Глубокие воды Байкала скрывают много тайн и чудес, и в том числе глядит оттуда чёрными бездонными глазами целая анти-цивилизация. И нет, я не обсмотрелся "Рен-ТВ" и не обчитался фэнтези - просто чем больше я узнавал о самом крупном животном Байкала, тем труднее мне было отделаться от мысли, что настоящие русалки должны выглядеть так. Конечно, речь про байкальскую нерпу, таинственным образом проникшую давным-давно в главное озеро планеты и создавшую в нём самодостаточный мир.
Сравнимая с человеком в размере, весе, продолжительности жизни и даже численности внутри окружающих Байкал хребтов, в воде ластоногая - такой же "царь зверей", как потомок обезьяны - на суше. Более того - нерпа по-цивилизованному миролюбива и, как убедился я ещё в Иркутском нерпинарии, не по-звериному умна. Что ещё роднит человека и нерпу - это склонность отдыхать на границе сред: "городом нерп", их главным курортом слывут Ушканьи острова, куда я попал в ходе экспедиции "Заповедного Подлеморья" вокруг Святого Носа (ссылка на её начало - в конце статьи).
Однодневная (примерно с 7 утра до 9 вечера) экспедиция эта имела много целей - утилитарную (перегнать катер с места зимовки к месту работы), просветительскую (чем тут и занимаюсь я), мониторинговую (установить фотоловушки в нескольких местах)... и даже вполне научную! Вот уже некоторое время до директора ФГБУ "Заповедное Подлеморье" Михаила Овдина доходили слухи о том, что в его владениях (ладно - зоне ответственности!), а это суммарно 7,5 тыс. квадратных километров (примерно с Адыгею и втрое обширнее Люксембурга) появилось неизвестное ранее лежбище нерпы. Его, договорившись не указывать нигде местоположения, мы и решили найти:
Тут надо сказать, что лежбища имеют постоянство в пространстве, но не во времени. Год от года они возникают в одних и тех же местах в первой половине июня, примерно через месяц после того, как с Байкала уходит лёд. Причём если морские ластоногие на лежбищах размножаются, байкальские нерпы в короткое сибирское лето просто не могут себе это позволить - в основном они вылезают на камни отдыхать, отлёживаться после ран и болезней и заканчивать линьку, начатую ещё на льду. Наиболее зрелищны лежбища во второй половине июня, а дальше очень плавно пустеют - так, с острова Замогой на Малом море нерпы уходят к августу, а вот на Ушканах лежат до зимы.
Вот только пойдёте ли вы на пляж под пронизывающим ветром или проливным дождём? Ластоногие явно не согласны с тем, что "у природы нет плохой погоды" - так, ещё в Приморье с разницей в сутки я видел переполненные лежбища у острова Аскольд и совершенно пустые у берегов Хасана. Больше всего нерпы не любят волны и ветер, на тех же Ушканах особенно коварный: лежбища обращены как раз на ту сторону, порывов с которой можно не почувствовать в Чивыркуйском заливе, у причала экскурсионных катеров. Уходят тюлени и от сильных дождей, и от жары, на которой, в своей прочной шкуре и накопленном под ней жиру, рискуют натурально свариться.
Самая надёжная для визита на лежбище погода, опять же типичная именно для июня - это тихий прохладный ясный день, когда Солнце уже греет, но байкальская вода и выступающие из неё камни ещё холодны.
Однако мы выходили по туману, под разговоры о том, что иные и за несколько экспедиций не видели полных лежбищ, так что когда мы взошли на прибрежный склон и кто-то из Евгеньевичей сказал "говорите тише, там нерпа лежит!", я несказанно обрадовался. Обогнув обрыв, мы увидели дикое лежбище, и Овдин удовлетворённо сказал, что наконец убедился в его существовании лично:
Наше приближение сопровождался громкими плюхами в воду, и вот уже несколько десятков чёрных голов в байкальских волнах не сводили глаз с непрошеных гостей:
Когда-то байкальские нерпы считались существами глупыми, этакими водяными пандами, пока вплотную не занявшийся их дрессировкой Евгений Баранов из Лимнологического института не обнаружил, что нерпам даётся много такого, чего в упор не понимает даже дельфин - например, они могут играть роли. Тут можно вспомнить мысль уважаемого мной Игоря Края (дзен-канал "Цитадель Адеквата") о том, что иной интеллект всегда будет казаться более низким - ведь он силён в решении чуждых нам задач, а мы сможем оценить его только в понятных нам вопросах.
