Эжен Делакруа очень хотел написать картину, на которой мог видеть их вместе. Он восхищался Шопеном и поддерживал тесную переписку с Жорж Санд. В 1838 году ему удалось запечатлеть их, хотя работа осталась незавершённой. Шопен музицирует на фортепиано, рядом с ним Санд за любимым занятием, шитьём.
Шопен и Делакруа встречались в парижских салонах, где выдающийся композитор и пианист часто выступал. Делакруа он представлялся гордым, властным, выразительным, таким он его и изобразил. В реальной жизни Шопен был хрупким, даже тщедушным. Он поддерживал своё финансовое благополучие, давая уроки игры на фортепиано юным аристократкам, и брал за это высокую плату. Аристократам он посвящал свои произведения, для них устраивал ненавистные концерты. Публика трепетала, слушая его волшебную игру на фортепиано.
В 1836 году вместе с Ференцем Листом и Мари Д’Агу Жорж Санд основала в Париже литературно-музыкальный салон, ставший местом встреч культурной элиты. Санд принимала активное участие в общественной и политической жизни своего времени. Можно сказать, что она была в самом сердце реальности, привязана к ней всеми фибрами своего существа.
Санд и Шопен познакомились в 1837 году на одном из светских вечеров. «Шопена уговорили сыграть, и он сел за рояль. Она сидела у камина, слушала с напряженным вниманием и курила сигары. В шальварах из красного бархата и алым платком, который обматывал её голову, она была похожа на турчанку. Шопен не переносил табачного дыма – его поражённые туберкулёзом лёгкие плохо реагировали на него. Его, уравновешенного и консервативного человека, оскорбляла её вызывающая одежда» (из книги Луи Болдуина «Любовь всей их жизни»).
В письме к семье Шопен резюмирует: «Какая непривлекательная особа, эта Санд. Она действительно женщина? Я начинаю сомневаться в этом». Альфред де Виньи тоже обращал внимание на мужские черты Авроры: «Чёрные вьющиеся волосы ниспадают на плечи, совсем как у ангелов Рафаэля. Глаза огромные и тёмные, как на прекрасных мистических итальянских скульптурах. Лицо суровое, застывшее. Нижняя часть лица тяжелая и не очень приятная, некрасивый рот. Манеры, тембр голоса и смелая речь – все мужское».
В свою очередь Жорж Санд призналась подруге: «Что поразило меня в Шопене? Я слышала, как он играет. Юпитер метнул в меня две молнии, а не одну».
Жорж убедила Ференца Листа и Мари Д’Агу стать посредниками и организовать ей встречу с Шопеном. У неё двое детей, Морис и Соланж, от брака с Казимиром Дюдеваном, который закончился бурным бракоразводным процессом, в её жизни было много любовников, и особое место среди них занимали Проспер Мериме и Альфред де Мюссе, но она действительно влюбилась в Шопена и решила побороться за его благосклонность.
Две романтические привязанности в жизни Шопена скорее остались мечтой. Его страсть к певице Констанции Гладковской была неразделённой. Отношения с Марией Водзинской дошли до помолвки, но в конечном итоге семья девушки воспротивилась этому союзу, посчитав, что Шопен слишком болезненный кандидат в мужья. Шопен не искал новой любви и вряд ли чувствовал сильное волнение от встречи с Жорж Санд.
Она начала с того, что привлекла его внимание к тому, что поначалу его в ней оттолкнуло, к одежде. На встречу она надела платье в сочетание красного и белого цвета. Следующим ее шагом было приглашение Фридерика в свою усадьбу. К её разочарованию, Шопен отказался, но Санд не сдавалась. Где бы он ни выступал, она всегда была среди публики, наблюдала за его игрой с показным, но неподдельным интересом, организовывала встречи по случайным поводам, куда обязательно приглашали Шопена.
Её усилия принесли плоды, он стал смотреть на неё по-другому, ценил её легкость в общении с людьми. В конце концов, он понял, что Аврора Дюпен станет тем желанным пристанищем, в котором его душа найдёт покой. Летом 1838 года расцвёл их роман, как и окружающая природа.
Зиму 1838/1839 годов они, вместе с детьми, решили провести на Майорке в тепле и возлагали на это большие надежды. Они знали, что на острове даже зимой царит хорошая погода, небо голубое, светит солнце и Шопен восстановиться духом и телом. Но зима оказалась дождливой. Непогода, принесшая с собой штормы с бурями и проливными дождями, ухудшила и без того слабое здоровье Шопена. Ситуацию осложняло отсутствие отопления в доме, который им с трудом удалось снять. Приезд на остров неженатой пары вызвал скандал среди католического сообщества.
