Пап....Не переживу я, если что с тобой случиться, понимаешь ты это, или нет? Нужен ты мне. И Людочке нужен. Тебя не станет, одни мы с ней останемся, папка!
- Да скажешь тоже, Наталка ! Все мы люди, дочка, все мы не вечные. Сегодня живем, а завтра нет. Нашла из- за чего убиваться! Из-за меня, старика! И молодые мрут как мухи, и младенцы, а я всё ж таки хо-ро-шо пожил!
Начало тут
-Живи ещё, папка! Долго живи!
Из сил выбилась Наталья. И плакала, и уговаривала отца, а
без толку. Упёрся рогом, и всё тут. Мол сколько мне суждено, столько и проживу, мне лишнего не надо.
- А я как без тебя, пап? Ты ведь мне всех заменил. И за маму мне был, и за отца, и за бабок с дедами...
- Не трави душу, Наталка! И так тяжело, да ты ещё! Ты вот про маму... А может и пожила бы она ещё, если бы не залечили? Ведь на своих ногах она в больницу шла, улыбалась сквозь слезы, а всё же шла. Надеялась, что спасут её, что помогут, что жить будет, да радоваться, на тебя глядючи, а вышло как? А ведь это я её тогда уговорил, заставил в больницу пойти. И что толку? Знаешь, как я себя корил тогда? Да и сейчас простить не могу... Ты даже не уговаривай, Наталья. Я для себя все решил. Сколько есть той жизни, столько и хватит. Лучше так, чем совсем никак. Боюсь я, дочка!
- Нельзя так, папка! Если есть шанс, значит надо его использовать. А мама? Да в чем твоя вина, пап? Сам ведь всё знаешь. Ни в чем ты не виноват.
Ничего не сказал отец, молча ушёл к себе в комнату, хлопнув дверью.
Сердце стучало, как бешеное. Казалось, что ещё мгновение, ещё секунда, и выскочит оно из груди, сердечко это, да покатится по полу, запутавшись в пушистом ворсе яркого, прикроватного коврика, и там же остановится, замрет как тогда, когда этот коврик в подарок получил он, Олег. Ведь так же сердце тогда застучало, забилось, а потом замерло от ощущения безграничного счастья.
Задержав взгляд на этом коврике улыбнулся Олег, наклонился, потрогал коврик, погладил его ладошкой.
Наташкин подарок, ковер этот. Это сколько же ему лет? Тоже немало, а ты смотри-ка, живой ещё... И его, Олега, уже не станет, а коврик этот будет жить-поживать, если конечно Наташка не выбросит. Она ведь уже сколько раз порывалась убрать его, мол давай новый купим, папка, зачем тебе эта ерунда самодельная?
Ерунда ли? Память это, а память ерундой быть не может.
Лег мужчина на кровать, свернувшись калачиком, подложив руку под щеку, закрыл глаза, и словно вернулся туда, в те далёкие времена, куда возврата уже не будет. Туда, где он, Олег, молодой ещё мужчина был счастливым мужем и отцом.
- Олег! Я поздравляю тебя с днём рождения! Желаю тебе всего самого хорошего, а главное- здоровья! Вот! Это тебе! Я сама его сделала, папка!
Папка! Он, Олег, Папка! Так неожиданно приятно было слышать это простое слово- папка! Так дико и непривычно, что аж задохнулся Олег от нахлынувших эмоций.
Наташка, озорная девчонка с двумя жиденькими косичками, совсем ещё маленькая, протягивала Олегу небольшой коврик, в самой середине которого было простое слово- ПАПЕ!
Даром ли говорят, что самый лучший подарок тот, что сделан своими руками, да от чистого сердца? А уж коли сделан он детскими ручками, да подарен с любовью, от всей души, так и вовсе цены ему нет.
Долго Наталка маялась с этим ковриком. Сколько ниток извела, сколько слез пролила, мол не получается так, как задумано! В мечтах, в видениях да фантазиях такая красота ей виделась, а на деле полнейшая ерунда выходит!
