Еще учась в школе я написала небольшое сентиментальное эссе-описание, посвященное моему родному городишке — Иланскому. Я сравнила его с человеком тогда — простым и бесхитростным, мечтательным, но медлительным и праздным, «плывущим по течению». Он как близкий друг детства: с ним хорошо и комфортно, нам есть что вспомнить, у нас есть общие любимые места — например, цветущие поля за окраиной, где так хорошо гулять, наслаждаясь свежим воздухом. Вот только долгое общение… давно навевает скуку, поскольку ты вырос, изменился, тебе нужно идти по своему пути дальше, а не оставаться там, где ничего не меняется.
Таковы сейчас мои отношения с городом, в котором я выросла: мы устраиваем теплые и душевные дни встреч, будучи родными друг другу, постоянно поддерживаем связь, но на расстоянии.
Лишь недавно я осознала, что и с каждым другим городом, в котором доводилось бывать и жить, выстраивались определенные отношения — прямо как с людьми. Как и у отдельно взятого человека у каждого города свои особенности, свои добродетели и теневые стороны, свой нрав, характер. И твой собственный характер находит с ним точки соприкосновения и точки неприятия, на которых выстраивается уже характер ваших отношений. Говорят, по первому впечатлению нельзя судить; однако в моем опыте общения с разными городами как-то получалось так, что события первых же дней знакомства определяли, каким будет наше дальнейшее взаимодействие… С Красноярском, разве что, были некоторые нюансы за рамками этой случайной закономерности.
В школьные годы Красноярск меня влек. Это похоже на первую подростковую влюбленность в парня, у которого, кажется, куча классных качеств, вроде умения играть на гитаре, с ним весело, и потому у него много друзей. А то, что ты его почти не знаешь, — только на уровне «привет/пока», ведь бываешь у него только проездом, — позволяет воображению мечтательно дорисовывать перспективы отношений с ним. Ох уж эта детская наивность…
Разумеется, после окончания школы я со всей чистосердечностью ринулась в обожаемый мною Красноярск, даже не помышляя ни о каком другом городе. Вообще-то наши самые-самые первые дни более близкого и не зависящего от родственников знакомства были довольно радостными, с кучей впечатлений от заигрывания друг с другом. Была беготня с близким другом под проливным дождем, спонтанные знакомства в разных местах, первый поход на Столбы (притом Мининские, а не Центральные), первый в жизни рок-концерт, первое самостоятельное без чьей-либо помощи изучение города с боязнью ездить на автобусах и уехать куда не туда…
Помню день, который сочла за знак, что Красноярск принял меня как свою. Кажется, это было первое сентября — днем я сходила на торжественную линейку в университете, в котором мне предстояло учиться 4 года, но планов на вечер не образовалось. Поэтому я просто решила прогуляться по центру города и почитать книгу на лавочке недалеко от скульптуры Поздеева — «деда с зонтиком», как простодушно мы со знакомыми привыкли его называть.
Тогда там пока еще довольно часто собирались стритовщики с полурасстроенными гитарами и просто «дети улиц» — юное раздолбайское нефорье, обилие коего я отметила еще во время своих временных приездов на протяжении предыдущих лет. Вот такого типа ребята внезапно подскочили ко мне с огромным тортом на картонке, предлагая взять кусочек за здравие именинницы, бывшей в той компании, ну и просто чтобы я «не сидела такая серьезная, а улыбалась». Хотя я несколько смутилась, не зная, как вести себя в столь неожиданной ситуации, это было приятно. Ребята пошумели вокруг меня немного, позвали отмечать вместе с ними день рождения в парк Горького позже вечером, и пошли дальше искать жертв раздачи торта с розовыми масляными розочками.
