В комментариях к предыдущей части нашей истории один из постоянных читателей канала, а по совместительству мэтр исторических реалий, заинтересовался личностью Мансара дю Бо. Послушаем же дальше Зои Лионидас, рассказывающую нам эту интересную историю:
Касательно Мансара дю Бо, этот человек был изначально вассалом герцога Жана, однако, по каким-то своим причинам, решил порвать со своим сюзереном. Делать этот тайком и незаметно перебегать на сторону «арманьяков», сей прямодушный солдат не захотел, и потому в 1410 г. написал герцогу Жану резкое письмо, в котором содержались обвинения и претензии (в частности, герцогу Жану ставили в вину недостойное принца, да и просто дворянина убийство из-за угла), и свое длинное послание закончил тем, что отныне в одностороннем порядке считает вассальные узы, прежде связывавшие его с бургундцем, разорванными, и официально объявляет своему бывшему сюзерену войну.
В тот момент, будучи в Париже, бургундец не мог достойно наказать «наглеца», но затаил злобу и только выжидал удобного момента, чтобы посчитаться с тем, кто бросил ему открытый вызов, а заодно преподать урок всем прочим, кто мог бы устроить подобное в будущем. Выжидать бургундцу пришлось несколько лет, покуда, наконец, в боях за мост Сен-Клу, в ноябре 1411 г. его обидчик не оказался в руках у Джона Стюарта, одного из шотландских наемников, предпочитавшего биться на стороне бургундцев. Узнав о том, что его давний обидчик находится в пределах досягаемости, временщик не пожелал 1200 золотых экю, чтобы выкупить его у Стюарта, под сильным конвоем препроводить в Париж, и далее – пытками выбить из упрямца «раскаяние» и согласие униженно просить прощения «у короля» - читай, у своего прежнего господина.
Впрочем, затея ожидаемо провалилась, закаленный воин был готов скорее принять смерть, и посему, был казнен на Крытом Рынке на глазах у многотысячной толпы. Хронист Жан Жювеналь, бывший свидетелем этой казни, рассказывал, что Мансар дю Бо отнесся к происходящему с полным спокойствием; зная, что казнь приурочена к послеполуденному времени, съел свой обед, после чего принялся играть с в карты вместе с сокамерниками, вплоть до того момента, когда позорная телега не прибыла во двор тюрьмы.
И вот сейчас, открыто бросая вызов временщику, дофин приказал и этого заклятого врага бургундцев снять с виселицы и предать его тело земле по христианскому обряду.
На какое-то время бургундец, похоже, растерялся. За всеми заботами, которые постоянно преследовали его с момента утверждения себя любимого в качестве регента Франции, он попросту выпустил наследника из вида, и по сути дела, пустил его воспитание и образование на самотек, оставив все это заботам верных людей, которые, может и оставались верными, но, как выяснилось, умом не блистали. Результат получился обратным ожидаемому, вместо покорной марионетки – этакой уменьшенной копии отца, Жан Бесстрашный получил упрямого, хотя и неопытного честолюбца, желавшего занять место, полагавшееся ему по закону.
Впрочем, повторимся, у дофина было немало недостатков, в частности, уже упомянутая любовь ко всякого рода шумным пирушкам, карточной игре, и танцам до полуночи. Отмечали, что наследник престола (впрочем, мало отличаясь этим от многих иных дворян своей эпохи) не знает цену деньгам, и пригоршнями швыряет их налево и направо, одаривая своих сиюминутных любимцев. Надо сказать, что парижане, с негодованием встречая новость об очередной пирушке или драке в отеле дофина, все же не решались винить наследника престола, полагая что он, говоря современным языком, попал в «дурную компанию», и нужно просто отдалить от него фальшивых друзей, сбивающих юношу с толку.
Поговаривали также, что во время одной из драк юноша получил сильный толчок в грудь, причем кровоизлияние из горла удалось остановить немалыми усилиями. Думается, что если это была не сплетня и не выдумка задним числом – возможно именно тогда у юноши появились признаки скоротечной чахотки, болезни, которая свела в могилу его старшего брата, и предположительно, дала знать и у него самого.
Однако, думается, что в это время, кроме попоек, танцев и хулиганских выходок, на которые наш герой был истинный мастер, он также не мог не задумываться о судьбах государства и о том, какой политической линии ему стоит держаться. Надо сказать, что эта самая линия пришлась одинаково не по вкусу обеим партиям, и орлеанский хронист Кузино (будущий автор «Хроники Девы») вслед за своими бургундскими коллегами, равно порицает дофина, объявляя его «трусливым, и ни на что не годным» - читай, не потворствующим желаниям Карла Орлеанского, также как и Жана Бургундского.
Политика дофина, которая в это время начинает постепенно принимать свои окончательные черты, в самом деле, придется весьма не по нраву и тем и другим; будущий король желал полностью сосредоточить власть в своих руках, равно отдалив от нее и арманьяков и бургундцев, держать и тех и других на коротком поводке, по необходимости, с помощью уговоров, подкупа или прямого обмана… и продолжению следовать.
Ну а что случилось дальше, мы с вами, дорогие читатели, узнаем из следующей части нашего текстосериала, так что подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное. Те же, кто лишь недавно к нам присоединился, смогут найти начало рассказа (а также другие интересные истории о героях XV века) здесь: