Как мы помним из предыдущих публикаций на эту тему, после гибели трех линейных крейсеров в Ютландском сражении, британское военно-морское руководство оперативно инициировало расследование с целью поиска причин тех катастрофических событий. И эти причины были быстро найдены (читать ЗДЕСЬ, и ВОТ ТУТ. Однако после этого стали происходить "странные вещи" - несмотря на очевидные факторы, которые свидетельствовали о том, что имелись серьезные нарушения порядка обращения с боеприпасами, командование британского флота резко изменило свою позицию и "само назначало виновных" (читать ТУТ). В итоге, чаще всего причиной сейчас называют недостатки броневой защиты британских линейных крейсеров. Подробности ниже.
Окончание.
Под обсуждениями о недостатках броневой защиты британских линейных крейсеров как был подвел итог сам Битти, который послал свое «официальное» мнение о гибели в битве линейных крейсеров в письме Джеллико, датированном 14 июля 1916 года. В этом документе он, как не странно, уже не упомянул о своих прежних опасениях касательно небезопасного обращения с боеприпасами. Вместо этого он обвинил в катастрофе департамент Третьего морского лорда, отвечавшего за строительство и оснащение кораблей. Так ведь проще, согласитесь! Вероятно, именно такой агрессивный тон Битти объяснялся тем, что Адмиралтейство начало критиковать его за тактические ошибки, допущенные 31 мая.
В любом случае, письмо Битти утверждало, что «либо наши методы строительства кораблей глубоко ошибочны, либо боеприпасы, которые мы используем, недостаточно стабильны, чтобы гарантировать безопасность. Катастрофы, которые случились 31 мая, вызваны одной или обеими этими причинами. Наблюдение за германскими кораблями показало, что они не являются неуязвимыми».
То есть - или британские корабли плохие, или снаряды и заряды плохие! Все понятно теперь. Битти завершил свой рапорт, требуя от начальства посовещаться с «лучшими мозгами в стране», чтобы исправить недостатки существующих кораблей и улучшить проекты новых. Но на тот момент убедить всех в своей правоте Битти не удалось. Рапорт Битти, который попал в Уайтхолл 20 июля, был немедленно отвергнут экспертами департамента. Они не сомневались, что корень зла кроется в обращении с кордитом.
«Взрывы наших кораблей в этом бою вызваны не большой нестабильностью нашего пороха, а несовершенством системы подачи, которую мы, к сожалению, используем. Огонь при взрыве неизбежно возникает, когда башня получает попадание, но такой пожар не должен вести к гибели корабля".
Начальник Отдела кораблестроения Теннисон д`Эйнкерт в целом также согласился с этим мнением.
В длинном меморандуме, написанном в октябре 1916 года, он утверждал: «Результат многолетних стрельб боевыми снарядами создал всеобщее и принятое мнение, что хороший запас боеприпасов возле орудия, а также в переходах погребов и так далее, совершенно необходим. Риск пожара кордита следует принять, хотя после боя у Коронеля и у Фолклендов это мнение было исправлено приказом артиллерии G.043/15, датированным 1 февраля 1915 года. Поэтому осталось мало сомнений, что такое накопление имело место в башнях и батареях во время битвы».
В результате он пришел к заключению, что «порок кроется в системе доставки зарядов к орудиям». Поэтому «количество зарядов, которое обычно находится в рабочем делении, на элеваторе, в перегрузочном отделении и самой башне, дает свободный доступ огню от башни до погреба». Во втором документе д'Эйнкерт отрицает, что этот бой вскрыл слабость горизонтального бронирования над погребами. Он указывал, что броня такой же толщины (или тонкости) защищает котельные и машинные отделения. Более того, эти отделения занимают гораздо больше длины корпуса, чем погреба. Однако ни один снаряд не попал в машинное или котельное отделение кораблей, участвовавших в бою. Неужели снижающиеся немецкие снаряды попадали в английские линейные крейсера только над погребами, старательно избегая гораздо более крупных машинных отделений?