Все это, конечно, замечательно, однако по итогу отношения с Красноярском развивались очень непросто, и на текущий момент имеют несколько натянутый характер, хотя мы и стараемся сотрудничать. Иными словами, сейчас наши отношения строятся больше на временной необходимости и привычке, нежели душевной привязанности. Как у супругов, женившихся слишком быстро после знакомства в порыве влюбленности, но спустя время охладевших друг ко другу. Более того, как у супругов, однажды уже полюбовно разошедшихся, но спустя некоторое время решивших попробовать начать все заново в надежде, что общими усилиями станет гораздо лучше, чем было. И пусть бывают редкие спонтанные вспышки страсти, однако…
В чем же мы разошлись с ним? Уже в те первые сентябрьские дни 2010 года город показал свою двуликость, неприятно разочаровавшую. Разумеется, у всякого города есть парадные стороны, есть спальные и промышленные районы, и есть трущобы, и это нормально. Но в чем я не сошлась именно с Красноярском, так это в том, что при способности быть добрым и обходительным с тобой, за спиной он иногда поступает совершенно иначе и выносит не те же самые суждения, которые представлял тебе в лицо. К тому же, он бывает высокомерен. За этими моими метафорами кроется множество болезненных микроисторий...
Что ж, прелесть Красноярска в том, что он всё больше расцветает в плане инфраструктуры, а ещё он буквально "встроен" в горы и леса — не нужно далеко ехать, чтобы погулять на природе. Но мне всё равно по-прежнему сложно его искренне любить. Не потому что город плохой или какой-то не такой, совсем нет. Просто отношения у нас всё так же не самые душевные: родственные, близкие, но не как у лучших друзей, интересующихся делами друг друга.
В 2014 году я закончила бакалавриат. Желание двигаться дальше и продолжить обучение не в Красноярске побудило кинуть взор дальше пределов его края. Хорошие отзывы о филфаке — моём профиле — касались университетов Томска и Санкт-Петербурга. Я не стала рассматривать последний из какого-то внутреннего принципа: мол, все устремляются в Питер, а мне становятся как-то чужды явления, которые оказываются слишком уж популярными. Хотя черт знает, может, с Питером как раз подружились бы (даже несмотря на его общеизвестную склонность к саморазрушению). Я была там однажды, но в таком возрасте, когда еще не было выраженных ценностно-смысловых ориентиров, а потому не осталось и достаточно выраженных впечатлений.
Вариант Санкт-Петербурга я заменила Нижним Новгородом. Не столько из интереса к городу, сколько потому, что там жил человек, с которым я вела тесную переписку на протяжении 5 лет, а то мы и созванивались. Мы были названными братом и сестрой и давно звали друг друга в гости, мечтая о живой встрече и планируя совместное времяпровождение. Поэтому когда появилась возможность встретиться — зачем мне было упускать ее?
В Нижний Новгород я приехала с той же парящей воодушевленностью и открытостью, как и некогда в Красноярск. Только вот, кажется, он не горел желанием принимать меня с распростертыми объятиями и настороженно держал на расстоянии вытянутой руки. Это чувствовалось с самого момента прибытия. Мой «брат» встретил меня на вокзале и крепко обнял, но, похоже, это было первым и последним искренним, что было в нашем обретении друг друга. Что было между нами далее — так только сильное напряжение. Я старалась не обращать на это внимание, списывая всё на волнение и непривычность ситуации, и продолжала сохранять солнечную бодрость духа. А на следующий день город сделал мне кучу подколок, как стервозная барышня: сперва не очень удачный поход в торговый центр с неприятно неожиданным замечанием «брата», что, выбирая продукты, я не спросила, какие он употребляет, а какие нет; затем средь жаркого дня убийственный ливень, заставший на автобусной остановке и насквозь вымочивший одежду; случайно оброненный билетик, втоптанный в грязь в автобусе прямо перед тем, как зашел контроллер; опоздание на консультацию в университете, и потом неодобрительные комментарии принимающих экзамены преподавателей и ехидные переглядки местных студентов. И несмотря на всё это я все равно старалась быть радостной. Правда, именно что «старалась», а не была таковой действительно. Но то, что произошло по возвращении в дом «брата», окончательно добило мой оптимизм. Это были слова: «Извини, ко мне внезапно родственники приезжают, и завтра нужно освободить квартиру». А после этого он ушел по своим делам, не позвав меня с собой. Этим вот обернулись обещания о совместном времяпровождении — у него вдруг не оказалось времени на меня.
