Мысль написать о «закадровой» стороне работы репортера (по типу телесюжетов «Как снимался фильм») пришла мне при подготовке к печати книги «Моя река». Порылся в своем архиве — и отыскал несколько кадров, вырезанных из давней фотопленки: еще той, с перфорацией для зубчиков фотоаппарата…
Это были кадры, сделанные когда-то давно во время репортажа «Видимость — ноль…». В то время они не могли быть опубликованы: не имевший допуска к подводной работе журналист не имел права погружаться на дно реки.
Но я — как репортер, пишущий о людях суровых профессий, — не упустил случая сходить в водолазном костюме под воду. Тем более, что в юности я был инженером-куратором строящегося причала, и там меня «посвятили в подводники», первый раз погрузив в водолазном «трехболтовом» снаряжении на дно реки. Тот эпизод я опускаю, поскольку он подробно описан в моем рассказе «Шесть метров под килем…».
А тогда, тем жарким августом далекого уже года, бригада «Подводречстроя» после окончания трудовой смены согласилась без оглашения этого факта в газете дать возможность репортеру пройтись в водолазном снаряжении по дну реки Белой, чтобы он сам почувствовал течение реки, вязкость дна и отсутствие видимости. И сам убедился, что дальше вытянутой руки под водой водолаз ничего не увидит.
Поскольку мое погружение не было первым опытом, то я сносно ходил в свинцовых «башмаках» на небольших глубинах близ водозабора. Правда, при касании дна течением реки меня положило на бок — это могло обернуться тем, что подаваемый сверху по шлангу воздух надует пузырем «штаны» скафандра: тогда водолаз на потеху всей команде всплывет на поверхность воды вверх ногами.
Но я, мягко поваленный рекой на бок, сумел, надув верхнюю часть скафандра, подняться с илистого дна и «твердо встать на ноги» — если слово «твердо» применимо к водолазу, который под водой подобен космонавту в невесомости: ведь водолазный скафандр «в отрицательной плавучести» удерживают на дне лишь грузы да стравливание излишков воздуха через клапан в шлеме.
В общем, «закадровых впечатлений» для репортажа я тогда получил в полной мере. Это, кстати, один из секретов профессии репортера: ты больше узнаешь о работе людей, если сам встанешь за прилавок, поработаешь в театре администратором или сходишь в реку в скафандре.
Естественно, я пообещал подводникам полное молчание, ведь они спускали под воду журналиста в нарушение правил, негласно…
Перед погружением в реку я попросил редакционного фотографа Владимира Осотова снять меня в водолазном скафандре на память и отдать мне эти снимки. Он исполнил мою просьбу: проявив фотопленку, ножницами вырезал из нее «заказанные» восемь кадров и в пленке подарил мне мои «водолазные» фотографии, предназначенные не для газеты…
Так и пролежали в моем домашнем архиве эти кадры более 30 лет — словно дожидаясь часа…
Готовя книгу, я отпечатав с подаренных кусочков пленки свои фотографии — уже изрядно позабытые. И с удивлением увидел себя в кадре, где «одевают» для спуска под воду водолаза Вячеслава Смирнова: скромный паренек на втором плане за водолазом — автор репортажа.
Снимок словно «подсмотрел» один из репортерских приемов. У меня было правило: присутствовать, как тень, на всех этапах события, не упуская ни одной детали (на «одевании», спуске-подъеме водолаза). Наверное, не соберись я написать в книгу сюжет про «закулисную сторону» подготовки репортажа, этот мой кадр, подарок фотографа, так бы и завалялся в папках архива. Сейчас он зримо напоминает, какими путями иногда журналист проникается темой публикаций.
(Текст цитируется по сборнику автора «Моя река». Речные были, репортажи и расследования разных лет. 2018).