Когда-то над километровыми глубинами Байкала ходили торговые парусники, а ещё на памяти живущих море-озеро было полно промысловых сейнеров. Но экология победила экономику: состояние байкальских рыбозаводов можно оценить в прошлой части, а 9/10 здешнего флота, за вычетом редких буксиров и научных судов - прогулочные катера. Впрочем, грань тут тонкая: заповедный флагман "Подлеморье" в прошлой жизни был обычнейшим в российских водах катером класса "Ярославец", в 2008 стал круизным судном "Сибиряк", а несколько лет назад перешёл заповеднику и, перекрашенный в фирменных бело-зелёных тонах, возит теперь как туристов, так и сотрудников, журналистов, гостей...
12 часов часов нашей экспедиции вместили сразу несколько задач, самой утилитарной из которых стал перегон "Подлеморья" от места зимовки в Усть-Баргузине до места работы в Монахово.
На кадре выше по его борту спешит Елена Михайловна - жена нашего капитана Владимира Геннадьевича и кок. Отдыхать ей некогда: за 12 часов пути мы собирались у накрытого стола четыре раза. Мы - это начальник ФГБУ "Заповедное Подлеморье" (о том, что это - см. здесь) Михаил Овдин (тут остался за кадром, но ещё появится), старший научный сотрудник и душа заповедника Андрей Евгеньевич Разуваев (в красном), съёмочная группа телеканала "Россия" в лице оператора Максима Чукмасова (в чёрном) и корреспондента Ильи Кошлюнова (в синем).
Ещё - методисты отдела экопросвещения: частая героиня репортажей красавица Регина Юнусова, которая ведёт в том числе группу "Заповедного Подлеморья" Вконтакте (в кадр не попала), и Лубсан Чегдуров, который прежде тихо жил в каком-то райцентре на юге Бурятии и считал себя фотографом-любителем, а оказался, по словам двух Евгеньевичей, фотографом-от-бога.
Из кают-компании можно спуститься в трюм, к паре кают с общими удобствами и такой отличной шумоизоляцией, что близость машинного отделения не ощущается вообще никак.
Но больше времени мы всё-таки проводили на палубе, в первый же час надев на себя всё, что смогли надеть. Вода, по которой считанные недели назад плавали льдины, прогрелась дай бог до 3-4 градусов, так что холодом с Байкала веяло что с ледников. Туман, стоило было выйти из устья Баргузин-реки, заполнил всё, и Андрей сетовал, что вообще-то по правому борту очень красиво.
Примерно вот так - это вид Святого Носа с берега, через Баргузинский залив. Вытянутый на 55 километров вдоль побережья гористый (до 1877м) полуостров справа обрывается топким низким Чивыркуйским перешейком, а слева - мысом Нижнее Изголовье, куда мы и держали путь. С залива же становится понятным бурятское название Хилмэн-Хошуун - обычно это переводят как Осетровая морда, хотя по сути скорее - "клин в форме осетра":
Но пока оставалось любоваться разве что водой Байкала - столь чистой, что в волнах от катера чётко виден каждый пузырёк. Дополнительно "обнадёжила" Регина, сказав, что это не первая её экспедиция, но нерп на лежбищах увидеть ей пока не удалось. Илья и Максим демонстрировали бодрость духа: выходящий раз в год репортаж о первых нерпах на Ушканах для корреспондентов "Вести-Бурятия" счастливый билет, и так или иначе, а они его вытянули.
Ну а Андрей с Михаилом хранили спокойствие, веру в надёжность прогноза погоды и понимание, что даже если он вдруг подведёт - это не помешает перегнать катер и поставить в нескольких местах фотоловушки. Вот Андрей как раз собрал одну из них: настроенная делать кадр раз в 3 часа, с 10 батарейками проверенной марки она проработает год, а следующей весной примерно в это же время он снова высадится на безлюдном берегу, поменяет ей батарейки и увезёт отснятую флешку.
Так, по туману, мы пересекали Баргузинский залив - почти круглый, самый большой на Байкале (20 километров шириной) и самый глубокий у российских берегов (1284м), кроме пары заливов открытого Тихого океана.
Благодаря этой форме и высоким горам именно баргузин, а не нудный култук или жестокая сарма, пошевеливает вал славной омулёвой бочки: для мощного ветра, что зарождается в степях Даурии и вырывается из узкой Баргузинской долины, залив становится резонатором, который гасит порывы. Поэтому баргузин хоть и поднимает волны до нескольких метров высотой, но дует ровно, и для сложивших песни беглых каторжан он становился попутным ветром надежды.