Конечно, до разумности тут далеко, и всё же байкальская нерпа - интеллектуал дикой природы. А всякий интеллектуал соткан из противоречий: с одной стороны, нерпы очень пугливы (где-то их называют даже самыми пугливыми из ластоногих!), но с другой - они необычайно любопытны. И понаблюдав немного за людьми, иные (процентов 20 от увиденных, когда мы только пришли) снова начали вылезать на камни, обращая в нашу сторону чёрные глаза и отороченные вибриссами ноздри.
Впрочем, байкальская нерпа вся такая загадочная не только из-за своего поведения: главная тайна этих созданий - как они вообще оказались за 2000 километров от моря?! И это ещё по прямой, так чего ради ластоногим плыть по рекам 3-4 тысячи километров против течения, рискуя сесть на илистую мель, запутаться в корягах или разбиться в порогах? А что пришли они в Байкал из Арктики по рекам - сомнений нет: ближайший родич байкальской нерпы - кольчатая нерпа, живущая в морях по всему северному куполу планеты.
Вот только сёстры они скорее двоюродные: пути их предков разошлись несколько миллионов лет назад, ещё в третичный период. Скорее всего - в одну из ледниковых эпох: да, уровень океана был тогда ниже, воздух - суше, реки - скуднее водой... однако упирались эти реки в гигантскую естественную дамбу - напиравший с Арктики ледник. Немалую часть Сибири тогда занимали его мелководные запруды, потихоньку переходившие в Северный Ледовитый океан, и вот этими-то запрудами, понемногу из одной в другую, тюлени добрались до Славного моря.
Косвенно это подтверждают рассказы старожилов о том, что лет 200 назад нерпы водились даже в Баунтовских озёрах, ныне связанных с бассейном Лены лишь каменистой речкой... но впрочем, подтверждений этим рассказам наука пока не нашла.
Как бы то ни было, пройдя тогдашний исток Лены, ластоногие явно сначала воскликнули "О, заживём!". В морях тюлени, сами существа ни разу не травоядные, занимают место именно что всяческих оленей и коров, становясь добычей (в зависимости от широты) белых медведей, косаток, акул и даже своей же родни - морских леопардов... В Байкале же тюлень оказался сверххищником - то есть, животным на самом верху пищевых цепочек, не имеющим естественных врагов. Чтоб было понятно - в Арктике это белый медведь, а в тайге Приморья - тигр.
Но бездонный и чистый Байкал - во-первых, переполнен рыбой, а во-вторых, с большей части этой рыбы у нерп разница в весовых категориях на порядок, а то и на два, и даже с "сибирским крокодилом" тайменем двукратной разницы вполне хватило, чтобы держать нейтралитет. Более того, в 20% объёма открытых пресных вод планеты хватает рыб на любой вкус: если пришли сюда нерпы, вероятно, за омулем (таким же реликтовым гостем из Арктики третичного периода), то на месте быстро обнаружили куда более лёгкую добычу - тихоходных бычков и голомянок.
Последних, состоящих почти что из сплошного жира, люди в Сибири ловили не на еду, а на свечи, нерпы же быстро поняли, что им тут пуще, чем в Арктике, нужен именно ЖЫЫЫР.
Байкальская нерпа - очень русский, даже очень поморский зверь: зная, что "свято место не бывает без врагов", многие наши люди испокон веков бежали за вольной волей не на Юг, а на Север - бороться там не с другими людьми, а со стужей, ветром, гнусом...
Нерпы проделали тот же путь, платой за отсутствие врагов обнаружив условия как бы не более суровые, чем в Арктике, где зимние морозы всё же сглаживает океан (в той же Якутии зимой самое тёплое место обычно Тикси), а в ледяном панцире встречаются огромные полыньи. Байкальские нерпы большую часть года живут подо льдом, и такая жизнь порядком изменила их облик:
Во-первых, из всех ластоногих они самые жирные. Точнее - нереально жирные: к началу зимы нерпы нагуливают до 15 сантиметров под каждый бок! Некоторые выглядят натурально живыми тюками, причём самцы, не склонные к жестоким дракам во время гона, у них измельчали, а самки - напротив, подросли: что нетипично для ластоногих, в среднем они чуть объёмнее. Толще, чем у прочих, у байкальских нерп и шкура, длиннее и покрывающий её мех - даже издали они не кажутся гладкими, а вполне волосаты.
