Оля не ожидала от сестры такой подлянки. Ей казалось, что вопрос с Ильей давно улажен. Каждый остался при своем. Оля воспитывала мальчика с пеленок, относилась к нему, как к родному сыну. Она заменила ему мать. А теперь Маша твердо вознамерилась его забрать.
- Вот значит как?! - Грубо выплюнула Оля, - жила в свое удовольствие, училась, личной жизнью занималась. А теперь все! Нагулялась. Замуж собралась. И вспомнила о сыне. Удобно устроилась, сестрица. По ночам просыпаться не надо! На руках тоже не надо таскать…
Начало истории
- Ты меня обманула! Ты заставила меня учиться! А я не хотела уезжать из деревни! Если бы не ты…
- Если бы не я! - Перебила ее Оля, - жила бы ты сейчас в деревне, коз доила, как я. Без образования, без денег, без своего любимого Кирилла. Вышла бы за какого-нибудь местного забулдыгу. И портки его вонючие стирала…
- Ты специально это сделала! - Маша изо всех сил старалась не кричать, - ты спровадила меня в город. Ты постоянно требовала деньги. Много денег! Чтобы я работала без выходных и отпусков. Чтобы я реже приезжала к сыну! Ты… ты… - Маша не выдержала и расплакалась, - ты научила Илюшу… называть тебя мамой…
- Потому что ребенку нужна нормальная мать! А не глупая малолетка, которая забеременела в пятнадцать неизвестно от кого! Ему нужна была семья! Отец!
- Ты не имела права решать за меня, что нужно моему ребенку…
- Имела! Когда мать посадили, я взяла тебя под опеку. Забыла? Кто тебя кормил? Поил? Кто покупал тебе вещи?!
Жесткий тон на Машу не действовал. В трубке повисло молчание, а потом раздался тихий плач сестры. Зная, какое у Маши доброе и чуткое сердце, Оля решила надавить по-другому, разжалобить ее слезами.
- Маш, ты же знаешь, - всхлипывала Оля, - я никогда не смогу родить ребенка. Я бесплодна. А ты… сможешь. И не одного. Зачем тебе Илья?! Он уже вырос. Он считает меня своей матерью. Оставь сына мне…
- Я столько лет живу с этим грузом. С чувством вины за то, что бросила своего ребенка. А я его не бросала. Я не отказывалась от Илюши, - Маша вытерла слезы и предупредила, - и не откажусь. Я не могла забрать его в общагу. Мне пришлось оставить Илюшу с тобой. А сейчас у меня появилась семья. Квартира. Я живу в большом городе, где много школ, секций, кружков. Я — педагог. Я научу Илюшу хорошим манерам. И никто больше не посмеет назвать моего сына сте*вец!
- Я же любя…
Оля еще раз всхлипнула и замолчала. Слезы не разжалобили Машу. Борьба за сына могла закончиться для нее плачевно. Закон был на стороне Маши. По документам она являлась матерью Илюши. Зато на сторону Ольги могла встать достаточно серьезная организация.
Понимая, что между родными сестрами начнется война, Оля вынужденно достала козырь. Она снова поменяла тон:
- Если ты… - Свирепо процедила Оля, - не вернешь мне сына, я… пожалуюсь на тебя в органы опеки. Я скажу им, что ты залетела от первого встречного. Родила сына и бросила. Соседи подтвердят. Тебя не только лишат родительских прав. Ты получишь уголовное наказание за халатность по отношении к своему ребенку!
- Это неправда! - Возмутилась Маша.
- А ты попробуй, докажи! Думаешь, Кирилл тебе поможет?! Думаешь он тебя поддержит?! - Оля усмехнулась, - вот увидишь! Как только он узнает, что Илья — твой сын. Что ты бросила собственного ребенка. Он вышвырнет тебя из дома. Потому что никому… запомни, дорогая сестра… никому не нужны чужие дети! Ни один мужчина не заменит Илюше отца. А мой Павлик любит его, как родного! Так что решай! Если до конца следующей недели сын не вернется домой, я обращусь в органы опеки. Потом не говори, что я тебя не предупреждала.