Терпеливо крутила Наталка помпоны из ниток, и где только идею эту подглядела? Небось в каком журнале увидела, да загорелась идеей.
Олег самолично в печку те обрезки от ниток скидывал. Наталка целыми горами их в ведро бросала, а Олег молчком сжигал, да улыбался, мол пусть девчонка учится. Как его мать - покойница говорила, мол шей, да пори, не будет пустой поры.
А она и училась. Всё сидела в комнате, да мастерила. Из обложек тетрадей вырежет круги одинаковые, а по центру тех кругов круги поменьше. В серединку меж тех кружочков, что поменьше нитку длинную вставит, завяжет ее, чтобы концы одинаковые были, да кружок получился аккурат такой, равный тому, что в середине, и давай нитки мотать. Это поначалу легко идёт дело, а потом труднее становится. Отмотает ниток столько, что рук не хватает, да крючком себе помогает, протягивает их, наматывает на кружочки картонные. Руки устают, нитки путаются, а Наталка упёртая, всё равно сидит, путает нитки, наматывает. А как увидит, что всё, не проходит больше нитка, так за ножницы берётся. Протолкнуть ножницы между кружочками не очень плотного картона та ещё задача, но ничего, всё выходит у Наташи. И пошла, пошла она резать намотанные нитки. И ведь самая хитрость в том, чтобы успеть узелок на ниточке завязать, зафиксировать те ниточки, что в середине, иначе все труды насмарку, не получится помпон, и развалятся коротенькие нитки по полу, собирай их потом!
Хорошо , что мама помогать взялась. Вдвоём- то быстрее, ловчее выходит. Вон как прибавляются помпоны эти! Много их, красивых, пушистых да разноцветных. Мама же и сетку связала, и показала, как сделать так, чтобы держались они, помпоны- то.
Они тогда едва жить вместе стали, Наталкина мать, сама Наталка, да он, Олег. Можно сказать, что притирались ещё друг к другу.
Как говорится, встретились два одиночества...
Лариса, мать Наталки, натерпелась в этой жизни, намаялась. Мать беспутная у неё была, а отца и вовсе она не знала. Ещё совсем девчонкой привезла мать Ларочку в деревню бабке старой, да оставила, мол так надо, дочка. Потерпи, скоро заберу тебя, ох и заживем мы!
Бабка эта Ларке прабабкой приходилась, совсем древняя старушка была. Недолго пожила, да отошла к праотцам. Мать Лариски в то время уже затерялась где-то на просторах нашей немалой Родины, а потому Лариса после смерти прабабки оказалась в казённом доме.
Выросла Лариса, выучилась на швею, работать стала. Молодо- зелено. Была бы мамка рядом, может где и совет дала, чтобы не всем да каждому верила девка, а так что говорить?
Уши развесила, доверилась, жила в мечтах да грёзах, мол поженимся, жить станем, да не тут то было. Едва узнал кавалер, что отцом станет, так и след его простыл.
Помыкалась Лариса, помаялась, да куда с маленьким ребёнком? Собрала нехитрые пожитки, да поехала в посёлок, где с прабабкой жила. Хоть и старый домик, а какая- никакая крыша над головой.
Повезло Ларисе. На работу её взяли в детский садик, няней. И пусть зарплата невелика, зато ребёнок рядом, под присмотром, и время свободное есть. Вечерами шила Лариса на заказ. Кому брюки подрубить, кому молнию вшить, всё копеечка.
У Олега тоже уже был опыт семейной жизни. Аж дважды женат был мужчина, а толку? С первой женой не заладилось сразу. Молодо-зелено. Поженились рано, развелись быстро.
Во втором браке хорошо жили, счастливо. Детей хотели, но увы, не вышло. Оказалось, что не будет у Олега ребятишек.
Вроде смирились оба, жена уверяла, что мол и без детей живут, а всё равно природа своё взяла.
Олег жену держать не стал. Не маленький, не глупый, всё понял.
