Моя прабабушка, Анисия Захаровна Силаева, родилась в крестьянской семье в 1873 году в Тульской губернии, Белевского уезда, села Литвиново. Это я узнала из записи о бракосочетании 5 июля 1896 года в церкви Николая Чудотворца при Севастопольском Братском кладбище.
Была она православного вероисповедания, а жених ее, Мазур Моисей Хаимович – иудейского. Но чтобы жениться на православной девушке, в этот же день, прямо перед венчанием, принял крещение и ее жених. Замуж она выходила уже за Михаила Павловича Мазура, православного вероисповедания.
Она была хороша собой, одна из «севастопольских мадонн», украшавших собой городские променады. Познакомился с ней Мазур у своих друзей, греков, в семье которых она служила няней или горничной. Анисия была простой крестьянкой.
«Севастопольские мадонны».
«Всякий гость, приезжающий в наш город, отмечает красоту севастопольских женщин. Ничего странного. Офицеры императорского форта не могли брать в супруги кого-либо. Поэтому севастопольские женщины – это одна из элит прекрасной половины российского общества.
…офицерам до 23 лет запрещается жениться. После прохождения данного возраста можно думать о женитьбе до 28 лет только, получив разрешение командования. При этом кандидат в мужья обязан представить командиру финансовый документ о наличии у него в банке 5 тысяч рублей. Допускается вместо этого присутствие недвижимого имущества (офицера или невесты), исчисляемого суммой не менее 300 рублей в год.
Но и на этом не заканчивается отбор из числа лучшей половины человечества кандидаток на руку офицера. Ему запрещается брать в жены малограмотных женщин (мещанок), артисток, дам, находящихся в разводе по собственной вине, цыганок, стриптизерш, проституток, евреек, заведомо скандальных особ, пусть из хорошей семьи, но малокультурных, не обученных поведению в обществе…» (А. Чикин "Тайны старых дневников").
«Благородна, воспитана и образована».
«Хотя бабушка, Анисья Захаровна, значилась из крестьян, тем не менее, она была благородна, воспитана и образована. Она терпеливо и спокойно воспитывала детей, никогда не повышала голос и прекрасно справлялась с домашним хозяйством. Дедушка у нее всегда был чист, опрятен и одет с иголочки». (Из книги "Моя жизнь" К.А. Мазура, внука).
В нашем семейном архиве сохранилось несколько фотографий этой прекрасной женщины.
Первое сохранившееся фото сделано еще в мастерской М.Н. Протопопова, где Мазур работал компаньоном-фотографом с 1895 по 1900 год. Здесь она совсем молодая, снята на фоне «парасольки». Парасоль (фр. parasol — букв. «против солнца») — так назывался в XIX веке женский зонтик, предназначенный для защиты от палящего солнца. Это был модный аксессуар, с которым женщины отправлялись на прогулку в солнечные дни.
Полагаю, что фото сделано самим Мазуром, который работал в Художественной фотографии Протопопова и фотографом, и приемщиком, и выполнял в основном портретные съемки, в чем он специализировался и позже. А его компаньон, художник Михаил Николаевич Протопопов, фотографировал пейзажи и открыточные виды города и природы.
На этой фотокарточке даже губки у девушки подкрашены в розовый цвет. Возможно, они еще не женаты, а фото сделано в 1895 году, когда Анисии было 22 года.
Многочадная мать.
На следующем по хронологии снимке мы видим Анисию Захаровну с близнецами. Она держит на руках новорожденного Глеба, а на кровати лежит Борис, серьезный такой. Младшие сыновья в семье родились в ноябре 1908 года, судя по виду малышей, это начало 1909 года. К сожалению, карточка не очень хорошо сохранилась, но она нам тоже дорога. Прекрасная композиция, свет, и столько любви!
«Корпоративные фото»
В нашем архиве имеется несколько групповых фотографий, на которых запечатлена Анисия Захаровна с мужем и его друзьями и коллегами.
На этом снимке – Анисия Захаровна стоит в центре композиции на фоте крымских сосен. Слева от нее – фотограф Константин Васили из Симферополя, рядом с ним сидит его жена Анастасия, справа от нее – жена фотографа И.Руденкова. Михаил Павлович сидит на полу по-турецки.
А на фото ниже собрались трое коллег-фотографов с женами из разных крымских городов: Севастополя, Ялты и Симферополя. И что-то мне подсказывает, что четвёртый – за кадром: ялтинский фотограф Е. Кукулевич, ведь на фото есть женщина без пары. Слева направо: стоят жена К. Васили - Анастасия, известный симферопольский мастер Константин Георгиевич Васили, фотограф из Симферополя И.Руденков и его жена. Сидят: жена фотографа Кукулевича, Мазур М.П., жена Мазура - Анисия.
Все на пикник!