Особенно пышные у них и усы. Точнее - вибриссы: если вдруг кто не знает, это вполне себе орган чувств, которым млекопитающие от мыши до лошади улавливают движение воздуха или воды. Сюда же - и бездонные чёрные глаза, отлично видящие в подлёдных потёмках:
Наконец, ещё одна особенность байкальских нерп - на передних ластах у них длинные острые когти. Рвут ими животные не врага и не добычу, а опять же лёд, прошивая его панцирь множеством продухов. Имеющие форму перевёрнутой чашки (чтобы носа не казать выше уровня льда), возможно именно продухи заставили ластоногих думать - основные (диаметром до полуметра) и вспомогательные (до 10-15см), они слагают самую настоящую систему жизнеобеспечения. Хотя проделывают их нерпы инстинктивно - так же, как строят плотину бобры.
Обычно нерпа задерживает дыхание на 25 минут (это с запасом - теоретически им воздуха до 65 минут хватает), за добычей ныряет на глубины от 50 до 200 метров (достоверный рекорд - 350 метров), и ухитряется даже спать под водой, около продуха, инстинктивно к нему всплывая. И даже знаменитые мелкие пузыри в байкальском льду - с высокой вероятностью именно нерпичье дыхание.
Умильно-неуклюжая с виду, на суше нерпа подобна купающемуся человеку, причём - отнюдь не дайверу и не пловцу. Под водой это, напротив, ловкий грациозный хищник - обычная скорость для нерп 8-9км/ч (быстрее, чемы мы ходим!), а в экстремальных случаях они разгоняются до 25км/ч - раза в два быстрее нашего катера! При всём том по многим параметрам эти русалки удивительно схожи с людьми.
Например, в длине (до 1,6-1,7м), весе (80-130 кило), продолжительности жизни (до 55 лет - ну так и наши предки в первобытную эпоху редко жили дольше). А вот особая фишка ластоногих - умение планировать семью: беременность нерпы длится 10-11 месяцев, из которых 2-3 месяца она стоит на паузе. Если очень припрёт - пауза может продлиться и дольше: в норме нерпа рожает одного детёныша (за жизнь - около 20 раз), а если получилась двойня - значит, зачаты они были с разницей в год.
Рождение и зачатие происходят с февраля по апрель, ещё на твёрдом льду Байкала, где нерпихи делают гнёзда в торосах или сугробах, подальше от враждебных берегов. Белёк нерпы имеет собственное название - хубунок.
А вот кумуткан - это нерпа-подросток после первой линьки. Оба они росли в опасности: во времена совсем недавние злейшим врагом нерпы, конечно же, был человек. Судя по находкам костей в первобытных стоянках Байкала, нерповкой (то есть - охотой на нерпу) люди занимались не менее 9 тысяч лет:
Как и у всех ластоногих, мясо нерпы сытное, но крайне невкусное и пахнущее рыбой, однако подстрелив добычу, нерповщик угощался свежей тёплой печенью, богатой на витамины. В первую очередь нерп добывали на шкуры, продажа которых в царские времена была основным доходом эхиритов (морских бурят) Приольхонья и эвенков Северного Байкала. Вот так описывал нерпичью охоту в 1978 году журналист "Известий" Леонид Шинкарёв:
"начинают промысел в середине апреля. Лед еще прочен, дни уже ясные, солнечные. Охотник ставит на санки белый парус с двумя отверстиями. Одно для глаз. Другое – для ружейного ствола. Сам надевает на ватную фуфайку белый маскировочный халат и скользит на санях к тем льдинам, на которых греются нерпы".
Вот инвентарь нерповщика (включая сани с косой рамой для экрана) в музее Хужира. В царские времена добычи хватало всем, а с советских времён квота неуклонно снижалась. В середине ХХ века на Байкале ежегодно добывали до 10 тысяч нерп, к 1980-м - около 3 тысяч, а ныне 500 шкур в год имеют право сдать эвенки, но и эту квоту выбирают редко: спрос на шкуры невелик, куда выгоднее стало показывать нерп живыми. Но как после 9 тысяч лет вражды объяснить существам, которые никогда не поймут нашего языка, что мы пришли с миром?
