Дар с небес

Сергей Макаров Юс

К десяти часам вечера улицы большого города по обыкновению плотно заполнялись людьми, как просто гуляющими, так возвращающимися с работы, или спешащими на какие-либо мероприятия. Но сегодня народ предпочитал не задерживаться на открытом пространстве надолго. Небо над городом заволокло черными тучами, а свежий ветер с необыкновенной яростью гонял по улицам обрывки бумаг, сорванные с деревьев листья и прочий мусор. Среди облаков, напоминающих громадные комья черной ваты, периодически сверкали всполохи молний, и тогда над городом басовито громыхали раскаты грома. В воздухе висела мелкая водяная взвесь, но дождь как будто все никак не решался пойти. Но даже без дождя атмосфера на улице казалась столь некомфортной, что практически не находилось людей, осмеливавшихся надолго задержаться вне укрытия.
         Может именно поэтому, возле одного из ночных баров, расположенных неподалеку от городского парка, сегодня было непривычно мало автомобилей и на его крыльце не толпились обычные завсегдатаи. Даже вывеска с названием бара, казалось, проявляла недовольство столь непогожим вечером, периодически начиная хрипловато трещать и подмаргивать.  Изредка из дверей бара выскакивали посетители, но все они старались быстренько добежать до своей машины или вызванного такси, либо скрывались в ближайшей подворотне, ведущей к остановке троллейбуса на соседней улице. Кое-кто из клиентов заведения, высунув нос на улицу, мгновенно передумывал и снова скрывался в недрах бара, который хотя и не мог похвастаться вхождением в элитный круг, но все же имел очень неплохую репутацию.

         Собственно, в нынешнюю непогоду и сам бар не мог похвастаться обилием посетителей. Лишь несколько человек расположились за столиками, находящимися подальше от дверей. Еще двое посетителей сидели на высоких табуретах возле стойки. Один из них, зашедший совсем недавно, заказывал уже третью порцию текилы и вел оживленный разговор с барменом. Наконец, еще один посетитель расположился возле дальнего угла стойки, и фигура его постоянно скрывалась в сумраке.
         Человека, сидевшего возле стойки уже больше двух часов, казалось, целиком поглотила негромкая, монотонно играющая музыка, и порция выпивки, стоящей перед ним на стойке. Посетителям бара, смотрящим на посетителя со стороны, могло бы показаться, что тот выпил изрядное количество спиртного. Но лишь внимательный наблюдатель смог бы заметить, что молчаливый клиент сидит с одной и той же рюмкой, наполненной светлой жидкостью, и время от времени даже подносит её ко рту, но не делает попыток пригубить, а спустя несколько секунд ставит на место. 
        Человек выглядел как будто погруженным в туманную дремоту, собственный внутренний мир, а рюмка водки служила для него этаким атрибутом отвлечения от мира внешнего. Внимательный наблюдатель заметил бы также, что необычный посетитель, сидя за стойкой, так и не выпьет за вечер ни единой капли водки, но уходя, обязательно даст бармену щедрые чаевые.

         Бармен, как и его сменщик, никогда не возражали против присутствия в баре столь странного посетителя. Во-первых, он никогда никому не мешал, а во-вторых, денег оставлял столько, что хватило бы на изрядное количество выпивки для компании из нескольких человек. 
Из всего сказанного уже можно было понять, что человек этот находится здесь не первый вечер.
          Что самое интересное, и бармен, работающий в нынешний непогожий день, да и сменщик тоже, давно заметили, что странный незнакомец и вовсе ни разу не отпил из своей рюмки ни единого глотка. Создавалось впечатление, что необычный посетитель вовсе не желает напиться или даже просто пригубить спиртного, а сидит здесь по какой-то иной причине. Неизвестный был малоразговорчив, но поскольку приходил в бар уже не один день и даже не одну неделю, то в какой-то момент история его появления и причины столь странного поведения начали проясняться.

           Звали этого человека Сергей Владимирович Долгушин. Возраст необычного клиента, по чисто внешним данным, определялся завсегдатаями бара примерно в районе сорока лет. После нескольких отрывочных бесед, по какой-то случайности происходивших между Сергеем Владимировичем и другими посетителями, чаще всего из тех, кто попадал сюда однократно, выяснились и некоторые подробности его жизни.
        Сергей Владимирович чуть больше года находился в разводе, проживал в однокомнатной квартире в одном из микрорайонов, расположенных на окраине, и работал в офисе некоей конторы с невразумительным названием в качестве какого-то старшего технического специалиста. Судя по всему, зарплата его была невелика, однако, самого Долгушина это, похоже, мало волновало. Совсем не старый еще мужчина был всегда одет в одну и ту же одежду, дополнявшуюся некоторыми элемента гардероба лишь поздней осенью и зимой. Да и вообще, многие замечали, что человека совершенно не волнует его внешний облик.
         Правда по слухам, еще два года назад Сергей Владимирович являлся весьма крупным специалистом и занимал немаленький пост в одной престижной фирме. Он был женат, у него имелась семья, отличная квартира в центре города и престижная иномарка.

          Со временем начали проясняться и причины столь разительных метаморфоз в жизни этого, ведущего еще совсем недавно вполне респектабельную жизнь человека. Три года назад у единственного сына Сергея Владимировича обнаружилась весьма редкая и практически неизлечимая болезнь. Причем, как это нередко бывает, точный диагноз поставили достаточно поздно, и к тому времени лечение становилось связанным с неимоверными трудностями. Будучи человеком упорным и при этом весьма состоятельным, Сергей Владимирович бросил все силы и средства на борьбу с болезнью единственного ребенка.      
          Вместе с супругой они посетили массу отечественных медицинских центров, как в столице, так и в других городах. Трижды ездили в Германию, побывали в одной известной швейцарской клинике, но, увы, какого-то прогресса достичь не удалось. Лишь на небольшое время удалось затормозить развитие болезни, но устранить основные причины, к сожалению, не вышло.

         Но затормозить, не означает – остановить, и болезнь медленно, но, верно, набирала силу. И случилась так, что очередное ухудшение произошло именно в тот момент, когда вся семья находилась в родном городе, а сам Долгушин на короткое время отлучался по делам службы.
Мальчика успели довезти до больницы, но, увы, местные медики оказались бессильны помочь ему. Когда Долгушин примчался в больницу, то застал там медиков, оказывавших первую помощь супруге, потерявшей сознание при страшном известии о кончине единственного ребенка.

          Время от момента смерти сына до похорон прошло в каком–то странном состоянии. Все происходящее представлялось каким–то нереальным жутким сном, странным и страшным спектаклем, в котором и сам Сергей Владимирович и его супруга, и все родственники и знакомые играли некие, заранее расписанные роли. Вот только мертвенно-бледное лицо сына, коему едва исполнилось семь лет, в белоснежном обрамлении маленького гроба, никак не вписывалось в эту, казалось бы, театральную буффонаду.
            И после похорон жизнь рухнула окончательно. Сергею Владимировичу, руководство компании, учитывая ситуацию, дало больше месяца для того, чтобы прийти в себя.
           Однако проблема заключалась в том, что Долгушин совершенно не хотел приходить в себя, считая виноватым в смерти сына исключительно себя. Вся натура мужчины сопротивлялась осознанию того, что он больше никогда не увидит сына, не возьмет его за маленькую ручку, не услышит больше его голос и не отведет в школу, в первый класс.
Вместе с маленьким Димкой, казалось, умерла и часть Сергея Владимировича.

***

           Долгушин так и не вышел на работу в свою престижную фирму, несмотря на то, что его неоднократно навещали коллеги и руководители предприятия.  Нет, он не запил, не ударился во все тяжкие, он просто впал в странную, всепоглощающую прострацию, в состояние, в котором вся жизнь казалась чем–то совершенно несущественным и ненужным. Он практически прекратил общение со всеми родственниками и друзьями, да что там говорить – практически не общался даже со своей женой. Мужчина как будто приговорил себя к необычному добровольному затворничеству в общении.
           Через год, не выдержав подобного состояния мужа, подала на развод супруга.
             Сергей Владимирович, словно во сне прошел через все необходимые процедуры, и чтобы более не быть связанным с людьми, окружавшими его в прошлой жизни, просто оставил элитное жилье супруге. А сам переехал на окраину города в маленькую квартирку, оставшуюся от родителей. И чтобы как-то существовать в этой жизни, нашел совсем не прибыльную, но зато и не трудную работу в одной из контор, выражаясь языком Ильфа и Петрова – типа «рога и копыта».

            Некоторое время у него мелькали мысли и о суициде, но поразмыслив, Долгушин пришел к выводу, что смерть окажется слишком легким выходом и слишком быстрым избавлением от ответственности за то, чего он не сумел сделать.
И жизнь человека потекла своим, совершенно бесцветным, бесконечно унылым чередом.
                А пару месяцев назад он совершенно случайно открыл для себя этот ночной бар, который по какой-то неизвестной причине привлек его внимание. И вот уже который день мужчина каждый вечер приходил сюда и проводил в этом заведении изрядное время, просиживая весь вечер с одной единственной рюмкой водки, которую так ни разу и не опрокинул.

             И в нынешний вечер все, казалось бы, был точно таким же, но никто из случайных знакомых Долгушина не знал, что сегодня – особенный день. Сегодня был день рождения Димки, сына Сергея Владимировича, которому именно в этот день должно было бы исполниться девять лет. И сегодня в первый раз постоянный посетитель бара, который за два месяца не выпил ни глотка спиртного, под самый конец вечера, уже около полуночи, осушил-таки рюмку водки, чем немало удивил и бармена, и остальных завсегдатаев заведения.
             Сразу после этого Сергей Владимирович бросил на стойку бара купюру крупного достоинства и размашистой походкой вышел на улицу.

***

           Непогода, бушевавшая над городом, к полуночи разошлась не на шутку. Ветер дул с такой силой, что немногочисленные прохожие порой с трудом удерживались на ногах, пытаясь противостоять неистовым порывам. Не слишком сильный дождь превратился в настоящий ливень и теперь хлестал сплошной стеной, видимый в тусклом свете фонарей в виде полупрозрачной водяной стены.
        Но еще больший эффект всему происходящему придавала гроза. Если ранее её всполохи вспыхивали где-то высоко и в стороне от района, где находился городской парк, то теперь она, казалось, сместилась ниже и грохотала над самой головой. Вспышки порой сверкали настолько близко, что буквально ослепляли редких прохожих, еще рискнувших находиться на улице. Грохот от громовых разрядов казался столь оглушительным, что после раскатистых ударов в небесах в ушах еще долго стоял отзвук.

          Но Долгушин, казалось, не замечал ни дождя, ни грозы, ни ветра. Вперив невидящий взгляд в темноту, мужчина двигался, словно в каком–то полусне по залитым водой улицам в сторону лесного массива городского парка. В принципе, он еще мог попытаться поймать последние троллейбусы, но движение от бара до дома пешим порядком уже вошло у него в привычку, а менять сложившийся порядок из-за дождя, пусть и такого проливного, ему не хотелось.

           До одного из входов в парк ночной путник добрался вполне благополучно, если не считать того, что промок насквозь. Здесь казалось намного темнее, чем в городе и в некоторых местах идти приходилось, чуть ли не на ощупь. Но Сергея Владимировича, как это уже не раз случалось ранее, вело вперед какое-то странное чувство неотвратимости, и он никогда не терял нужного направления.
             Мужчина успел добраться до середины парка и начал подниматься на небольшой холм, сразу за которым начиналась аллея, выходящая почти к его дому. И в этот момент над головой три раза подряд ярко полыхнули вспышки молний, а затем раскатисто и длинно покатился по окрестностям грохот грома.

         Сергей Владимирович повернул лицо навстречу хлещущим с неба струям воды и долго что-то высматривал в небе, а затем вновь побрел в сторону вершины холма. Дождь в этот момент как-то необычайно быстро начал стихать, хотя и не прекратился совсем, да и гроза сверкала намного реже.
Сергей Владимирович находился всего в нескольких шагах от вершины холма, когда снова сверкнула вспышка.
            Однако на сей раз, вспышка показалась совсем иной, непохожей на все предыдущие. У Сергея Владимировича на мгновенье возникло ощущение, как будто он оказался внутри ярко светящегося, в буквальном смысле ослепляющего и обжигающего столба невероятного, серебристо-белого света. На мгновенье Долгушину показалось, что по всем нервам организма хлестнула волна кипятка просто немыслимой температуры, а затем появилось ощущение, что тело потеряло всяческую чувствительность.
Оценить, насколько долго длилось подобное состояние, вряд ли представлялось возможным, а затем сверху обрушилась тяжелая, но в то же время мягкая волна. В голове появился странный гул, после чего сознание Сергея Владимировича померкло.

          Когда, спустя какое-то время, сознание начало возвращаться к Долгушину, он понял, что лежит на мокрой земле. Зрение и слух еще не полностью восстановились, и ему казалось, что все пространство вокруг залито неестественным оранжевым светом, а в ушах постоянно звучит низкий басовитый гул. Во всем теле ощущалась невероятная слабость, а помимо этого периодически возникали еще какие-то ощущения, кои даже не удавалось однозначно идентифицировать. Долгушин попытался приподняться, однако поначалу это не удалось сделать, зато немного прояснилось в голове, и он стал отчетливо различать все происходящее вокруг.
И через мгновенье сообразил, почему все вокруг казалось освещенным оранжевым светом.
        Прямо над ним, на высоте чуть больше метра, висел ярко–оранжевый шар с мерцающими светло-желтыми прожилками. По размеру шар примерно в полтора раза  превосходил баскетбольный мяч, напоминая спортивный снаряд и внешним видом. Шар этот непрерывно колебался в воздухе, словно находился в неуверенности, что ему делать дальше. И именно от светящейся сферы исходил тот самый басовитый гул.
         «Это же шаровая молния», – мелькнуло в голове Сергея Владимировича, – «только почему такая большая?»

             Оранжевый шар, висевший над лежащим на земле человеком, начал вдруг пульсировать сильнее, словно услышал его мысли. Сергею Владимировичу даже показалось, что шар начал вращаться, и по его поверхности забегали ослепительные белые искры. Басовитое гудение, исходящее от шара, усилилось и перешло в неприятный вибрирующий гул. От этого звука в голове появился ужасно неприятный зуд, а по всему телу словно пробежала волна электрического тока.
              От столь неприятного ощущения Долгушина даже передернуло, и шар мгновенно отреагировал на подобное непроизвольное движение. Светящаяся сфера вдруг снизилась, приблизившись вплотную к лежащему человеку, и по её поверхности пробежала судорога.
Затем в голове у Сергея Владимировича как будто разорвалась бомба, и белый свет померк перед его глазами.

