Выпив стакан молока на скорую руку, она с любовью расчесала волосы, блестевшие после вчерашнего купания в бане, оделась-обулась и выскочила в прохладное утро последнего сентябрьского денька.
До окончания четверти — три недели. Три недели потерпеть, и целых семь прекрасных дней она не увидит противные рожи одноклассников. В библиотеку, слава Богу, ребята не ходят, а она не бывает там, где тусуются они.
Времени этим утром у девочки было с запасом. Можно не торопиться, шагать в школу, погрязнув в думах. Жаль, утренний туман скоро начнёт оседать — примета ясной солнечной погоды, жаркого сухого дня. Солнце Люба уже давно не любила. Ей нравился дождь и снег. Последнего на Кубани вжизнь не дождёшься.
Тихоня постаралась закрыть калитку без шума, но эта железная гадость всегда скрипела так, будто с момента создания специально, из вредности, записалась в ряды стукачей. Хотя благодаря её натужному скрипу Поспеловы всегда знали, что кто-то зашёл во двор.
«Когда вырасту, сбегу отсюда. Обязательно уеду. Буду жить там, где много дождя и снега. Одна. Никого не пущу! Поселюсь в маленьком доме на горе, как в сказочных фильмах про эльфов и гномов. Буду сидеть у окна с кружкой горячего чая, укрывшись вязаным пледом, и читать. Или смотреть на дождь. И никто не будет меня трогать. Здорово-то как!»
— С добрым утречком, сестрёнка!
Из покрытых туманной ватой садовых зарослей выплыл цыган. Парень полчаса ждал выхода Любы, прислонившись к стволу огромной тенистой алычи, и уже стал подозревать, что Имир специально подшутил над ним, дав описания не того дома.
Люба, обомлев, уставилась на повесу выпученными от ужаса глазами. Она инстинктивно обернулась — вдруг кто из родителей наблюдает за занавеской. А может, соседи смотрят?
— Твою мать! — выругалась десятиклассница, напрочь забыв о культуре поведения. — Ненормальный?!.. Специально подкараулил в который раз?!
— В смысле?! — возмутился обескураженный Сэро. — Я не караулил! Просто ждал. Скучно одному в школу топать. Решил, раз ты неподалёку живёшь – значит, компанию составишь. Мы вроде с пятницы официально знакомы. Эй, чего такая злая?
Люба проигнорировала его шутливый тон и опять нервно уставилась на окна. Надо уходить.
— Валим! Быстро!
Сэро повиновался, удивившись поведению девчонки снова. Пугливая зубрилка превратилась в неотёсанную командиршу. Юноша попытался дать себе внятный отчёт, что его на Солнечный 27 занесло, но не смог. Он поправил высокую горловину свитера на быстром ходу, чтобы стыдливо прикрыть синяки на шее.
Брюнет сегодня не ночевал дома. Вторую ночь подряд ему было не до сна. На выходных с четырёх часов утра парень на рынке помогал маме с тяжёлыми сумками, ставил палатки, развешивал да раскладывал товар. Руслана не смогла подменить Лалу: сестра подрабатывала, практиковалась в кафешке соседнего городка, готовила торты и выпечку. С субботы на воскресенье Сэро проспал всего час.
Когда рынок зашевелился, Лала дала сыну денег на конфеты для семьи. Особенно для младших: Розочки, Соны и Яноша. В кондитерском ряду цыган столкнулся с Натальей — несостоявшейся интрижкой Коробкина. Её рубиновые волосы были собраны в хвост, лицо без косметики выглядело милым и детским. Кокетка подошла к ровеснику поздороваться и спросила, помнит ли он её.
— Что за тупой вопрос! Это вчера было. Такое не забудешь! Как тебе с Деном обломалось, — съехидничал брюнет.
— Грубиян! — девушка оскорбилась и отвернулась.
— Ну да! Тебя побили ни за что, а грубиян я!