Еще одна замечательная фотография сохранила для нас атмосферу многолюдного пикника на природе. Здесь друзья и родственники в прекрасном настроении, за изобильной трапезой, расположились прямо на земле в зарослях кустарника. Чудесная погода, много радостных детей. Видимо, это было доброй традицией – собираться за городом большой компанией, общаться, веселиться, дружить, отмечать общие праздники. На этом снимке мы видим Анисию Захаровну – она вторая справа во втором ряду, рядом с ней слева ее мальчики: Костя, Толя, Глеб, Саша. Остальные: Шура, Миша, Боря - где-то бегают, наверное. Ну а сам глава семейства, как правило, за кадром, то есть за аппаратом. Судя по возрасту детей Мазура, это – 1912 год.
Фотошедевр.
Самое мое любимое фото — вот это. Здесь прабабушка - в окружении своих любимых и любящих сыновей. Это фото 1911 года сделано в гостиной дома на Большой Морской. Анисия Захаровна сидит в мягком кресле с кистями на подлокотнике, на полу ковер с цветами, на котором в свободных позах, расслабленно и доверчиво расположились ее мальчики.
Нежно обнимает маму старший на тот момент сын Шура, ему здесь 13 лет. Он в форме учащегося Севастопольской мужской казенной гимназии: черный китель с лакированным ремнем, на пряжке которого четко видны буквы: С.Г. – севастопольская гимназия. Справа от них – Александр, крестник Великого Князя Александра Михайловича, ему семь лет, и он пока дошкольник. Одет в матроску, распространенную одежду для мальчиков военно-морской крепости. Саша сидит на игрушечной лошадке и держит в руках книжку. Еще один дошкольник в матросском воротничке – Костя, он сидит слева от мамы, ему здесь 5 лет.
У левого края вальяжно возлежит Толя, ему 9 лет, и он тоже в матроске - видимо, пойдёт в школу в этом году, а фото сделано до начала учебного года. Хотя в Севастопольское Константиновское реальное училище, где учились сыновья Мазура, принимали с 8 до 10 лет, так что он вполне мог пойти учиться и в следующем году.
А кто у нас настоящий реалист? Это Михаил, полноправный владелец школьной формы, предмета зависти учеников небогатых учебных заведений Севастополя. Он одет в черную тужурку, подпоясанную лакированным ремнем с пряжкой, «светлой бляхой» с гербом училища. Ему здесь 11 лет, и его с двух сторон окружили самые маленькие: двойняшки Борис и Глеб, трех лет от роду. Они одеты одинаково: в белые рубашки с большими кружевными воротниками, похожими на платьица, и в темные штанишки. Такие хорошенькие, будто девочки. Они сидят на игрушках: Боря на лохматой собачке, а Глеб – на белом слоне, и держит в руках белую игрушечную кошку.
Первенца Лёнечки, которому могло бы исполниться в том году 15 лет, уже, к несчастью, нет в живых. Он трагически погиб в 1908 году. Поэтому на этом снимке – семеро сыновей Мазуров.
Две семьи: Великого Князя и Великого Мастера.
Эта фотография, по композиции, освещению и настроению очень напоминает фотоснимок семьи Великого Князя Александра Михайловича Романова с семьей. Она сделана в тот же период, в 1910 году, и на ней также – семеро детей. Только рядом с матерью, Великой Княгиней Ксенией Александровной, ее муж. А мужа Анисии Захаровны на снимке нет: он, как всегда, за фотоаппаратом. Возможно, Михаил Павлович Мазур также за кадром и этого снимка.
Оставил жизнь, которую любил.
На этом фото муж с женой сфотографированы в последний раз. Анисия прощается со своим возлюбленным, мужем, отцом ее детей, верным и любящим мужчиной. С такой нежностью и благодарностью смотрит она на него в последний раз, что сердце сжимается, и слез никак не удержать. Михаил Павлович Мазур скончался 31 марта 1933 года в возрасте 65 лет от крупозного воспаления легких и похоронен в Севастополе на кладбище Пожарова. Его жене тогда было 60. Анисия пережила супруга на 9 лет.
Как созвучны этому снимку стихи Натальи Дарованной, написанные в наши дни.
Ушел. И не вернешься никогда.
Не удержала. Не хватило сил.
А в небе ночью новая звезда
Мне светит так, как ты светил.
Ушел. Звенит над миром пустота,
И не заполнить, и не заменить.
Ушел. И за тобой ушла моя мечта
Надеяться и верить, и любить.
Ушел. И воет ветер в пустоте
И душу рвет, и сердце на куски.
Остались только мысли о тебе
Из черной боли и немой тоски.
Ушел. Не удержала, не смогла.
Оставил жизнь, которую любил.
И не вернешься, как бы не звала.
И от тоски весь мир вокруг завыл!
Внуки – радость бабушки.
Анисья Захаровна стала при жизни счастливой бабушкой. Первый и второй внуки родились в Севастополе: сын Константина – Андрей в 1931 году и сын Глеба – Анатолий – в 1932. Бабушка с дедушкой радовались их появлению вместе.
В 1937 году в Москве, куда переехал Глеб, родился маленький Миша, мой папа, которого назвали в честь дедушки. В родном городе остался жить единственный сын – Александр, и он подарил своей маме двух внуков-погодок: Костю и Володю в 1938 и 1939 годах.