Я ночевала на той квартире последнюю ночь одна и рыдала от обиды, злости и страха, как же мне быть дальше в огромном, незнакомом и к тому же недружелюбно настроенном городе. И что мне сказать родителям, которые предупреждали о возможности такой развязки? У меня не было на тот момент ни телефона с навигатором, ни даже ноутбука, с помощью которого я могла бы ориентироваться.
Но в тот вечер я взяла себя в руки и без разрешения залезла в компьютер «братца», чтобы хоть найти, куда мне можно будет заселиться на следующий день и как добраться до вокзала, дабы купить билет на поезд. Никакой помощи мне не предложили и не дали ни в тот, ни в последующий день. Но то был мне урок, что человек, с которым вас разделяют светящиеся экраны по разным сторонам расстояния протяженностью в тысячи километров, может оказаться очень чужим вопреки тому, что нарисовал разум. С другой стороны, я обнаружила в себе способность самостоятельно решать проблемы в непредвиденных ситуациях и не поддаваться панике.
На вступительные экзамены я, разумеется, не пошла. После такого огорчения Нижний Новгород совсем не очаровывал меня, а наоборот хотелось как можно скорее его покинуть. Только вот до ближайшего поезда пришлось остаться там еще на три дня и жить в очень странной подпольной гостинице в сомнительного вида закоулке. А город, кажется, удостоверился, что оставаться я в нем не собираюсь, и стал обходиться со мной помягче, дружелюбней, как бы извиняясь. Когда я бродила по улицам с бумажным GPS (картой то есть), люди сами подсказывали дорогу. Особенно незабываем один мужчина, который окликнул меня из окна четвертого этажа с вопросом, куда мне нужно попасть, и дальнейшими инструкциями словно из «вороньего гнезда» на корабельной мачте.
Я увидела город со всех сторон: и парадных туристических (где понаблюдала за культурными ценностями как в виде архитектурных объектов, так и творческих людей), и спальных (где поскучала), и трущоб (где знатно испугалась за свою сохранность). Нижний весьма просторен и красив, но по характеру горд и напыщен, как какой-нибудь аристократ. Во всяком случае, после причиненной мне обиды я совсем не имею желания снова с ним встречаться.
Еще до поездки в Нижний я успела побывать и сдать экзамены в городе студентов, о котором до того момента не знала совершенно ни-че-го. Томск, милый мой маленький Томск – кажется, приветливее и добрее города на моем пути мне пока не попадалось. Он прелестен в своей элегантной компактности и очень интеллигентен. Там нередко можно было встретить личностей неординарных, смело творящих свою жизнь по образу и подобию своих мыслей, но при этом скромных. Уж не знаю, отчего у этого городка такая вдохновляющая атмосфера — наверное, благодаря сохраненному и наращенному культурному богатству.
«Принятие» меня Томском было даже более необычным, чем в случае с Красноярском. Я успешно сдала вступительный экзамен и собиралась в свободное время поисследовать главную улицу, где чуть ли не на каждом углу можно найти оригинальную скульптуру. У самого выхода из гостиницы меня подцепил странный парень, которому я чем-то приглянулась. Как выяснилось в ходе нашего корявого «разговора», он был глухонемым, поэтому мы пытались изъясняться жестами, пока я не догадалась достать тетрадь и ручку. Кажется, он перепутал меня с некой знакомой медсестрой, и на протяжении всей нашей странной «беседы» радостная улыбка от уха до уха не сползала с его лица. Он пожелал мне удачи в поступлении и оставил номер телефона с предложением своей помощи на случай, если я приеду сюда.
