Вообще, принц-консорт – явление в королевской Европе довольно позднее. Для правящих королев Средневековья и Нового времени статус мужа был всегда вопросом спорным, а иногда и неподъемным.
Первый принцем-консортом «в чистоте» (то есть, его никогда не звали королем при царствующей жене) в той же Англии (не не первым во всей Европе, целую "коллекцию" консортов имела такая властительница, как Джованна I, королева Неаполя), был Георг Датский (1653-1708), при своей жене-королеве Анне Стюарт. А это уже XVIII век. Таким образом, консортом Георг был с 8 марта 1702 года и по 28 октября 1708-го, до своей смерти.
(Крайне интересно, как бы судьба распорядилась с должностью и статусом лорда Гилфорда Дадли, супруга некоронованной королевы Джейн. Здесь трудно сказать что-либо определенное, но предположу, что если бы партии Джейн удалось одержать победу над Марией Тюдор, то Гилфорд звался бы именно королем по праву жены. А вот уже объем его гипотетических прав - это точно дело темное).
Так вот, английские историки, подчас называют статус Георга Датского даже «аномальным», настолько это было необычным даже для начала XVIII века, что уж тут говорить про более раннюю эпоху. Так вот, чтобы такое уникальное положение, (когда муж и де-юре «в чистую», без всяких подковырок и расплывчатых формулировок «младше» своей жены) сохранялось на протяжении шести лет и вообще случилось, потребовался в первую очередь выход монархического государства на новый уровень. Дело даже (может быть, я ошибаюсь) не в английском парламентаризме вовсе. А в способности страны с монархическим устройством противостоять внешним военным угрозам без непосредственного и личного участия мужчины-короля в боевых столкновениях.
Хотя и парой столетий ранее подобная необходимость стала исчезать, но не везде и не всегда. Скажем, император Карл V Габсбург вполне эффективно управлял своими армиями не будучи полководцем. Но вот его соперник Франциск I, я полагаю, по неким объективным причинам находил нужным быть впереди своей армии. И, наверное, не потому, что ему это сильно нравилось, и он не понимал сопутствующих рисков, как и Ричард III, которому повезло гораздо меньше.
Что же касается Георга Датского, герцога Камберленда, то для «эксперимента» с введением и закреплением статуса принца-консорта в Англии, как нельзя более кстати подходил и покладистый характер датчанина. Георг был на редкость не амбициозен, талантами и энергией не отличался, кстати, с женой у них царила полная идиллия, омрачаемая, правда, тотальной не выживаемостью детей рождавшихся в этом браке. Единственный их ребенок, переживший младенчество, Уильям, герцог Глостер (в котором англичане души не чаяли, надеясь, наконец, получить «выращенного собственными руками» протестантского короля) скончался в 1700 году, через неделю после своего 11-летия.
Несмотря на то, что Анна Стюарт сама имела желание продвинуть мужа в короли-консорты, успеха она в этом не достигла, парламентская оппозиция была слишком сильна. Принца считали слабым и ненужным, да, кстати, вот пожалуйста: так называемая мужская солидарность (не дамы же в Палате лордов заседали) – дело тонкое. Подспудно, на протяжении веков, как будто, и она имела значение, но, как видим, не всегда работает.
Таким образом, прецедент с фактическим учреждением такого статуса («просто» принц-консорт) в Англии был создан благодаря совпадению нескольких факторов – главными из которых являются отсутствие «жизненной» необходимости в «лишнем» короле и слишком инертный характер кандидата.
Будь Георг моложе, поактивнее и, наконец, представляй он для англичан хоть какую-то реальную ценность (да и в деле продолжения королевского рода, что является базовой задачей консорта, надежды не было уже никакой, хотя Георг честно выполнял этот свой долг перед женой и страной), в короли-консорты его бы произвели. И вот тогда бы, уже в XIX веке, пришлось бы принцу Альберту быть первым, а так он стал вторым, что не так обидно, всё-таки уже – традиция.
