На днях попал я в немецкую клинику на пару дней. Живу в Германии уже почти 30 лет, потому и клиника немецкая. Появились проблемы с венами на ногах, надо было пройти обследование и определится с операцией по удалению тромбозных вен. Приехал в назначенное время, поселили в небольшую двухместную палату. Когда зашёл в палату, то моя сумка с вещами стояла в палате около свободной койки. Её доставили медработники клиники. Вижу, на второй койке лежат чьи-то вещи. Меня предупредили, что уже один пациент поселён в палату, но сейчас он находится на операции. Так же сказали, чтобы я ждал, когда позовут на какую-нибудь процедуру по телефону. В палате стоял телефон. Распаковываю свои вещи и устраиваюсь на два дня. Переоделся для нахождения в больничной палате, и для прохождения процедур. Сел за столик и начал читать книгу. Прошло больше часа, никто меня никуда не зовёт. Телефон молчит. Спокойно читаю книгу дальше. Вдруг слышу, по коридору шаги и скрип инвалидной коляски. Открывается дверь в палату и на коляске медбрат закатывает здорового мужика. Пригляделся, да это не мужик, а молодой парень не больше тридцати лет на вид. Медбрат подвёз его к кровати, расстелил простынь, одеяло, помог пациенту аккуратно перебраться в кровать. Положил ему на паховую область мешочек с песком, чтобы прижать операционный шов и остановить кровотечение. Прошелестел пациенту на немецком языке, мол, отдыхай, а этот груз должен лежать в паховой области 4 часа. Я скоро вернусь, кое-что надо доделать и вышел. Парень вытаращил глаза и как я понял, он ни в одно сказанное слово не врубился. Слышу, что-то прошептал, похожее на русский мат. Я сообразил, что в палату ко мне вкатили какого-то русскоязычного пациента.
- Да медбрат тебе сказал, что отдыхай пока, груз с мешочком песка должен лежать неменее четырёх часов. Ну, а ему надо кое-что доделать, а потом он придёт, поможет, если чтото надо будет.
- Так ты по-русски понимаешь, - обрадовался молодой человек.
- Вообще-то я русский и звать меня Сергей.
- Петро, - представился парень, - а я по-немецки ни одного слова не знаю. Нет, конечно,здрасте, до свидания, спасибо, сказать могу, но на большее пока не способен.
- Петро, ты с Украины, что ли? Так имена звучат только на Украине.
- В Украине, надо правильно говорить, - поправил меня Петро.
- Ну, в Украине, так в Украине, спорить не буду. Пусть будет так.
- А ты откуда в Германию приехал? – спросил Петро меня.
- С Казахстана я приехал. У меня жена этническая немка. Объявились родственники вГермании, сделали вызов и переехали сюда жить.
- А, так ты русский казах что ли?
- Ну, на казаха я не похож, ни именем, ни фамилией, да и рожей не вышел.
- А я вот бежал с Украины. Возраст для мобилизации подходящий, всего 29 лет. Новоевать не хочу. Мобилизация, это считай, что расстрел. А мне что-то за просто так помирать не хочется, вот и подался в Европу. Здесь хорошо, ничего не делаешь, а платят пособие больше, чем я в Украине на работе имел.
Так, за ничего не значащими разговорами, пролетело минут десять. Петро изъяснялся на русском языке свободно, без какого-либо акцента. Однако постепенно разговор скатился на политическую тему. Петро стал доказывать об исключительности украинской нации и их право отстаивать свои интересы в конфликте с Россией. Я не возражал, но Петро всё больше и больше распалялся и уже начал в открытую винить всех русских в развязывание войны на территории Украины. Тут прервав монолог Петро о превосходстве украинцев над русскими, я спросил:
- А что же ты, такой правильный, бежал со своей Украины, в благословенную Европу исейчас валяешься здесь на больничной койке вместо того, чтобы защищать свою Украину на поле боя?
От такого вопроса Петро сразу сник и замолчал, видимо в его пустой башке не нашёлся быстрый ответ на этот простой вопрос. Он что-то промычал нечленораздельное и задумался. Потом откинул одеяло и стал осматривать свою забинтованную ногу. Я тоже мельком взглянул на его аккуратную забинтованную ногу. Ведь мне тоже, возможно, предстояла такая же операция. У Петро был туго прибинтован к левой ноге его детородный орган, да так, что казалось у него его вообще нет. Большой живот Петро мешал ему согнуться и разглядеть получше, что и как забинтовано. Попробовал пощупать руками, но под плотным слоем эластичных бинтов, да ещё надетого памперса, что-либо нащупать ему не удалось. Он непонимающе смотрел на меня, и всякая украинская спесь переключилась исключительно на забинтованный предмет. И тут у меня родилась озорная мысль, приколоться над этим патриотом Украины.