Мы, впрочем, шли по воде гладкой, как на парковом пруду: ветер - главная помеха в знакомстве человека и байкальской нерпы.
В какой-то момент катер сбросил ход, и я понял, что за бортом видно озёрное дно, а впереди - затянутый туманом берег:
Который не спешил нас принимать: как я понял из разговоров, тут есть ориентир, какая-то приметная сосенка, напротив которой можно пришвартоваться и спустить трап на сухое место. Но вот её-то, пару раз подойдя и вернувшись, мы и не могли отыскать.
В итоге трап спустили в воду, и первым по нему сошёл лично Михаил Евгеньевич да встал (конечно же, в непромокаемом комбинезоне) по пояс в ледяной воде. Владимир Геннадьевич тем временем отшвартовал с кормы резиновую лодку и подогнал её на нос как продолжение трапа.
И директор заповедных территорий в 7,5 тыс. км² (крупнее иных регионов и стран!), начальник над штатом в 145 человек, словно те благородные офицеры, что командуют не "Вперёд!", а "За мной!", лично держал эту лодку, пока пассажиры "Подлеморья" сходили на берег - никто в итоге не намочил ног.
Святой Нос встретил медвежьими следами:
А туман, казавшийся константой, вдруг взял да исчез за считанные минуты:
Мы направились вдоль берега, в обрыве которого Андрей Евгеньевич показал Регине, а затем и мне странную сущность - гладкую гальку примерно на высоте его руки. Выше и ниже камни острые, а тут - окатанные байкальской волной, а стало быть за века и тысячелетия либо упала вода, либо поднялась суша:
Водится тут и вот такая галька - значит, мыс ещё недавно был обжит:
Похожее на кличку любимой собаки кардинала название Святой Нос на самом деле напоминает о том, с каких берегов пришли предки русских старожилов Байкала. Ведь тут и маленький залив - губа, и рыбопромысловый участок - тонь, и деревянная лодка - карбас: на другом конце страны всеми этими носами и губами изобилует Белое море, которое от Баренцева отделяет тоже Святой Нос.
Там - дурные волны и водовороты, а здесь на льду порой образуются странные кольца до 7 километров в диаметре. Там есть посёлок маячников Святоносская Сирена, а тут недалеко - "байкальские сирены", поющие пески немногочисленных пляжей, по которым в сухую погоду идёшь со скрипом, словно в кожаных сапогах. Там - "судовые сверлила", что пожирают суда изнутри, а тут - за каждой сосенкой сидит онгон или сэвэн... В общем, поморские переселенцы, в 17-18 веках переправляясь с запада в Баргузинский залив, не могли не вспомнить тут Святого Носа, а с годами это название не только "прописалось" на мысу, но и расползлось на весь полуостров.
Что же до его оконечностей, то дело вовсе не в том, что на карте Святой Нос похож на голову диковинного животного с шеей Чивыркуйского перешейка: изголовьями, всегда верхним и нижним, в Сибири назывались края мыса по течению реки. Которое есть и в Байкале - Верхнее Изголовье глядит на север, где устье Верхней Ангары, а Нижнее - на юг, где исток Ангары настоящей.
Примерно с 1930-х и до 1998 года на Нижнем Изголовье работала метеостанция. Теперь, помимо окатанных волнами кирпичей, от неё остались лишь вышка с прошлого кадра (которую Овдин думает как-то приспособить в интересах нацпарка) и фундаменты домов:
Минут 15 быстрым шагом - и мы вышли на "нос осетра":
Подозрительно глядевший одиноким круглым глазом:
На берегу - железная вышка маяка, поставленного правда явно позже исходных 10 маяков Байкала, и погасшего уже давно:
Густая, примятая ветром трава стелется на фоне необозримого простора. Где-то там, за туманом, Ольхон - как и его мыс Хобой, Нижнее Изголовье вонзаются в самую середину Байкала.
