуж за представителя самой одиозной профессии своего, и не только своего, времени. Ее звали Мехтельда.
Особого выбора в женихах у нее не было, как и приданного, которым можно было бы заинтересовать потенциального претендента. Мехтельда старалась быть навиду и не пропускала ни одного городского мероприятия, где можно было себя показать. Как и большинство горожан, она предпочитала зрелищные развлечения.
В средневековой Европе казни преступников были наиболее посещаемыми. Народ, от мала до велика, сбегался на площадь перед городской тюрьмой и толпился там в ожидании того, зачем отложили все свои дела и пришли.
Мехтельда старалась пробраться поближе, чтобы не пропустить момента, когда палач начнет свои приготовления, а преступник будет предаваться раскаянию и молить о помиловании. Палач был человеком известным не только в Неймегене, где Мехтельда жила. Его прозвище, Криворукий Альберт, приводило в трепет всех жителей герцогства Гелдер в испанских Нидерландан.
Врожденное увечье не помешало выбору профессии, которая Альберта кормила, обеспечивая регулярными заказами, поступавшими из разных городов герцогства.
Издержкой профессии было то, что у каждого палача имелась своя специализация. Суды выносили приговоры. Чтобы выполнить их, происходили нередкие замены. Палачи сами обращались за помощью к своим помощникам и коллегам, делегировали полномочия за определенный процент от общей стоимости заказа. Это важное обстоятельство стало для Мехтельды судьбоносным.
Криворукий Альберт давно заприметил крупную, полноватую, с озорным вздернутым носом и ищущими лукавыми глазами девушку. Судя по ее поведению, как она смотрела по сторонам, толкалась среди мужчин, пришедших поглазеть на то, как он, Криворукий Альберт будет вершить правосудие, дама искала себе жениха.
Сам он еще не был женат, несмотря на свой возраст уже за тридцать. Не то, чтобы он был убежденным холостяком, нет, девушки посимпатичнее его избегали, а те, кому было все равно, чем он зарабатывает на жизнь, не нравились ему. Бойкая девица была ничего, немного крупновата для женщины, но Альберт это не считал недостатком, скорее наоборот, «будет за что подержаться и супружескую постель не надо будет зимой проглаживать утюгом – такая согреет и тело и душу. И на такую никто особенно не позарится". Альберт знал за собой слабость - не терпел насмешек и не желала стать рогоносцем, например.
Мехтельда заметила на себе взгляды Криворукого Альберта и сразу поняла, что это шанс. Профессия будущего мужа ее не смущала. Она видела в этом стабильный заработок, с учетом пенсии, когда тот отойдет от дел – уже навела справки. Однажды он сделал ей знак рукой, мол, иди туда и кивнул головой в сторону местного паба.
Мехтельда не заставила себя уговаривать, подхватила свои юбки и пошагала, стараясь не испачкаться в пыли, поднятой сотнями ног любопытных зевак.
Свадьбу Криворукий Альберт и Мехтельда отпраздновала в узком кругу, с единственным гостем. Оба были сиротами, знакомых и друзей не было ни у одного, ни у другого. В качестве гостя Альберт позвал своего коллегу, палача из Арнема, который принял приглашение потому, что его самого никуда больше не приглашали.
Вскоре Альберт получил заказ и стал собираться в городок Грав-сюр-Мёз. Мехтельда заметила, что муж задумчив и несобран, все у него валится из рук.
- Ты не болен? Что с тобой? Сам на себя не похож, - спросила она, укладывая в ящик его инструменты, предварительно все перетерев, проверив крепость веревки, чем, как правило, Криворукий Альберт пользовался в соответствии со своей специализацией.
- Как бы мне не подложили свинью.
- Ты будешь казнить свинью? Что она натворила?
Воскликнула Мехтельда не просто так. Случаи наказания и даже казни «провинившихся» животных уже случались. У народа это вызывало больше смеха и шуток в адрес правосудия. Власть же настаивала, что закон един для всех.
- Кое-что похуже. Мне шепнули, что приговоренных трое.
- Это же замечательно!
- Да, но их приговорили не к тому, в чем я силен.
Мехтельда все поняла сразу. Кто-то решил подсидеть Криворукого Альберта. Потому подсунули ему заказ, с которым он точно не справится.
Что бывает с несправившимся палачом, видела своими глазами, как негодующая толпа набросилась на неумеху и наказала за «издевательство над тем, кому была положена последняя милость – быстрая смерть» - жена едва смогла опознать.
- Что же делать?
Мехтельда была готова разрыдаться от обиды. Только все стало в их семейной жизни налаживаться и вот на тебе.
- Если откажусь, меня лишат лицензии. Если соглашусь, опозорюсь и толпа…
- А что если попросить твоего друга?
- Какого друга?
- Ну как же, того, из Арнема!
После свадьбы Альберт Арнема больше не видел. Обратиться к нему с такой просьбой не считал себя вправе потому, что в подобной просьбе он в свое время ему отказал, сослался на занятость. Приглашая его на свадьбу, Альберт хотел таким образом извиниться и покаяться за отказ. Приглашение было принято. Но означало ли это, что он прощен? В этом Альберт не был уверен и с мольбой в голосе попросил:
- Может ты его попросишь? Тебе он не откажет, я в этом уверен. Он был рад, что его позвали на свадьбу, а ты, как невеста, оказала ему хороший прием.
- Так больше некого было обхаживать! Он единственный гость!
- Это единственный шанс! Если откажет, тогда готовься к худшему.