Д'Эйнкерт считал это невозможным, как и Третий морской лорд контр-адмирал Фредерик Тюдор (помните, тот самый который потом был отправлен на Китайскую станцию). Тюдора точно также возмутила «жестокая критика конструкции наших кораблей», которую высказал Битти. Он пожаловался старшим коллегами по Совету Адмиралтейства, что такая критика не подтверждена доказательствами.
Вместо этого Третий морской лорд объяснял: «По моему мнению, нет почти никаких сомнений в том, что саму большую тревогу вызывает высокая скорость стрельбы, когда обычные предосторожности по безопасности зарядов кордита ослабляются. Последнее испытание вражескими снарядами показало опасность этого. Выглядит крайне желательным, чтобы основной причиной признали совершенно неподходящее обращение с кордитом во время боя».
Через две недели Тюдор повторил: «Не может быть сомнений, что количество незащищенного кордита на кораблях совершенно ненормально».
Первого морского лорда адмирала сэра Генри Джексона также удалось в этом убедить. Поэтому 4 ноября 1916 года секретарь Адмиралтейства отправил довольно резкое письмо Битти, сообщая ему, что Адмиралтейство верит, что три линейных крейсера были потеряны в результате того, что «предосторожности, исключительно важные для безопасности кордитных зарядов, были в определенной степени подчинены огромному желанию достичь высокой скорости стрельбы». Битти пришел в бешенство. Он отправил протест Джеллико, заявив, что письмо Адмиралтейства граничит с обвинением в некомпетентности, и нет доказательств в поддержку этого обвинения. Он добавил, что наоборот «есть все доказательства неправильностей в предписанных правилах обращения с кордитом".
Интересно, что Джеллико не стал проявлять "активность" в этом вопросе, и 24 ноября он в обычном канцелярском порядке отправил письмо Битти в Адмиралтейство со своим одобрением. Однако, как пишет Н.Ламберт, для этого были свои основания: Джеллико уже знал, что еще до конца месяца станет Первым морским лордом и потому будет находиться в более выгодной позиции для разбирательств с подобными жалобами. И действительно, 28 ноября Джеллико отправился в Лондон, а в качестве командующего Гранд-Флитом его сменил Дэвид Битти. Ситуация резко изменилась!
Правда, Джеллико подхватил воспаление легких и потому собрал совещание Совета лишь пару недель спустя. Но, закрепившись в Уайтхолле, он быстро свернул все дальнейшие дискуссии о причинах гибели линейных крейсеров. 16 декабря Джеллико приказал Тюдору прекратить критику офицеров флота и сообщил об этом Битти письмом от 4 ноября. Через пять дней он изъял меморандум начальника Отдела кораблестроения о гибели линейных крейсеров в Ютландском сражении на основании боевых донесение из прямого доступа, не позволив знакомиться с ним даже старшим офицерам. «Меморандум, безусловно, нельзя публиковать. Он не отражает точку зрения плавающих офицеров, и я не согласен с ним», - написал Джеллико 22 декабря.
Наконец, новый Первый морской лорд отмел возражения Третьего морского лорда относительно задержки строительства четырех линейных крейсеров типа «Хоу» путем установки на них дополнительных 3000 тонн брони. В результате был достроен только один из четырех, а именно злосчастный «Худ». А в конце концов в начале 1917 года Тюдор отправился командовать Китайской Станцией, видимо чтобы не особо обсуждал данную проблему. Хорошее решение вопроса не так ли?
Итак давайте подведем итоги всего рассмотренного. Думаю, уже можно со все определенностью сказать, что попытки обвинить в гибели линейных крейсеров их конструкторов, которые не обеспечили адекватной броневой защиты, являются откровенным упрощением.
