Первая жена.
Мазур (Маркович) Лидия Ивановна (20.03.1911 – 09.08.1987) родилась в Одессе в зажиточной семье Марковичей, владевшей целой сетью мыловаренных заводов и в Одессе, и в Севастополе. Её мать – Маркович (Василевская) Софья Константиновна (09.09.1878-02.12.1968), отец – Иоанн Маркович, родом был из Черногории, умер от тифа в революционные годы.
В семье было четверо детей: трое братьев и самая младшая - Лидия. С Глебом Лидия познакомилась в Севастополе, они вместе переехали в Москву, где 1932 году родился Толя, первый сын Глеба.
В Москве они жили в 2-х этажном бараке в 16-ти метровой комнатке на Воробьевском шоссе (сейчас – улица Косыгина), дом 43, кв. 30 а. После рождения ребенка они недолго прожили вместе и вскоре развелись. Лидия Ивановна ушла с сыном к другому мужчине, но во втором браке фамилию менять не стала, осталась Мазур. Эту же фамилию носил её младший сын Игорь, рождённый от второго мужа. Глеб однажды видел своего подросшего сына Анатолия, но Лидия не представила их друг другу, и Толя не знал, что за дядя им встретился.
У Анатолия в 1956 году родилась дочь Оля. О своей бабушке Ольга вспоминает так: «Бабушка была в течении всей жизни необыкновенной красавицей. В глупые юношеские годы у неё с подругами была такая забава. Бабушка шла по улице, за ней на некотором отдалении шли подруги и считали тех людей, которые оглядывались на неё. Говорят, не было ни одного мужчины, который бы на неё не оглянулся.
Она выучилась на бухгалтера и кассира и в стабильные послевоенные годы работала на ВДНХ в системе гостиниц и общепита. Но самое главное – она была очень весёлым, общительным человеком, легко сходилась с людьми и искренне интересовалась окружающими. Вот как она, кассир-бухгалтер, не зная французского, в 1957 году на Международном фестивале познакомилась с французской делегацией? Французы плакали, прощаясь, а потом даже писали ей письма. Много лет спустя я ей читала и переводила эти послания».
То, что мой дедушка имел первую семью, я узнала только в 1979 году, когда была в 9-м классе. Моя мама с ужасом сказала мне об этом. Дедушка с бабушкой никогда нам ничего об этом не рассказывали, тема была под запретом. Глеб после развода не виделся с прежней семьей.
В 1980-м году младший сын Глеба, Евгений, от родственницы в Севастополе случайно узнал о существовании старшего брата от первой жены отца. Все соседи по бараку на Воробьевском шоссе знали об этом, но никто никогда не рассказывал мальчикам про первый брак отца. Он, почти сорокалетний мужчина, всю ночь не спал, а потом решил познакомиться с братом и подружился с ним. Анатолий Глебович своего родного отца не помнил, но очень надеялся встретиться с Глебом Михайловичем. Не случилось, к сожалению. По горькой иронии судьбы, свой день рождения он отмечал одновременно со своим отцом, 20 ноября.
Вторая жена Глеба Мазура – моя бабушка.
В августе 1936 года Глеб женился во второй раз - на Полине Яковлевне Могилёвкиной (17.09.1915 - 18.09.2001). Моя родная бабушка дожила до 86 лет. Они прожили вместе 65 лет и отметили «Железную свадьбу».
Вторая жена Глеба тоже была из семьи российских предпринимателей. Она родилась в 1915 году в городе Невеле Псковской области в семье купца первой гильдии Якова (Янкеля-Ицка) Исаевича (Исоровича) Могилёвкина (1872-1963). Он с двумя родными братьями держал весь извоз в Псковской и Смоленской губерниях, лесопромышленность и мебельную промышленность. Это была еврейская семья, и в паспорте моей бабушки была запись: «еврейка». Ее маму, мою прабабушку, звали Фаина (Фрума) Марковна (Мордуховна) Могилёвкина (1885-1966). Бабушка говорила, что я была на нее похожа.
Синий платочек.