А во время войны, 3 марта 1942 года, родился внук Евгений, третий сын Глеба, мой родной дядя. А вдруг Анисья могла получить эту весточку из далекой Башкирии, где была в эвакуации семья моего дедушки, Глеба Михайловича?
Страшный день: 29 июня 1942 года.
29 июня – один из дней памяти в нашей семье. В 1942 году в этот день были взорваны Инкерманские штольни, в которых погибла моя прабабушка, жена придворного фотографа М.П.Мазура, Анисия Захаровна Мазур.
Вот как вспоминает об этом ее внук, Константин Александрович Мазур в своей книге «Моя жизнь»:
«В конце октября 1941 года участились массированные бомбардировки города, поэтому отец отвез нашу семью в сторону Инкермана. Там прибывающих людей стали размещать в штольне, образовавшейся в горе в результате вырезки из нее строительного известняка. Севастополь построен именно из этого белоснежного камня.
В нашей, теперь уже, штольне находился Инкерманский завод шампанских вин, военный госпиталь и спецкомбинат номер 2, в котором наладили пошив обмундирования для военнослужащих. Отдельный огромный отсек штольни был подготовлен под бомбоубежище для жителей города, в основном для пожилых людей и женщин с малолетними детьми.
Как теперь уже известно, напротив нашей штольни, через небольшую балку, под горой в огромных тоже штольнях размещался арсенал с боезапасом Черноморского военно-морского флота.
В конце ноября 1941 года войска 11 армии немцев под командованием генерал-полковника Манштейна вышли к главному рубежу обороны г. Севастополя. Началась длительная изнурительная осада города. 250 дней и ночей, осажденный с суши и моря, Севастополь ожесточенно сражался за каждый клочок своей земли.
Немцы, занимая господствующие высоты, все это время днем и ночью буквально расстреливали город. Под прицелом находились и все выходы из нашей штольни. Особую опасность представляли пикирующие на штольню фашистские самолеты. Восемь месяцев осады, спасающиеся от бомб и снарядов, люди не могли выйти наружу.
Особенно их донимала жажда. Город стоял у моря, а питьевой воды нет. Немцы разбомбили все источники питьевой воды, рядом протекала речка «Черная», но она была вся забита трупами погибших людей.
В период осады фашисты провели три штурма Севастополя. У защитников Севастополя заканчивались боеприпасы. Не стало возможности также подвозить морем боеприпасы и резервы. 29 июня 1942 года немецкие части форсировали бухту с северной стороны. На следующий день был взорван расположенный рядом с нашей штольней арсенал с боезапасом Черноморского флота.
Взрыв был такой силы, что поднялась и опустилась часть горы, в которой был арсенал. Вздыбились и рухнули вниз каменные глыбы, всю округу заволокло густой завесой пыли и образовавшихся газов. От возникшего местного землетрясения часть свода нашей штольни рухнула на головы тысяч прятавшихся в ней людей. В штольне от замыкания электропроводки возник сильный пожар. Оставшиеся в живых люди бросились к выходу.
Я пришел в сознание лежащим у ручья, из которого пил, и никак не мог напиться, воду. Видимо, кто-то из выбегавших из штольни людей, вынес меня наружу. Мамы, бабушки и братика рядом не было.
С мамой мы встретились только через неделю. Взрыв арсенала застал ее в поисках воды за пределами штольни. После взрыва она целую неделю надеялась увидеть меня у выхода из штольни. Из дымящейся штольни все больше выносили погибших людей, а потом и вовсе прекратили выносить.
Выход штольни заколотили досками и загородили колючей проволокой».
Светлая память тебе, прабабушка! Я тебя не видела никогда, но твои фотографии, с такой любовью и мастерством исполненные твоим мужем, навсегда сохранили для нас твой чудный образ!
Я хочу за тебя помолиться, чтоб ты там помолилась за нас.
Это стихотворение написала моя сестра, поэтесса Ольга Алейникова, и посвящено оно ее прабабушке по маминой линии, но, когда я читаю его, мне кажется, что судьбы их невероятно похожи.
Прабабушка.
Ты за что-то на нас поругайся
И негромко на нас поворчи,
Теплым облаком рядом останься,
Будто в детской счастливой ночи.
Так уютно покажется в доме…
Но тебя уже нет много лет,
Лишь остался на память в альбоме
Твой немыслимо чудный портрет.
Кисея, кружева, шляпки, ленты –
Всё ушло и рассеялось в дым.
Запылали иные рассветы
Над гнездом разорённым твоим.
Только пусть за твоею спиною
Не порвётся династии нить.
Научи нас справляться с бедою –
Больше некому нас научить…
Жизнь не раз повторялась сначала
В море радости, света и слёз.
Ты теперь бы уж нас не узнала,
Если б встретиться нам довелось.
Но когда голосистая птица
Запевает в предутренний час,
Я хочу за тебя помолиться,
Чтоб ты там помолилась за нас.
Ольга Алейникова-Тинякова, правнучка М.П.Мазура по линии Глеба.
#мазурфото #предки #родословная #севастополь #фотография