Когда-то занесённая в Красную Книгу, ныне байкальская нерпа - процветающий вид с грандиозной для крупных диких млекопитающих, а тем более эндемиков, численностью около 130 тысяч особей. Для сравнения - дальневосточных нерп 230 тысяч, но это в полосе от Жёлтого моря до моря Бофорта, а каспийских тюленей - и вовсе около 60 тысяч. Вот только в 1989 году в Каспии насчитывалось около 400 тысяч нерп, а в Байкале - около 40 тысяч.
Численность байкальских русалок только растёт, так что страдают они скорее от перенаселения, усугублённого потепление климата: порой на берегах Славного моря сотнями находят тушки нерп, убитых штормами или эпизоотиями (то же, что эпидемия, но у животных), и даже я мёртвую нерпу на Байкале увидел куда раньше живой. Так что порой в профильных ведомствах начинаются разговоры про контролируемый отстрел этих милашек.
О том, где искать нерпичью столицу, говорит хотя бы её название: ещё со своего путешествия на Вайгач я запомнил, что зайцем (точнее - морским зайцем) жители полярных берегов называют только и исключительно тюленя. Найдя же на Байкале целый мегаполис ластоногих, поморские переселенцы не задумываясь назвали его Заячьими островами, а дальше и на "морского зайца" переползло сибирское словечко "ушкан", изначально относившееся к зайцу, а в итоге им и теперь называют взрослого самца байкальской нерпы. Так и появились на карте Ушканьи острова, которые на самом деле Тюленьи.
Надёжно спрятанный от материка за высокие горы Святого Носа, архипелаг на вершине ушедшего под воду 7-9 миллионов лет назад Академического хребта лежит вроде и недалеко от берегов (ближайшая суша - в 10 километрах восточнее и 30 западнее), а вот от населённых пунктов куда дальше - 60км от Монахово на Чивыркуйского заливе, 70-80 от Онгурёна, Максимихи и Усть-Баргузина (которые наш катер преодолел за 7 часов) и больше 100 от курортов вроде Хужира или Турки. Площадь всего архипелага - 9,8 км², из которых 9,4 приходится на Большой Ушканий остров, второй по величине на Байкале после громадного Ольхона.
Размером примерно 4 на 2 километра, он даже был когда-то обитаем, а в 1903 году на острове заработал один из 10 поставленных тогда маяков. В посёлке Ушканьи Острова ещё в 2002 числилось 8 жителей, а официально он был упразднён только в прошлом году - осталась лишь метеостанция, с которой всё аж в 1897 году и начиналось. Там много удивительных красот: леса из сосен необычной формы, пляжи с белейших песком, а уж какой открывается вид с вершины острова (671м над морем, или 215м над Байкалом) - остаётся только представлять... Я очень хотел туда попасть, но на Большом Ушкане пока просто нет постоянных объектов "Заповедного Подлеморья".
За островом виден Байкальский хребет - архипелаг лежит почти напротив истока Лены:
Ещё 3 острова - в 3,5 километрах от оконечности Большого Ушканьего и примерно в 300 метрах друг от друга. Слева направо Тонкий (Долгий), Круглый и Долгий (Тонкий):
Первые два выглядят близнецами - полкилометра в поперечнике, отвесные скалы над каменистыми пляжами и шапки разлохмаченных морскими ветрами лесов:
Ну а наша цель - остров Долгий, на большинстве карт отмеченный как Тонкий. Путаница закралась где-то в середине ХХ века, обнаружилась совсем недавно, а исправиться успела пока лишь в устной речи сотрудников "Заповедного Подлеморья". Я же первым назову этот остров настоящим именем в популярных блогах:
На карте имеющий форму головастика, он тянется на 1,2км, и именно к сверкающей белыми пляжами "голове" шёл наш катер:
Вдали - стена вершин Святого Носа (до 1877м, но кадре 1,5-1,6км) и тучи над Баргузинским хребтом:
Среди лиственниц мы различили надпись "Нерпа-центр", а следом - и двух бегущих нам навстречу робинзонов:
Поодаль на пляже стоит ещё и вагончик - кордон Забайкальского национального парка, где постоянно дежурит двое егерей с пересменками по вторникам. Мы прибыли в четверг, но встреча на берегу казалась радостной, будто островитяне не видели гостей неделями. Хотя вообще-то в сезон от людей можно и устать: с 2016 года остров обустроен для регулярного туризма. Нас встречали госинспекторы Юлиана Трофимова и Анатолий Соколов - за порядком они присматриваются вместе, а вот с туристами у них распределение ролей:
Первым делом Юлиана показала нам собственно Нерпа-центр с интерактивным стендом (множественные таблички открываются - всё это разные варианты ответов):
Маленькой экспозицией камней, которыми сложен остров:
И очаровательной лавкой плюшевых нерп разных размеров и форм:
Их вид должен подсластить пилюлю экономному туристу, ведь всё же основное назначение "Нерпа-центра" - это касса: только за высадку на Тонкий остров придётся заплатить 2500 рублей. Впрочем, это не 7000, как нам говорили катерники в 2022-м, когда мы впервые оказались на Святом Носе, и думаю, нетрудно понять, куда уходит разница в цене.