Бабушка мне рассказывала, что они с дедушкой еще до войны участвовали в концерте в санатории, где вместе отдыхали. Полина пела «Синий платочек», а Глеб ей аккомпанировал. На шее у бабушки тогда был полупрозрачный синий платок из хрустящей ткани с золотым люрексом, я его помню, бабушка его долго носила.
Моя бабушка Полина прекрасно шила и вышивала, научила меня многим приемам. Ее учила шить модистка-француженка, я хорошо помню потертые тетрадки с выкройками, по которым мы с бабушкой шили на ножной машинке «Зингер». А еще мне бабушка рассказывала, что после революции деньги настолько обесценились, и ее папа приносил зарплату миллионами, буквально «чемодан денег».
Дети Глеба и Полины.
25 июня 1937 года Полина родила моего папу, его назвали в честь придворного фотографа М.П.Мазура, его деда – Михаилом. Родился он в той же комнатке в бараке на Воробьевском шоссе, куда Глеб привел вторую жену.
А 3 марта 1942 года, в эвакуации в Башкирии родился младший сын Евгений. Матери там было совсем нелегко: с маленьким сынишкой, беременной, ей приходилось зимой возить на лошади навоз в поля. А однажды она чуть не погибла: с новорожденным Женей и пятилетним Мишей ее пытались потопить в реке Уфе. Лишние рты были не нужны. Отбил их у татар русский председатель колхоза. Из эвакуации они вернулись в 1943 году. У годовалого Женечки не держалась головка и была дистрофия. Когда тетя Вера, сестра Полины, угостила его сушкой, он надел ее на свою тоненькую ручку.
О возращении отца после войны Евгений Глебович вспоминает так: «Из госпиталя отец пришел в 1946 году, и я увидел его в первый раз. Мы с братом встречали его у станции Рабочий поселок в Кунцево, где мы были у бабушки Фани. Мне было четыре года, Мише - девять. Я это очень хорошо помню - отец взял меня на руки и "подкупил" куском сахара в бумажке».
Секретарь-машинистка ВЦСПС.
Полина Яковлевна долгое время работала секретарем-машинисткой, сначала на заводе стальных изделий - СТИЗ, где изготовляли легендарные опасные бритвы. А перед пенсией в ВЦСПС. Это - Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов, центральный орган профессиональных союзов СССР, осуществлял руководство деятельностью всех профсоюзных организаций в Советском Союзе с 1918 по 1990 год, и фактически являлся государственным министерством. Здание центрального органа находилось на Ленинском проспекте, дом 42, недалеко от дома номер 87, где жили дедушка с бабушкой и сыновьями Михаилом и Евгением, и родилась я: надо было проехать всего несколько остановок на автобусе или 33-м троллейбусе.
Бабушка всем родственникам «доставала» профсоюзные путевки в санатории и пионерские лагеря. Мы с родителями почти каждый год ездили в Крым по этим путевкам. А после страшного землетрясения 1966 года в Ташкенте, где жил брат Глеба Борис со своей семьей, Полина Яковлевна «сделала» им путевки в Палангу, и они там проходили «психологическую реабилитацию».
Сами бабушка с дедушкой предпочитали для отдыха всего два места в огромном Советском Союзе: Адлер под Сочи и Палангу в Литве.
Дети, внуки и правнуки.
Нам, потомкам Глеба Михайловича, повезло. Мы, его внуки, наши дети - его правнуки, общались с таким необыкновенным человеком! Мой брат Сергей неподдельно восхищался им и даже говорил мне: «Михална! Ты не понимаешь! Наш дед – даос!»
Дедушка Глеб ушел в 2005 году, прожив почти 97 лет. В старых метриках в Севастополе, которые я подробно изучала, разыскивая сведения о предках, так писали о причине смерти: «от старческой слабости» или «от старческой дряхлости». Но слабым, а тем более дряхлым, Глеба Михайловича назвать было никогда нельзя. Он был бодр и жизнелюбив, в абсолютно твёрдой памяти, обслуживал себя сам до конца дней, просто «керосин кончился», как сказал мой дядя-врач.
