В поисках смыслов
Вадим РЯБИКОВ *
– Он же клятвопреступник. Он же на Конституции клялся…
– Ну, вы же взрослый человек – должны понимать: это же просто ритуал, игра.
Обрывок разговора на улице
Человечность снова падает. Значит, опять надо ставить на подлость. Как говорил Фазиль Искандер, «не может быть человечности без преодоления подлости, и не может быть подлости без преодоления человечности». Как будто и то и другое образует что-то вроде валютной пары. Если проанализировать двухтысячелетний тайм-фрейм, то налицо возрастающая волатильность.
В разных культурах и разных странах, конечно, своя динамика. К примеру, в то время как в XIV в. во Флоренции после мрачного средневековья получают распространение идеи гуманизма, в Тартарии творится Великая Замятня. Так русские называли междоусобные распри за власть в Золотой Орде. С 1359 по 1380 год на престоле сменилось более 25 ханов. Не будучи знатного рода, но претендуя на власть, ордынский темник (военачальник) Мамай последовательно вырезает всех родовитых конкурентов. Делает он это методично и самым коварным образом. Убирая одного несовершеннолетнего батуида (потомка хана Батыя), возводит вместо него на престол другого, которого через годик тоже режет.
Последний, недорезанный батуид Тохтамыш, все же расправляется с ослабленным поражением на Куликовом поле Мамаем и сам идет на Москву. Причем идет он туда с одной-единственной целью. Доказать «своим», что дело не только в его высоком происхождении, а что он и в самом деле очень крутой. По дороге в Москву захватывает и разоряет Волжскую Булгарию, режет всех находившихся там русских купцов, чтобы те не предупредили москвичей о грозящей опасности.
Как только войско Тохтамыша подходит к Рязани, князь Олег Рязанский сразу же предлагает хану свою помощь. Он с Москвой давно не в ладах. Далее Тохтамыш, не в силах взять штурмом защищенную белокаменным кремлем Москву, убеждает москвичей, что ему нужен только князь Дмитрий, а остальных ждет помилование. Те открывают ворота. Ордынские воины врываются в город. Несколько дней убивают, грабят и насилуют его жителей. В результате в Москве погибает 24 000 человек. А потом ордынцы предают город огню.
Вот такая PR-акция. На целевую аудиторию производит выгодное впечатление не гуманизм, а внушающая холодный ужас жестокость. Ну и так далее. Это без особых подробностей. Такое бывает в порядке вещей в разные времена, у различных народов.
Однако человечность не исчезает. Подлость, разумеется, тоже. Но последнее не удивительно. Надо же вопросы решать. Причем очень конкретно и безо всякого чистоплюйства. Чтобы, так сказать, жизнь продолжалась и «по лугам некошеным чтобы шли ступни».
А как же без подлости победить супостатов, коих всегда найдется, чтобы помешать хорошей жизни? Без нее, без подлости этой, и раньше ничего не решалось, и сейчас ничего решить невозможно. Конечно, сложно признать себя подлецом. Гораздо комфортнее себя считать, ну, предположим, реалистом, в крайнем случае – хитрецом, но привычку отрицать в себе низкое и темное следует признать старомодной. Это некогда заносчивые аристократы друг друга оскорбляли, называя друг друга подлецами, чтобы на дуэль вызвать. Поскольку слово «подлец» обозначало не только человека, совершающего низкие поступки, но и низкого по происхождению. А сейчас на дуэли вызывать не принято. Вопросы решаются по-другому. Самым что ни на есть подлым и коварным образом решаются. Главное – действовать исподтишка, всем улыбаясь и располагая к себе. Так, чтобы никто ничего особенно не понял. Сейчас время подлецов. И ключевые решалы сегодня – это люди с темной душой, происхождения невысокого и по поступкам весьма низкие. Поэтому тем, кто хочет состояться, нужно готовиться действовать предельно подло, избегая всего, что располагает к человечности.
