ГЛАВА 12
Он уже задавал мне этот вопрос в прошлую встречу, но я и подумать не могла, что это правда важно:
– Для чего ты кормила лесных птиц зимой? – Птицелов смотрел внимательно, а поскольку я не торопилась с ответом, продолжил: – Крестьяне стараются привлечь синиц в надежде, что они и летом поселятся рядом, помогут сохранить урожай. Но тебе от них никакой пользы.
– Может, мне просто жаль птиц, погибающих в мороз от голода? – пожала плечами я и поставила яблоки, начиненные медом и ягодами, в печь.
– Ты только навредишь, помогая выжить слабым. Они оставят потомство, хотя не должны были.
– Лес велик, и моя кормушка никому не вредит, Птицелов, – рассердилась я. – Я кормлю птиц не из жалости, а чтобы наблюдать за ними. Снегири, свиристели и синицы – мое спасение от зимнего уныния. Я не даю котам сожрать их, и не оставляю кормушку пустой. Знаю, что если прилетят сюда в надежде, может не хватить сил искать пищу в другом месте.
Мужчина удовлетворенно кивнул:
– Твоя очередь.
– Почему гуси летают по ночам?
Увидеть искреннее изумление Птицелова – это того стоило! Сидеть тут с каменным лицом – моя привилегия.
– Ты могла спросить что угодно, а задаешь вопрос, на который знают ответ даже дети?
– Как-то не случилось детей поблизости, чтобы спросить. Так почему?
– Безопаснее, – сказал Птицелов и замолчал, уверенный, что этого достаточно. Я ждала, и он неохотно добавил: – Днем от земли поднимаются теплые потоки. Их используют хищники, чтобы парить кругами в вышине. Гуси могут лететь и днем, и ночью, но, если можно избежать встречи с орлом или соколом – почему бы и нет. Вот дрозды и другие певчие птицы – только ночью, иначе им несдобровать.
– Ага! – мне показалось, что в этих объяснениях есть брешь: – А как же маленькие стрижи и ласточки? Почему они летят днем, хочешь сказать, им не страшны ястребы?
– Эти не могут кормиться ночью. А днем ветер поднимает насекомых высоко, можно хватать на лету.
– Как я могла забыть про еду, если печёными яблоками пропахла вся изба, – посетовала я, и могу поклясться, что Птицелов улыбнулся, пусть и одними глазами.
– Тебе пора идти? – спросила я, когда он в очередной раз бросил взгляд на дверь.
– Сколько надежды в голосе, – отозвался мужчина. – Нет, просто тесно в избе. Забыл – каково это.
– У тебя нет дома? – вырвалось у меня, и Птицелов уточнил:
– Это твой вопрос, Яга? Заданный вне очереди.
– Нет! – торопливо ответила я. Плевать мне, даже если он живет под корягой. – Если хочешь – выйдем на крыльцо. Поесть можно и там.
Птицелов не притронулся к нехитрому угощению на столе и меня это беспокоило. Незнакомцев неспроста встречали хлебом и солью. Совместная трапеза была священным действием, переступить через неё не могли ни разбойники, ни князья.
– Нет ли у тебя мяса? – спросил Птицелов внезапно. Я покачала головой, и он вдруг пробежался взглядом по моему телу. – Ты не голодаешь. Не есть мясное – твое служение?
Я не совсем поняла, о чём он говорит, и честно призналась:
– Просто не могу убивать их. Особенно козлят. Рыба – другое дело, с ней проще. Когда здесь бывают мужчины – прошу зарезать петушка или старую несушку.
– Молодых гусей ты не дала зарубить. Почему?
Мне стало нехорошо. Откуда он знает? В моем мире слежка считалась бы преступлением. А непрошеный широкий жест, как с подарком Птицелова – тревожным звоночком. У меня в гостях маньяк, который не съел ни кусочка под крышей этого дома. Ладони вспотели, но вытереть их незаметно не было возможности.
– Это твой вопрос? – выдавила я, и когда Птицелов кивнул, ответила: – Гуси слишком умны, чтобы их есть. И они охраняют дом вместо собаки, которой, как ты заметил, у меня нет.
– Что тебя испугало?
– Ты следишь за мной? Зачем? Давно?
Лицо Птицелова превратилось в маску, выражающую скуку и презрение.
– Сельская ведьма. Не умеешь ворожить, так будь хоть осторожнее со словами.
– К чёрту твои игры! Отвечай или убирайся! – я схватила ухват, стоящий у печки, но Птицелов не двинулся с места.
– Выбор из двух не является выбором на самом деле. Возможностей и решений всегда больше, Яга. Я не следил. Гуси сами поговорили со мной.
– Сумасшедший, – прошептала я, и Птицелов, наконец, встал из-за стола. Он небрежно отщипнул кусочек козьего сыра, бросил в рот, немного пожевал, поморщившись, и проглотил.