***
            Долгушина охватывало странное ощущение, словно он находился в некоем безвоздушном пространстве, причем пребывает в невесомости. Он не чувствовал ни своего тела, ни каких-то иных ощущений, исходящих от внешнего мира. Весь мир вокруг него как будто превратился в одну сплошную, очень плотную вату серого цвета, которая заполнила собой всё пространство и отняла все ощущения. При этом пропало, и чувство времени, ибо он не мог даже приблизительно определить, сколько же находится в таком состоянии.
             Затем, как будто откуда-то из непостижимой глубины, из-под толстенных слоев густой серой ваты начали всплывать странные ощущения. Чувства эти казались совершенно незнакомыми, их нельзя было отнести ни к визуальным образам, ни к слуховым или тактильным ощущениям. Ощущения представлялись чем-то другим, ощущаемым, как нечто совсем незнакомое, однако при этом сохранялась уверенность, что это вполне объективные чувства, а не некие абстрактные галлюцинации. Впрочем, подумалось ему спустя мгновенье, откуда он может знать, что это не галлюцинации?

           Спустя некоторое время, снова как будто издалека начали возвращаться и привычные ощущения. Поначалу показалось, что откуда-то сбоку и сверху пробивается неяркий, изрядно приглушенный свет. Затем, спустя еще несколько мгновений к визуальным ощущениям добавились неразличимые пока звуки, похожие на то, как если бы кто-то монотонно бубнил одну и ту же фразу.
           Еще примерно спустя минуту, хотя чувство времени казалось совершенно абстрактным, словно одним рывком вернулись болевые ощущения, мгновенно наполнив тело острой, тянущей и давящей болью. От этой боли Долгушин немедленно дернулся, застонал, услышав и свой стон, и тотчас этого понял, что может открыть глаза.

               Перед глазами располагался белый потолок, а чуть сбоку виднелась часть какой-то установки, издававшей не очень приятный, прерывистый писк, а помимо прочего, неподалеку слышался чей-то разговор. Впрочем, как только он застонал, беседа мгновенно прервалась, и в поле зрения Долгушина появились два человека. Один из них был облачен в белый халат и высокую белую шапочку, второй  – в зеленое хирургическое одеяние и шапочка на его голове так же имела зеленый цвет. Человек в белом халате выглядел заметно старше и носил модную седоватую бородку. Второй, одетый в зеленую хирургическую одежду, казался намного моложе и, судя по всему, имел наголо бритую голову.

          – Ну, вот мы и пришли в себя, – негромким, но уверенным тоном проговорил человек в зеленом, – Вы слышите нас, Сергей Владимирович? Если слышите, опустите веки.

             – Я слышу вас, – Долгушин с трудом разлепил засохшие губы и сам удивился насколько слабым и каким-то надтреснутым звучит его голос.

               – Ого, как все быстро?! – с неприкрытым удивлением проговорил человек в зеленом, переглянувшись со своим спутником.

              – Да, обычно после столь сильного поражения электрическим током люди приходят в себя очень нескоро, – покачал головой доктор в белом халате. – К тому же, в большинстве случаев происходит речевой паралич и паралич конечностей, а здесь ничего подобного не наблюдается. Однако феноменальный случай.

           – А какое сегодня число? – снова с трудом сумев приоткрыть рот, спросил Сергей Владимирович, в голове которого возник какой-то шум, который мешал сосредоточиться и изображение перед глазами периодически плыло.

            – Ну, если так важно, сколько Вы пробыли без сознания, то привезли Вас фактически вчера ночью, и в больнице находитесь меньше суток, – ответил молодой врач в зеленом одеянии, немного помедлил и добавил. – У Вас сильные ожоги на руках, на голове и на груди. Хотя на обычные ожоги, которые появляются у человека после удара молнии, они как-то не очень похожи.

               – Там как будто была не только молния, – совсем слабым шепотом пролепетал Сергей Владимирович, делая попытку пошевелить рукой, но та оказалась очень туго забинтованной и, вероятно, была чем-то зафиксирована.

             – Лежите спокойно, – твердым, властным голосом произнес доктор в белом халате, – Вам еще слишком рано проявлять какую-то активность, скажите спасибо, что вообще остались живы, да еще и нашли Вас на удивленье быстро.

            Сергей Владимирович не стал спорить, а спокойно закрыл глаза, благо даже те немногие произнесенные им слова, уже потребовали столько усилий, словно он несколько дней занимался каким-то физическим трудом на грани изнеможения.
Некоторое время он еще слышал голоса врачей, находившихся рядом с его кроватью, но теперь они доносились, словно из какого-то тоннеля или сквозь плотную завесу. А затем голоса исчезли, уступив место странным навязчивым звукам, словно где-то неподалеку заработал электромотор на высоких оборотах. Это немало удивило Сергея Владимировича, ведь он прекрасно понимал, что находится в больнице и тут не может быть никакого электродвигателя. Затем серая туманная пелена, висевшая перед его глазами, сменилась картиной странной местности.
        Местность напоминала бесконечную равнину, уходящую куда-то за горизонт и покрытую, что выглядело еще более удивительным, невысокой травой оранжевого цвета. Эта равнина оранжевого цвета вызвала в памяти Долгушина некие неопределенные, но очень болезненные воспоминания. Он никак не мог вспомнить, почему же видеть яркий оранжевый цвет для него столь неприятно. И это, с одной стороны, вызывало в его сознании немалое напряжение, а с другой стороны, почему-то радовало. Где-то в глубине души он боялся, что вспомнит, что скрывает в себе оранжевая местность и это принесет ему еще большую душевную боль и эмоциональный дискомфорт. А странный звук, напоминающий звук гудения электромотора на высоких оборотах, никуда не исчезал, а становился то громче, то тише. В этих мерных изменениях звучания электродвигателя сознание Сергея Владимировича начало словно растворяться и, в конце концов, он словно провалился в какую-то бездонную пропасть.

***
         Но уже на следующий день Долгушин пришел в себя и с удивлением обнаружил, что особенно неприятные и болезненные ощущения его более не беспокоят. Да, во всем теле ощущалась страшная усталость, конечности время от времени начинали мелко дрожать, да и с координацией движения иногда возникали проблемы. Но в целом, он не ощущал каких-либо значительных негативных последствий. К немалому удивлению и самого Сергей Владимировича, и лечивших его врачей, те ожоги, что появились у него на руках, ногах и груди, почти не болели, и более того – начали заживать с невероятной быстротой. Уже на второй день своего пребывания в больнице Сергей Владимирович начал потихоньку вставать и вполне сносно передвигаться, правда, пока только по палате, но зато без посторонней помощи.
          Одно только несколько настораживало пациента – время от времени он начинал ощущать довольно сильные покалывания, возникающие одновременно и в кончиках пальцев рук, и в кончиках пальцев ног. При этом в такие моменты сердце начинало колотиться словно бешеное, как будто его подстегивало что-то изнутри. Что удивительно, одновременно с этим у него как будто начинало изменяться восприятие действительности. На короткое время изображение перед его глазами словно куда-то уплывало, и он начинал не столько видеть, сколько ощущать подсознательно, какие-то странные, ни на что не похожие, мелькающие силуэты. А затем, когда ощущения покалывания и сердцебиения проходили, то исчезали и эти призрачные фигуры.

          Один из лечащих врачей, носивший имя Арсений Михайлович, тот, что в первый день навещал Сергей Владимировича, облаченный в зеленое одеяние, предположил, что подобный симптом может оказаться посттравматическим эффектом после удара молнии. И такие последствия, по его словам, могут проявляться еще некоторое время, а затем начнут постепенно сходить на «нет».
            Сергей Владимирович слушал врача и соглашался с ним, рассеянно кивая головой, но ему самому казалось, что эти ощущения, если и связаны с последствиями удара молнии, то не совсем так, как это воспринимают медики. Что-то в его организме после столь необычного происшествия произошло, что-то изменилось, но что именно, Долгушин пока никак не мог понять.

          Еще через день Сергей Владимирович уже прогуливался неспешно по коридору отделения, бросая рассеянные взгляды по сторонам. Обычно в больнице пациенты довольно быстро сходятся друг с другом, за исключением тех, кто находится совсем уж в тяжелом состоянии или слишком замкнутых в себе. Долгушин уж точно не относился к первым, скорее располагаясь ближе ко вторым, хотя характер замкнутости все же заметно отличался. Впрочем, время от времени он все же перебрасывался парой-тройкой ничего не значащих фраз с теми собратьями по несчастью, которые оказались его соседями по палате. Однако все его общение с другими людьми этим и ограничивалось. И львиную долю своего времени Сергей Владимирович проводит в каком-то странном созерцании окружающей реальности.   
          Странность же сия заключалась в том, что взгляд пациента, пережившего необычное поражение электрическим током, выглядел необычайно внимательным и целеустремленным и, в тоже время, было почти невозможно определить, куда именно он смотрит. Зато внимательный наблюдатель наверняка заметил бы, что этот взгляд частенько задерживается на самых маленьких пациентах отделения, коих, к величайшему сожалению, было довольно много.
           В такие моменты во взгляде Сергея Владимировича появлялась какая-то теплая грусть и по-настоящему сердечное сочувствие. Да-да, это чувство не казалось обыкновенным, хотя и искренним сочувствием, внимательный наблюдатель заметил бы, что теплота и сочувствие к пострадавшим детям идут из самой глубины души нашего героя. Конечно, вряд ли кто-нибудь смог бы догадаться о причинах таких чувств Сергей Владимировича, а сам он предпочитал не только подобные, но и вообще любые эмоции держать в себе.

***
       На четвертый день пребывания Сергей Владимировича в больнице его отправили на очередное обследование, которое включало в себя и компьютерную томографию головного мозга. Доктора решили на всякий случай проверить и голову пострадавшего от удара молнии, поскольку странные симптомы с плавающими в глазах прозрачными фигурами, заставили врачей заподозрить повреждение мозга электрическим током. Вот здесь-то и произошел первый необычный случай, немало удививший и самого Сергея Владимировича и всех, кто при этом присутствовал.
Впрочем, поначалу все шло вполне обыденно, и ничто не предвещало никаких коллизий или неожиданностей.

         Медицинская сестра, занимавшаяся подготовкой пациентов к процедуре, забрала у Сергея Владимировича карту с анамнезом и попросила обождать, пока доктор, проводящий обследование, закончит отчет по предыдущему пациенту. Долгушин без всяких возражений, абсолютно спокойно уселся на один из стульев, стоявших в комнате, игравшей роль своего рода предбанника, и стал скользить равнодушным взглядом по развешенным на стенах информационным плакатам.
          Поначалу он даже пытался читать тексты на этих плакатах, но затем вдруг почувствовал уже знакомое ощущение необычного покалывания в пальцах конечностей, которое уже несколько раз накатывало на него словно волна. Но сейчас данный симптом ощущался заметно сильнее и даже как будто острее, словно до сих пор пребывало где-то в глубине, а теперь внезапно вырвалось наружу. И почти тотчас после накатывания волны покалываний сердце Долгушина сжалось, замерев на одно мгновенье, а потом вдруг заколотилось снова, причем так быстро, словно он некоторое время бежал, что было сил. Но, даже находясь в таком, весьма некомфортном состоянии, Сергей Владимирович сумел заметить, что все эти проявление совпали с загоревшейся надписью над дверью кабинета томографии – «НЕ ВХОДИТЬ».
        Некоторое время он смотрел на эту белую надпись на зеленом фоне и чувствовал, как перед его глазами все начинает плавать и одновременно с этим слышится некий посторонний шум. Можно было бы, конечно, сказать, что это просто шум от какого-то работающего оборудования, но шум этот показался Долгушину очень уж упорядоченным.

          Покалывания в кончиках пальцев стало сильнее, а кроме этого, Сергей Владимирович явственно почувствовал весьма чувствительное жжение. Подобное ощущение показалось настолько неприятным и сильным, что ужасно захотелось опустить руки в холодную воду. Долгушин повертел головой, ища глазами какой-нибудь металлический предмет, который мог бы холодом своей поверхности хоть немного охладить это жжение, но не найдя ничего подходящего, просто приложил руки к стоявшему рядом креслу с металлическими поручнями в подлокотниках. Точнее сказать, лишь попытался приложить.
          Ибо в тот момент, когда Долгушин приблизил обе руки к металлическому подлокотнику на расстояние примерно в пять или шесть сантиметров, между пальцами и поверхностью кресла, одна за другой, проскочили две большие искры. В воздухе послышался резкий щелчок, мигнул свет, после чего Сергей Владимирович почувствовал странный запах, похожий на тот, что возникает во время грозы.
          «Похоже, что от искр озон образовался», – совершенно автоматически подумалось пациенту, но эта мысль почти тотчас же вылетела у него из головы, поскольку спустя мгновенье из кабинета томографии выскочила озабоченная медсестра и быстро осмотрела все вокруг.

            – У Вас тут ничего не происходило? – с тревогой и некоторым недоумением спросила она.

             – Да, вот только свет мигнул почему-то, – рассеянно ответил Сергей Владимирович, с растерянностью и удивлением глядя на свои руки, – вот только что, – почувствовав внезапно странное смущение, пациент повернул голову к медсестре, – а что случилось?

           – Да, какой-то сбой произошел, – все тем же встревоженным тоном проговорила медсестра, возвращаясь в кабинет, однако дверь пока не закрыла, – и аппаратура вся перезагрузилась.

            – А...а, – с равнодушным видом кивнул Долгушин, вновь устремляя взгляд на плакаты на стенах, ощутив при этом, что покалывания в пальцах и ускоренного сердцебиения больше не ощущает, – значит, меня сегодня обследовать не будут?

          – Ну, почему же, – возразила медсестра, заглянув на пару секунд в кабинет, – сейчас проведут штатную перезагрузку, и можно будет продолжать, только подождать придется.

            – Подождать, так подождать, – все тем же равнодушным тоном ответил Долгушин, продолжая смотреть на плакаты, а потом продолжил, но теперь едва слышно, – чего подождать, если ожидать уже нечего?

            Впрочем, медсестра не слышала последних слов пациента, скрывшись в кабинете, и Сергей Владимирович снова погрузился в полусонное, этакое созерцательное состояние. Просидел он в таком состоянии, наверное, около двадцати минут, и немного очнулся от того, что вновь почувствовал довольно сильное покалывание в кончиках пальцев, правда, на сей раз, совсем недолгое и свет теперь больше не мигал. А еще спустя несколько минут из кабинета томографии вышел невысокий, весь сгорбленный старик с желчным, каким-то недовольным лицом и проворчал:

            – Сначала покупают оборудование такой стоимостью, что целый взвод можно было бы кормить в течение года, а потом не знают, как с ним работать?!

            Затем он повернул голову в Сергею Владимировичу и сказал еще более недовольным голосом:

           – Надо жалобу на всю эту больницу написать, чтобы знали!

          – Зачем? – искренне удивился Долгушин, оторвавшись, наконец, от разглядывания плакатов, на которых он, впрочем, все равно ничего так и не смог прочесть. – Ведь врачи не виноваты в перебоях с электричеством?!