Мой брат Сергей приходил к деду в больницу перед его уходом, и дедушка вспоминал всех своих потомков. У него было три сына: Анатолий, Михаил и Евгений, внук Сергей и три внучки: Ольга, Людмила и Мария, три правнука: Александр, Михаил, Лев, четыре правнучки: Виктория, Полина, Анна, Любовь. Они родились при его жизни. В 2018 году родилась еще одна правнучка – Илана, а в 2020 в Севастополе, куда я вернулась из Москвы насовсем - праправнук Михаил.
Секрет долголетия: не ленив и любопытен.
Несмотря на травму пальца, дедушка не бросил музыку, он часами играл на пианино у нас дома, в Зеленограде. В его квартире в Москве инструмента не было: рояль сгорел во время пожара в бараке на Воробьевых горах, где они жили в маленькой комнатке до и после войны. Приходится только изумляться, как огромный инструмент поместился в 16-ти метровой комнате, где жила семья Глеба Михайловича!
А уже после смерти бабушки в 2001 году, когда дедушка остался один в своей однушке, мой брат Сергей подарил деду шикарный синтезатор «Ямаха», 8-миоктавный, с прекрасным звучанием. Мы с дедом, как всегда, играли на перегонки, выгоняя друг друга из-за инструмента. Я тоже «слухач», обожаю играть, обучалась музыке девять лет, но только благодаря дедушке могу подбирать на слух любую мелодию. Однажды его младший сын Евгений решил записать на видео, как отец играет на фортепиано. Глеб Михайлович играл целых четыре часа! Но это не самое главное: потом он четыре часа, не отрываясь, смотрел, как сам играет!
И ведь всё - приличные анекдоты!
Дед обладал прекрасным чувством юмора, анекдоты сыпал, как из рога изобилия, и непременно - в тему разговора. Мы с братом даже как-то приехали к нему с записными книжками и объявили: «Дед, садись, рассказывай свои еврейские анекдоты, мы будем записывать». Больше трех часов дедушка с удовольствием травил анекдоты, мы смеялись до слез, еле успевая стенографировать. Как жаль, что эти записи не сохранились! Но кое-что я, конечно, помню и сама с удовольствием рассказываю при случае.
Нисколько не устав, пересказав уже штук тридцать, дед похвалился: «И ведь всё – приличные анекдоты!» Я сначала не поняла и ответила: «Да! Дед! Отличные анекдоты!» А дедушка хитро пояснил: «А сколько я знаю неприличных!» Мы тут же хором стали упрашивать: «Де! Расскажи! Расскажи!» «Не могу, - ответил он, - вы – дети». «Да какие мы дети! У нас самих уже дети! Ну, де, ну расскажи!!!» «Нет», - твердо сказал Глеб Михалыч, и мы поняли, что спорить бесполезно.
Увиделись через четверть века.
В родном Севастополе Глебу Мазуру удалось побывать только через четверть века. Вот так вспоминает его племянник, Константин Мазур в книге «Моя жизнь».
«Летом 1958 года дядя Глеб с сыном приехали к нам в совхоз имени Софьи Перовской. Его встреча с моим отцом состоялась через 25 лет жизни. Конечно, после такой разлуки вопросам и ответам не было конца. Мы с Женькой сразу пошли по совхозу, где ему все было интересно, особенно на море.
Через пару дней отец повел их на винзавод. Их там угостили вином, провели по заводу и показали весь процесс изготовления вина. Их удивлению и восхищению не было конца. Евгений до сих пор еще с восторгом об этом вспоминает. Целую неделю, мы все были в приподнятом настроении, и не хотелось расставаться. Уезжая, они пригласили меня к себе в гости на следующий год в Москву».
"Крымчик мой!"
Так говорил мой дед, уроженец Севастополя, когда я ему привезла фотографии родного города и памятника «Семьи М.П.Мазура» с фамильного склепа на кладбище Пожарова. Это был 2000 год. Дедушка Глеб тогда уже давно не бывал в Крыму, был почти 90-летним старцем, и понимал, что вряд ли сможет побывать на родине. Прижал к груди эти фото и замер, как будто вдыхал запах отчего дома.