И ведь приехала. Могла ли я догадываться раньше, что именно в Томске проживу два года, существенно повлиявших на мое развитие? Пожалуй, за всю свою пока еще не слишком долгую жизнь нигде я не становилась столь хороша собою. Все просто – там я была счастлива, ибо мне было интересно учиться, мне нравились тамошние места и люди, я открывала в себе новые способности и моя творческая энергия текла свободным потоком. Я стала приближаться к себе настоящей. А ведь верила раньше, что не столь важно место, в котором человек находится...
Из Томска я летала на молодежную научную конференцию в Москву. Удивительно, но при всей моей предвзятой нелюбви к столице она приняла меня очень хорошо. И это при всех стереотипных представлениях об этом городе, как вечно суматошном и ко всему, кроме собственных амбиций, равнодушном.
Помню, мой тихий ужас был связан с тем, что я не знала, как буду ориентироваться в перемещениях, когда прилечу туда. Но, как говорится, не так страшен черт, как ты его сам себе в уме малюешь. Освоиться в Москве достаточно просто благодаря указателям и картам, оборудованным в нужных местах, поэтому ты садишься на одной станции метро и спокойненько доезжаешь до другой так, как будто делал это уже тысячу раз прежде.
Москва деловита, это точно. А еще криклива-говорлива. И контрастна: то гламурна, то по-деловому строга. И манерна. И пусть она готова в любой момент дать тебе нужные наводки, постоянно возиться с тобой как заботливая мамочка она не будет — у нее более важных дел по горло. Мол, ты тут можешь заняться тем-то, тем-то, тем-то, а я пошла дальше кипеть, бурлить, налаживать контакты, реализовывать проекты.
Тогда мне впервые подумалось, что в очень больших городах пусть есть куда сходить, но все же интереснее при этом иметь под боком какого-то единомышленника. Одному — не то.
Дабы разбавить города российские, упомяну и вьетнамца Нячанг. Он похож на коряво говорящего по-русски гида в яркой цветастой рубашке, но с грязными рукавами и штанинами, поскольку помимо экскурсий у него есть занятость на разбросанных повсюду стройках, да и сам по себе он совсем не отличается опрятностью. Многочисленным новым пришельцам он в стопятый раз рассказывает равнодушным голосом что-то вроде — «гляньте вот сюда, и вы увидите… а вот там…». Это его заработок на жизнь, в остальном же дела до туристов ему нет почти никакого, мол, что я должен был вам дать — дал, показал, а дальше делайте чо хотите. Однако если выйти за пределы курортной зоны, дабы увидеть быт Нячанга таким, какой он есть — например, в рыбацких поселениях или в рыночных зонах — тут он уже проявляет по отношению к тебе любопытство, возможно, даже большее, чем ты проявил к нему.
Про остальные некоторые города отмечу кой-чего по мелочи. Типичные российские города-курорты, вроде Анапы или Сочи, в плане подхода к туристам похожи на Нячанг. Среди них выделяется город-праздник Геленджик, способный голову вскружить своей харизматичностью, умением развлекать и устраивать фееричные вечера. Иркутск показался шкодой: первый раз будучи там мы то и дело плутали на дорогах и заезжали на встречные полосы, а то и вовсе уезжали не туда, куда следовало; во второй раз на съемной квартире у нас открытым пламенем загорелся чайник, отчего сестра моя чуть не осталась без волос, да и вообще до пожара было недалеко. Горно-Алтайск предстал как нечто промежуточное между провинцией годов 90-х и современным курортным городом, из-за чего его можно сравнить с деревенским моднящимся парнем несколько «на понтах». С Новосибирском не успели толком узнать друг друга, поэтому не могу сказать о его характере ничего внятного. Как и о Краснодаре, в котором я была много раз по случаю живущих там родственников, и все же по непонятным причинам не сумела зафиксировать его четкий образ в своей голове. Как и образ любого из городов, в которых я случалась только проездом.
Разумеется, у других людей будут иные впечатления о представленных городах и, соответственно, иные отношения с ними. А с кем мне в будущем еще предстоит познакомиться — время покажет.