          – Ну, конечно, они не виноваты, – у старичка даже лицо перекосило от гнева и недовольства – те не виноваты, эти невиноваты, и так – до бесконечности, а ответственности – никакой!

             Поворчав еще около минуты, старичок, наконец, оставил Сергея Владимировича в покое и вышел в коридор. А спустя полминуты в помещение для ожидания выглянула медсестра и пригласила Долгушина в кабинет. Сергей Владимирович, ощущая почему-то внутреннее сопротивление, словно шел на некую необычайно опасную и болезненную процедуру, поднялся и нехотя вошел в помещение компьютерной томографии. В самом кабинете, помимо медсестры, находились два человека – собственно, сам врач, занимающийся снятием и расшифровкой результатов томографии и, так называемый, врач-физик, который занимался подготовкой аппаратуры.
              Последний сейчас возился с самой установкой, открыв одну из боковых крышек.

               – Добрый день, э–э... Сергей Владимирович, – приветствовал Долгушина первый из медиков, бросив быстрый взгляд в больничную карту, лежавшую на столе, – проходите, пожалуйста, прошу прощения за некоторые накладки, но у нас неожиданно возникли совершенно необъяснимые проблемы с аппаратурой.

               – Да, в общем-то, все в порядке, – с некоторым удивлением проговорил врач–физик, захлопывая дверцу в боку установки и с озадаченным видом поворачиваясь с Долгушину, – странно это все-таки, а впрочем, Вам нечего опасаться, все функционирует нормально.

               – Что же, в таком случае, будет лучше, если Вы снимете куртку пижамы, а вот майку можно оставить, – деловито-серьезным тоном проговорил доктор, усаживаясь в кресло оператора, а медсестра знаками указала Сергею Владимировичу, где и как ему расположиться.

                Стоило Долгушину улечься на прохладном столе установки, как ему показалось, что на короткое время снова ощутил легкое покалывание в кончиках пальцах, но это ощущение быстро прошло. Врачи негромко и быстро переговаривались между собой, а потом тот из них, что занимался непосредственным обследованием, сказал Сергею Владимировичу:

                – Лежите спокойно, дышите ровно и постарайтесь не двигаться, когда нужно будет лежать совершенно неподвижно, мы Вам сообщим.

    Сергей Владимирович хотел было кивнуть головой, но тут установка включилась, и её колпак начал надвигаться на пациента. Долгушин нисколько не боялся подобной процедуры, памятуя о том, что его маленькому сыну пришлось в свое время пройти через подобное несколько раз. А если такую мелочь без проблем выдержал Димка, то для него-то, это будет парой пустяков.
               Колпак окончательно надвинулся, верхний свет уменьшил яркость, и Сергей Владимирович услышал откуда-то сбоку из маленького динамика слова врача:

               – Внимание, лежите спокойно, начинаем!

      В этот же момент в голове Долгушина возник уже знакомый непонятный гул, похожий на звук работающего электродвигателя. И почти одновременно он почувствовал прямо-таки нестерпимый зуд и покалывание в кончиках пальцев рук и ног. Ощущение было настолько сильным и болезненным, что Сергей Владимирович непроизвольно застонал и довольно сильно дернулся.
Почти тотчас же где-то совсем рядом раздался короткий треск, словно разорвали одним махом большой лист бумаги, что-то сверкнуло и после этого неожиданно запахло гарью.  Как будто откуда-то издалека послышались возбужденные голоса, кто-то что-то кричал, донеслись восклицания женским голосом, и свет снова начал мигать. Запах паленого становился все сильнее, и воздухе отчетливо повисло странное напряжение. Но Сергей Владимирович лежал совершенно спокойно, смерти он уже давно не боялся, даже в какой-то мере ожидал её, поэтому за себя он совершенно не беспокоился. Точно так же, как и там – в парке, когда шел по холму во время грозы.
             Снаружи послышалась довольно шумная суета, кто-то явно пытался открыть колпак установки, которая, видимо, выключилась, но с ходу этого сделать не удавалось. Зато Долгушин с удовлетворением отметил про себя, что все болевые ощущения прошли, да и странного звука он больше не слышал. Но вот голова его вскоре начала кружится, да и перед глазами все начало плавать, видимо, сказывались скопления гари возле установки.
Наконец, тем, кто находился снаружи, удалось откинуть, а вернее, оттянуть в сторону крышку, причем среди присутствующих Долгушин узнал своего лечащего врача – Арсения Михайловича.
              Когда Сергея Владимировича вытащили, наконец, из установки, он с немалым удивлением стал рассматривать пол возле установки томографа и частично поверхность, густо покрытые слоем пены. И больше всего пены обнаружилось возле той дверцы, рядом с которой возился врач-физик, да и сама эта дверца приобрела теперь черный оттенок, словно обуглилась.

                – Похоже, какой-то пожар произошел, – с трудом разлепив непослушные губы, проговорил Долгушин и слегка покачнулся.

                – Да, Сергей Владимирович, именно пожар, – поддержав пациента и внимательно посмотрев на него, ответил Арсений Михайлович, а затем протянул руку и подставил плечо, – и по этому поводу нам нужно с Вами серьезно поговорить.

Спустя пару часов после случившегося в кабинете компьютерной томографии, Сергей Владимирович, немного отлежавшись у себя в палате, пришел к ординаторской, для разговора с лечащим врачом. Но Арсений Михайлович, увидев своего пациента, покачал головой и, махнув рукой, сразу провел в кабинет для осмотров и процедур. Там медик указал Долгушину на один из стульев, а сам какое-то время с напряженно-озадаченным видом прохаживался по комнате.
           Примерно с минуту Сергей Владимирович молча смотрел, как доктор меряет шагами смотровую, явно находясь в весьма затруднительном положении. Наконец, Арсений Михайлович остановился в трех метрах от Долгушина и, взглянув на своего пациента, и еще после небольшой паузы, поинтересовался как будто немного напряженным тоном:

               – Скажите, что Вы почувствовали в тот момент, когда закрылся колпак установки для томографии?

                – Хм, да, как Вам сказать? – в первый момент Долгушин почему-то немного стушевался, – в общем, у меня появились примерно такие же симптомы, о которых я Вам уже говорил, то есть – покалывание в пальцах рук и ног и какой-то странный шум в ушах.

              – И что было потом? – почти сразу задал следующий вопрос врач.

               – Потом... – Сергей Владимирович поначалу немного растерялся, но быстро взял себя в руки. – Потом послышался сильный треск, наподобие того, что иной раз возникал в старых телевизорах, если помните, были такие – на лампах?

               – Да, успел застать подобные модели в детстве, – кивнул головой Арсений Михайлович, – что-то еще?

                – Еще мелькала короткая вспышка, а потом начало пахнуть чем-то горелым, – слегка пожал плечами обескураженный Долгушин, – ну и уже после этого послышался шум какой-то суеты вокруг, по которому понял, что нечто произошло с установкой.

                – А Ваши симптомы, как Вы можете описать их в тот момент? – терпеливо продолжал расспрашивать врач.

                – Как ни странно, но сразу же после странной вспышки, сопровождавшейся громким треском, все болезненные симптомы исчезли, – теперь уже и сам Сергей Владимирович испытывал немалое удивление, вспоминая случившееся в помещении томографии.

               – Хм, вот значит как? – Арсений Михайлович озадаченно потер подбородок, а потом прошелся по смотровому кабинету – до конца и обратно, а затем еще раз.

             Долгушин, продолжая пребывать в некотором недоумении, следил за доктором, не совсем понимания, к чему последний затеял весь этот разговор. Наконец, доктор снова остановился напротив пациента и поинтересовался, глядя на пациента:

               – А не появлялось ли чего-то похожего на подобные симптомы перед тем, как Вы зашли в кабинет?

              – А знаете... – После непродолжительной паузы ответил Сергей Владимирович, вспоминая происшествие в комнате ожидания. – Действительно, было такое, точно такие же симптомы возникли у меня минут за двадцать до процедуры, когда в кабинете был другой пациент. Тогда еще загорелось табло «Не входить», после чего у меня и началось все, как обычно – покалывание в кончиках пальцев, а потом даже жжение. И чтобы немного утихомирить боль, я коснулся металлического поручня кресла, и после чего почему-то сверкнула искра, а затем начал мигать свет. Вот, собственно, сразу после этого все неприятные ощущения исчезли.

                – Так, так, – доктор задумчиво потер подбородок, бросая озадаченные и в тоже время подозрительные взгляды на своего пациента, а потом добавил, – посидите немного здесь, я сейчас вернусь, – после чего стремительно исчез из комнаты.

                Сергей Владимирович тяжело вздохнул, вспоминая о том, что случилось с ним во время томографии и непосредственно перед ней, а потом задумался. В течение получаса с ним произошли два необычайно похожих друг на друга случая, и в обоих дело было связано с какой-то странностью в организме самого Долгушина. Причем странность эта имела, как можно было предположить, связь с электричеством, по крайней мере, искры, наблюдаемые Сергеем Владимировичем, однозначно ассоциировались с высоким напряжением. Однако насколько он знал, такие длинные искры возникают в воздухе при напряжении в десятки киловольт, а подобное напряжение в теле человека просто не может существовать. Подобное предположение казалось воистину абсурдным.
              Но вскоре выяснилось, что подобные мысли появились не только у него.
Через несколько минут в кабинет вернулся Арсений Михайлович, притащивший нечто вроде аккумулятора, какой-то небольшой приборчик, карманный фонарик и автомобильный электрический тестер.

               – Так, давайте попробуем кое-что, если Вы, конечно, не против?! – доктор пристально посмотрел на пациента, продолжавшего пребывать в задумчивости.

             – Не против, – еще не совсем выбравшись из состояния глубокой задумчивости, ответил Долгушин, а затем, все же поднимаясь со стула, – и что я должен делать?

              – Для начала просто возьмите в руки концы вот этого измерительного прибора, – продолжая внимательно смотреть на пациента, ответил Арсений Михайлович, – Вы ведь знаете, что это такое?

             – Конечно, – кивнул головой Долгушин, – такими штуками я научился пользоваться еще в школе.

               – Вот и прекрасно, – проговорил доктор, кладя тестер на стол перед собой и протягивая измерительные щупы своему пациенту.

                Сергей Владимирович подошел к столу, глубоко вздохнул, а потом взял в каждую руку по щупу – прибор показал напряжение около полутора вольт.

                – Не так много, но все же больше, чем обычно бывает у человека, – с задумчивым видом пробормотал Арсений Михайлович.

            Доктор некоторое время сидел с задумчивым видом, поглядывая, то на пациента, то на прибор, а потом внезапно взял со стола фонарик и, направив прямо в глаза Долгушину, включил его. Свет показался не очень ярким, но от неожиданности Сергей Владимирович зажмурился, хотя измерительные щупы из рук не выпустил.

              – Хм, интересно, прибавка имеется, но совсем небольшая, – озадаченным тоном проговорил доктор, выключая фонарик и ставя его на стол, – видимо, в данном случае, речь идет не только или, вернее, не столько об абстрактной реакции на нервные раздражители, а скорее о каких-то конкретных воздействиях.

                Арсений Михайлович повернулся к столу, на котором оставил аккумулятор и еще один прибор. А затем вновь вернулся к Сергею Владимировичу, оставив аккумулятор на столе, а необычный прибор, на крышке которого имелось что-то вроде небольшой круглой антенны, придвинул к Долгушину.

                – Это озонатор воздуха, – объяснил доктор пациенту, – продолжайте держать концы тестера, а я сейчас включу эту штуку.

                Сергей Владимирович лишь пожал плечами в ответ, поскольку, в общем, начал догадываться о сути эксперимента, затеянного доктором, и стал постепенно понимать, что же именно произошло с ним самим.
Арсений Михайлович поднес озонатор ближе к своему пациенту, а затем присоединил его провода к аккумулятору. Внутри круглой решетчатой антенны блеснула искра, затем еще одна, а через пару мгновений в комнате начал ощущаться запах, возникающий обыкновенно во время грозы.
И почти тотчас же к Сергею Владимировичу вернулись хорошо знакомые симптомы. Сначала появилось интенсивное покалывание в кончиках пальцев, затем началось учащенное сердцебиение, после чего перед глазами возникли какие-то туманные облака.

                – Ого, ничего себе! – послышался изумленный возглас доктора. – Если бы я не видел этого своими глазами, никогда бы не поверил – почти двести вольт! Да это мистика какая-то!

                Доктор заметно оживился, явно удовлетворенный последствиями эксперимента и пришел в хорошее расположение духа, а вот Долгушину было совсем не до смеха. У него вдруг свело пальцы рук, причем свело столь сильно, что он не мог разжать их и отпустить щупы прибора. Перед глазами поплыли темные круги, и в какой-то момент он заметил на табло прибора цифру пятьсот с чем-то там, после чего снова запахло гарью. Краем глаза Сергей Владимирович увидел, как озабоченный доктор просто сбросил взмахом руки озонатор на пол, и одновременно с этим пришло облегчение – темные круги перед глазами исчезли, и руки перестало сводить, хотя в кончиках пальцев по-прежнему покалывало.

                – Вот это да! – с озабоченным выражением на лице, к коему примешивалось некоторое уважение, воскликнул доктор. – Тестер не выдержал высокого напряжения и сгорел, ничего себе!

                – Как хотите, Арсений Михайлович, – с трудом переводя дыхание, пробормотал Долгушин, бросая концы прибора на стол и устало опускаясь на стул, – но повторять такие эксперименты, я не желаю, хоть режьте!

                – Ох, прошу прощения, Сергей Владимирович, – спохватился вдруг врач, сокрушенно качая головой, – черт же меня дернул заняться такими исследованиями, ведь для Вас же это может оказаться крайне болезненно и даже вредно!

                Медик схватил стетоскоп и, быстро подойдя к пациенту, откинувшемуся на спинку стула, распахнул пижаму и приложил инструмент к груди.

                – М-да, сердцебиение у Вас такое, словно Вы поднялись пешком на десятый этаж, да еще и бегом, – с озабоченным видом покачал головой врач, отступая на шаг и шаря глазами по полкам с инструментами.

                Затем, видимо найдя нужное, быстро открыл одну из стеклянных дверок, достал какие-то ампулы, вытащил упаковку со шприцем и, быстро приготовив раствор, подошел к Сергею Владимировичу:

                – Снимите пижаму с плеча!

                Укол доктор сделал куда более профессионально, нежели большинство медсестер, с коими пришлось познакомиться Сергею Владимировичу, хотя быть может, Долгушин просто находился в шоковом состоянии. Тем не менее, вскоре ему заметно полегчало, и неприятные симптомы начали уходить.

               – Извините, что заставил пережить Вас столь неприятные минуты, – с виноватым видом покачал головой Арсений Михайлович.