- А знаешь, Петро, я недавно читал в немецкой газете, что между Германией иУкраиной идут переговоры на правительственном уровне. Киев требует отправить всех мужчин призывного возраста, сбежавших в Германию, на родину. Они подлежат мобилизации для пополнения рядов ВСУ. А ты-то ведь, как раз и относишься к такому разряду мужчин. У тебя что ни есть, самый призывной возраст. Пока ещё идут переговоры, но уже немецкое правительство рассматривает этот вопрос и в скором времени всех мужчин призывного возраста из Германии будут отправлять в Украину. Однако это не будет относится к лицам женского пола.
- Ну и что? Я же не баба! Слушай, Серёга, а скоро этот медбрат придёт?
- Сказал, что скоро. А что у тебя случилось?
- Да понимаешь, после наркоза мне жестами показали, что надо пить много воды.Сунули стакан в руки и графин с водой. Я напился, а теперь в туалет хочется, а как сходить, если всё забинтовано?
- У-у-у, Петро, ты, кажется, попал. Дело в том, что немецкие чиновники нашли выход,как не отправлять украинских мужчин из Германии на родину. Они с согласия мужиков призывного возраста будут менять им пол. Мне кажется, что даже уже начали. А на женщин указ, отправлять их на родину, не будет иметь силы. - Ну, и что ты этим хочешь сказать?
- А то, что тебя начали готовить к смене пола!
- Но я не давал своего согласия!
- А перед операцией ты подписывал какие-то бумаги?
- Ну, да. Мне показали какие-то бумаги и показали в каком месте я должен расписаться. - Вот, видишь! Всегда, перед какой-нибудь операцией пациенту дают формуляры на подпись, что он согласен на проведение операции и он предупреждён о возможных негативных последствиях такой операции. Ты сколько поставил подписей?
- Две или три, сейчас не помню.
- Ты хоть прочитал, о чём тебя там предупреждают?
- Да чё я? Я же по-немецки ни бум-бум!
- А зря! Надо было с переводчиком подписывать такие бумаги. А теперь всё!
- Что всё?! - чуть не плача запричитал Петро.
- Скорее всего ты подписался под тем, что не возражаешь против смены пола, и тебяпосле такой операции выдворять из Германии не будут. Ты не будешь считаться мужчиной призывного возраста. Договор о выдачи мужчин для мобилизации Киевскому режиму на тебя распространятся не будет. Будешь ты теперь не Петро, а Петра, есть такое женское имя у немцев.
После такого моего разъяснения, Петро начал интенсивно ощупывать то место, где у него находился детородный орган, но нащупать никак не удавалось. Да к тому же у него на пах был положен мешочек с песком, чтобы операционный шов не разошёлся. Мешочек с песком всё так придавил, что нащупать то, что хотел пощупать Петро, никак не получалось.
Да и памперс мешал что-то нащупать.
- Ай! Что теперь делать?! – вновь запричитал Петро.
- Всё, ничего не поделаешь! Тебе твоё мужское достоинство ампутировали и, скореевсего, уже утилизировали. Обратно не пришьёшь. Но, наверно, имеется один выход. Через год напишешь заявление на смену пола, раньше на повторную смена пола заявление не примут, и тебе пришьют какой-нибудь член. Будешь считаться опять мужиком и снова призывного возраста. Так что тебе решать, оставаться бабой или идти служить в украинскую армию по мобилизации.
Петро покраснел от злости и начал молотить кулаками по тумбочке, телефону, кровати, стулу. Видимо сильно разозлился.
- Слушай, Серёга! Позови этого медбрата, в туалет хочу, мочи нет!
- Так на тебе памперс надет, сходи в памперс, а потом тебе его снимут и выкинут. - Да я бы хотел посмотреть, откуда у меня моча польётся… - как-то обречённо промямлил Петро.
- Да ничего Петро…, или Петра? Да, сейчас позову кого-нибудь из медперсонала ипопрошу, чтобы тебе помогли с этой проблемой. А за одно надо решить вопрос, чтобы меня перевели в другую палату. Негоже мне в одной палате с женщиной находиться, не по правилам это. Мы же с тобой не муж и жена.