– Люди боятся меня, даже если не причинять им зла. Я ошибся, решив заговорить с тобой. Ни тебе, ни твоему дому нет от меня угрозы. Живи спокойно.
Худощавый мужчина слегка поклонился и вышел, аккуратно притворив дверь, а я всё стояла, сжимая ухват, словно утопающий – верёвку.
– Подожди! – я крикнула раньше, чем поняла, что за слово вырвалось наружу. Отчего-то чужое одиночество ранило больше, чем собственное. Я метнулась во двор и снова крикнула: – Подожди!
Ворона на крыше насмешливо закаркала. Птицелов, едва успевший выйти за калитку, обернулся.
– Попробуй яблоки, не откажи. Зря что ли пекла.
Миг раздумий – и он кивнул, но стоило Птицелову приблизиться к крыльцу, на ступени спрыгнул мой серый кот и сердито зашипел.
– Шмель, пошел вон! – рявкнула я, махнула для верности полотенцем и испуганно глянула на непростого гостя: – Ты, наверное, не любишь кошек? Они едят птиц, но…
– Я нормально отношусь к кошкам, равно как и к другим живым существам, – раздраженно ответил Птицелов. – Кроме того, птиц едят все – другие птицы, люди, а в море даже рыбы, я сам видел, как акула проглотила чайку, севшую на воду.
– Море, – завороженно прошептала я. Границы моего крошечного мирка снова раздвинулись – удивительное и пугающее чувство.
Мы ели печеные яблоки и молчали. Я не знала, что сказать, и боялась спугнуть Птицелова. Наконец, он сам нарушил молчание.
– Вкусно, – сказал он, и мне послышалось удивление в его голосе. Пристальный взгляд смущал, но мне ли упрекать Птицелова в привычке пялиться на людей. – Ты видела море. Знаешь, что такое корица. И не покидала богом забытую деревеньку последний десяток лет. Что-то здесь не так.
– Плевать на корицу! – вырвалось у меня вдруг. – Кофе и чай – вот о чём я не могу поговорить с местными. Растения, прогоняющие сон и усталость, вселяющие бодрость в уставшее тело! Аромат кофе невозможно забыть, сколько бы лет ни прошло.
На лице Птицелова я увидела мальчишеский восторг, он мгновенно показался моложе того сурового молчаливого мужчины, что вошёл в мой дом.
– Умеешь удивить, Яга! Кофе, значит? Какие ещё заморские диковины не дают тебе покоя?
Мы говорили обо всём на свете. Без умолку, поправляя и перебивая друг друга, прыгая с темы на тему, точно оголодавшие люди перед накрытым столом с яствами. Делали глоток горячего питья, если пересыхало в горле, и говорили снова. О чернокожих людях и странных азиатских обычаях. О вечнозеленых лесах Индии. О китах, которые вовсе не едят людей и вообще не едят ничего крупнее крошечной креветки. Я узнала, где зимуют разные птицы – и изумилась расстояниям, которые они преодолевают дважды в год. А потом солнце стало клониться к горизонту.
Птицелов встал и на этот раз поклонился как следует – а не просто обозначил движение по привычке.
– Это было хорошо, – сказал он. – Что тебе принести в дар, Яга?
Я пожала плечами, чувствуя странную усталость, будто не языком чесала, а мешки ворочала.
– У меня уже есть корица. Ценное растение. Ничего не нужно.
– Но я хочу прийти снова. У меня ещё остались вопросы. Ты отвлекла меня пустой болтовней, – Птицелов сказал это беззлобно, его глаза всё еще сверкали, с живым интересом оглядывая меня с головы до ног.
– Кто бы говорил про болтовню! – я уперла руки в бока и склонила голову набок. – Да у меня завтра голоса не будет как пить-дать. Как я буду с кошками разговаривать?! – сказала и сама хихикнула.
Птицелов кивнул, снова став серьёзным:
– Я давно не беседовал с кем-то так долго.
– Если бы ты побольше молчал обо всём, что знаешь, люди бы не боялись тебя, – с упреком произнесла я, до сих пор не простив ему мнимую слежку за мной и моим домом. Сухие тонкие губы мужчины сжались, а потом он произнес надрывно:
– Зрячий среди слепых! Он тоже должен молчать, чтоб не убили из зависти и страха?
– А нет? – грубо ответила я. – Вовремя рот закрыть – не мужское умение, понимаю! Хотя, знаешь, нет, не понимаю.
Птицелов усмехнулся.
– Я приду через семь дней, Яга. Вопрос за вопрос, помнишь наш уговор?
– Поесть принеси, – вариант не пускать такого гостя не рассматривался. – Вкусного чего-нибудь. Тогда и поговорим.
***
Главы новой повести будут выходить трижды в неделю: понедельник, среда, пятница