             – Ничего, – пробормотал Сергей Владимирович немного рассеянно, – я понимаю, для Вас этот случай представляет немалый интерес.

               – Да, врать не буду, – задумчиво кивнул головой доктор, усаживаясь на соседний стул, – я первый раз сталкиваюсь с чем-то подобным, и более того, ни разу не встречал описания аналогичных симптомов в научной литературе.

             – Я и сам теперь, вспоминая все эти странные случаи, произошедшие со мной сегодня, начинаю чувствовать себя каким-то монстром, – невесело усмехнулся Долгушин.

                – А знаете, расскажите еще раз, только со всеми подробностями обо всем, что происходило с Вами в тот момент, когда Вы подверглись удару молнии, – слегка наклонившись вперед, попросил Арсений Михайлович, – а еще лучше – и о том, что предшествовало этому и обо всех своих ощущениях.

                – Ох, о том, что предшествовало, совсем не хотелось бы рассказывать, – Сергей Владимирович опустил голову. – Хотя понимаю, что для науки это тоже будет иметь некий интерес... – Долгушин помолчал немного, а потом начал свой рассказ. – И так, в тот вечер, я как обычно зашел в один из ночных баров нашего города, точнее сказать, все это дело началось около двух месяцев тому назад...

***
               Рассказ Сергея Владимировича длился около пятнадцати минут, и за это время он словно заново пережил некоторые моменты той ночи, когда его угораздило пойти через парк, в то время как в небе бушевала гроза. Доктор слушал чрезвычайно внимательно, ни разу не перебив, лишь изредка кивая головой или вопросительно глядя на рассказчика. В такие моменты Долгушин делал необходимые пояснения о собственном состоянии или об окружающей обстановке. Наконец, он закончил и, переведя дух, посмотрел на доктора:

                – Вот так, примерно, все это и произошло, а в себя я пришел уже в больнице. Причем я запомнил, как Вы стояли рядом, вместе с заместителем заведующего. А уже на следующий день у меня начались эти странные симптомы.

               – Да...а, необычный случай, – задумчивым тоном заметил Арсений Михайлович, после некоторой паузы. – Насколько мне известно, природа обычной молнии не выяснена до конца, а уж о шаровой молнии мы знаем совсем немного. Однако, по имеющейся у меня информации, шаровые молнии описанного Вами размера, являются большой редкостью, обычно их габариты не превышает диаметр футбольного мяча, да и то – это единичные случаи, чаще всего – они не больше грейпфрута.

              – Да, читал об этом, – согласно кивнул головой Долгушин, – что самое удивительное, похоже, перед тем как возникла шаровая молния, в меня, образно говоря, прямой наводкой попала молния обычная, и мне даже показалось, что я как будто оказался внутри неё.

               – Хм, интересно, суть молнии ряд ученых видит в том, что спонтанно возникает своеобразный канал передачи электрического тока большой мощности, то есть, по сути – пробой между двумя проводниками, что-то вроде столба сильно ионизированной плазмы... – С задумчивым видом начал размышлять доктор, вертя в руках сгоревший автомобильный тестер. – В данном же случае, выходит, что пресловутый канал оказался настолько широк, что молния как бы обтекла Вас, если так можно выразиться, обойдя со всех сторон, так что даже в этом смысле ваш случай – воистину феноменальный.

                – Ох, уж лучше бы обойтись без всех этих феноменов, – грустно ответил Сергей Владимирович, – обычная молния необычной формы, а потом еще и огромная шаровая – не слишком ли много для одного человека?!

                – Согласен, случай беспрецедентный даже с точки зрения теории вероятности, – кивнул головой Арсений Михайлович. – Однако, пожалуй, лишь совпадением сразу нескольких столь удивительных факторов, и можно объяснить появление у Вас столь необычной способности. Тут я бы подумал о том, чтобы поехать в столицу – такой феномен нужно изучать, и изучать как можно тщательнее.

                – Эх, доктор, понимаю, может для науки я и ценный экспонат, но все-таки еще и живой человек. – Бросив на лечащего врача печальный взгляд, ответил Сергей Владимирович. – Да и жизнь у меня совсем не сахар. Вы ведь теперь знаете о причине моего появления в этом ночном баре и о том, почему я, старый дурак, поперся ночью в грозу через парк.

                – Да, простите меня, я все время забываю, что именно стало первопричиной всего произошедшего и о том, что пытаюсь экспериментировать с живым, чувствующим и страдающим человеком, – в голосе доктора явственно слышались нотки вины, – однако, наблюдаться в больнице с такими симптомами, Вам все равно необходимо.

               – Да, я это хорошо понимаю, – согласился Долгушин, поднимаясь со стула, – и немало благодарен Вам, и за все, что Вы сделали для меня и даже за ваш сегодняшний эксперимент.

                – А за это-то почему? – искренне удивился Арсений Михайлович.

                – Ну, как же, – на лице Сергея Владимировича появилась горькая усмешка, – я же теперь точно знаю, чего мне опасаться и каких вещей лучше избегать в жизни. По крайней мере, контакт с любой мощной электрической техникой для меня теперь однозначно противопоказан.

                – Но ведь Вам может стать плохо или начнут проявляться еще какие-то симптомы, – доктор явно пытался все-таки склонить пациента на согласие к более плотному наблюдению, – что, если Вам понадобиться оперативная помощь?

                – Уверяю Вас, что при первых же признаках ухудшения, я обязательно обращусь в больницу, причем лично – к Вам, – твердо сказал Долгушин, глядя прямо в глаза доктору.

                – Но, если все-таки... – Начал, было медик, но Сергей Владимирович решительным взмахом руки прервал его.

               – Не нужно уговаривать меня доктор или делать пояснения о возможных последствиях, – спокойным и ровным тоном ответил Долгушин, – я вполне могу отвечать за свои поступки и, если посчитаю это необходимым, то обращусь в больницу.

                С этими словами Сергей Владимирович повернулся и решительной походкой покинул смотровой кабинет.
А доктор еще долгое время смотрел на закрывшуюся за пациентом дверь, а потом, вздохнув, начал собирать принесенные им из машины приборы.

***
            После возвращения домой, в маленькую квартирку, оставшуюся от родителей, Сергей Владимирович вернулся и к тому образу жизни, которую вел последний год, прошедший после смерти сына. Жизнь, все такую же уединенную, все такую же отстраненную от общения с большинством окружающих его людей, по-прежнему, в бесконечном погружении в собственные мысли. Однако теперь Долгушин стал замечать, что, если ранее подобный образ жизни казался ему совершенно естественным и соответствующим тому положению, в котором оказался, то после возвращения из больницы он начал все больше сомневаться в этом.
             До момента столкновения сразу с двумя молниями Сергей Владимирович считал свое добровольное отшельничество, едва ли не благом для всего остального человечества, не рискуя свести счеты с жизнью лишь потому, что считал себя недостойным избавления от чувства вины.
             Теперь же Долгушин стал вдруг задумываться о том, насколько комфортным для окружавших его людей является подобное поведение. Более того, несмотря на то, что Сергей Владимирович совсем не собирался менять сложившийся образ жизни, он стал с удивлением замечать в себе все больший интерес к тому, что происходит вокруг. Как будто молния, а может обе сразу, пробудила (или все-таки – пробудили?) нечто, что до сей поры дремало в глубине души, дожидаясь лишь некоего спускового момента.

            Это чувство одновременно и пугало, и озадачивало Сергея Владимировича. Ему и не хотелось что-то радикально менять в своем существовании, и в тоже время он понимал, что продолжая «плыть по течению», может окончательно скатиться до «овощного» состояния. А перспектива стать совершенно безучастным, опустившимся бомжем, его отнюдь не привлекала. Ведь в таком состоянии человек обыкновенно уже не способен переживать глубокие эмоции, а значит, чувства вины и утраты тоже уйдут в небытие. А этого Долгушин не мог себя позволить, считая, что должен продолжать нести добровольно взваленное бремя наказания. По крайней мере, самому себе он именно этим и объяснял тот факт необходимости поддержания и жилища, и собственного внешнего облика, да и жизни в целом, в более-менее приличном состоянии.
                Наверное, он не смог бы признаться себе, что теперь лишь боязнь потерять чувство вины мешает ему окончательно опуститься. Осознание того, что где-то в глубине души появляются робкие ростки желания начать все сначала, попробовать построить новую жизнь, пугало его даже больше, чем боязнь превратиться в бомжа. По сути своей, это конечно, выглядело разновидностью малодушия, но пока такие мысли изгонялись прочь, как вредные и неконструктивные.

               Сергей Владимирович вернулся на привычное место работы, где практически не заметили его отсутствие в течение целой недели. Никто особо не расспрашивал о причинах такового отсутствия, а руководство малого предприятия вполне удовлетворилось предоставленным больничным.
И Долгушин был даже рад этому, ибо любые попытки объясниться на нынешнем месте работы вряд ли оказались бы оцененными коллегами, и в их глазах он наверняка окончательно превратился бы в этакого наполовину свихнувшегося чудика. Но, как бы то ни было, Сергей Владимирович, по–прежнему не слишком жалуя коллег общением, не связанным с профессиональной деятельностью, приступил к выполнению своих обязанностей.
                Разумеется, теперь появилась настоятельная необходимость соблюдать определенную осторожность, ибо близкий контакт с некоторыми электроприборами мог закончиться весьма плачевно и для него самого, и для окружающих. И если дома в этом плане все решилось достаточно просто – Долгушин просто отнес телевизор в кладовку, благо все равно не смотрел его, и поступил также с микроволновкой, то на работе все оказалось сложнее. Обойтись без компьютера и принтера при выполнении своих обязанностей он не мог, поэтому в первый день с большим напряжением и даже страхом приступал к работе. Однако довольно быстро выяснилось, что оргтехника в целом не вызывает каких-либо негативных откликов в его организме, и все, что нужно учесть при работе с ней, это необходимость делать периодические перерывы, что он и принял на вооружение.

              Но, если возвращение в небольшой, незатейливый мирок той конторы, где работал, далось Долгушину относительно безболезненно, то существование в большом мире, где приходилось проделывать весьма протяженный путь на работу и с работы домой, оказалось более сложным. Если ранее Сергей Владимирович практически не обращал внимания на все, что происходило вокруг него, ограничивая свое восприятие мира только вещами, относящимся непосредственно к самому, то сейчас неожиданно для себя, стал подмечать немалое число мелочей, которые как будто бы не имели к нему никакого отношения.
            Поменявшиеся вывески на магазинах, новые разбитые клумбы в скверах и на улицах, оживленные стайки подростков, веселый детский смех – все это внезапно начало привлекать внимание Сергея Владимировича, возбуждая в нем пока не слишком осознанный интерес, и в тоже время, вызывая какое-то подсознательное напряжение. Он вдруг начал внимательно следить за тем, как дети переходят дорогу, как не утруждающие себя соблюдением правил, водители паркуются в неположенных местах или проезжают на красный сигнал светофора.
              «Зачем мне все это?» – спрашивал себя Сергей Владимирович, – «для чего я на все это обращаю внимание?»
               Но до поры, до времени ответа на этот вопрос не находилось.

***
                Прошла целая неделя после выписки из больницы, когда Долгушин с удивлением сообразил, что ни разу не навестил тот бар, в коем провел столько времени до памятной встречи с молнией в парке. Более того, ему совсем не хотелось идти в этот бар снова, хотя до этого питейное заведение стало для него едва ли не вторым домом. Даже учитывая то, что за все время он практически ничего там не выпил.
               Зато Сергея Владимировича стало все сильнее тянуть в парк, на то самое место, где около двух недель назад он попал под воздействие мощных атмосферных электрических разрядов. И снова он не мог объяснить себе возникшего чувства. При этом более всего Долгушина удивляло то, что он начал мысленно задаваться немалым количеством вопросов, а ведь до того, как попал в больницу, все его мысли сводились к бесконечному, изматывающему, заставляющему возвращаться снова и снова к похоронам сына, чувству вины. Все-таки одна из двух молний, а может и обе, что-то изменили в душе Сергея Владимировича, заставив измениться и привычный ход мыслей.

            Долгушин с искренним удивлением, и даже каким-то внутренним возмущением констатировал для себя, что снова начал обращать внимание на женщин, с коими приходилось встречаться, как на работе, так и при перемещении по городу.
             Немало поразмыслив о том, что происходит, он решил, что пришла пора попробовать, что называется, выйти в мир, и не просто пробежать, почти не глядя, весь маршрут от работы до дома, заскочив лишь на минуту в супермаркет, а взять и... как следует прогуляться. И, поскольку идти в парк сразу, в первую свою же прогулку, он почему-то постеснялся, решил в пятничный вечер после работы пройтись по новым скверам, разбитым не так давно в нескольких районах города как раз в период, пока он находился в состоянии добровольного затворничества.

               Выйдя как обычно с работы, Сергей Владимирович миновал остановку, где по обыкновению садился на автобус, довозящий его ближайшего от дома супермаркета, и отправился в пешую прогулку. Поначалу путник двигался по идущей вдоль одной из промышленных зон дороге, и местность здесь мало отличалась от подобных промышленных районов. Район поражал своей малолюдностью, что было понятно, поскольку большинство работников предпочитали покидать промышленную зону либо на своем авто, либо на общественном транспорте.
               Однако спустя несколько минут, миновав первый крупный перекресток, Долгушин вышел к большому торговому комплексу, за которым уже начинались жилые кварталы. И здесь в первый раз за все время, после того выписки из больницы у Сергея Владимировича возникли ощущения, вызывавшие столь сильный дискомфорт. Вернее, подобные ощущения порой появлялись и дома, но их интенсивность не шла ни в какое сравнение с тем, что произошло сейчас.
              Здесь же, возле торгового центра, чувства, испытанные во время ожидания возле кабинета томографии, неожиданно возникли снова. У Сергея Владимировича внезапно и очень резко начало в буквальном смысле стрелять в кончиках пальцев рук, и чуть в меньшей степени, в пальцах ног тоже. Одновременно с этим перед глазами все поплыло, и путнику даже пришлось опереться на стеклянную стенку ближайшей остановки.
Вероятно, лицо его при этом насколько исказилось, что пожилая женщина с добрым лицом, стоявшая неподалеку, испуганно посмотрела на побледневшего пешехода и поинтересовалась участливо:

                – Молодой человек, Вам что – плохо?! Может, скорую вызвать?!

                Несмотря на сильные болевые ощущения, Долгушин почему-то не смог сдержать улыбки, услышав, как его назвали молодым человеком. Сам он давно уже себя таковым не считал, да и не слышал в свой адрес подобного обращения уже немалое время.

                – Нет, нет, все в порядке, – Сергей Владимирович постарался собраться, выпрямился и, с благодарностью кивнув пожилой женщине, добавил, – все уже проходит, бывает иногда такое, – на самом деле сдерживать крайне неприятные ощущения оказалось очень нелегко.