***
Проявления бесчеловечности, как правило, особенно заметны в переходные для общества периоды. Старая система этических норм и запретов слабеет, а новая еще не сложилась. Не сталкиваясь с ограничениями, низменное и подлое набирает силу. К примеру, гладиаторские бои всегда проводились в Римской республике, но до I в. н. э. не часто. Ну, так, раз в десятилетие. При переходе от республики к империи организация гладиаторских боев стала частью обязанностей магистратов, а после смерти Юлия Цезаря кровавые зрелища проводилась за счет государственных средств. Лояльность народа по отношению к власти оплачивалась удовлетворением низменных потребностей плебса в наблюдении за страданиями и гибелью живых существ. Мозг нуждается в стимуляции, но мозг человека с темной душой не может ее получить через переживания причастности к таинству жизни. Бывает, ему не хватает таких мощных стимулов, как секс, азарт, скорость, и он получает необходимую встряску, наблюдая за тем, как живые существа испытывают страдание. Особенно его штырит, когда он сам причиняет их. Не обязательно физические – душевные муки тоже подойдут.
Вочеловеченным же такого рода стимуляция кажется как минимум непонятной, неприятной, а чаще всего вредной. Марк Туллий Цицерон, древнеримский политический деятель, оратор и философ, ставший в свое время консулом, после схватки гладиаторов со львами, в беседе делился со своим другом: «Они были великолепны, никто не отрицает; но что за удовольствие для образованного человека смотреть, как либо слабый человек будет растерзан могучим зверем, либо прекрасный зверь будет пронзен охотничьим копьем?»
Снижение проявлений бесчеловечности в обществе в относительно стабильные периоды истории является, к сожалению, не результатом какого-то массового просветления, а всего лишь следствием наложения социально обусловленных ограничений на проявление деструктивных форм поведения. Само по себе неплохо, конечно, но не дает покоя мысль, что в душе эти люди хотят отвратительного.
Почему же человечность не улетучивается из этого мира? Как будто бы вопреки здравому смыслу. Люди конкурируют. Разве вочеловеченные получают какие-то конкурентные преимущества? Как будто подлым легче с конкурентами разделаться: легковерных и в ловушку заманить легче, и в хлев загнать, чтобы оскотинить и использовать в своих интересах. Отчего же не эволюционировать именно в этом направлении?
Конечно, как существо социальное, кроме инстинкта самосохранения, человек наделен еще и инстинктом коллективного сохранения. Перспективы отдельно взятого человека – без коллектива, вне общества – сомнительны. Биологически он не сильно приспособлен к жизни в одиночку. Вне группы он не обладает ни языком, ни культурой, ни всем тем, что дает ему преимущества по сравнению с представителями других видов животных.
Есть, конечно, исключения. Их достаточно много. Начиная с христианских отшельников и заканчивая какой-нибудь экзотикой, типа Михаила Фоменко, сына русских эмигрантов, покинувших Россию в 30-е годы, который прожил 60 лет в одиночестве в Австралии, убивая крокодилов и кабанов голыми руками. Но это исключения, которые не оставляют потомства. Естественный отбор отдал предпочтение тем, кто был наделен врожденной способностью выживать сообща. То есть на инстинктивном уровне их представители готовы действовать не только в личных интересах, но и в интересах группы, к которой они принадлежат.
Но эта способность не является видоспецифической. Высокоранговые гиббоны, занимающие в стае привилегированное положение, в случае необходимости идут на самопожертвование для того, чтобы выжили их родичи. Да что там гиббоны! Многие птички готовы рисковать для того, чтобы отвлечь хищника от своей стаи. Рыбки и паучки гибнут ради потомства. Даже некоторые виды бактерий, к примеру Myxоcoccus xanthus, демонстрируют сложное коллективное поведение, в результате которого особи жертвуют собой ради выживания популяции. Я уж не говорю про коллективных насекомых типа муравьев и пчел.
Социальный инстинкт ни в коем случае не является источником человечности. Нередко люди поступают самым бесчеловечным образом как раз под влиянием этого самого социального инстинкта. Все эти массовые движения – юнармейцы, бойскауты, вся эта захваченность социальным, коммунизм, фашизм, пионерия, комсомол, концлагеря, пытышные, – все это во имя и от имени общества. Любое проявление человечности почему-то выхолащивается и вырождается, как только принимает массовый социально ориентированный характер. Любая хорошая идея, любое философское или религиозное учение профанируется и превращается в жалкий симулякр, как только находит путь к социализации и получает поддержку широких слоев населения.
А человечность – это другое. Это загадочно. Это много. И ничего определенного по этому поводу сказать не удается.
***
Интересное слово «развитие». В русском языке оно обозначает процесс, противоположный свитию. Расплетение (развитие) того, что было сплетено (свито). В результате развития возникают многообразие и сложность.