Сэро знал, за что зацепить и как подкатить. Вот подростки уже сидят на лавочке в парке, щёлкают семечки. Через час — во всю целуются. Повеса обещал прийти вечером, взял адрес и пошёл назад, на рынок, помочь Лале убрать палатки и товар.
Наташа училась в одиннадцатом классе школы № 1. Жила в покосившемся домике вместе с сестрой и одинокой матерью. Сестра ушла к парню, мама — к новому хахалю. Всю ночь Сэро и Наталья резвились на её старенькой односпальной кровати, потом смотрели телек — и так по кругу. Им было горячо и хорошо. Наташа любила без стеснения, от всей души, да и Сэро не церемонился.
Ибрагимов вернулся в отчий дом на рассвете, чтобы переодеться и взять рюкзак. Парнишка перелез через забор и осторожно постучался в окно своей комнаты. Рядом была спальня младших, очень не хотелось разбудить чутко спавшую детвору.
Из-за занавески вынырнул сонный Имир.
— Открой! — шёпотом попросил Сэро.
— Что говоришь? — притворился непонимающим близнец. — Не слышу!
— Всё ты слышишь, брехун! Впусти меня!
Имир, хитро прищурившись, показал на свою шею:
— Что у тебя здесь?
— Что у меня здесь?! — испугался Сэро и начал ощупывать себя.
— Фу-у-у! — Имир притворно скривился. — Знаешь, топай-ка через дверь! Вдруг ты заразный!
И резко закрыл занавеску, довольно усмехнувшись.
— Блин, какого хрена?! — психанув, Сэро пошёл к веранде, молясь, чтобы отец не запер вход на ночь. Объясняться с родителями повесе не хотелось, но ему повезло — дверь была открыта. Дадо уже встал покормить животину да птиц.
Мальчик сразу направился в ванную смыть чужие запахи и пот ночи. Зеркало испортило настроение, показав хозяину засосы на шее — жёлто-синие, с фиолетовым отливом.
«Чёртова Наташа! И успела же! Почему я не заметил? Как попался? Лохудра за это обязательно ответит!»
Когда Сэро, помывшись, вышел, Имир подтягивался на штанге, врезанной отцом в стены под потолком. Из своей комнаты выскочила Руслана, поцеловала близнецов по очереди. Посмеялась с синяков на шее повесы:
— Как тебя замечательно комары покусали, родной! Сладко-то было?
Красавец состроил удручённую гримасу. Придётся добрую неделю ходить в водолазке или свитере под горло да злиться, что умудрился опростоволоситься.
Подростки уже выходили из переулка. Сэро хотел было поравняться с Любой, но заметил, что тихушница мигом сбегает на несколько шагов вперёд. Ровесника это поначалу задело. Цыган, злясь, придирчиво оглядел со спины спешившую Любу и понял, что странная деваха своим поведением опять его забавляет.
— Куда летишь, грубая? Где твоё «доброе утро»? — подколол молчунью Ибрагимов, не желая играть по чужим правилам. — Не нравится приятная мужская компания с утра пораньше? Ааа, понял! Поела чеснока и боишься меня дыханием убить, нет?.. Я люблю чеснок, если что.
— Помолчи, пожалуйста! — коротко буркнула Поспелова, не оценив иронии.
— Ну знаешь, это невежливо, — с досадой отозвался попутчик.
— Сэро, прошу! — пискнула школьница на ходу срывающимся голосом. — Объясню позже, обещаю! Иди, будь добр, подальше от меня... Пожалуйста!
Старшеклассники молча вышли из переулка, пересекли Таманскую и повернули за угол. Поспелова резко остановилась.
— За тобой следит ревнивый жених? — недоверчиво предположил брюнет.
— Нет, конечно! Фу-у-у!
— Ну да, на тебя не похоже, — насмешливо согласился цыган. — Хотя всё может быть.
Люба боязливо осмотрелась по сторонам, потом, выдохнув, стыдливо подняла взгляд на Сэро, ждавшего объяснений.
