Найти в Дзене
Анна, города и годы

Чехов. Из Сибири (часть вторая)

— "Отчего у вас в Сибири так холодно?

— Богу так угодно! — отвечает возница.

Да, уже май, в России зеленеют леса и заливаются соловьи, на юге давно уже цветут акация и сирень, а здесь, по дороге от Тюмени до Томска, земля бурая, леса голые, на озерах матовый лед, на берегах и в оврагах лежит еще снег…

Зато никогда в жизни не видал я такого множества дичи. Я вижу, как дикие утки ходят по полю, как плавают они в лужах и придорожных канавах, как вспархивают почти у самого возка и лениво летят в березняк. Среди тишины вдруг раздается знакомый мелодический звук, глядишь вверх и видишь невысоко над головой пару журавлей, и почему-то становится грустно. Вот пролетели дикие гуси, пронеслась вереница белых как снег, красивых лебедей… Стонут всюду кулики, плачут чайки…

Обгоняем две кибитки и толпу мужиков и баб. Это переселенцы.

— Из какой губернии?

— Из Курской.

Позади всех плетется мужик, не похожий на других. У него бритый подбородок, седые усы и какой-то непонятный клапан позади на сермяге; под мышками две скрипки, завернутые в платки. Не нужно спрашивать, кто он и откуда у него эти скрипки. Непутевый, не степенный, хворый, чувствительный к холоду, неравнодушный к водочке, робкий, всю свою жизнь прожил он лишним, ненужным человеком сначала у отца, потом у брата. Его не отделяли, не женили… Нестоящий человек! На работе он зябнул, хмелел от двух рюмок, болтал зря и умел только играть на скрипке да возиться с ребятами на печке. Играл он и в кабаке, и на свадьбах, и в поле, и ах как играл! Но вот брат продал избу, скот и всё хозяйство и идет с семьей в далекую Сибирь. И бобыль тоже идет — деваться некуда. Берет он с собой и обе скрипки… А когда придет на место, станет он зябнуть от сибирского холода, зачахнет и умрет тихо, молча, так что никто не заметит, а его скрипки, заставлявшие когда-то родную деревню и веселиться и грустить, пойдут за двугривенный чужаку-писарю или ссыльному, ребята чужака оборвут струны, сломают кобылки, нальют в нутро воды… Вернись, дядя!

Переселенцев я видел еще, когда плыл на пароходе по Каме. Помнится мне мужик лет сорока с русой бородой; он сидит на скамье на пароходе; у ног его мешки с домашним скарбом, на мешках лежат дети в лапотках и жмутся от холодного, резкого ветра, дующего с пустынного берега Камы. Лицо его выражает: «Я уже смирился». В глазах ирония, но эта ирония устремлена вовнутрь, на свою душу, на всю прошедшую жизнь, которая так жестоко обманула.

— Хуже не будет! — говорит он и улыбается одной только верхней губой.

В ответ ему молчишь и ни о чем не спрашиваешь, но через минуту он повторяет:

— Хуже не будет!

— Будет хуже!"

Так писал Антон Павлович в 1890-ом году, когда ехал через Сибирь на Сахалин.

корова на кладбище возле села Никольск
корова на кладбище возле села Никольск

А я, признаться, жду грибов и... в статье, навеянной впечатлениями Чехова о Сибири, буду беззастенчиво цитировать Владимира Набокова:

"Любимейшим ее [матери] летним удовольствием было хождение по грибы. Сыроежки или там рыжики, и вообще все низменные агарики с пластиночной бухтармой, совершенно игнорировались знатоками, которые брали только классически прочно и округло построенные боровики, подберезовики, подосиновики. В дождливую погоду, особливо в августе, множество этих чудных растеньиц вылезало в парковых дебрях, насыщая их тем сырым, сытным запахом – смесью моховины, прелых листьев и фиалкового перегноя, — от которого вздрагивают и раздуваются ноздри. Под моросящим дождичком мать пускалась одна в долгий поход, запасясь корзинкой. Часа через три можно было увидеть с садовой площадки ее небольшую фигуру в плаще с капюшоном, приближавшуюся из тумана аллеи; бисерная морось на зеленовато-бурой шерсти плаща образовывала вокруг нее подобие дымчатого ореола. Вот, выйдя из-под капающей и шуршащей сени парка, она испускает вздох преувеличенной усталости, и рука и плечо вдруг обвисают, чуть ли не до земли опуская корзинку, дабы подчеркнуть ее тяжесть, ее сказочную полноту.

-2

Около белой, склизкой от сырости садовой скамейки со спинкой она выкладывает свои грибы концентрическими кругами на круглый железный стол со сточной дырой посредине. Она считает и сортирует их.

милый маслёнок
милый маслёнок

Старые, с рыхлым исподом, выбрасываются; молодым и крепким уделяется всяческая забота. Через минуту их унесет слуга в неведомое и неинтересное ей место, но сейчас можно стоять и тихо любоваться ими.

-4

Выпадая в червонную бездну из ненастных туч, перед самым заходом, солнце, бывало, бросало красочный луч в сад, и лоснились на столе грибы: к иной красной или янтарно-коричневой шляпке пристала травинка; к иной подштрихованной, изогнутой ножке прилип родимый мох; и крохотная гусеница геометриды, идя по краю стола, как бы двумя пальцами детской руки все мерила что-то и изредка вытягивалась вверх, ища никому не известный куст, с которого ее сбили.