Для справки: Это не значит, что линейные крейсера, особенно первых серий не имели конструктивных недостатков, в том числе и в бронировании. Достаточно, хотя бы вспомнить "специфику среднего погреба". Как вспоминал адмирал Шофилд, который в 1912 году был гардемарином на "Индомитебле", слабость палубного бронирования этих линейных крейсеров среди офицеров была общеизвестна. Под тонкими палубными броневыми плитами находился поперечно расположенный погреб боезапаса, обслуживающий две средние башни 305-мм орудий. В этом погребе, раскинувшемся поперек корабля на всю его ширину, размещалось до 50 т кордита и более 400 снарядов главного калибра. Над ним располагалось помещение дизель-генераторов, вентиляция которого осуществлялась через большую шахту для подачи воздуха, перегороженную поперек решеткой. Фактически, на пути отвесно падающего снаряда не было почти никакой преграды, способной предотвратить его проникновение прямо в артиллерийский погреб.
Действительно, к 1914 году тактика и методы артиллерийской стрельбы значительно изменились с того времени, когда проектировались эти корабли. Другими словами, линейные крейсера не проектировались для тактических сценариев, в которых они использовались во время войны. И обычно с этим никто не спорит. Более того важно помнить то, что до 1914 года в британском флоте, да и в других, существовало мнение, что толстая броня теряет значение по мере развития бронебойных снарядов с колпачками. Так как ожидаемые дистанции боя не должны были превышать 10000 ярдов, было неразумно ставить броню такой толщины, чтобы она выдержала попадания новых снарядов. Теоретики утверждали, что будущие корабли требуют такой брони, которая сможет выдержать попадания только фугасных снарядов. Для этой цели подходили плиты толщиной 6-8 дюймов. Среди сторонников этой теории был и адмирал сэр Джон Фишер, возглавлявший Королевский флот с 1904 по 1910 годы. Он создал «Комитет по проектированию», который и подготовил спецификацию первого линейного крейсера «Инвинсибл», а также «Дредноута». Однако не следует думать, что это была исключительно фишеровская теория. Один из самых яростных критиков Фишера адмирал Реджинальд Кастэнс полностью разделял это мнение.
В апреле 1912 года, более чем через два года после отставки Фишера, Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль сообщил адмиралу, что его главные советники также верят в дальнейшее развитие бронебойных снарядов, которые сделают толстую броню бесполезной. Вообщем, и тут Черчилль "отметился" со своим профессиональным мнением, )).
«Используемые башни, которые должны отражать снаряды, смогут выдержать не более одного попадания и становятся в некотором смысле укрытием, которое лишь локализует взрыв», - писал Черчилль.
Фишер ответил: «Это удивительно, как все аргументы, которые вы используете, точно совпадают с теми, что использовал я в поддержку лорда Кельвина на дискуссии, которая имела место во время памятных встреч в Комитете по проектированию еще в 1905 году».
Хотя в 1913 году мнение Адмиралтейства изменилось, и новые британские линкоры получили толстую броню, в следующем году эта тенденция опять изменилась. Линкор «Азенкур», запроектированный по довоенной программе на 1915/16 годы строительства (но отмененный после начала войны), должен был стать 28-узловой версией линкоров типа «Куин Элизабет» и иметь броню 10 дюймов вместо 12. Когда в августе 1914 года началась война, быстро стало понятно, что морские бои будут идти на дистанциях гораздо больших, чем ранее предполагалось.
Проще говоря, как пишет Н.Ламберт: "... стало понятно, что 12-дюймовый снаряд, способный пробить 12-дюймовую броню линкора на дистанции 10000 ярдов, не сможет сделать этого на дистанции 16000 ярдов. К несчастью, этот снаряд мог пробить 6- или 9-дюймовые плиты защищавшие линейные крейсера. Было просто невозможно установить дополнительную броню на линкоры без капитальной переделки их во время военных действий, на что Королевский флот пойти не мог."