                Сергей Владимирович глубоко вздохнул, стараясь утихомирить, бешено стучащее сердце, и в это мгновенье его внимание привлекли разноцветные всполохи, мелькнувшие сверху. Мужчина поднял голову и увидел над павильоном остановки большой рекламный щит со светодиодным экраном, на котором беспрерывно мелькали, сменяя друг друга, картинки с логотипами и слоганами различных организаций. В это же мгновенье Долгушин сообразил, что появление столь сильных негативных ощущений может быть связано именно с работой систем, управлявших рекламным щитом. Максимально собравшись и стиснув зубы, мужчина решительным шагом, настолько, насколько это ему удалось, двинулся прочь от рекламного щита. И как только отошел буквально на десяток метров, ему стало заметно легче, а в полусотне метров от остановки негативные ощущения пропали вовсе.

               – Однако теперь придется проявлять немалую осмотрительность во время прогулок, – оглянувшись на сверкающий разноцветными огнями экран, пробормотал Сергей Владимирович, – а то так можно где-нибудь и в обморок хлопнуться.

              Постояв немного, проделав при этом несложные дыхательные упражнения, Долгушин двинулся дальше, стараясь обращать внимание на все рекламные плакаты и вывески, попадающиеся на пути. Но поскольку на той улице, что вела кратчайшим путем к дому Сергея Владимировича, подобных рекламных устройств имелось немало, пешеход принял решение пройтись более длинным маршрутом, и повернул в сторону ближайшего сквера.
            Вскоре шум потока машин, несущихся в несколько рядов в направлении центра города, начал стихать, и Долгушин невольно замедлил шаги, с удовольствием рассматривая чистые, ухоженные газоны и красиво подстриженный кустарник по обочинам пешеходной аллеи. Сквер был полон людей, гуляющих так же, как и наш герой после работы. Присутствовали на аллеях и вездесущие собачники со своими питомцами, и многочисленные молодые мамы, везущие коляски или ведущие своих чуть подросших отпрысков за руку. Скамейки на удалении от центральных улиц оказались забитыми стайками подростков и теми же мамашами с детьми, компании которых зачастую превращались в своеобразные женские клубы.

              Сергей Владимирович с каким-то радостным удивлением рассматривал картины активной, порой бьющей ключом жизни , и думал о том, что, быть может, поступает не совсем правильно, отказавшись от всего этого. Внезапно, один из малышей, вырвавшись из рук своей родительницы, помчался, устремляясь к какой-то одному ему ведомой цели, но споткнулся и упал и, вероятно, довольно сильно ушибся и заплакал. Мама его, конечно, почти сразу же оказалась рядом и, подняв ребенка, начала немедленно отчитывать, как это очень часто делают многие родители, не утешая ребенка, а тотчас же указывая на оплошность.
               А в голове Сергея Владимировича моментально возникли картины из прошлой жизни, когда Димка был еще жив и здоров, и когда они втроем гуляли вместе по парку и катались на аттракционах. Сердце Долгушина сжалось в тяжелой, беспросветной тоске, он сразу почувствовал себя чужим на этом простом и беззаботном празднике жизни. Некоторое время мужчина стоял, уставившись пустым взглядом в пространство, не замечая ничего вокруг, а потом решительно повернул на аллею, удалявшуюся от центральных улиц.
            Сергею Владимировичу снова захотелось остаться в одиночестве, на удалении от людей, чтобы вновь погрузиться в свои печальные и болезненные воспоминания о былом счастье, которое не вернуть.

***
             Через несколько минут оживленные аллеи остались позади, и Долгушин вышел на дорожку, проложенную по небольшому скверу несколько неряшливого вида, расположенному в старом районе города. Здесь последняя реконструкция ландшафта производилась не менее двадцати лет назад, а то и больше. Газоны давно заросли полевым разнотравьем, а кусты, если и постригали хотя бы раз в сезон, то последний раз это случилось, уж точно не меньше двух месяцев назад. Число людей, по сравнению с облагороженными скверами заметно сократилось, да и внешний облик гуляющих немало изменился. В этом районе в поле зрения попадало куда меньше счастливых радостных лиц, наоборот, все больше встречались озабоченные, а то и вовсе – сосредоточенные и сердитые физиономии. Здесь было меньше мамочек с детьми, зато больше пенсионеров, одетых, в основном, в незамысловатую и дешевую одежду. Судя по всему, Сергей Владимирович оказался в тех кварталах, что заселялись когда–то работниками местных предприятий, открытых в городе в пятидесятые, шестидесятые годы прошлого века. В конце девяностых и начале нулевых, предприятия едва не закрылись, да и сейчас многие из них продолжали влачить существование далекое от благополучия. От того и на лицах местных жителей наблюдалось так мало радости и так много озабоченности.

              Сергей Владимирович и без того погруженный в не самые радостные мысли, проходя по кварталам, наполненным безрадостным настроением, еще сильнее помрачнел, почему-то вспомнив первое время после смерти сына, когда он точно так же бесцельно ходил по улицам города, не видя и не слыша ничего вокруг. Сейчас ситуация была, конечно, другой, и все же настроение Долгушина оказалось окончательно испорченным. Мужчина собрался было повернуть, для того, чтобы выбраться на ближайшую улицу, но тут неожиданно, в одном из заросших кустарником переулков послышались негромкие крики, больше напоминавшие причитания и просьбы о помощи.
                Первой желанием Сергея Владимировича, услышавшего подобные звуки, было уйти как можно быстрее от этого места и не связываться ни с кем. Но появившееся любопытство, а вместе с ним и еще какое-то, незнакомое, а может, просто давно забытое чувство, не позволили этого сделать, и Долгушин, все еще пребывая в сомнении, двинулся в том направлении, откуда раздавались просьбы о помощи.

              Пройдя с полсотни метров по узкой тропинке, вьющейся среди зарослей шиповника и калины, на удивление росшей в городской черте, Сергей Владимирович вышел на небольшую площадку, где расположились старые, вросшие в землю столы для пинг-понга. Как ни странно, но столами по-прежнему пользовались – на одном из них была натянута старенькая сетка, а на его поверхности лежали две ракетки. А вот людей, занятых игрой, Сергей Владимирович увидел не сразу.
              Остановившись в некотором недоумении на краю площадки, Долгушин некоторое время озирался, а потом сообразил, что плач и неясное бормотание доносятся из-за дальнего стола. Пройдя немного вперед, Сергей Владимирович увидел лежащего на земле пожилого мужчину, лет этак шестидесяти пяти, а рядом с ним двух детей – мальчика лет восьми и девочку на пару лет моложе. У мужчины, вероятно, случился сердечный приступ или что-то подобное, поскольку он лежал на земле, прижав одну руку к груди, и судорожно хватал воздух ртом. Мальчик пытался поддерживать пострадавшего, вероятно приходившемуся ему дедушкой, а девочка сидела в двух шагах от них, расширенными, испуганными глазами глядя на мужчину и каким-то обреченным, совсем негромким голосом звала на помощь. Мысли в голове Сергея Владимировича спутались, в памяти мелькнули фрагменты из лекций по оказанию первой помощи и какие-то обрывки из учебных фильмов. Но он оказался единственным взрослым в этом районе, поэтому, не мешкая, шагнул к лежащему мужчине, наклоняясь к детям, далеко не сразу обратившим на него внимание:

               – Что случилось, ребята?

               Две пары сверкающих глаз с испугом и одновременно с надеждой взглянули на него. Девочка, видимо, не в силах больше сдерживаться, начала плакать, а мальчик, посмотрев в лицо Долгушину, немного поколебался, но потом все же ответил на вопрос:

               – У дедушки сердце прихватило, у него и так год назад инфаркт был!

                – У кого-нибудь из вас есть сотовый телефон? Нужно срочно в скорую звонить! – Сергей Владимирович присел рядом с мужчиной и осторожно взял его за руку, впервые пожалев, что у него самого уже больше года нет мобильника.

                – Дедушка свой дома забыл, а у меня сломан, только на прием работает, – мальчик отвел глаза в сторону, – на новый денег нет.

                Пожилой мужчина, до сей поры тяжело дышавший и лежавший с закрытыми глазами, внезапно попытался приподняться, пробормотал что-то непонятное, а потом неожиданно рухнул без сил на землю.

             – Дедушка! Дедушка! – запричитала девочка, закрыв лицо руками.

             – Беги срочно за помощью! – решительно приказал Долгушин мальчику. – Приведи любого взрослого с телефоном!

              Несколько секунд мальчик раздумывал, наверное, прикидывая – можно ли доверять незнакомцу, но потом все же решился и, поднявшись на ноги, бросил плачущей сестре:

             – Не реви, Светка, я сейчас!

              После чего рванул прямо через кусты, даже не подумав выскочить на тропинку.
Долгушин, тем временем, расстегнул ворот лежащего неподвижно мужчины, а затем попробовал нащупать пульс. Увы, но обнаружить тонкое биение, говорящее о том, что сердце гонит кровь по артериям, ни на одном запястье не удалось. Немного поколебавшись, Сергей Владимирович попробовал поискать на шее пострадавшего сонную артерию, но и в этом месте ничего не прощупывалось. Несколько секунд Долгушин пребывал в растерянности, не зная, что делать дальше, но громкий плач девочки вывел его из состояния оцепенения и, тряхнув головой, он приступил к реанимации, вспоминая единственный случай, когда пришлось делать нечто подобное. Случилось это много лет назад, во время службы в армии после военной кафедры.

              Расстегнув рубашку пожилого мужчины, Долгушин положил обе руки на середину грудины и, считая вслух от одного до трех, начал довольно сильно нажимать сверху, затем прижался ртом, ко рту потерявшего сознание и попробовал вдуть воздух, затем повторил нажатие на грудину. После чего попробовал снова найти пульс на запястье и шее, но тщетно, биение тонкой струйки жизни отсутствовало.
            Сергей Владимирович несколько секунд растерянно смотрел на неподвижное лицо мужчины, уже начавшее синеть, собрался, было повторить непрямой массаж сердца, и даже положил руки на грудь, когда сзади раздался какой-то шум. Он оглянулся и увидел, как вслед за вернувшимся мальчиком бежит молодая женщина, неожиданно для себя, обратив внимание на красивые светло–каштановые волосы, уложенные в длинное каре.

                – Ну-ка, отойдите! – решительным тоном произнесла женщина, довольно бесцеремонно оттолкнув Сергея Владимировича, после чего наклонилась над лежащим на земле человеком.

              Так же, как и Долгушин она попробовала прощупать ему пульс, после чего принялась делать непрямой массаж сердца.

            – Давайте я, – предложил Сергей Владимирович робко, – я немного умею.

              – Вы врач? – нетерпеливо спросила женщина, откинув непослушную прядь волос со лба.

              – Нет, я просто мимо шел, но... – Начал было Долгушин, но женщина тотчас перебила его:
               – Здесь необходима срочная реанимация, я фельдшер, работаю во второй городской!

                Незнакомка быстро достала из сумочки мобильник, набрала номер, причем, как заметил Сергей Владимирович, отнюдь не номер службы спасения, видимо знала номер ближайшей станции скорой помощи. Назвав точный адрес и описав симптомы, женщина бросила мобильник в сумку, а потом повернулась к Долгушину:

                – Я буду делать искусственное дыхание, а Вы – массаж сердца, давайте на счет! И... раз, два, три...

                Женщина-фельдшер наклонилась к лицу мужчины, а Сергей Владимирович вновь положил руки на грудь пострадавшего и начал считать в такт своим нажатиям, не забывая следить за действиями незнакомки. Мальчик стоял в двух шагах от них, сжав кулаки, и с каменным лицом смотрел за попытками реанимации, надо признаться, бесплодными попытками. Девочка же, которую, судя по всему, звали Светой, так и сидела на земле, обхватив лицо руками и тихонько хныкала.
Так продолжалось около двух минут, после чего женщина устало поднялась и, с сочувствием оглянувшись на детей, произнесла едва слышно:

                – Если скорая не приедет через пять минут, все будет бесполезно, сердце не запускается.

               – Выходит, ничего нельзя сделать? – упавшим голосом, беспомощно посмотрев на застывшую в ужасе девочку, спросил Долгушин.

              – Здесь, наверное, только электростимуляция могла бы помочь или прямой адреналин в сердце, – каким-то потерянным голосом ответила женщина.

                – Дедушка! Не умирай! – закричала девочка, бросаясь на грудь лежащему мужчине, а потом повернула лицо, полное слез почему-то к Сергею Владимировичу. – Спасите его! Пожалуйста!

                От этого отчаянного крика у Долгушина, словно что-то оборвалось внутри, а затем он вдруг почувствовал нестерпимое жжение в кончиках пальцев, настолько сильное, что едва сдержался, чтобы не застонать. А перед глазами внезапно замелькали странные призрачные силуэты, словно рисунки, нанесенные полупрозрачной краской на стекло. Неожиданно он почувствовал, как волосы на голове встали дыбом, а где-то неподалеку послышалось потрескивание, словно происходило короткое замыкание.

                – Заберите девочку от него! – каким-то чужим, незнакомым голосом произнес Сергей Владимирович, приближаясь к лежащему мужчине.

                Женщина с искренним удивлением обернулась к странному человеку, но увидев остановившейся взгляд Долгушина, а главное – неожиданное сияние, появившееся вокруг головы и кистей рук, испуганно подхватила девчонку и оттащила её на пару шагов. Перед глазами Сергея Владимировича внезапно возникла большая оранжевая сфера, на поверхности которой мелькали какие-то фигуры. Он положил руки на грудь мужчины и в то же мгновенье по всему телу как будто прошел мощный разряд электричества. Боль была адской, в глазах сверкнула вспышка, хотя, вероятнее всего, это стало лишь реакцией мозга на очередное проявление аномальных симптомов.
                Затем яркая вспышка повторилась, при этом Сергей Владимирович на несколько секунд отключился. Он уже не видел, как при каждой подобной вспышке тело мужчины на земле словно подбрасывало вверх, выгибая дугой. А затем, когда Долгушин откинулся назад, уставившись куда-то в пустоту невидящим взглядом, мужчина вдруг дернулся и сделал слабый вдох.
                Женщина тотчас поставила девочку на землю и бросилась к больному, снова пробуя искусственное дыхание. А спустя еще минуту из-за кустов послышались чьи-то голоса, и женщина крикнула, обернувшись назад:

               – Сюда! Скорее сюда!