— Прости, пожалуйста, мне очень неудобно! — Девочка, робко поджав губы, ещё раз заглянула в лицо парню, решая, стоит ли ему доверять. — Я скажу, но ты не смейся! Не станешь же смеяться? Тебе, кстати, не будет жарко в закрытой тёплой кофте? Погодка обещает быть весьма солнечной…
— Вот уж нет, не будет! Переживу как-нибудь! — оборвал тихоню Сэро, попытавшись глубже спрятать шею в ворот зимнего свитера. Чёртова Наташа! — Ты хотела объяснить своё некрасивое поведение. Я, между прочим, оскорбился!
— Не надо обижаться, пожалуйста! — начала оправдываться Люба, восприняв всерьёз насмешливый тон собеседника. — Просто больше ко мне домой не приходи.
— Это ещё почему? Вот сейчас уже я конкретно оскорбился, знаешь ли! — опять попутал от неожиданности Ибрагимов.
Десятиклассница обречённо вздохнула.
— Мои родители очень строгие. Очень, понимаешь?.. Мне запрещено ходить в гости к ровесникам без разрешения. Меня не пускают на дискотеки, в том числе школьные. Круг общения строго контролируется мамой. А если, не дай Бог, увидят с мальчиком…
— Так я ж знакомый мальчик! Твои предки знают моих!
— Ну и что?! Меня накажут! — выкрикнула Люба, отчаявшись донести яркому заметному пацану всю катастрофу своего положения. Сказать популярному школьному красавцу, что он цыган и это главное его преступление, тихоня не решилась бы даже под дулом пистолета. — Не хочу быть наказанной! Совсем! Тебе можно доверять?
Ибрагимов изумлённо слушал объятую страхом Любу и давался диву. Парень не мог представить, чтобы в его семье или круге общения, даже просто среди знакомых были настолько жёсткие рамки. Он, Руслана и Имир ходили куда хотели, общались с теми, к кому душа лежала, и со своими ошибками разбирались самостоятельно. Родители практически ни в чём их не ограничивали. И так же было у друзей. А тут хрень какая-то! Цыган решил, что зубрилка нагло привирает, дабы от него избавиться, и закусил удила.
— Не хочешь со мной общаться, так?
Люба не ответила, засмотревшись на собеседника. Смуглолицый. Вороные волнистые густые волосы с бело-жёлтыми крашеными прядями. Аккуратные, чуть оттопыренные уши. Угольно-чёрные брови, лукавые глаза цвета смолы с длинными закрученными ресницами. Правильный нос и фигурный насмешливый рот с белыми ровными зубами. Красив до неприличия, гад! А ещё не требовалось особых умственных способностей, чтобы понять, насколько Сэро хитер и опасен. Если она сейчас скажет «нет», где гарантия, что цыган не станет мстить?
— Хочу. Конечно, хочу! — поспешила доказать обратное девочка, и тут же прибавила: — Только вот отлупленной быть не желаю.
Брюнет хмыкнул.
— Понял. Так и быть, договорились — я могила! Больше к тебе домой не приду. Довольна?
Люба облегчённо улыбнулась. Ибрагимов плутовато — в ответ. Ровесник протянул тихоне руку в знак примирения, а та, сначала запутавшись в выборе нужной для пожатия ладони и насмешив цыгана, ответила взаимностью.
Большую часть дороги подростки молчали. Им, таким разным, не о чем было толком говорить. Сэро вспомнил, как легко Люба болтала с Имиром, и позавидовал брату. Поспелова совсем не задавала вопросов, только приветливо отвечала на его. А школьнику практически не о чем было спросить: ни общих интересов, ни общих знакомых. Ибрагимов ощущал себя на редкость некомфортно и недоумевал, какого лешего ему вообще сдалась стрёмная девка, хотя для себя уже давно всё решил.
