От главреда НЭН Ани Косниковской
«Анечка такая смешная – у нее складки на животе, как у шарпея». Мне кажется, это первое мое воспоминание, связанное с восприятием собственного тела. До этого я вообще не замечала и не чувствовала его: ну ссадины на коленках, ну шея потеет летом под густым каре из вечно путающихся волос, ну живот болит, когда переешь недозрелых слив с бабушкиного огорода. Все это было само по себе, отдельно от меня и друг от друга. А вот про складки на животе я сразу запомнила – это сказала старшая двоюродная сестра, высокая, худая, которая никогда не ела после шести и бегала вдоль огорода туда и обратно, чтобы «сжигать калории». Мне было лет шесть, и я сидела в деревне за столом, без футболки, ела клубнику, толченную с молоком и сахаром. Опустила глаза и увидела эти самые складки. До сих пор, когда встречаю на улице шарпеев, испытываю неловкость и нежность одновременно.
Следующее воспоминание: мне восемь, мы празднуем мамин день рождения, и меня волнует лишь то, как бы незаметно стащить со стола очередную конфету. Я очень люблю конфеты «Коровка»: в обычные дни нам их не покупают, а на праздниках можно под шумок съесть, сколько душе угодно, – взрослые все равно заняты своими разговорами. Я тянусь к конфете. Мама замечает это и спрашивает со смехом: «Ну куда тебе еще одна „Коровка”! Посмотри на себя, ты уже сама как коровка!» За столом все смеются. Мне обидно и стыдно, я оставляю конфету на столе и бегу в соседнюю темную комнату – меня душат рыдания.
У меня всегда был хороший аппетит, и это тоже становилось предметом шуток и обсуждений. «Смотри, добавку даже попросила», – говорит за столом мама папе. «Пусть ест, сколько хочет, не надо обсуждать», – отвечает папа, и родители многозначительно переглядываются. Зато бабушка в деревне очень любила меня кормить. Она была поваром в детском саду, и таких запеканок, вареников, сырников и пирожков со всевозможными начинками я больше нигде не ела. «Кушай на здоровье, – приговаривала она, глядя на то, как я запиваю очередной кусок шарлотки парным молоком. – У тебя сейчас период роста, надо хорошо питаться. Фигурка у тебя вон какая плавная, красивая».
Когда у меня начала расти грудь, я сразу почувствовала себя очень большой, слишком заметной. В школьных спектаклях роли мне доставались соответствующие: мачеха, принц, свинья, корова. Аленушек, фей и принцесс играли другие девочки – тонкие, нежные, с тихим спокойным голосом. Хотя нет, однажды мне все-таки досталась роль Снегурочки на детском празднике, и это был вечер моего триумфа: такой красивой я не чувствовала себя, кажется, ни до, ни долго после этого.
Когда речь заходит о теле и о комплексах, с ним связанных, я всегда говорю, что в принципе всем довольна. Это правда. Несмотря на все переживания, описанные выше, я никогда не сидела на диетах и в целом всегда нравилась себе в зеркале. Возможно, мне просто повезло: парни, с которыми я встречалась, всегда восхищались моей фигурой, ни от кого я не слышала ни одного слова критики или осуждения. Мужу я нравилась в любом весе: и когда от стресса похудела до несчастных 54, и когда набрала в беременность столько, что казалась себе дирижаблем. После развода я всерьез увлеклась спортом. Помню, как критически осматривала себя в зеркале раздевалки в полный рост: все хорошо, но вот живот, который никогда не был плоским, вызывает небольшое смущение. Вдруг он кому-то не понравится? Первый же мужчина, с которым я начала встречаться после развода, признался мне в том, что больше всего в моем теле ему нравится мой живот.
При этом я до сих пор во многих компаниях чувствую себя «слишком»: слишком крупной, слишком нестандартной, слишком «выдающейся». Почти все мои подруги худее меня. Когда мы меряем платья или кто-то предлагает мне свой купальник, если мы оказались у воды и я не взяла с собой ничего для плавания, я испытываю неловкость: скорее всего, этот купальник на меня не налезет.
У меня нестандартная фигура: лет десять назад на поиск подходящего белья или того же самого купальника уходило много времени. Красная, вспотевшая и смущенная, я стояла в примерочной и терпеливо ждала, когда консультантка принесет мне очередную модель, которая, скорее всего, будет опять не по размеру. В итоге все заканчивалось одинаково: «бабушкин» бюстгальтер в крупный цветочек с широкими лямками, простой и надежный, «нестареющая классика». Никаких кружев, игривых вставочек, легкомысленных треугольничков и дополнительных завязочек на спине или под грудью – зато «хорошо держит» и «смотрится аккуратно».
Я хотела посвятить это письмо отношениям с телом. Я все равно люблю свое тело – таким, какое оно есть. С животиком, складками, выцветшими следами растяжек, шрамом на левой руке и грудью, которая после двух беременностей, родов и кормлений заметно погрустнела (совсем как я!). Мне нравятся чужие тела. Красоту мужских тел я, кстати, так до сих пор и не понимаю, а вот женщины мне все кажутся прекрасными.
Я думаю, тело – это то, что многие из нас не ценят до тех пор, пока оно не начинает отказывать нам, болеть, слабеть, покрываться приметами времени. При этом желание что-то в себе изменить не кажется мне преступным. Но только в том случае, когда мы делаем это из любви к себе, а не из ненависти к собственному телу. Не потому, что нам кто-то в детстве сказал, что мы похожи на свинью или шарпея. Не потому, что «мужу нравятся худенькие». Не потому, что «стыдно раздеться на пляже». А потому, что так хочется мне самой. Потому, что мне так комфортнее, я так себе больше нравлюсь, это поддержит меня и мою самооценку (совсем как хороший «бабушкин» бюстгальтер!).
Пусть это письмо станет небольшим летним приветом всем женщинам и всем телам, которые вынашивают, кормят, годами спят в неудобных позах с чужими ногами на голове, теряют кровь, бегают за самокатами и велосипедами, таскают тяжелые пакеты и сумки, и многое, многое другое. Женщины, вы прекрасны. Мы прекрасны.