В посёлок приехал к тётке, вроде на время, раны зализать, да так и остался. Тётка немолодая уже, помощь нужна. Купил домик, на работу устроился, да стал обживаться потихоньку. А там и с Ларкой познакомился. Хотя, как познакомился?
Он её и до этого видел, ещё девчонкой знал её, а тут красивая, молодая женщина.
Долго Ларка упиралась, всё боялась поверить, а вдруг да снова обманут? Но как говорится, вода камень точит, так и тут вышло.
Потихоньку, помаленьку, оттаяла женщина. Сначала тайком встречались, чтобы не видел никто. А потом Олег замуж позвал, мол не мальчик я уже, по углам прятаться. Жить, так давай жить семьёй.
Наталка поначалу его просто по имени звала, Олег. Он сам так захотел, а она, ребёнок, и не противилась. А потом, когда коврик этот подарила, где из пушистых помпонов сложила слово ПАПЕ, неожиданно для себя назвала его папкой.
Так и повелось у них, что он - папка, а она для него- Наталка.
Наталка уже в техникуме училась, когда мать заболела. Поначалу и внимания не обратила мама на своё плохое самочувствие, а потом, когда совсем худо ей стало, выяснилось что слишком уж поздно обратилась она в больницу, коварная болезнь почти не оставила шансов.
Ей так и сказали, что осталось совсем немного, но мол попробовать продлить жизнь можно. Хоть немного, но это лучше, чем ничего.
И Олег, и Наталка Ларису подбадривали, мол всё будет хорошо, ты поправишься.
Увы, чуда не случилось. Ушла Лариса, едва пережив срок, что отмеряли врачи.
Что и говорить, тяжело было и Олегу, и Наталке.
Олег даже не сразу понял, что Наталка давно домой не приезжала. Обычно на каждые выходные домой ехала, а тут сколько уж времени прошло?
Тааак. Ларису хоронили 22 февраля. На 9 дней была дочка, и всё, больше не ездила. А ведь через неделю уже сороковины... Это что же она? И он, Олег, тот, кого эта девчонка отцом назвала, кому доверяла свои девичьи тайны, тоже хорош! Нет бы поговорить с Наташкой, успокоить, да сказать, что ждет он её дома!
В тот же день поехал Олег в город, к дочке.
Наталка, его Наталка, которая всегда была кровь с молоком встретила его молча. Осунулась, похудела, аж глаза впали, сама на себя не похожа.
- Ты, папка, не переживай. Мне в апреле 18 исполнится, так я сразу от тебя съеду. Там как раз диплом получу, на работу выйду, что-то придумаю. А сейчас пока тут, в общаге.
Аж задохнулся Олег!
- Да что ты такое говоришь, Наталка? Как это? А я как же без мамки, без тебя? Кто же тебя гонит? Это твой дом, наш с матерью. Ты давай не выдумывай, не пори горячку! Моя ты дочка, даже вон, в документах записано! Или забыла?
Не выдержала Наталка. Разревелась, как маленькая. Обняла отца, прижалась к нему, и плакала долго- долго, всхлипывая, рассказывая мужчине о том, что мол испугалась, что и не нужна она ему, раз молчит, да домой не зовёт.
Даром ли в народе говорят, мол всё перемелется, мука будет. И у Олега с Наташкой всё перемололось.
Это первое время тяжело им было без матери. Ничего, привыкли, научились жить по другому.
Наталка поначалу приезжала, старалась и дома прибраться, и на улице копалась, и еды готовила впрок, на всю неделю.
Отец быстро успокоил дочь, мол ты отдохнуть приехала, или упахаться? У меня вроде как у всех, две руки, две ноги, да голова имеется. Неужто я себе похлёбку не смастерю? Да уж на худой конец картошки пожарю, или яиц парочку. Вот от пирогов не откажусь, потому как у меня не пироги, а камни выходят, видать руки мои под тесто и не заточены.
Продолжение ниже
Спасибо за внимание, терпение, и ожидание . Лето, что уж.