Дома мальчик выяснил, что, оказывается, не раз слышал об отце Любы от родителей. Алмаз уважал коллегу, часто упоминал, приносил с работы взятые у Поспелова газеты и книги — литературу дяди Васи читала вся цыганская семья. Несколько лет назад предки Любы через свои связи помогли Алмазу устроиться на ж/д, что было для Ибрагимовых колоссальным подспорьем. Больше цыганского мужчину с высшим образованием и приличной трудовой книжкой никуда в 90-е годы, к сожалению, не брали.
Чуть позже Лала стала ездить в Турцию за товаром на продажу, но поначалу цыганской семье, переехавшей из холодной суровой Сибири на тёплый юг, пришлось крайне тяжело. Поспеловы помогли Ибрагимовым продуктами и вещами, чем немало облегчили жизнь. И Сэро, слушая уважительные слова о Василии и Александре во время семейных посиделок, даже не догадывался, что вот эта зажатая сутулая стрёмная девка — их дочь.
Парнишка понимал, что чувствует по отношению к Любе благодарность за прошлую помощь своим. Попутно сумасбродная дурёха веселила ровесника умением сбить с толку и поставить в тупик. Объевшийся девичьим вниманием, Ибрагимов от души забавлялся и неосознанно тянулся к ученице 10 «А» за новой порцией чудачеств, списывая своё праздное любопытство на зачатки спортивного интереса. Зубрёжница оказалась крепким орешком, и проницательный Сэро, чуткий на мотивы других людей, так и не перестал удивляться с её прошлых выходок по отношению к себе.
На повороте дороги, шедшей прямиком к школе, Люба неожиданно остановилась, замолчала и опять начала пугливо озираться по сторонам.
Сэро заинтересованно стал ждать. Скептично приняв объяснения тихони насчёт строгих родителей, цыган подозревал, что, возможно, Поспелова — любитель блефа и очковтирательства — специально вводит в заблуждение, чтобы он плясал по её правилам. Юноша решил дождаться, когда школьница расслабится и станет играть свою роль хуже.
— Сэро, можно попросить тебя пойти ещё раз навстречу и выполнить несколько просьб? — робко молвила старшеклассница и покраснела как варёный рак.
— Смотря какие просьбы. Сначала озвучь, а я уже решу, как поступить, — резонно ответил брюнет.
— Хорошо. Ты сказал, что собираешься ходить со мной в школу…
— Когда получится, то да.
— Тогда, когда мы будем ходить вместе… Если я вдруг подам знак… — Любе тяжело было подобрать нужные слова. Она понимала, насколько бредово её просьба будет выглядеть в глазах общительного, уверенного мальчишки. — Ты отходишь и держишься подальше. Ну-у-у, типа раздельно идём.
— Зачем?! — возмутился старшеклассник, ожидавший чего угодно, только не этого. — Бред какой!
— У папы и мамы много знакомых… Могут увидеть… — промямлила Поспелова, сгорая от стыда пуще прежнего.
— И?! Просто идёшь с человеком, приятно беседуешь. Что криминального?!
— Ты же мальчик…
— Я в курсе. С рождения им являюсь.
— А меня дома будут ждать расспросы и неприятный разговор!
— И какой же разговор?!.. Дочь, тебя видели идущей с парнем! Значит, шла в кусты, гаражи, в чужой дом заниматься странными делишками? Колешься, куришь, бухаешь, подрабатываешь проституцией? — высмеял ровесницу Ибрагимов. — Ересь полная! Перебарщиваешь, детка! Выставляешь родаков насквозь отмороженными! Зачем тебе это надо? Выдумай что-нибудь попроще и правдивее!
Расстроенная Люба с горечью посмотрела на красавчика и, чувствуя подступающие слёзы, опустила голову.