После начала войны для англичан уже не имело смысла переходить на безопасный порох, хотя легкая воспламеняемость кордита была полностью осознана. Однако еще можно было усовершенствовать противопожарные устройства внутри башен. Могла эта совершенно необходимая мера предотвратить взрыв погреба при условии соблюдения правил обращения с кордитом или нет - вопрос спорный.
В тоже время уже в наше время Джон Кэмпбелл заверяет, что до 1916 года «предосторожности, мешающие пламени вспыхнувшего заряда попасть в погреб, были совершенно недостаточны».
С одной стороны есть мнение, что если бы английские артиллеристы не держали в башне более 8 зарядов одновременно, то противопожарные меры могли удержать огонь. С другой считается, что сила взрыва 8 зарядов просто разворотила бы переборку погреба, и последовал бы взрыв запасов кордита. Кроме того, имеются документы, относящиеся к различным экспериментам, которые Королевский флот проводил в 1917-м и 1918 году, использовав старые броненосцы «Виндженс» и «Принс оф Уэллс», противоречат этому мнению. Более того, в обзоре, написанном после войны, Морской штаб заявляет, что эти эксперименты «показали, что противопожарные устройства в некоторых случаях можно улучшить».
Интересно отметить, что Морской штаб признал, что «Ютландское сражение вскрыло тот факт, что положение в наших башнях в отношении стойкости к огню было очень опасным, так как необходимо было держать двери погреба открытыми во время быстрого заряжания».
Однако более важным, по мнению Н.Ламберта, чем выяснение были или нет предосторожности против распространения огня до 1916 года адекватными или нет, является безусловное признание того, что линейные крейсера держали в башнях гораздо больше предписанных наставлениями 8 зарядов. Задолго до войны, еще до преднамеренной подготовки расчетов к быстрой стрельбе, в британском флоте существовала устоявшаяся практика держать боеприпасы не только на главной системе подачи, но и на запасных подъемниках и «про запас». Это означало, что внутри каждой башни находилось минимум 12 зарядов. Например, «Индефатигебл» обычно имел в башнях даже больше кордита, так как использовал элеваторы рабочего отделения. К этой всеобщей тенденции следует добавить «незаконные» запасы в башнях. Вспомним, что согласно мемуарам Александра Гранта, расчеты доставали картузы из пеналов и складывали их в рабочем отделении. Поэтому там вполне могли оказаться 25, 30 или даже 40 зарядов, уязвимых для огня. Взрыв 25 зарядов, то есть почти трех тонн пороха, мог снести любую защиту, и результатом стал бы взрыв, способный потопить корабль.
Подводя итоги своих исследований Н.Ламберт отмечает: "... Отсутствие физических свидетельств, замалчивание важных свидетельств того, что действительно происходило в Ютландском сражении, неполнота документов, тем не менее, не мешают выдвинуть тяжелые обвинения против артиллеристов Флота линейных крейсеров. Любой, кто читал эти документы, не мог не заметить важность или даже крайнюю необходимость быстрой стрельбы до 1916 года. Имеются свидетельства, что на большинстве линейных крейсеров появилась опасная тенденция накапливать кордит в рабочих отделениях башен. Эти свидетельства недостаточны для вынесения окончательного вердикта по вопросу о причинах гибели трех линейных крейсеров в Ютландском сражении. Но историки должны понимать, что их оказалось достаточно, чтобы убедить в 1916 году Совет Адмиралтейства, возглавляемый адмиралом Генри Джексоном".
Достаточно интересный вывод, в котором на мой взгляд объединены несколько интересных суждения, а именно: одной из главных причин гибели британских линейных крейсеров была неправильные действия артиллеристов этих кораблей; ключевую роль в гибели сыграла не слабая защита, а фатальные действия экипажа кораблей, в том числе их командиров; руководство британского флота было не заинтересованно в открытии истинных причин произошедшей катастрофы и приняло меры по их сокрытию.
Вот как то так. А вы как считаете, друзья?
По материалам "The Journal of Military History"