Фрахт самого маленького катера (до 10 мест) тогда стоил 27 тысяч рублей, сейчас - около 40 тысяч, и простая арифметика говорит, что побывать в нерпичьем мегаполисе обойдётся минимум в 6500. О ценнике Михаил Евгеньевич говорил даже с некоторым извинением, но дело в том, что это цена не окупаемости, а отсечения.
Интересы нерп "Заповедное Подлеморье" справедливо ставит выше интересов людей, и старается держать турпоток на Ушканах в пределах 5000 гостей за год. Гости же идут на прорыв с открытым кошельком - хотя нерпы появились на лежбище всего-то 3 дня назад, сразу за нами на остров привёз москвичей маленький скоростной катер.
Мы, конечно, высадились бесплатно, но правила - одни для всех: Анатолий провёл небольшой инструктаж, главным пунктом которого было - не шуметь на лежбище. За распугивание нерп, даже и одним человеком, вся группа немедленно изгоняется с острова без компенсации. От "Нерпа-центра" на 300 метров тянется среди лиственниц деревянная гать:
По которой обильно снуют муравьи - они, пожалуй, на Ушканах главные островитяне. Большой Ушканий - это, натурально, Империя Муравьёв с наибольшей плотностью муравейников если не на Земле, то уж явно в России: 7 тысяч по всему острову, более 20 на гектар (в среднем по сибирской тайге - 4), и порой это настоящие мегаполисы до 2 метров высотой и 3 в диаметре. Причины тому в общем понятны: на островах куда реже бывают лесные пожары и не каждый год попадают медведи - главные любители разорить муравейник. После того же, как учёные обнаружили неуязвимость Большого Ушкана перед нашествием шелкопряда, муравьиные колонии стали устраивать и на остальном архипелаге:
Более характерное байкальское насекомое - ручейник, которого тут называют эвенкийским словом липочан. Взрослая особь живёт считанные дни (её даже ртом не оснастили), чтобы размножиться, и в июне ручейники густо обсиживают любую подходящую поверхность вплоть до засмотревшегося на байкальские волны туриста. А потому это и лучшее время для съёмки медведей, которым липочаны - сытный корм:
Последние полсотни метров за вершиной острова (целых 17 метров над Байкалом) тропа выложена резиновыми циновками:
И здесь - наглядная иллюстрация, что всё гениальное просто. Ластоногие ориентируются не столько на запах, сколько на слух и особенно зрение, и вот творение старшего научного сотрудника Андрея Разуваева, который придумал её и лично строил, миры людей и нерп разделяет обыкновенная каменная стена с прорезями не шире объектива:
А за оконцем - иная реальность:
На дереве висит фотоловушка, а где-то рядом и подвижная онлайн-камера - десяток таких Лимнологический институт (вернее, музей в Листвянке) расставил по всему Байкалу, причём конкретно эту пришлось снабжать дополнительным ретранслятором на Святом Носе. Зато в реальном времени можно посмотреть, как дела на лежбище и стоит ли платить владельцам катеров:
Выбор места, рискну предположить, определил широкий камень-подиум, на котором тюленятся порой десятки ластошлёпов:
В динамике всё это ещё милее, чем на фото:
При этом нерпы постоянно смещаются, выползают на камни, плюхаются в воду, толкаются и забавно фыркают - примерно как младшеклассник, пытающийся изобразить губами неприличный звук. Иногда случаются драки и даже травмы, но характерной для большинства ластоногих внутривидовой жестокости у байкальских русалок немного.