— Знаешь, Сэро, я подозревала, что ты будешь смеяться… Попробую объяснить. В позапрошлом году выпало много снега, помнишь? Он не таял где-то недели две, может, больше. Мороз, сугробы огромные, тротуары завалены, дороги узнавались только благодаря бороздам от колес машин. Я едва вышла из дома. Гребла по Таманской, проваливаясь в снег. Рядом остановился близкий друг брата, взрослый мужик. Он меня пожалел и подвёз до школы. А когда я вернулась вечером, то получила взбучку от родителей на целый вечер. От стыда и подозрений мне некуда было деться…
Люба с ужасом осознавала, что опрометчиво доверяет одно из неприятнейших воспоминаний едва знакомому человеку, причём парню, да ещё и школьному заводиле с кучей друзей. Но глупый рот не слушался её и совсем не хотел закрываться.
— Предки решили, что друг братана тебя поимел? — договорил за растерявшуюся сверстницу Ибрагимов. — Типа сама напросилась, потому что в машину села?
Люба не моргая смотрела в умные чёрные глаза, не в состоянии произнести позорное «да». Если Сэро расскажет эту историю шутки ради кому-нибудь из приятелей, в школе её просто загноят. Позволив себе так разоткровенничаться, девочка теперь мечтала разбить голову о бетонные плиты под ногами, только б всё изменить и забрать сказанное назад. Но было уже поздно.
Насмешливое лицо брюнета, ранее смотревшего на школьницу с недоверием, посерьёзнело. В обсидиановых пушистых глазах исчезли смешинки.
— Извини, — хмуро произнёс Ибрагимов, пытаясь избавиться от мерзкого послевкусия чужой личной истории. — Конечно, пойду навстречу. Не хотел тебя обидеть.
— Я не обиделась! Всё хорошо, — поспешила заверить его обрадовавшаяся Люба. — Мои родители не злые, не подумай! За пять лет до моего рождения у мамы на руках от опухоли умерла в мучениях старшая сестра. Мама тяжело это пережила, и теперь боится меня потерять, потому что я поздний ребёнок. Понимаю их и стараюсь не расстраивать. Всё, что мама делает, — для моего же блага.
— Я тебя услышал. Хорошо. Будет по-твоему, — мягко поддержал тихоню парень. — Пойдём?
— Ещё кое-что…
— Опять?! — насторожился цыган, не успев расслабиться, и принялся мысленно бранить себя за праздную любознательность и страсть к авантюрам.
— Возле школы мы расходимся и в школе не общаемся.
— А там-то почему?!
Девочка по-щенячьи умоляюще на него воззрилась.
— Божечка укуренный! Ладно! В школе притворяемся незнакомыми! Хорошо-хорошо! — без боя сдался цыган и закатил к небу очи. — Чума, блин, на мою пустую черепушку!
Азартная натура Ибрагимова наконец проснулась и взяла своё. «Чем дальше в лес, тем больше забавы, однако!» — усмехнулся школьник, предчувствуя, что взбалмошная зубрилка в будущем его интересно и необычно развлечёт.
За квартал до школы Сэро заметил одноклассников и присоединился к ним. Парень вёл непринуждённую беседу, не забывая невзначай поглядывать на отставшую Любу. Тихоня брела одна, глубоко задумавшись.
«Даже не смотрит, глянь-ка! Идёт мечтает!» — ухмыльнулся десятиклассник. — «Любопытная особа. Что-то здесь нечисто! Запрещено общаться с пацанами до такой степени, что к воротам на пушечный выстрел не подойдёшь? Пещерный домострой! Впервые такое вижу! Либо дешёвая брехня, либо вся семейка чокнутая! А если коза решила надурить? Но нафига? Или не обманула? Нет, не верю, чтобы папин товарищ был так жесток с дочерью!»
Сэро решил, что время расставит всё на места. Старшеклассник раздал приветствия, затем примкнул к галдевшим приятелям, собравшимся под школьными тополями. Обернувшись, юноша напоследок проводил взглядом стройную девичью фигурку, скрывшуюся за массивной входной дверью с потоком других школьников, и непременно решил поболтать с ровесниками из 10 «А» да разузнать у них, что за птица эта Люба Поспелова.
Отрывок из романа «Школа. Никому не говори».