                Спустя несколько секунд на полянке появилось три человека, одетые в синие костюмы бригады скорой помощи, и немедленно начали хлопотать над мужчиной с сердечным приступом. Женщина стояла рядом, придерживая за руку девочку и мальчика. Через пару минут врачи из бригады Скорой уже начали развертывать носилки, поставив мужчине капельницу, и теперь готовились нести больного к машине.
             Сергей Владимирович некоторое время смотрел на всю эту суету, почему-то понимая отчетливо, что все будет хорошо, потом с трудом поднялся и, убедившись в том, что на него никто не смотрит, потихоньку вышел с поляны. Долгушин уже успел скрыться за ближайшими кустами, когда девочка, повертев головой, тронула женщину-фельдшера за рукав и сказала ей что-то, после чего и медик начала с удивлением оглядываться по сторонам. Но Сергей Владимирович ничего этого уже не видел, он смертельно устал, у него страшно болели пальцы рук, и что-то ныло в груди, а еще его с неимоверной силой клонило в сон.

Необычное происшествие, приключившееся с Сергеем Владимировичем во время прогулки по скверам, настолько вымотало его, что новоявленный путешественник едва добрался домой. О походе в супермаркет даже думать не хотелось, единственной мыслью было добраться до дома без дальнейших приключений. Кроме прочего, после спонтанного превращения в своеобразный генератор мощных электрических импульсов, Долгушину постоянно казалось, что подобные разряды начнут беспрерывно сыпаться во все стороны. Пробираясь по улицам в направлении дома, мужчина инстинктивно старался держаться подальше и от людей, и от любых электрических установок. В голове неотвязно крутилась мысль, что стоит ему коснуться кого-то или приблизится к любому устройству, имеющему электрическое питания, как произойдет нечто вроде замыкания. В результате он шарахался от всех встречных, словно они были прокаженными, и обходил за десяток метров все светящиеся вывески над витринами магазинов и офисов.

               Добравшись до дома, Долгушин некоторое время боялся подносить магнитный ключ к домофону и, как выяснилось спустя пару минут, совершенно правильно делал. Ибо, стоило ему решиться на подобный шаг, как в момент приближения руки к считывающему устройству, между телом человека и металлической дверью неожиданно проскочила здоровенная искра, при этом послышался сильный треск. К счастью, рядом никого не оказалось, и никто не обратил внимания на столь необычное явление. Поднести ключ к считывателю Сергей Владимирович не успел, тем не менее, магнитный замок открылся. При этом насколько понимал незадачливый экспериментатор, устройство домофона от столь мощного разряда просто вышло из строя. И без того вымотанный до предела Долгушин не стал более ничего выяснять, а просто убрал ключи обратно в карман и, открыв дверь, поднялся к себе домой.
               Однако, и дома тотчас же возникли проблемы – некоторое время Сергей Владимирович боялся поднести руку к выключателям света, а попутно и подходить к холодильнику. Не зная, как себя вести в такой ситуации, Долгушин какое-то время топтался в коридоре, размышляя, что делать дальше. К счастью, спустя минуту, в голову пришла спасительная идея – постоять для начала под душем, поскольку мужчина полагал, что текущая вода поможет снять с него безумное количество электричества, испускаемое организмом. О том, что неизвестный эффект, возникший в его теле, вероятнее всего, не имеет никакого отношения к статическому электричеству, в тот момент даже мысли не возникало.

                Как ни странно, но душ действительно помог, правда, лишь в том, что снял некоторую часть внутреннего нервного напряжения. А это, в свою очередь, уменьшило проявление тех симптомов, которые, как теперь знал Долгушин, говорили о накоплении в организме изрядного количества электричества, просящегося наружу. После душа Сергей Владимирович, хотя все еще с некоторой опаской, попробовал включать свет и убедился, что никаких нежелательных явлений это не вызывает. И вопрос с холодильником тоже решился сам собой без каких-либо неприятных моментов. Так что поужинать Долгушин мог, хотя с аппетитом после всего случившегося возникли изрядные проблемы.

               А вот с телевизором все оказалось сложнее – включение его в сеть прошло без осложнений, однако стоило мужчине остановиться перед экраном, чтобы взять лежащий рядом пульт, как он тотчас же почувствовал возвращение знакомого покалывания в пальцах. Устраивать короткое замыкание в своей квартире категорически не хотелось, поэтому с просмотром телепередач пришлось завязать. Впрочем, на самом деле Сергей Владимирович настолько устал, что включение телевизора являлось скорее чисто механическим движением, не связанным с конкретным желанием посмотреть новости.
                Правда, оставалось не совсем понятным, почему работа на компьютере по месту службы не вызывала столь резких негативных ощущений. Но немного подумав, Долгушин сообразил, что достаточно большое расстояние от монитора до оператора на рабочем месте, казавшееся до недавнего времени неудобством, в реальности позволило избежать многих эксцессов.

                Однако то, что произошло во время прогулки, уже находилось за рамками появления в организме человека повышенного электрического потенциала. Причем не просто потенциала, а потенциала невероятной величины, возникавшего, до сей поры лишь в качестве ответной реакции на появление рядом относительного мощного электромагнитного поля. Теперь же получалось так, что Долгушин сам, по собственному желанию, пусть и в критической обстановке, сумел вызвать появление у себя весьма мощного электрического заряда. Возникала настоятельная необходимость обсудить с кем-то сложившуюся ситуацию, а единственным человеком, которому Сергей Владимирович мог довериться, оставался лечащий врач – Арсений Михайлович. Последний при выписке Долгушина из больницы дал тому номер своего сотового, упомянув, что ему можно звонить практически в любое время, кроме ночного.
              Доктор оказался дома, почему-то отнюдь не удивился звонку своего пациента, лишь уточнив, что сейчас у него нет времени на подробный разговор, а вот завтра во время дежурства вполне можно заняться обсуждением. Напоследок медик пожелал Сергею Владимировичу держаться подальше от любых электроприборов и повесил трубку, оставив Долгушина в некотором недоумении и даже некотором расстройстве. О том, что сейчас ему лучше держаться подальше от любых аппаратов, работающих с электричеством, мужчина понимал и сам, а вот странная реакция врача немного удивила его. Однако делать было нечего, поэтому оставалось только дожидаться завтрашнего дня.

                Поскольку телевизор в качестве досуга отпадал, а домашнего компьютера в нынешней жизни Сергея Владимировича не существовало, то оставалось только чтение книг, чем он и попытался отвлечься. Впрочем, именно попытался, поскольку так и не смог сосредоточиться ни на одном тексте. В голову постоянно лезли разные мысли, по большей части, либо воспоминания о том вечере, когда он столкнулся с молнией, либо о сегодняшнем случае с неожиданным возникновением электроразряда в критической ситуации. Перед глазами Сергея Владимировича постоянно возникали полные слез и надежды глаза маленькой девочки, которая так боялась, что её дедушка умрет. Долгушин искренне надеялся, что его, столь нетривиальное вмешательство все же дало какой-никакой положительный эффект и неизвестный ему пожилой человек сумеет выкарабкаться.
                Затем мысли мужчины неожиданно переключились на женщину, столь быстро откликнувшуюся на призыв о помощи и попытавшуюся спасти совершенно неизвестного ей человека. Конечно, она назвала себя фельдшером, но мало ли кто и что говорит в такие минуты. Правда, чуть погодя Сергей Владимирович вспомнил, что незнакомка упомянула о своей работе во второй городской больнице, и с удивлением подумал, что и сам после удара молнии попал именно в это лечебное учреждение. У него даже возникла мысль, что он видел столь симпатичную женщину во время своего пребывания в больнице, однако поручиться за это не мог бы.
Размышляя в таком духе, Долгушин просидел на диване, наверное, около полутора часов, после чего и сам не заметил, как заснул.

***
              Найти лечащего врача во время его субботнего дежурства, на территории больницы, занимающей три корпуса, оказалось нелегким делом. Все медицинские работники, к коим обращался Сергей Владимирович, чтобы отыскать Арсения Михайловича, указывали разные направления и, в конце концов пациент начал уставать от подобных поисков. Наконец, доктор обнаружился на своем рабочем месте, а точнее, даже в той самой смотровой, где неделю назад они вместе проводили совместные эксперименты. Увидев своего, наверное, самого необычного пациента, доктор, писавший что-то в журнале, просто кивнул головой, показывая, что тот может войти. После того, как Долгушин прикрыл за собой дверь, Арсений Михайлович знаком предложил посетителю присесть, с полминуты продолжал заполнять какой-то документ, а затем уселся напротив и с немалым интересом посмотрел на своего пациента.

                – Однако, Вы снова умудрились попасть не просто в необычную ситуацию, а в ситуацию, подпадающую под разряд мистики или, если хотите, какого-то чуда, – после некоторого молчания произнес врач, продолжая разглядывать Долгушина.

                – Прошу прощения? – немало озадачился Сергей Владимирович, не совсем понимая, о чем говорит доктор.

                Долгушину казалось, что это он должен рассказать о необыкновенном происшествии, произошедшем с ним вчера, а выходило все наоборот – медик говорит ему о каком-то странном случае.

                – Вы ведь пришли по поводу вчерашнего чудесного спасения пожилого человека с тяжелым приступом ишемии? – Арсений Михайлович вопросительно взглянул на своего пациента.

                – Я... но... позвольте, откуда Вы знаете? – только и смог вымолвить пораженный Сергей Владимирович.

                – Мир тесен, – усмехнулся устало доктор, закрыв на несколько мгновений глаза и потирая виски руками, а потом вновь посмотрел на своего собеседника, – одна из наших фельдшеров, работающих в приемном отделении, Ольга Кузьмина, оказалась свидетельницей столь необычного случая.

                – Вот значит как?! – слегка оторопев от неожиданности, даже немного отшатнулся назад Долгушин. – То-то мне лицо её показалось как будто знакомым, а она, оказывается, из этой же больницы.

                – Да, именно так, – чуть помедлив, кивнул головой Арсений Михайловича. – Кстати, рассказывая о своем необычном помощнике, она тоже не преминула заметить, что как будто видела Вас где-то раньше! А на самом деле, Ольга однозначно с Вами встречалась, поскольку работала в той смене, что принимала Вас в роковую ночь после удара молнии. Только в ту ночь привезли еще несколько человек, поэтому она и не запомнила Вас так хорошо.

                – Надо же, – с изумлением и даже некоторым недоверием покачал головой Сергей Владимирович, а потом посмотрел на врача, – а что она вообще рассказала о вчерашнем случае?

                – Не очень много... – Немного уклончиво ответил доктор. – Думаю, она и сама оказалась неготовой принять и признать то, свидетелем чего стала вчерашним вечером. Скорее всего, побоялась, что ей не поверят, поэтому и рассказывала в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Но я, прослушав её рассказ, тотчас понял, что речь может идти только об одном человеке – о Вас, Сергей Владимирович!

                – И что теперь со мной будет? – тяжело вздохнув и опустив голову, спросил Долгушин.

                – А что с Вами должно быть? – искренне удивился Арсений Михайлович, слегка пожимая плечами. – Вы так переживаете, словно сделали что-то крайне предосудительное, а не спасли человека от неминуемой смерти! Лично меня больше интересуют подробности произошедшего, с нюансами Ваших внутренних ощущений, плюс к этому – все то, что Вы ощущали уже после этого.

              – Эх...м, даже и не знаю, – Сергей Владимирович оказался немало смущен словами доктора.

               Вчерашний поступок казался чистой воды случайностью, действием по наитию, при котором даже мысли не возникало о спасении чьей-то жизни, являясь откликом на крик-плач маленькой девочки.

                – И все же, попробуйте сосредоточиться и рассказать, как все происходило, – врач наклонился немного вперед. – Готов заверить Вас, что всё, что Вы сейчас расскажете, не выйдет за пределы этой комнаты. Желание самого пациента в нашем деле – главное, хотя мне и хотелось бы, чтобы Вас обследовали в каком-нибудь серьезном учреждении.

                – Ну, хорошо, – немного растерянно ответил Долгушин, немного подумал, собираясь с мыслями, а затем начал свой рассказ.

                Доктор слушал молча, не перебивая, и время от времени с удивлением кивал головой, словно слышал от рассказчика подтверждение или опровержение собственных мыслей. Когда Сергей Владимирович, наконец, закончил, в смотровом кабинете на некоторое время воцарилась тишина. Медик, вероятно, осмысливал услышанное, а пациент снова погрузился в воспоминания о собственных действиях в столь непростой ситуации.
Наконец, доктор посмотрел пристально на своего собеседника и, кашлянув пару раз, прервал молчание.

                – Знаете, я все больше прихожу к выводу, что попадание под удар молнии, вызывало нечто вроде радикальной перестройки всего Вашего организма, – проговорил медик задумчивым тоном, – и открыло какие–то необычные, возможно скрытые способности организма.

                – Но, позвольте, каким же образом человеческий организм, не имеющий к электричеству никакого отношения, может превратиться в самый настоящий электрогенератор?! – Долгушин с изумлением посмотрел на доктора.

                – Но, почему же, не имеет отношения?! – решительно возразил Арсений Михайлович. – На самом деле, организм человека буквально насыщен электричеством, только очень низкого порядка. Ведь даже наша мыслительная деятельность, по сути, не что иное, как чистой воды – электрохимия. И поверхность нашей кожи зачастую, становится своеобразным накопителем статического электричества. Люди, в ряде случаев, оказываются способны чувствовать силовые линии магнитного поля Земли, да и иногда оказываются очень восприимчивыми к электромагнитным излучениям.

                – Все это прекрасно, но, чтобы человеческое тело генерировало высокое напряжение?! – с сомнением покачал головой Сергей Владимирович. – Такое сложно даже представить!

                – В обычных условиях – да, – согласился доктор, откидываясь на спинку стула. – Но что, если необычайно мощный разряд молнии что-то поменял в структуре Вашего организма?! Плюс к этому вообще совершенно неизвестное то воздействие, которое могла оказать на Вас пресловутая шаровая молния... – Медик помолчал немного, а затем продолжил. – Быть может токи необычайно огромной силы и неизвестной частоты заставили Ваш организм превратиться одновременно и в этакий чувствительный датчик, способный очень чутко улавливать колебания электрического поля вокруг, и в тоже время – под воздействием каких-либо сильных эмоций, становиться излучателем электрической энергии, причем направленной.

                – Час от часу не легче, – тряхнул головой совершенно сбитый с толку Долгушин. – Я ведь вчера едва до дома дошел, боялся дотрагиваться до любых металлических частей и проходить мимо электрических установок. А если дело и дальше так пойдет – чего мне еще ожидать?

                – Вот чего не знаю, того не знаю... – На лице Арсения Михайловича появилось виноватое выражение. – Обследоваться подробно Вы и сами не желаете, поэтому понять, что же на самом деле произошло с Вашим организмом, мы пока не можем. Но, как мне кажется, все эти симптомы могут постепенно уменьшаться, а со временем, и вовсе сойти на нет. Ведь и заряженный аккумулятор через определенный промежуток времени разряжается, возможно, с Вами будет то же самое.

                – И как долго такое состояние может продолжаться? – уже напрямик спросил Сергей Владимирович.