Шопена осмотрели три врача, и никто не дал обнадёживающих результатов об его здоровье. Владелец дома, узнав о болезни арендатора, приказал семье немедленно покинуть дом и продезинфицировал комнаты. Консул пришёл на помощь и разрешил всем четверым остаться в своей резиденции. Но это было временное решение и вскоре Фридерик, Аврора, Морис и Соланж перебрались в Вальдемосский монастырь (после изгнания монахов в 1835 году отдельные кельи сдавались в аренду). Они заняли одну из келий с 3 большими комнатами и садиком. Сырость в комнатах усугубляла болезнь.
Фортепиано «Плейель», принадлежащее Шопена, затерялось во время переезда, поэтому ему приходилось сочинять музыку, используя старый рояль Вальдемосского монастыря. Жорж Санд недоумевала, как можно творить божественную музыку на таком расстроенном инструменте. На острове Шопен сочинил ряд прелюдий, включая знаменитую Прелюдию №15, известную как «Дождевая капля», вдохновленную, как говорят, непрекращающимися дождями, два ноктюрна опус 37, Третье скерцо, Балладу № 2, Полонез до минор. Долгожданное фортепиано провезли контрабандой, чтобы избежать таможенных пошлин, которые составляли половину стоимости самого инструмента.
Жорж Санд рассказывала Делакруа, что вначале отношения с Шопеном были страстными, но он больше нуждался в заботе, чем в физической любви. Позднее она писала: «Еще месяц, и мы бы умерли в Испании, Шопен и я, он от тоски и отвращения, я от гнева и негодования». Автобиографическая повесть «Зима на Майорке» – отчет об этом этапе их совместной жизни.
Несмотря на значительное улучшение погоды в феврале они решили вернуться во Францию. В Марселе под наблюдением хорошего врача Фридерик быстро пошёл на поправку, к огромной радости Санд. Летом они переехали в семейное поместье Авроры Дюпен в Ноане, зелёном уголке в самом сердце Берри.
Она писала, наблюдая за ним, он каждый вечер сочинял и играл для нее. Почетное место в резиденции занимало дорогое фортепиано. Несмотря на капризы композитора в Ноане Шопен и Санд пережили по-настоящему счастливую интерлюдию. О Шопене заботились, и он чувствовал себя в безопасности в объятиях подруги. Аврора понимала, что капризная сторона характера Шопена связана с состоянием его здоровья, и когда оно улучшалось, в доме царило спокойствие. Иногда Жорж приглашала гостей. Чаще всего в поместье Санд бывали Лист, Бальзак, Флобер и Тургенев.
Августа, Фридерик и дети возвращались в Ноан каждую зиму. Ноан в жизни Шопена сыграл роль аналогичную покровительственной любви Жорж Санд. Некоторые комментаторы отмечали сходство сельской местности Берри и Желязова-Воля, где родился Шопен. Здесь, во Франции он нашёл кусочек родины. В 1844 году, когда во Францию приехала его сестра Луиза, он отвёз её в Ноан.
Жорж Санд любила Шопена, любила его гений, она готова была ради него на всё. Но она не могла справиться с его ревностью. Шопен был собственником. Если Санд уходила обедать с другом, он видел в этом начало новой любовной страсти. Он ревновал к актёру Пьеру Бокажу, который переписывался с Жорж Санд и вынужден бы менять имя отправителя каждый раз, когда отправлял новое письмо. Письма, которые приходили Санд от Делакруа, он читал и ехидно подсмеивался. Делакруа был красивым, идеально сложенным мужчиной, имел славу сердцееда. Ревновать к нему было нормально, но Санд нежно успокаивала Шопена, обращая его внимание на остроты художника, которые рассмешили её.
Сыграли свою роль и разногласия, которые так и не были разрешены между ними, – разные взгляды на искусство, политику, духовность, жизнь. Шопен ненавидел тривиальщину Санд, не понимал её альтруистических идеалов, терпеть не мог её друзей, грубых демократов, которые напившись, допоздна оставались в гостях у Санд, громко смеялись и шумно спорили друг с другом. Шопен дулся и запирался в своей комнате, чтобы избежать этих представлений, тогда как Санд совершенно не заботил этикет, а его поведение она объясняла болезнью. Санд описывала его как «маленького тщедушного ребенка». И все же она ещё надеялась, что любовь, которая когда-то поразила их, обретёт устойчивость. Она писала о том, что именно Шопен положил конец их отношениям, не удосужившись сообщить ей о причинах, побудивших его уйти.
Со временем физический аспект отношений бывших влюбленных отошел на второй план. «Мои дорогие трое детей», – писала Санд. 1845 год – начало конца их отношений. Санд объяснила себе, что физическая любовь может убить ослабленного болезнью Фридерика, и стала искать близости в другом месте. Её дочь, Соланж, которой тогда было 15 лет, описывала Шопена как человека асексуального типа. В письмах Санд заявляет: «Ах! Каково же отвращение моей Шоппеты к женскому телу! У меня такое чувство, будто я сплю с трупом!», «Я живу с Шопеттой как девственница уже семь лет».