На таком фоне Михаил Евгеньевич дал небольшое интервью:
А Андрей Евгеньевич приладил к дереву фотоловушку:
Вернувшись к катеру, продолжаем путь, и сходства мыса с мордой осетра при взгляде с воды становится абсолютным. Мне очень хотелось увидеть Святой Нос строго анфас, но именно с носа свисала в Байкал длинная полоса тумана:
Перевалившись через волны, пляшущие на стыке сред даже в безветрии, мы вышли в Большой Байкал. Святой Нос из острого клина превратился в высокую стену, на которой в ясную погоду можно различить белые обломки самолёта, пассажирского Ил-14М, который 14 июня 1981 летел из Северомуйска в Улан-Удэ с 48 людьми на борту и разбился о гору. Стена высока - в вершинах 1700-1800 метров, и даже если вычесть из них уровень Байкала (на 455 метров выше Мирового океана), выходит примерно как горы Южного берега Крыма. Созерцать зелёную стену предстояло несколько часов, а пока туман чертил на ней узоры:
На карте Святой Нос не случайно выглядит Антиольхоном - вместе они делят море-озеро на две части, которые можно было бы назвать Старый и Новый Байкал. Возникнув более 30 миллионов лет назад, южная часть Славного моря - не только самое глубокое, но и самое древнее озеро на планете. И когда на водопой к нему ходили индрикотерии и саблезубые тигры, северным берегом Байкала служил Академический хребет, от которого остались теперь Ольхон, Ушканьи острова да подводная гряда между ними.
Однако от того в Байкале океанические глубины (до 1642м), что он и есть зарождающийся океан: Прибайкалье и Забайкалье удаляются друг от друга примерно на сантиметр за столетие. А это - почти 4 сантиметра со времён прихода русских, примерно 10 сантиметров со времён расселения бурят, 2,5 метра от эпохи первых доисторический селений, и десятки метров - с тех пор, как эту воду впервые испил человек.
7-9 миллионов лет Академический хребет просел в разлом настолько, что в его долины стала заходить вода, и постепенно Байкал удлинился на три сотни километров. Поэтому его северная часть и пуста: если на Старом Байкале многие пади раскрываются в удобные для селений "балконы", то у Нового Байкала реки пока ещё не размыли неприступные берега. Что и определило уже в века не столь далёкие неповторимый уклад Подлеморья, где эвенки, буряты и русские жили охотой и рыболовством, на пахарей и пастухов в долинах глядя свысока.
Святой Нос же представлял собой оконечность Баргузинского хребта, но одна из его долин стала тогда Чивыркуйским заливом. Точнее - проливом: первые люди, придя на Байкал, застали Святой Нос одиноким неприступным островом, и лишь несколько тысяч лет назад Баргузин-река намыла наконец Чивыркуйский перешеек.
Ну а мы - парили над древней долиной меж Баргузинского и Академического хребтов. Вон впереди его вершины - Ушканьи острова, превращённые туманом в плоские лепёхи:
Сквозь туман, однако, всё чаще пробивалось Солнце, а стоило было обойти первый остров - как вдруг мы попали из холодной хмари в жаркий летний день, не веря глазам и любуясь архипелагом. Вот слева - острова-братья Круглый (дальше) и Тонкий (ближе), который на большинстве карт отмечен как Долгий - путаница закралась в середине ХХ века, и Овдин со товарищи теперь пытается её устранить. Справа, соответственно, остров Долгий, на большинстве карт отмеченный как Тонкий, и именно на нём - нерпичий мегаполис.
Эти три островка - соседи: будь вода потеплее, вплавь можно было бы перегрести. Поодаль же, примерно раз в 10 крупнее них всех - Большой Ушканий остров, раскинувшийся в 4 на 2 километра и на 215 метров торчащий из байкальских волн (671м над уровнем моря). Там много уникального и неповторимого - например, наибольшая в России плотность муравейников (в среднем 20 на гектар), иногда высотой в человеческий рост и до 3 метров диаметре. Между ними растут сосны необычных форм, к открытому Байкалу выходят живописные вулканические скалы, а на тихой стороне - остатки посёлка Ушканьи Острова, лишь недавно упразднённого официально.
Я очень хотел туда попасть, но как понял со слов Михаила Евгеньевича - постоянных объектов "Заповедного Подлеморья" на Большом острове нет, а довольно крупная метеостанция с одним из первых маяков Байкала (1903) подчиняется совсем иным ведомствам. За островами же едва виднеется Байкальский хребет, и на обратной его стороне, почти точно напротив нас, у перевала Солнцепадь начинается Лена.
Вскоре "Подлеморье" бросил трап на Долгом острове. О том, что мы увидели там, я расскажу в следующей части.
А пока хочу поблагодарить за возможность написать эту статью администрацию ФГБУ "Заповедное Подлеморье", дружественный проект по изучению локальных брендов России "Живое наследие" и экс-министра туризма Республики Бурятия Марии Борисовне Бадмацыреновой из Корпорации развития Дальнего Востока.