                – Думаю, все будет зависеть от того, насколько часто Вы будете, образно говоря – разряжаться на какие-либо внешние объекты, а также от того, в каком состоянии будете находиться, – после некоторого размышления ответил врач. – В состоянии стресса, сильного возбуждения, это будет проявляться ярче, а в спокойной обстановке, вероятнее всего, пойдет на убыль. Кстати, ведь Вам вчера помог душ, принятый дома?!

                – Да, мне стало заметно легче, – немного успокоившись, кивнул головой Долгушин, – и сегодня утром мне даже показалось, что я могу спокойно проходить мимо рекламных вывесок, в то время как вчера был вынужден обходить их стороной.

                – Вот видите, – уже с большей уверенностью произнес доктор, – возможно, вчерашнее происшествие, потребовавшее от Вас столько усилий, в какой-то степени уменьшило влияние неизвестного фактора на Ваш организм.

              – Простите, доктор, а нельзя ли как-нибудь ускорить этот процесс? – после секундного размышления спросил Сергей Владимирович. – Ну, скажем, как-то «закоротить» какие-нибудь точки что ли?!

                – Хм, «закоротить»... – Невесело усмехнулся Арсений Михайлович, качая головой. – Во-первых, я не знаю и думаю, никто не знает, где находятся те самые «точки», как Вы изволили выразиться, которые необходимо закорачивать. А, во-вторых, совершенно неизвестно, как на Вас может подействовать подобная процедура.

                – Все это хорошо, но как мне жить дальше с этой напастью?! – в голосе Долгушина слышалось уже не скрываемое отчаяние.

                – Ну, тут я могу дать только такой совет... – После короткого размышления ответил врач. – Старайтесь соблюдать максимальную осторожность, избегать любых стрессовых ситуаций и, по возможности, снимать с себя, образно говоря, повышенный потенциал. Ведь стало же Вам легче после душа, так принимайте его почаще, а еще лучше – сходите и поплавайте на речке. Думаю, подобные водные процедуры тоже могут в какой-то мере улучшить ситуацию.

                Поговорив еще немного с лечащим врачом, Долгушин пришел к выводу, что без какого-либо чрезвычайного вмешательства в его организм, более-менее легкие способы решить его проблему, просто отсутствуют. А поскольку подобное чрезвычайное вмешательство однозначно не входило в планы Сергея Владимировича, он решил пока не рисковать и последовать советам Арсения Михайловича в плане спокойного отдыха и водных процедур.
Поблагодарив доктора и пообещав, что обязательно навестит его через неделю, Долгушин двинулся к выходу.
                И уже находясь на крыльце главного входа больницы, едва не столкнулся с той самой женщиной, что пришла на помощь больному с сердечным приступом, Ольгой Кузьминой. Однако последняя разговаривала с двумя другими женщинами, вероятно, тоже медиками и, похоже, куда-то спешила, поскольку не обратила внимания на стоявшего в нескольких шагах Сергея Владимировича. А вот сам Долгушин еще долго смотрел вслед случайной знакомой, с удивлением отметив в себе какие-то странные, давно подзабытые чувства. Те самые чувства, что возникают у мужчины, когда он видит понравившуюся ему женщину.
Постояв еще немного на крыльце, Долгушин махнул рукой и отправился домой, намереваясь как можно дольше постоять под душем.

***
               Воскресное утро Сергей Владимирович вновь встретил, находясь в состоянии полной неопределенности. Вчерашнее, почти часовое стояние под душем, весьма разорительно отозвавшееся на счетчике воды, хотя и дало временное облегчение, однако отнюдь не сняло всей остроты проблемы. Если включение телевизора теперь давало лишь появление на очень короткое время эффекта покалывания в кончиках пальцев, то вот пользоваться микроволновкой по-прежнему не стоило. Первая же попытка включить сей агрегат, привела к довольно сильному жжению кожи пальцев рук и искрению всех розеток на кухне. Поэтому от подогрева пищи в СВЧ–устройстве ему пришлось отказаться. Такое положение дел не то, чтобы сильно огорчило Долгушина, в конце концов, можно было обойтись и без микроволновки, однако состояние серьезной «привязки» к электрическому полю его весьма нервировало.
             Появлялась настоятельная необходимость как-то изменить складывающееся состояние, поскольку бесконечное стояние под душем или плавание в бассейне никоим образом не входили в планы Сергея Владимировича. В какой-то момент ему даже пришла мысль намеренно спровоцировать себя как-то на генерирование мощных электрических зарядов, чтобы затем сбросить их на что-то, что могло притягивать электричество, да хотя бы на какой-нибудь громоотвод. Правда, он быстро сообразил, что подобная провокация может иметь непредсказуемые последствия, а кроме прочего оставалось непонятным, получится ли вообще сбросить мощный заряд электричества, если таковой снова проявится. Да и найти нормальный, а не фиктивный громоотвод, тоже было немалой проблемой, поскольку откровенная «пустышка», вроде железного штыря, вкопанного на четверть метра в землю, могла стать причиной серьезных травм.
В общем, проблема выглядела куда серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд, а вечно бояться спонтанных ударов электричеством тоже как-то не хотелось.

              И тут Сергею Владимировичу пришла в голову интересная мысль, которая, по его мнению, вполне могла дать ощутимый результат. Он вспомнил, что отличным громоотводом или, вернее, источником своеобразного заземления, вполне мог стать любой водоем, поскольку вода является хорошим проводником, и при грозе не рекомендуется купаться в открытых прудах, озерах и реках. Тем более что и Арсений Михайлович рекомендовал в качестве второго средства для снятия, как внутреннего психологического напряжения, так и для снятия возможного электростатического потенциала, купание в реке. Правда, немного поразмыслив, Долгушин сообразил, что попытки разрядиться в реке могут причинить вред другим людям, и для данной цели предпочтительнее выбрать обособленный водоем, не имеющий связи с другими. И насколько он помнил, в глубине городского парка имелось несколько небольших «блюдечек», который в последнее время практически не посещались отдыхающими.

               В связи с этим возникал еще один, не менее важный вопрос. Каким образом в столь уединенном месте вызвать у себя накопление и сброс электрического заряда, если для этого необходим электроприбор, излучающий электромагнитное поле? Тащить с собой микроволновку или телевизор казалось нелепым и бессмысленным занятием, а значит, настоятельно требовалось найти нечто, что стало бы своеобразным катализатором возникновения электричества в организме. Тут Долгушин и вспомнил об озонаторе, с помощью которого Арсений Михайлович провел с ним эксперимент в больнице. Конечно, дома у Сергея Владимировича ничего похожего не было, однако ничто не мешало купить подобный прибор в каком-нибудь автомобильном или хозяйственном магазине. В конце концов, для таких целей сгодился бы любой прибор, излучающий электромагнитные волны.
                И так, решение было найдено, и Долгушин отправился из дома с твердым намерением покончить с необычными симптомами, мучившими его после удара молнии, раз и навсегда.

                Правда, в тот момент, когда доморощенный экспериментатор вышел из подъезда, его решимость несколько поуменьшилась. Оказавшись на улице, Сергей Владимирович сообразил, что при покупке подобного прибора он окажется в помещении, где с высокой долей вероятности будут включены другие подобные устройства, что неминуемо приведет к появлению совсем не желательных симптомов. Это настолько расстроило Долгушина, что он чуть было, не отказался от своего намерения. Однако затем все же решил попытать счастья, но выбрать для своих покупок совсем небольшие магазинчики, где редко бывает много клиентов.
              Впрочем, и на этом пути довольно быстро возникли непредвиденные трудности. В первый же магазин, торгующий, в том числе и подобными товарами, Сергей Владимирович просто не смог войти, ибо возле входа переливались разноцветными огоньками светящиеся шары, наподобие тех, с помощью которых показывают опыты со статическим электричеством. Не доходя до дверей нескольких шагов, Долгушин почувствовал сильное покалывание в пальцах, после чего перед глазами замелькали неясные призрачные силуэты. Сразу же стало ясно, что от посещения этой торговой точки будет лучше отказаться.

               Второй павильон, торгующий подобными устройствами, находился, насколько знал Сергей Владимирович, на втором этаже крупного торгового центра. Но входить туда в состоянии, когда он и так уже начал, образно говоря – «электризоваться», Долгушин не рискнул. Зато, уже отойдя от супермаркета, неожиданно вспомнил, что неподалеку от входа в парк имелся магазинчик, торгующий предметами самообороны. Конечно, купить травматический пистолет у него вряд ли получилось бы, но вот электрошокер продавался без всяких справок, а именно он и представлялся наиболее подходящим вариантом для того, что задумал Сергей Владимирович.  Поэтому, недолго думая, Долгушин направил свои стопы прямо к парку.
             Магазин располагался в переулке, примерно в паре сотен метров от главного входа в парк, и в отличие от улицы, заполненной отдыхающими горожанами, район выглядел почти безлюдным. В самом магазинчике тоже не обнаружилось посетителей, и продавец с охранником скучали на пару, расположившись возле входа. Увидев неожиданного покупателя, продавец оживился, и даже вышел навстречу Сергею Владимировичу.

              – Добрый день! Как я понимаю, мы видим перед собой своего первого на сегодняшний день клиента? – приветствовал молодой человек Долгушина, подходя ближе.

               – И Вам доброго дня, – немного помедлив, ответил Сергей Владимирович, – да, я бы хотел приобрести электрошокер, – помолчал немного, а потом добавил, придумав на ходу более-менее подходящую причину, – супруга перешла на новую работу и стала позже возвращаться домой.

                – Да, на улицах по вечерам, к сожалению, бывает неспокойно, – немедленно поддакнул продавец, услужливо распахивая перед Долгушиным дверь, – какой именно вариант Вас интересует?

                – Меня интересует простота использования, и одновременно с этим надежность и хороший электрический заряд, – ответил Сергей Владимирович, изо всех стараясь сохранить деловой и солидный вид, – действовать он должен наверняка, но иметь конструкцию, исключающую случайного поражения током самого обороняющегося.

                – Что же, у нас имеются подходящие варианты, – тотчас же засуетился продавец, указывая на витрину, – взгляните вот – прекрасные экземпляры.

                Молодой человек начал перечислять достоинства приборов, что размещенных на витрине, и Сергей Владимирович некоторое время делал вид, что внимательно слушает. Но затем все же прервал словоохотливого продавца и указал рукой на одно из устройств.

                – Я, пожалуй, выберу вот этот, – твердым тоном заявил Долгушин, – и сразу возьму элементы питания, как я понимаю, он питается от батарей?

                – Прекрасный выбор, – снова засуетился продавец, – да, мы сразу же укомплектуем шокер элементами питания, и даже опробуем его на специальной установке.

                – Хорошо, я готов сделать оплату, а проверку можно и не проводить, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Сергей Владимирович, в глубине души опасаясь, как бы при включении устройства у него не произошел неконтролируемый выплеск электричества.

                – Как Вам будет угодно, – продавец без малейших возражений перешел к кассе, – надеюсь, покупка понравится Вашей супруге.

                Сергей Владимирович с облегчением вздохнул и, достав кошелек, двинулся к кассе. Спустя пару минут, попрощавшись с продавцом и все также скучающим охранником, он вышел из магазинчика и твердым шагом направился к парку.

***
                Нынешний день выдался довольно прохладным и ветреным, однако в небе ярко светило солнце, и у входа в парк было довольно многолюдно. Бросив взгляд в облака, Сергей Владимирович с некоторой тревогой заметил в северной части неба сгущающиеся облака. И хотя большая часть небосклона выглядела свободной от облачности, к вечеру вполне мог пойти дождь, и даже начаться гроза. А последнее совсем не входило в планы Долгушина – попасть под новый разряд молнии всего лишь через две недели после предыдущего случая, это было бы уже слишком.
                А раз так, значит, возникала настоятельная необходимость спешить и провести первый эксперимент как можно быстрее. В конце концов, могло выйти так, что вообще ничего не получится.

               Пройдя быстрым шагом через центральный вход, Сергей Владимирович двинулся по одной из аллей, обсаженных липами и невысоким кустарником с красивыми мелкими цветочками, название которого он не знал. Аллея оказалась плотно заполненной отдыхающими, в основном семьями и молодыми мамами с маленькими детьми. Миновав игровую площадку для самых юных посетителей, а затем несколько павильонов с различными развлечениями, Долгушин перешел через изящный мостик с резными перилами, перекинутый через неширокий ручеек, с берегами обложенными булыжником. Далее путь лежал по дорожке, выложенной плиткой, так же выполненной в стиле булыжной мостовой. Здесь наблюдалось уже намного меньше отдыхающих, по большей части, попадались пары молодых людей, занимающих скамейки между цветочными розетками и рабатками.
               Наконец, Сергей Владимирович вышел на неширокую дорожку из асфальтовой крошки, ведущую, насколько он помнил, в глубину парка, примерно к тому месту, где две недели назад на холме в Долгушина попала молния. Однако сегодня идти к памятному месту исследователь однозначно не собирался, ибо чуть в стороне от него, в довольно густом лесном массиве, как раз и находились несколько небольших озер – «блюдечек», кои он собирался использовать в качестве этакого громоотвода. Некоторое время мужчина петлял по узким тропинкам, с удовлетворением отмечая, что почти не встречает отдыхающих и, наконец, вышел на едва приметную тропинку, проложенную через заросли бузины и малины. А впереди уже блеснула в лучах солнца поверхность одного из «блюдечек».
              Но, увы, здесь Сергея Владимировича ждало разочарование – на берегу небольшого озерца расположилась компания, состоящая из трех или четырех юношей и такого же числа девушек. Проведение экспериментов в присутствии немалого числа свидетелей точно не входило в планы Долгушина.
                Немного помедлив, Сергей Владимирович двинулся дальше, прямо через кусты, в направлении следующего озера, лежащего, насколько он помнил, примерно в трехстах метрах от первого.

                И на сей раз его ждала удача – берега совсем небольшого, овального по форме, озерца, оказались пустынными. К тому же водоем со всех сторон окружал довольно густой и высокий кустарник и, насколько помнил Сергей Владимирович, ни одна цивилизованная аллея или просто благоустроенная дорожка поблизости не проходила. А это давало надежду на то, что эксперимент можно провести без лишних свидетелей.
               Спустя несколько мгновений исследователь вышел на берег озера, представлявший собой узкую полоску песка, над которой буквально нависали ветви прибрежных кустов. Долгушин вытащил электрошокер, и уже собрался было опробовать его, как вдруг в его голове мелькнула мысль о том, что неплохо бы до проведения опытов искупаться в озере. В конце концов, мало ли как мог пойти эксперимент, а Сергей Владимирович не купался уже больше года, а точнее – уже почти полтора года и, кто знает, не исключено, что таковой возможности у него не появиться никогда. Немного поразмыслив, мужчина решил, что опыты с электричеством никуда от него не убегут, быстро разделся и прыгнул в чистую и прозрачную воду этого лесного водоема.
                Вода оказалась довольно прохладной, несмотря на то, что уже больше недели стояла сухая и относительно теплая погода, видимо деревья, окружающие озеро, не давали ему, как следует прогреться. Долгушин с немалым удовольствием пересек небольшой водоем от одного берега до другого, а затем поплыл обратно, но на середине задержался, перевернувшись на спину.