-5

Река местами подернута парчой нитчатки и водяных лилий, а дальше, по ее излучинам, как бы врастают в облачно-голубую воду совершенно черные отражения еловой глуши по верхам крутых красных берегов, откуда вылетают из своих нор стрижи и веет черемухой; и если двигаться вниз, вдоль высокого нашего парка, достигаешь наконец плотины водяной мельницы – и тут, когда смотришь через перила на бурно текущую пену, такое бывает чувство, точно плывешь все назад да назад, стоя на самой корме времени.

Набоков: "Другие берега"

-6

Намеренно выложила те грибы, которые не котируются грибниками и вообще, кажется, не нужны никому, но как же приятно их фотографировать! В детстве я обожала их есть, но... только бабушкины. Чужие и магазинские никакого энтузиазма не вызывали, и я думаю, что если на небесах мне предложат какую-нибудь амброзию, что это будут серые солёные грузди с перламутровым таинственным блеском и гладкие - как конфетки тоффи - рыжики. Те самые, которые плавали в чугунной ванне на улице Аэрофлотской, а потом отправлялись в банки и в темнушку... Процесс чистки энтузиазма также не вызывал, и пальцы потом были как у обезьянки Леи из Дома Природы. Она, кстати, любит местные деликатессы: лиственницу грызёт, кабачки, тыкву, кедровые шишки обожает, ветки черёмухи... грибы не ест, ну да она убеждённая вегетарианка. С причудами иркутская обезьяна, да...

С грибами вспомнила историю:

Мы с другом оказались в гостях, и добрая мама нашей подруги положила нам грибов на тарелки:

-Что это?

-Чернушки!

Стоило Надежде Михайловне отвернуться к плите, как я резво перегнулась через стол и высыпала свои грибы приятелю в тарелку.

-Ну, и что это было? - спрашивал он потом.

-Может, они несъедобные! - воскликнула я.

-А меня, значит, не жалко...

-Не жалко. Ты вегетарианец - как-нибудь, - я похлопала его по плечу.

-7

Такой дед-лесовичок в шляпке... ой, вспомнила, как возила детсадовцев в театр народной драмы на сказку "Дед-косопят". Сама спектакль не видела, но смеяться начинала от одного названия, - хуже дошколят.

-8

Зато это запомнилось. А то сколькое затёрлось, замылилось, залоснилось и как-то пролисталось в жизни... словно то была не жизнь, а черновик с примерами по алгебре или выписыванием бесконечных разборов: фонетических, морфологических, лексических, синтаксических...

-9

Ну так вот и старайся — вспотевший, воскресший, больной

записать эту линию жизни на рваной бумаге

(электронной, древесной, зеленой, небесной, любой)

и за это я буду тебе — как и все — благодарен.

Сколько счастья вокруг, сколько сильных людей и зверей! —

... вот приходит Антон Очиров, вот стрекочет Кирилл Медведев,

а вот человек (пригревшийся на раскаленном камне), несколько лет нёсший возле меня свою добровольную гауптвахту,

с переломанной в детстве спиной, сам похожий на солнечную саламандру,

на моё неизменное: «бедный мой мальчик»,

отвечавший —

«нет, я счастливый»...

Эти люди стоят у меня в голове,

кто по пояс в земле, кто по плечи в рыжей траве,

кто по маковку в смерти, кто в победе своей — без следа.

Эти люди не скоро оставят меня навсегда.

Черновик: Дмитрий Воденников

-10

Очень мне нравятся эти "мадоньи" томные взгляды коров... они тут полноправные хозяйки всюду:

-11

Возникают из леса как сказочные белые существа... чем хуже единорогов? У тех один рог, а у коров аж целых два!..

-12

Мне нравится, как дорога стелется атласной шёлковой лентой среди сотни оттенков зелёного, жёлтого... и как радуешься деревьям вдоль дороги - это явно дела рук человеческих... только один раз мы здесь встретили людей, впрочем. Это были три колоритных горца в дагестанских папахах... пришлось спрашивать Интернет. Оказалось, что в Кыцигировку депортировали в сталинские времена чеченцев...

-13

Вообще по Качугскому тракту хорошо путешествовать подробно и со вкусом. Кому интересно про бывший наш бурятский автономный округ, то вам сюда:

Глаз в таком зелёном шуме быстро учится фокусироваться на чём-то одном, выхватывать предметы не хуже объектива:

-14

Иногда внезапно видишь готовые картинки и пейзажи в миниатюре: румяное солнце выглядывает из-за линии горизонта, но дело происходит на Марсе - оттого всё так необычно:

-15

-Хочешь я посажу в саду марсианский мох? - как писала другая замечательная русская поэтесса Ольга Родионова. В 90-ые годы она уехала в Америку, а потом вернулась... помню, когда я случайно купила её книжку "Не летай" в иркутском магазине Продалитъ - радости не было предела!

-16

вот, говорят, в аризоне тоже думали, что гроза,

а потом посреди пустыни приземлились — мне так сказали —

странные человечки, у которых одни глаза,

а рта никакого нет, и они говорят глазами.

рта никакого нет, они не умеют есть,

а как же они живут? а они не умеют жить.

умеют, наверное, плакать, потому что глаза-то есть,

а в общем, годятся только кузнечиков сторожить.

хочешь, я посажу в саду марсианский мох?

кто говорит о любви? о любви нельзя говорить.

мне бы хотелось что-нибудь красивое им подарить,

но все, что было красивого, им уже подарил бог.

Ольга Родионова

-17