О тайне перехода человека от земной к иной жизни Тютчев думал еще в зрелые годы, когда был полон мыслями о предстоящем пути. После кончины брата в 1870 году он писал:
Дни сочтены, утрат не перечесть,
Живая жизнь давно уж позади;
Передового нет – и я, как есть,
На роковой стою очереди.
О чем думал поэт, находясь в этой движущейся неуклонно очереди? Что вносило привычное для него «чувство ужаса» в мятущуюся душу?
Как ни тяжел последний час -
Та не понятная для нас
Истома смертного страданья, -
Но для души еще страшней
Следить, как вымирают в ней
Все лучшие воспоминанья.
Это написано еще раньше, в 1867 году. Уходили из жизни близкие, дорогие люди, друзья – те, кто скрашивали его духовное одиночество. Исход из людей, отмеченных печатью духовных добродетелей, казался Тютчеву убедительным постулатом и звеном между загробной и земной жизнью.
В строках, посвященных памяти М. К. Политковской, изобразив идеальных характер ушедшей, он восклицает:
О, если в страшном раздвоенье,
В котором жить нам суждено, -
Еще одно есть откровенье,
Есть уцелевшее звено
С великой тайною загробной,
Так это — видим, верим мы —
Исход души, тебе подобной,
Ее исход из нашей тьмы…
А как же та, оставленная земная жизнь, в которой было все – и любовь, и радости от общения с природой, друзьями, творчество, наконец? В четверостишии, посвященном памяти графа М. Н. Муравьева, Тютчев скажет о главном, по его мнению, в судьбе ушедшего из земной жизни, в которой на него сыпались проклятия и угрозы:
На гробовой его покров
Мы, вместо всех венков, кладем слова простые:
Не много было б у него врагов,
Когда бы не твои, Россия.
Чувство национального самосознания, приверженность России были основой духовной жизни и общественной активности, мерилом значимости каждой человеческой жизни. Уже будучи больным, 6 января 1873 года Тютчев обращается к близкой и дорогой для него Е. С. Шеншиной:
Тебе, болящая в далекой стороне,
Болящему и страждущему мне
Пришло на мысль отправить этот стих…
А в нем самое спасительное – «слово русское», «далекий отголосок вод родных» - оно способно облегчить груз страданья. «Прикованный к постели, - рассказывал И. С. Аксаков, - с ноющей и сверлящей болью в мозгу… и дивил и врачей, и посетителей блеском своего остроумия и живостью участия…» С Аксаковым Тютчев тотчас начала говорить о политике, о Хивинском походе, о смерти Наполеона III…»
«У меня нет ни малейшей веры в мое возрождение… все кончено для меня, - писал он дочери Анне. – Теперь главное в том, чтобы уметь мужественно этому покориться».
Во время болезни Тютчев послал академику и цензору А. В. Никитенко важные для него признания:
Бывают роковые дни
Лютейшего телесного недуга
И страшных нравственных тревог…
…Счастлив, кому в такие дни
Пошлет всемилосердный Бог
Неоценимый, лучший дар -
Сочувственную душу друга,
Кого живая, теплая рука
Коснется нас, хотя слегка…
…Воскреснет жизнь, кровь заструится вновь,
И верит сердце в правду и любовь.
Овстуг, 2024 год.