               Некоторое время мужчина смотрел в ясное небо, имевшее сегодня необыкновенный, пронзительно голубой оттенок, и размышлял о своей жизни. Он по-прежнему считал себя виноватым в том, что не смог спасти и вовремя помочь сыну, но с удивлением замечал, что это чувство стало, скорее, чем-то вроде давней привычки, не вызывая больше столь сильных и глубоких чувств, как раньше. Даже наоборот, теперь Долгушин задумался о правомерности добровольного наказания, при котором сослал себя в этакое отшельничество, фактически разрушив не только свою жизнь, но и жизнь некоторых близких людей. Супруга его, насколько он знал, после развода уехала в другой город, и вроде бы начала там жизнь сначала. Некоторые друзья из прошлого периода жизни, тоже покинули город, кто-то из них развелся, а кто-то нашел новую семью. И все это происходило уже в каком-то другом мире, совсем не там, где обитал теперь Сергей Владимирович. А ведь эти люди искреннее переживали за него, и не просто переживали, но и во многом помогали. В то время как он довольно эгоистично, погрузившись в собственное горе, систематически отвергал их помощь, считая её чем-то вроде снисходительных подачек. А ведь это было совершенно несправедливо по отношению ко многим из этих людей.

              Долгушин настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как набежали облачка, начал дуть легкий ветерок и стало довольно прохладно. Разозлившись на самого себя за бесконечное самокопание, Сергей Владимирович быстрыми и резкими гребками поплыл к берегу, решив во, чтобы то ни стало все же провести эксперимент. Выбравшись на берег, мужчина первым делом проверил на месте ли элементы питания, а затем вытянул руку вперед и сделал пробное включение шокера. Агрегат загудел неприятным тоном, между его электродами замелькали оранжевые искры.
               Сергей Владимирович отпустил кнопку запуска, с немалым удивлением отметив, что не чувствует никаких неприятных эффектов. Чуть помешкав, исследователь решил повторить эксперимент, подержав шокер включенным большее время и держа чуть ближе к себе – на сей раз в кончиках пальцев появилось знакомое покалывание, хотя и довольно слабое, и Долгушин слегка приободрился.
               Помедлив немного, мужчина глубоко вздохнул и, поднеся шокер к плечу, зажмурился и нажал на кнопку пуска. В глазах его мелькнули искры, в плечо что-то очень болезненно ударило, после чего все пространство вокруг завертелось, ноги и руки свело судорогой, и Сергей Владимирович рухнул на землю.

***
                В себя Долгушин пришел довольно быстро, чувствуя, что легкая судорога все еще сводит конечности, а плечо болезненно ноет. К его изумлению, все симптомы увеличивающегося электрического заряда остались практически такими же и, если увеличились, то совсем ненамного. Поднявшись на ноги и слегка пошатываясь, Сергей Владимирович поднял отброшенный в сторону шокер и с удивлением посмотрел на прибор. Но тот, судя по всему, был исправен, а это означало, что что-то случилось с самим Долгушиным. Немного подумав, он пришел к выводу, что плавание в озере, вероятно, в немалой степени сгладило симптоматику.
               Поморщившись, мужчина собрался было повторить эксперимент, как вдруг, уже второй раз за последние два дня, услышал крики о помощи. Крики раздавались с той стороны, где лежало первое озеро, облюбованное компанией молодых людей. Сергей Владимирович немного постоял, ожидая, что крики повторятся, но вместо этого с той стороны послышались чьи-то сердитые и взволнованные голоса. Немного поколебавшись, мужчина все же решил посмотреть, в чем там дело и, быстро натянув брюки и накинув рубашку, двинулся через кусты.

              Добравшись до берега соседнего озерца, Долгушин увидел, что вся компания столпилась возле какого-то человека, лежащего неподалеку от импровизированного тента, растянутого на берегу. Причем, как ему показалось, людей в компании явно прибавилось.
                Когда мужчина приблизился к столпившимся людям, то увидел, что к знакомой компании присоединилась еще одна молодая женщина и мальчик лет семи или восьми. Женщина, видимо тоже пришла на озеро отдохнуть и поплавать, поскольку была в купальнике, не скрывавшем очень даже неплохую фигуру. А мальчик, вероятно, приходился даме сыном, вместе с которым она и собиралась искупаться. Чуть присмотревшись, Сергей Владимирович с удивлением узнал в незнакомке женщину-фельдшера из второй городской больницы, Ольгу Кузьмину. Именно она, оказывая помощь лежащему на земле молодому парню, и отпускала сердитые замечания.

                – Ну что же это за друзья нынче такие, – сердилась женщина, периодически наклоняясь к распростертому телу, – даже не знаете, что у вашего товарища аллергия!

               – Да он говорил как-то, – озадаченно почесывая затылок, ответил один из молодых людей, стоявших рядом, – только я как-то забыл об этом.

                – Как вы только голову не забываете, – продолжала сердиться Ольга Кузьмина. – У него, похоже, анафилактический шок, срочно Скорую вызывайте! Что он мог такое съесть?!

                – Да, его, вроде бы какая-то тварь укусила, – растерянным голосом ответила одна из девушек, – он пожаловался на сильный укус минут за пять до того, как ему стало плохо.

                – Час от часу нелегче! – с негодованием в голосе проговорила Ольга, снова наклоняясь к потерявшему сознание. – Черт, у него, кажется, асфиксия началась, нужно срочно делать вентиляцию легких, простое искусственное дыхание тут не поможет, есть что-нибудь острое?!

                – Вроде имелся ножик, только он у него и был, – снова озадаченно почесал затылок первый парнишка, указывая на приятеля, лежащего на земле.

               – Да что ж такое–то?! – в сердцах воскликнула женщина. – Хоть Скорую-то вызвали?!

              – Ага, только что, – ответил еще один парень, держащий в руке мобильник, – говорят, скоро будут.

               – Да, только по парку им придется пешком идти, – на этот раз в голосе Ольги звучали не только огорчение и недовольство, теперь к ним примешивались нотки досады и нетерпения.

                И в это мгновенье Сергей Владимирович неожиданно почувствовал, что симптомы, свидетельствующие о накоплении электрического разряда, постепенно утихшие во время путешествия от одного озера к другому, вновь дали о себе знать, причем все сильнее и сильнее. Похоже, именно сейчас он мог бы попробовать разрядиться по-настоящему, благо и берег озера находился под рукой.   

                Но в следующее мгновенье в голове мелькнула другая мысль – «А зачем прыгать в озеро, если можно попробовать направить всю энергию на этого парня с асфиксией?! Да, может ничего не выйти, но попробовать то можно?!»

                «И как ты со своим электрическим разрядом поможешь этому парню?!» – резонно спросил его внутренний голос.

                «И что же, я просто повернусь сейчас и пойду назад?» – снова мелькнула мысль, как бы полемизируя с внутренним голосом.

                Несколько секунд Сергей Владимирович провел в мучительных колебаниях, когда вдруг заметил, что на него обратил внимание сын Ольги Кузьминой, в отличие от матери, не забывавший вертеть головой во все стороны. Взгляд этого мальчишки, вдумчивый и заинтересованный, и в тоже время, как будто просивший помощи, переживающий и за лежащего на земле подростка, и за свою маму, которая пыталась помочь, как будто одним разом сломал некий барьер внутри Сергея Владимировича.
Долгушин решительно шагнул вперед и произнес твердым голосом:

                – Позвольте, я попробую!

              – Вы?! Неужели это опять Вы?! – с неподдельным изумлением воскликнула Ольга, а это действительно была она, увидев позади себя Сергея Владимировича. – Как Вы здесь оказались?! Вы что, специально таскаетесь по таким местам?!

                – Нет, как видите, просто пришел отдохнуть. – Долгушин показал рукой на мокрую рубашку, чувствуя, как все сильнее разгорается жжение в пальцах рук, и как внутри него возникает какое–то странное ощущение, похожее на то, что было в тот момент, когда над ним висел огромный светящийся оранжевый шар. – А теперь, если позволите, мне нужно свободное пространство!

                Молодые люди и девушки выглядели немало озадаченными, но, увидев решительное лицо Сергея Владимировича, расступились в сторону. Ольга Кузьмина некоторое время колебалась, но затем, взяв сына за руку, тоже отошла вместе с ним на пару шагов.
                Долгушин, уже едва сдерживаясь от острой боли в кончиках пальцев, увидел, как вокруг его рук появилось странное оранжевое сияние, и успел лишь процедить сквозь зубы:

                – В воду, бросьте меня потом в воду!

                Еще секунду мужчина медлил, а затем одним рывком приложил обе руки к груди лежащего молодого человека.
В первое мгновенье показалось, что все пространство вокруг словно утонуло в ослепительном оранжевом свете. Затем возникло такое ощущение, как будто по всем венам, артериям и капиллярам побежал кипяток вместо крови. Ощущение это казалось настолько сильным, что возникло впечатление наступления скорой неминуемой смерти от болевого шока. А потом боль вдруг прошла, а перед глазами появился странный пейзаж, напоминающий бесконечный луг, покрытый невысокой травой, все того же необычного, оранжевого цвета.
                Где-то вдали как будто зазвенели колокола, а потом послышался тот самый треск, который сопровождал каждый раз появление искровых разрядов в его руках. Снова вернулась боль, но теперь эта боль казалась какой-то тупой, ноющей, давней и застарелой, а перед глазами Сергея Владимировича неожиданно появился... Димка.
Сын стоял на лугу, покрытом оранжевой травой, и улыбался, глядя прямо в глаза Долгушину.

                «Как же так сынок!?» – мысленно закричал Сергей Владимирович. – «Почему же я не успел тогда?!»

                «Ты ни в чем не виноват, папа», – Димка говорил своим обычным, ровным и спокойным голосом, в коем отчетливо слышались успокоительные интонации, – «ты все равно бы ничего не смог сделать, но ты можешь многое сделать сейчас».

                «Что?! Что я могу сделать?!» – казалось, напрягая все силы, закричал Сергей Владимирович.

                «Ты уже все сделал», – все тем же серьезным, рассудительным голосом ответил сын, затем повернулся и пошел прочь по оранжевому лугу.

                В следующее мгновенье цвет небосклона начал плавно меняться, и оранжевые оттенки постепенно уступали место голубым. А спустя несколько секунд с поголубевшего неба пошел дождь. Но в этом дожде имелась некоторая странность, поскольку он не капал, а как будто плескался с небес горстями воды. Явление показалось Долгушину настолько удивительным, что он захотел рассмотреть это явление получше и...
Открыл глаза.

                Как выяснилось, он лежал на берегу озера, погруженный по самые плечи в воду, а его лицо мягкими, нежными движениями омывала Ольга Кузьмина.

                – Как парнишка? – шепотом, ибо у него почти не осталось сил, поинтересовался Сергей Владимирович.

                – Он в порядке, это просто невероятно, но он в порядке, – прошептала в ответ Ольга Кузьмина, – это было просто чудо какое–то, – в глазах женщины почему-то появились слезы.

                – Не надо плакать, – ласково и чуть укоризненно произнес Долгушин, чувствуя внутри неимоверное облегчение, – а то мне кажется, что начинается дождь, а я, знаете ли, с недавних пор не очень люблю дождь.

                – Хорошо я не буду плакать, – смахнула слезу Ольга, а Сергей Владимирович отметил, что женщина необыкновенно симпатичная, – и все же я поверить не могу во все, что сейчас произошло.

                – А как я оказался в озере? – скосив глаза в сторону, спросил Долгушин.

                – Так ты же сам наказал нам страшным голосом перед тем, как из тебя начали сыпаться молнии, чтобы тебя бросили в воду. – Заметно смутившись, покачала головой Ольга, незаметно переходя на «ты». – И как только вокруг тебя вдруг появилась эта оранжевая сфера, а затем также внезапно исчезла, мы почему-то поняли, что нужно положить тебя в озеро.

                – Дядь, а она давно была в тебе? – с каким-то затаенным страхом, и в тоже время с нескрываемым любопытством поинтересовался мальчишка, чем-то похожий на его Димку, сын Ольги, сидевший сейчас рядышком, на самом берегу.

                – Кто она?! – искренне удивился Сергей Владимирович, слегка повернув голову.

                – Ну как кто? – в свою очередь удивился мальчишка. – Молния шаровая!

                – Молния-то? – задумался Сергей Владимирович, вспоминая яркий оранжевый свет, и вдруг понял, что с ним произошло. – Да, наверное, недели две. А тебя как зовут?

                – Меня? Даней? – ответил рассеянным тоном мальчишка, видимо размышляя о том, что могла делать в теле человека шаровая молния на протяжении целых двух недель.

                Собственно, данная проблема вызывала немалое удивление и у самого Долгушина, но ему почему-то показалось, что на следующем этапе жизни, можно будет заняться более приятными вопросами. Он попробовал подняться и, как ни странно, но с помощью Ольги это удалось сделать. К своему немалому удивлению, никаких неприятных ощущений в своем организме он не чувствовал, наоборот, во всем теле появилась необыкновенная легкость.

                – А где же скорая? – мужчина с интересом посмотрел по сторонам.

                – Говорят, машина сломалась, – с досадой махнула рукой Ольга, все еще с напряженным вниманием глядя на Сергея Владимировича, немного помедлила и поинтересовалась осторожно. – С Вами действительно все в порядке? Я все же не могу представить, чтобы с человеком могло что-то подобное произойти? Как же это все случилось?

                – А я вам обо всем обязательно расскажу, – на лице Долгушина, внимательно смотревшего на Ольгу, появилась искренняя улыбка. – И, если хотите, могу рассказать прямо сейчас, например, в каком-нибудь кафе, ближе к выходу из парка.

                – Это что же, такое приглашение к свиданию? – недоверчиво посмотрела на него Ольга.

                – А почему бы и нет? – чуть помедлив, усмехнулся Сергей Владимирович. – Если ты не против, конечно?!

                Она оказалась не против, не говоря уже о Дане, предвкушавшем послушать необыкновенную историю о шаровой молнии в теле человека.
Они разговаривали о разных пустяках, собираясь на берегу озера, а Сергей Владимирович подумал о том, что не чувствует ровным счетом ни единого симптома из тех, что сопровождали его на протяжении двух недель.
                А еще мужчина думал о том, что шаровая молния появилась в его жизни не просто так, и не просто так жила в нем в течение двух недель.
Все это время она пыталась передать послание от Димки, и ждала, когда он окажется готов это послание увидеть и понять.
                И за это Сергей Владимирович был благодарен столь странному дару с небес, дару, позволившему ему возможность помочь людям, и снявшему с души немалый груз вины.