Над Невой горланят чайки, плещет корюшка у Охты,
Люди в масках бродят хмуро, защищаясь от ковидлы.
Между Питером и небом серый дождь висит привычно.
Там, где тучи чуть светлее, там, наверно, светит Солнце.
А над тучами зловеще реет клин пингвинов злобных,
Что достигли наконец-то мест, где автор обитает.
Бедный автор и не знает, что ему вот-вот настанет
Пресловутая лисица, заполярная к тому же.
Мщенья план давно обдуман вожаком пингвиньей стаи
И составлен график пыток, метод казни, празднеств график,
Те, что будут после казни отмечаться всем народом
(И не только в Петербурге)
Им, пингвинам, недоступно понимание процесса.
Им, пернатым, непонятно – что такое графоманство,
Беспробудное желанье приобресть пиитской славы,
Жажда автора заставить всех читать его шыдэвры,
И неважно, что без рифмы, и неважно, что без смысла,
Но зато – страниц на триста, так, что зрение испортишь
Эти опусы читая.
Нет, увы, не будет славы, лавров автору не нюхать -
Прилетела месть пииту из далёкой Антарктиды,
И ответ держать придётся перед всей пингвиньей стаей.
Ибо зря, да и с какого он их всех летать заставил,
Их – пешком живущих мирно в той далёкой Антарктиде.
Но пока мы обсуждали преступленье с наказаньем,
Там, над тучами, вскурлыкнул страусиный прайд победно.
В этом звуке – жажда мести, что страшней пингвиньей злости.
Эти тоже прилетели с планом пыток, с планом казни.
Продолжать сие невмочно – слишком страшно и кроваво.
Сам, Читатель, уж додумай, сам потом и ужасайся.
Ну, а мы пойдём под дождик покурить и выпить водки
(Чтобы нервы успокоить лучше средства не найти нам).