Мехтельда привела себя в порядок, надела лучшее платье и сделала вид, что направилась в Арнем. А сама велела отвезти ее Грав-сюр-Мёз. Прево городка, пригласивший палача по совету «доброжелателей», Криворукого Альберта никогда не видел. Раз так, решила Мехтельда, она попробует мужа заменить. Сколько раз наблюдала за его работой и за другими, уж как-нибудь справится. Сила в руках есть, а в профессии ее мужа, это главное, почти.
То, что она задумала, было авантюрой. Но, если дело выгорит, все деньги останутся в семье, а Мехтельда вырастит в глазах своего мужа, которого уважала за власть над «жизнью и смертью» и успела по-своему полюбить.
Не доезжая до города, она обреза свои волосы, переоделась в мужское и заявилась к прево, который уже беспокоился и хотел подать жалобу на палача, которого ему присоветовали – ненадежный.
Прево осмотрел фигуру палача, с удовлетворением отметил его внушительные габариты, но удивился круглому, безусому и безбородому лицу. Закрались сомнения.
- «Мне сказали, что палач опытный. Откуда опыт у этого юнца?»
Мехтельда насупилась, грубо и бесцеремонно откашлялась прямо под ноги прево, подбоченилась и стала выглядеть старше. Прево стушевался.
- Мы вас заждались. Преступники готовы.
Мехтельда деловито разложила инструменты для казни, демонстративно провела пальцем по лезвию, показывая качество заточки (договорилась с кузнецом за немалую сумму, которую заплатила ему из своих сбережений).
- Давайте первого сюда,- скомандовала она, поигрывая топором.
Решимость Мехтельды, которую она испытывала в этот момент, удивляла ее саму. Ставки были настолько высоки, что риск обмишуриться казался ей небесной карой, которую она не заслужила. Ведь она спасала репутацию своего мужа. Это ли не благое дело? Кто ее за такое осудит? К тому же она не видела особых трудностей, в том, что предстояло сделать. Подумаешь… Вот Альберт бы точно не справился, в этом она была уверена.
Прево посматривал на башню с часами в ожидании, когда стрелки сойдутся на 12 и с первым боем курантов первый преступник «получит по заслугам». Оставалось меньше минуты, когда к прево приблизился неизвестный и шепнул:
- Остановите казнь. Палач ненастоящий. Это женщина, вы что не видите?
Прево озарило. Конечно, он видел, что что-то не так!
- Стойте! – закричал он и топор замер, так и не опустившись.
Толпа заволновалась. Мехтельда в растерянности озиралась по сторонам.
- Снимите свой сюртук, обнажите грудь, - приказал прево. – Я получил анонимное предупреждение и должен убедиться, что не стал жертвой коварного обмана.
Мехтельда прислонила топор к плахе и в нерешительности стояла, не зная, что ей делать. Прево дал знак и один из его помощников направила к ней, чтобы заставить разоблачиться перед всем народом, который, узнав, в чем обвиняют палача, гудел как потревоженное осиное гнездо.
- Только попробуй, - пригрозила Мехтельда и схватилась снова за топор. Тем временем к прево подошел еще один шептун и сообщил нечто новое. Брови прево поползли вверх.
- Оставьте ее, его! Отойдите! Казнь откладывается до выяснения обстоятельств! Расходитесь!
Разъяренная толпа, чувствуя себя одураченной, требовала наказать самозванку и «отмыть ее грех в ближайшем водоеме» с камнем на шее, предварительно как следует поучить кулаками. Прево, зная уже, что это жена настоящего палача, постарался избежать скандала и тем более убийства, приказал разогнать толпу, а самозванку выпроводить поскорее из города и отправить назад к мужу, пусть он «занимается ее воспитанием».
Остриженная Мехтельда вернулась в Неймеген.
- Что с твоими волосами? Что случилось? - спросил Альберт, потрясенный видом жены, которая явно была напугана и смотрела на него со страхом. Уж не стала ли она жертвой насилия? Если это сделал тот, на чью помощь он рассчитывал, Альбер своими руками прикончит похотливого лиходея.
Мехтельда разрыдалась и обо всем рассказала. Альберт молча выслушал, встал и вышел из комнаты. Она услышала, как хлопнула входная дверь. В ту ночь Альберт дома не ночевал. На следующий день пришел и приказал ей перейти со своими вещами в соседнюю комнату, оставив спальню ему. Мехтельда молча повиновалась, считая,что легко отделалась. Она надеялась, что Альберт, если не отмутузил ее, все же испытывает к ней нежные чувства и со временем забудет про свою обиду, простит и все будет, как прежде. Увы. Слух о том, что произошло в Грав-сюр-Мёз дошел и до Неймегена. Криворукого Альберта подняли на смех вместе с его женой. Палач, который стал ассоциироваться с такой неприглядной историей, уже не внушал никому ни уважения, ни почтения, ни страха. Не палач, а клоун. Не выдержав такого, Альберт наложил на себя руки, воспользовавшись привычной веревкой.
Говорят, он совсем не мучился, покончил с насмешками разом и ушел, не простив свою предприимчивую, но глупую жену.
Мехтельда Альберта похоронила. Всех насмешников послала куда подальше, да еще пригрозила, что смеется тот, кто смеется последним. И уехала из Неймегена. Вернулась через пол года не одна, а с новым мужем, тем самым палачом из Арнема. Узнав о печальном опыте своего преемника, этот палач пол года тренировался, пока не достиг совершенства во всех видах казни. Стал этаким универсалом.
- Я же вам обещала? - усмехалась Мехтельда. - Трепещите и не дай вам бог попасть в руки моего дорогого мужа.
Книги автора: