— Так какой у вас срок, Ирина Викторовна?
Врач начинает кружить по узкому кабинету, напоминая своими движениями хищную рыбу в открытом море.
— Тридцать восьмая, по моим подсчётам. Что-то не так?
Я лежу на кушетке, пузом вверх, как обречённая жертва. Невольно начинаю коситься на блондинку в белом халате, совершающую безумный променад в столь тесном пространстве.
— Это невозможно!
Краем глаза я вижу, как она снова открывает мою карточку, листает страницу за страницей, шевеля про себя губами.
Устав от мельтешения и неудобной поверхности, я принимаю решение встать.
— Вы можете мне объяснить, что сейчас происходит?
— Плод для 38-ой недели слишком маленький. Я его почти не чувствую.
Всего пару минут назад она пальпировала мой живот. По её цепким и уверенным движениям стало сразу понятно, что опыта наблюдения за беременными у этого специалиста не занимать.
Сказать, что я растерялась, значит не сказать ничего. В каком-то странном состоянии наблюдаю происходящее со стороны, в то время как мой мозг начинает кипеть от напряжения. Сердце предсказуемо опускается в пятки, а пол предательски плывёт под ногами. Следующий мой шаг — медленное сползание в обморок, его я чувствую заранее и обычно оседаю плавно и красиво, как в кино.
— Значит так, – резкий голос ловит меня на середине потери реальности, – вы сейчас идёте в такой-то кабинет, там мы срочно делаем УЗИ плода и решаем, что делать дальше.
Голос и у неё строгий, бескомпромиссный. Вид решительный. И я понимаю, что это не шутка.
Устремляюсь на ватных ногах к нужному кабинету. Там меня укладывают на очередную кушетку, обильно поливают гелем и начинается процедура по лишению меня остатка самообладания.
— Какой срок? Тридцать восемь? Очень маленький плод. В лучшем случае пара килограмм. Но, скорее всего, даже меньше.
— Вы кстати, куда смотрели? У вас малыш не растёт!
Этот вопрос окончательно выбивает у меня почву из под ног.
— Простите, этот вопрос точно ко мне? Я стою на учёте в ЖК, меня наблюдают врачи. Мне делали УЗИ в 32 недели, заверили, что ребёнок развивается, предварительный вес уже 2,600. Как он мог потерять 600 грамм за эти недели? Как я могу это вам объяснить, если я даже не в курсе происходящего???
Чувствую, что срываюсь и начинаю раздражаться. Очень хочу очутиться дома, проснуться от этого дурацкого сна и выдохнуть. Неужели это реально сейчас со мной происходит? Муж три недели назад вернулся из командировки, мы надышаться друг другом не могли. Сходили на фотосессию к нашему фотографу. Считали дни до ПДР. Собрали комод и кроватку. Я перестирала и перегладила все пелёнки, боди и распашонки. Нам оставалось только дождаться дня Х…
А прямо сейчас весь мир переворачивается с ног на голову и я совершенно одна. Нависающие лица врачей уменьшают меня в размерах, хочется слиться с бежевым цветом стен и раствориться. Но громкий звук пульсации вен не даёт мне исчезнуть и расплакаться.
— Ирина Викторовна, я настаиваю на экстренной госпитализации для сохранения беременности. Не знаю чем может закончиться промедление. Мы должны сделать всё возможное для того, чтобы вы и ваш ребёнок не пострадали. Вы согласны?
Трезво оценивая ситуацию понимаю, что нужно ложиться. Есть нюанс, вещи в роддом мне никто, кроме меня, не соберёт. Руслан запутается в ящиках шкафа, а мама просто не знает, где и что у меня лежит.
— Могу я лечь не сию минуту, а через пару-тройку часов? Мне нужно собраться. Мои родные этого сделать не смогут. До дома идти 15 минут.
— Хорошо. Даю вам три часа. Я предупрежу приёмное отделение, вас будут ждать. Пожалуйста, постарайтесь уложиться в это время. Счёт, возможно, идёт на часы.
Выхожу из роддома, звоню мужу. Абонент — не абонент. На улице непогода, дождливая морось срывается в первую метель. Набираю маму. Дрожащим голосом сообщаю информацию. Прошу не беспокоиться и на всё ещё ватных ногах приближаюсь к дому.
В нашей крошечной квартирке меня накрывает, слëзы текут рекой и резко закладывает нос. Знакомое состояние истерики. Давненько мы не встречались. Судорожно упаковываю чашки-ложки. Укладываю несколько смен белья, носки, шлëпки, домашний костюм, средства личной гигиены и зарядные устройства. Зеркало, наушники, полотенце и пару шоколадок кладу в рюкзак. Всё это время пытаюсь дозвониться до мужа.
В городе середина ноября, первая метель. Общественный транспорт, впрочем, как и весь остальной стоит в пробках. Руслан берёт трубку и я выпуливаю в неё всё, что услышала от врачей.
— Ты только не уходи, дождись меня, — просит супруг.