Разрыв произошел в 1846 году, и имел несколько причин – требовательная, мучительная ревность Шопена, банальные ссоры из-за прислуги, серьёзные споры о замужестве Соланж. Фридерик и Соланж хорошо ладили друг с другом. В ожесточённых спорах между матерью и дочерью Фридерик всегда вставал на сторону Соланж. Что касается сына Мориса, он терпеть не мог Шопена и мечтал выгнать его из усадьбы в Ноане.
Но мощную роль в этом разрыве сыграл роман «Лукреция Флориани», который Жорж Санд опубликовала в 1846 году. Он немедленно вызвал скандал, в основном раздутый друзьями Шопена, которые увидели в нём способ Санд отомстить Шопену за несчастья, которые он принёс во время их десятилетнего союза.
В нескольких словах сюжет произведения – тридцатилетняя бывшая актриса и мать четверых детей от трех разных отцов встречает и влюбляется в двадцатидвухлетнего князя Кароля фон Росвальда, угрюмого, интроспективного аристократа. Суть в том, «что происходит со всем восторгом и любовью, когда тот, кто является его объектом, ведет себя как неистовый безумец».
Шопен тихо исчез из Ноана в дождливый осенний день. После недолгого пребывания в Лондоне сильно ослабленный он вернулся в Париж. Изо дня в день он возвращался к покорности судьбе и смертельной усталости, которые были присущи ему после разрыва с Марией Водзинской. Как писал Ги де Пурталес, автор книги «Шопен», он «сознательно отказался от борьбы, в которой больше не было причин желать победы». Санд прислала ему письмо о расставании 28 июля 1847 году, когда его день за днём съедала чахотка.
Санд расспрашивала друзей, как он поживает, но никогда больше не писала ему. Шопен поддерживал связь с Соланж, у которой был не лучший брак со скульптором Огюстом Клезингером.
Им представилась возможность встретиться еще раз. Весной 1848 года во время визита к общему другу Шопен столкнулся в холле квартиры с Авророй. Шопен уходил, она входила. Они формально поприветствовали друг друга, что вызвало некоторое смущение. Шопен сказал Авроре о дочери, которая родила накануне. Роды были сложными, но она достаточно оправилась и написала ему записку. Санд не знала ничего о жизни дочери, о том, что она поддерживает переписку с Шопеном.
«Я снова увидела его мельком в марте 1848 года», – написала Санд в своей автобиографии. «Я сжала его дрожащую, ледяную руку. Я хотела поговорить с ним, но он исчез. Настала моя очередь сказать, что он больше меня не любит».
Шопен об этой встрече написал длинный отчет Соланж, о том, как он подумал, что Аврора забеспокоится о здоровье дочери и внучки, ради этого попросил своего спутника вернуться и сказать ей, что дочери не угрожает ничего серьёзного. Аврора спустилась вместе со спутником и завалила его вопросами о дочери, выражая тревогу. Шопен успокоил её, не упомянув, что она сама выгнала дочь из дома и вряд ли теперь может жаловаться, что её не поставили в известность о последних событиях в жизни Соланж.
Соланж и Огюст Клезингер сразу после свадьбы вели роскошную жизнь, которая должна была воплощать образ успеха. Прежде всего, они начали с обстановки большой квартиры. Соланж одевалась у известных модельеров, достойных их предполагаемого статуса. Огюст арендовал экипаж с кучером для поездок по Парижу. За несколько месяцев супруги проглотили всё приданое Соланж. Они приехали в Ноан, требуя финансовой помощи. Санд отказала по причине недостаточности средств, но пара настаивала, чтобы она взяла закладную под усадьбу. Это привело Санд в ярость. Ни при каких обстоятельствах она не стала бы подвергать опасности семейное гнездо. Но в требовании Клезингеров таилось нечто большее, чем только финансовая нужда. До них дошли слухи о приданом в сто тысяч франков в счёт будущих гонораров, которое Санд пообещала своей кузине Огюстин Бро и ее будущему мужу Теодору Руссо, пейзажисту и другу Мориса. Пара должна была пожениться, но анонимный корреспондент отговорил Руссо на сфабрикованном основании, что, поскольку сообщницей Огюстин была Санд, она обманула его, не признав, что они с Морисом были любовниками. Руссо попался на уловку и отменил помолвку. Как оказалось, письмо написала Соланж.
Весной 1849 года, предчувствуя близость конца, Шопен хотел повидаться со всей семьёй. Приехала сестра с дочерью и мужем, но от Жорж известий не было. Он умер 17 октября 1849 года, так больше не увидев Жорж Санд.
Незаконченная картина Делакруа оставалась в мастерской художника до его смерти. Её разрезали спустя двадцать лет после расставания Шопена и Санд (по меркантильной причине, чтобы получить большую прибыль при продаже двух отдельных работ). Портрет Шопена находится в Лувре, портрет Жорж Санд – в музее искусств Одрупгаард в Копенгагене.