И еще английскому обществу, в случае с Георгом Датским было легче в том ключе, что сама Анна была уже не первой, а четвертой королевой по собственному праву. С замужеством же первой из них – Марии Тюдор, англичане поначалу встали в тупик, уж слишком неосторожный и одиозный выбор сделала королева. Итак, Мария являлась первой бесспорной правящей дамой – Джейн Грей была королевой всего девять дней (и, хотя она была замужем, времени явно недостаточно, чтобы успеть сделать какие-то выводы и на них опираться), Матильда в XII веке – тоже довольно спорная фигура, касательно её королевского статуса.
С браком же Марии (еще даже до того, как она сделала свой выбор) намечалась одна серьезная проблема. Общее право Англии существенно отличалось от континентального вот в чем. От Португалии до Швеции к Новому Времени у аристократии сложилась четкая правовая традиция – переживший супруг не наследует титулы и земли покойного. При этом наблюдалось и равноправие: как жена не наследует за мужем, так и муж за женой.
Вариантов оставалось два: титулы умершего прежде, наследует общий ребенок (но только если у покойного/покойной не было сыновей от более ранних браков, если ранее были только дочери, то общий сын имел перед ними преимущество) или же, в случае полного отсутствия каких бы то ни было законных детей – владения переходили к ближайшим кровным родственникам умершего. Причем не помогали даже завещания (самые добровольные) в пользу мужа или жены - в той же Франции в судах их успешно оспаривали. Не обходилось без исключений (например, Маргарита Ангулемская, сестра короля Франциска, получила имения своего первого мужа, поперек его сестер), но они лишь подтверждали правило.
Но вот в Англии, мужчины имели преимущество перед женщинами, уж слишком неясно всё было и находилось достаточно прецедентов, при которых мужчина-феодал накладывал руку на личное наследство своей покойной жены при отсутствии общих детей. И первый вопрос, который стоял перед английским парламентом: если Мария вдруг (что совсем не исключено) умрет в браке бездетной, то что же это получается – корону получит ее супруг, король по праву жены?
Этого никак нельзя было допустить, так как в мужья себе Мария выбрала Филиппа Испанского, старшего и единственного выжившего сына императора Карла V Габсбурга. Протестантам никак не мог понравиться этот союз, к ним присоединились и католические приверженцы Марии, которых пугала перспектива стать придатком Испании. Отговорить королеву не удалось, на нее не повлияло даже Восстание Томаса Уайатта, официальной целью которого было предотвращение неугодного многим англичанам брака.
К делу пришлось подойти серьезно, если уж такого династического союза было не избежать. Свадьба Марии и Филиппа Габсбурга (он приходился своей невесте двоюродным племянником) состоялась 25 июля 1554 года, но еще в апреле, Парламент принял важное постановление – Акт, касающейся статей благороднейшего брака Ее Величества королевы (или вкратце – Акт о браке королевы Марии). Согласно Акту, Филипп получил право именоваться королем Англии и Ирландии по праву жены, став таким образом, первым и последним обладателем подобного титула – все остальные мужья правящих королев, за исключением, разумеется, Вильгельма III Оранского были уже просто «принцами-консортами».
Закон сильно огранивал полномочия Филиппа, собственно, ничего ему не оставляя, и особенно подчеркивалось, что таковым королем он является только при жизни супруги, а после ее смерти немедленно покинет государство. При наличии общих детей, предусматривалась и личная уния Англии и Испании (Филипп был хоть и очевидным, но пока еще только вторым наследником своей бабушки, всё еще живой на тот год, королевы Испании Хуаны I Безумной. Де-юре именно она была королевой, а ее сын-император, получил полное и безоговорочное право именоваться королем Кастилии Карлосом I лишь после смерти Хуаны), если дон Карлос, сын Филиппа от первого брака не оставит потомства.
Но Мария Тюдор так и скончалась бездетной всего через четыре года после этого брака, в 1558 году.
*****
Поддержать автора подпиской на Boosty: https://boosty.to/nigmechta
Прямая поддержка автора: 2202 2053 7037 8017
Всем огромное спасибо за донаты