Полежав на солнышке и как следует обсохнув, они кажутся плюшевыми:
Другие, словно патриции в термах, нежатся парами у кромки воды:
Порой - косятся на недостаточно приглушённый возглас, неловкий шаг или щёлчок фотоаппарата. Но - быстро успокаиваются, не увидев подозрительного. Это тоже признак интеллекта - способность признать, что опасности нет.
Нет, ну честно - не будучи склонным идеализировать мир животных, хочется найти у этих умильных существ хоть какой-нибудь недостаток... однако даже характерной вони, как на лежбищах морских ластоногих, тут нет. Разве что мимимиметр придётся новый покупать - имеющийся зашкаливает до поломки.
Портреты русалок реального мира:
Особенно хороши оказались вот эти двое:
-Знаешь, я часто думаю одну странную мысль, никак не могу отделаться от неё...
-Ну?
-Вот люди - может они не настолько глупые существа, как нам всегда казалось?
-Да ну, ты чего! Ты посмотри на них - ходят там и вообще не знают сами, зачем ходят. Шкуры с нас спускать, как старики рассказывали, они разучились, но всё равно зачем-то топчутся на околице Ушканограда! То есть ты понимаешь - у них память-то какая-то есть, что им от нас что-то надо, но видя нас, они даже не могут вспомнить, что! Ещё и зачем-то скалу сложили, а ты вообще представляешь, каково это - складывать скалу?! Ты можешь себе представить ушкана, который бы стал такой ерундой заниматься?! По мне так ужасно умильные создания.
-Главное, чтобы снова не придумали спускать с нас шкуру...
-Да им и нечем. У них раньше, старики говорят, палки такие были - фыфых, огонь, дым, и наш убит! Или ранен. Но это мы учимся, совершенствуемся, а они похоже только деградируют - теперь палки делают в несколько раз толще и будто бы с водой внутри. Щёлкать щёлкают, иногда даже огонь выбрасывают, но никакого вреда. А в последнее время я их и с такими палками почти не вижу - всё какие-то как будто плоские камушки подбирают, зачем-то держат их между собой и нами. Зачем? Для чего? Всё равно человек плохой охотник. Нет, не спорю, попадаются явно очень хорошие охотники иногда, но на большинство ты только погляди: кожа до кости, аж шею видно! Я на них смотрю - и прям покатываюсь с хохота! Пфффрфрввфффф!
-Ну да, так-то прав ты, старик. Но зато они не боятся этих огромных штук, которые рычат, делают волны и выливают в воду какую-то гадость вонючую. Они на этих штуках катаются! Я вот мечтаю тоже прокатиться на такой. Ну не смотри ты на меня так, пожалуйста...
-Да ты расслабься! Такой денёк солнечный, зима вот кончилась!
-Нуууу даааа.... И правдаааа....
-А люди забавные конечно. Эй-эй, двуногие, привет!
Постоянное движение - и в прозрачной воде вокруг:
"Люди считали дельфинов глупыми, потому что дельфины не строят городов, не занимаются образованием и наукой, не пишут книг, а просто плещутся в море и наслаждаются жизнью. Дельфины тоже считали людей глупыми, и что характерно - ровно по той же причине!".
И совсем уж не очевидно, что просматривается со Стены Разуваева лишь малая часть лежбища, тянущегося вдоль всего острова. Михаил Евгеньевич внимательно отснял его с дрона - дальше, вручную, сотрудникам "Заповедного Подлеморья" предстоит посчитать, сколько тут нерп.
Прошлая часть:
Экспедиция, катер и путь из Усть-Баргузина.
За возможность написать эту статью хочу поблагодарить администрацию ФГБУ "Заповедное Подлеморье", дружественный проект по изучению локальных брендов России "Живое наследие" и экс-министра туризма Республики Бурятия Марии Борисовне Бадмацыреновой из Корпорации развития Дальнего Востока.