Любое живое существо действует в соответствии с унаследованной моделью потребного результата. Неудовлетворение потребности живого существа в пластических материалах, энергии, информации чревато для него гибелью. В процессе фило- либо онтогенеза модель потребного результата усложняется, количество потребностей увеличивается, а временных ресурсов не прибавляется. Если холоднокровные животные действуют подобно биоавтоматам, приводя свое состояние в соответствие с моделью потребного результата, если ситуация позволяет, то теплокровные наделяются относительной свободой решать, какую потребность можно проигнорировать, а какую срочно удовлетворить. В их мозг встраивается лимбическая система, которая поощряет удовольствием поведение, соответствующее модели потребного результата, и сопровождает страданием значительные уклонения от нее. Таким образом, лимбическая система мозга выполняет функцию навигатора в потребностях.
Природа в лице человека делает шаг к новому уровню сложности. Потребности человека сложнее, чем у других живых существ, обитающих на Земле. И они, эти потребности, находятся в конфликте друг с другом. Достаточно напомнить про конфликт между эгоистическим началом, инстинктом самосохранения и социальными инстинктами, унаследованными от предков, которые и людьми-то не являлись, но жили стаями. Задача человека – найти потенциал исцеления этих конфликтов. Он важен не только для него лично, но и для всей природы, частью которой он является.
Природа ждет от человека посредничества с этим потенциалом. Если он не справляется с задачей, то самоповреждение неизбежно. Унаследованные инстинктивные программы, конфликтуя, начинают разрушать друг друга, а заодно и самого человека, который оказывается в ситуации того робота, которого запрограммировали помогать людям и запретили подходить к пьяным. Несложно представить, что с ним произойдет, когда он увидит пьяного в беде.
Через человека Вселенная пытается преодолеть свою собственную обусловленность. Человеку предстоит перестать быть биороботом. Его вочеловечивание происходит по мере раскрытия и проживания базовых противоречий, лежащих в основе его существования, и их интеграции в новую, уникальную целостность. Интеграция – это не простое суммирование. Это не ложка дегтя в бочку меда. Интеграция – это поиск первообразной, производными которой являются «деготь» и «мед». Это когда «деготь» отдельно, а «мед» отдельно, но у них есть общая «мама», и она образует новую целостность, включающую и то, и другое, и много чего еще.
И эта целостность поддерживается через причастность к таинству жизни, источники которого принадлежат незримому и не подчиняются ни времени, ни пространству. Поэтому человечность организуется смысловым континуумом, который сам по себе не видим, не слышим, не осязаем, не метризуем, но может переживаться всем существом человека разумного. При этом ничего определенного по поводу этого переживания он сказать не сможет. Потому что это таинство, источники которого в Вечности.
Смысл, в отличие от информации, не локален в пространстве и времени. Кстати, искусственный интеллект вряд ли окажется способным трансцендировать себя и оперировать тем, что не поддается исчислению. А без этого его вряд ли возможно считать полноценным интеллектом. Человек прежде всего призван оперировать смыслами, а уж во вторую очередь – информацией.
И вот в этом качестве он и востребован Вселенной. Она ищет возможность преодоления собственной дефицитарности через установление связей с Вневременным. Там не действуют законы сохранения. Они (по теореме Неттер) являются результатом свойств времени. Мир смыслов не подвержен времени. Как самонаводящаяся ракета, запрограммированная найти двигатель преследуемого самолета как самую горячую точку в окружающем пространстве, нащупывает разницу температур, так и Вселенная нащупывает Человечность. Согласно сильному антропному принципу, Вселенная изначально была заточена на появление разумного наблюдателя типа человека, без которого, как утверждает Джон Уилер, она не могла обрести Бытия.
***
Как-то я присутствовал на встрече 15 племен индейцев из Северной и Южной Америки. Целью встречи было восстановление духовной защиты Земли, так называемой Икуашендуны.
Делегаты от различных племен выступали по очереди. Никто не спорил, но точки зрения на роль и место человека во Вселенной расходились. Одни считали, что человек ничего не значит и ничто от него не зависит. Другие настаивали на том, что за человеком закреплена особая миссия, и Мать-Земля создала его не случайно.
Его миссия заключается в том, чтобы поддерживать в мире баланс, необходимый для жизни. Как потом выяснилось, речь идет о балансе между миром зримым и незримым. Для сохранения этого баланса человек, вернее особо чистые души, должен поддерживать специальные практики в священных местах. Но самое главное: человек должен быть человеком. Я спросил у мамос, духовных лидеров народа коги: «А что это значит – быть человеком?» Они ответили: «Это значит чувствовать как человек, думать как человек, поступать как человек». Я спросил: «А как должен чувствовать, думать и поступать человек?» Они ответили: «Ты знаешь». Ничего более определенного они сказать не смогли. Но из дальнейшего общения я понял, что этому учит Мать-Земля.
Сознание, носителем которого является человек, эволюционировало в условиях планеты Земля. Здесь оно находило опору на земные ландшафты и нащупывало ответный поток переживаний, который побуждал его к эволюции. Пространство обнаруживало неоднородность по отношению к этим переживаниям, что позволяло сознанию обнаруживать в нем присутствие необходимых для его развития символов. В этом контексте символ понимается не как знак, а как живой посредник с высшей реальностью либо с глубинными слоями бессознательного. По выражению П. Флоренского, «символ – протока к Богу в человеческой субъективности».
Символы связывали человека с важнейшими для него архетипами. С другой стороны, по выражению Хиллмана, архетипы коллективного бессознательного тщательно выбирали для своего обитания ландшафты, дружественные по отношению к их энергиям и их смыслам. Ландшафт стал выступать как вместилище для определенного содержания. Он мог стабилизироваться в восприятии людей как, например, место мудрости (среды пребывания архетипической фигуры мудреца/мудрой женщины), место животной силы (среды пребывания архетипических фигур дикой женщины/дикого мужчины), место соблазнения (встречи архетипических фигур Эроса и Психеи), место чистоты и витальности (среды пребывания архетипической фигуры пуэра, или божественного ребенка).
Таким образом, жизненный мир человека выстраивался вокруг своего рода символического каркаса, который обеспечивал архетипические опоры для движения души в поисках исцеляющего потенциала исцеления, то есть перехода к очередному уровню целостности.
«Бессознательные корни нашего Я, – пишет Дж. Хиллман, – проникают глубоко в те пространства, которые мы обычно не связываем с личным пространством. Для того, чтобы обрести гармонию в отношениях с миром, личность должна не только осуществлять движение в своем внутреннем мире, но и в разных средах… Наша глубокая бессознательная Самость представлена в окружающем нас природном ландшафте».
Но только эту гармонию среднестатистический человек особенно никогда не искал и не ищет. Оттого и природный ландшафт его интересует сугубо с потребительской точки зрения. Не везде, конечно. Есть культуры с выраженным инвайронменталистским началом. Но я вспоминаю, что в свое время некоторые компетентные лица из чиновничьего сословия не рекомендовали Российскому научно-исследовательскому институту культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева руководствоваться в своей работе экологическим подходом, потому что границы экологической системы не совпадают с государственной границей. Приоритеты отнюдь не на стороне природы и вмещающего ее пространства.
И вот блуждает Дух Мудрости по Восточно-Европейской равнине в поисках пристанища. Так-то ему больше по нраву «высокие горы, к звездам вознесенные, или огромные прерии, полные ветра». Главное, чтобы масштаб ощущался большим, чем масштаб человеческой жизни, даже большим, чем масштаб истории человечества вообще. Тогда мудрость и понимается правильно. Если нет гор, можно деревья древние. Тоже хорошо. А здесь, на Восточно-Европейской равнине, не осталось ничего этого. Мало очень. Молодые сосенки рядками растут. Посадили после вырубки. Елочки, березки, осинки – тоже молодые в основном. Болотца, лужи всякие. А в Сибири сами знаете, что происходит.
Так вот, никак не может Дух Мудрости на этой территории укрепиться. Вот была бы мудрость – так, может быть, народ и воспринял со смирением то, что в стране, да и во всем мире происходит. А так, несмотря на закон, недавно подписанный президентом, очень много людей немудро выражают неуважение к господам, стоящим у власти, и называют их оскорбительными словами.
Представить время отдельно от пространства затруднительно. Всё же одно и другое образуют единый континуум.
* Психолог, путешественник, музыкант. Директор Института Развития Личности «Синхронисити 8».
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 29 августа 2019 года, № 15–16 (165–166)