Оля отключилась, а Маша продолжала сидеть и слушать противные гудки. По ее щекам бежали слезы. А мозг усиленно соображал.
Родная сестра… родная кровь… угрожает Маше опекой. Оля готова была идти до конца, лишь бы вернуть себе ребенка, которого она незаконно, обманом прибрала к своим рукам.
Входная дверь хлопнула. Маша торопливо размазала слезы. Голос Кирилла прозвучал радостно, на подъеме:
- Мааш! - Он заглянул на кухню, - я тут подумал, зачем травить ребенка дурацкими лекарствами? В них одна химия. Разотрем Илюшку спиртом, горчичники поставим. Над картошкой подышит. Завтра будет свеженький, как огурец. Меня так бабушка в детстве лечила.
- Что?? - Изумленный взгляд Маши переметнулся на Кирилла, - какие горчичники? Ты что?
Кирилл придумал эту шутку по дороге в аптеку. Он старательно сдерживал улыбку, чтобы его слова звучали правдоподобнее. Чтобы шутка зашла на ура. Но при виде ошарашенного лица Маши не сдержался и расхохотался. На кухонный стол приземлился аптечный пакет.
- Я шучу! Поверила?! - Все еще смеясь, Кирилл присел на корточки. Обхватил руками колени Маши, почувствовал мелкую дрожь. И расстроено уткнулся в них лицом, - Маш, неужели, у меня настолько отвратительное чувство юмора? Я в детстве КВН смотрел. Некоторые шутки записывал, а потом над друзьями глумился. Все смеялись. И только одной тебе… не смешно.
- Шутка очень смешная… - Грустно сказала Маша, погладив его по голове.
- Почему тогда не смеешься? Хотя бы улыбнись. Для приличия. Иначе я поверю в то, что я — зануда.
- Мне не хочется смеяться. Кирилл… - Маша дождалась, когда он отлепит лицо от колен и посмотрит ей в глаза, - я должна была признаться раньше. Илья… мой сын, - Маша едва не задохнулась от волнения, - поэтому врач не заметил несостыковку в документах. Поэтому в графе отец стоит прочерк. Биологический отец Ильи не знает о ребенке….
- П..п...п...погоди-ка, Маш, - сбивчиво затараторил Кирилл, - Илья? Твой сын? Сколько ему лет? В каком возрасте ты его родила? Он называет тебя Машей. А твою сестру…
- Она меня обманула… - сквозь слезы прошептала Маша, - ты не представляешь, что мне пришлось пережить. Оля заставила меня поступить в педагогический. Она пообещала присматривать за сыном. Я… не хотела его оставлять. Но мне пришлось. Нужно было получить образование, найти работу, чтобы мой сын ни в чем не нуждался. Я работала… много работала, отправляла Оле деньги. Домой приезжала редко. И то на один день. А однажды… однажды приехала… - Маша обреченно всхлипнула и качнула головой, - Илья сказал «мама». Но не мне. Он тянул руки к моей старшей сестре. И звал ее. «Мама! Мама! Мама!»…
Память не сотрешь. Как ни старайся. В голове Маши эхом пронесся звонкий голосочек годовалого Ильи. А сердце испытало те же ощущения. Страх, боль, непонимание...
- Оля… - Сдавленно продолжила Маша, - сказала, что она не причем. Что Илья сам назвал ее мамой. Потому что… все дети нуждаются в маме. Все, без исключения. Оля заменила маму мне. А потом заменила маму моему сыну. У Оли никогда не будет детей. Усыновлять чужого, из приюта, они не хотели. А Илья… вроде свой, родной. Я не могла его забрать. И мне пришлось оставить сына… согласиться. Но я себе пообещала, что когда-нибудь я все равно его заберу. Этот момент настал.
Маша, не дыша, следила за реакцией Кирилла. Он внимательно выслушал ее, поднялся с пола. Задумался, уставившись в окно.
- Кирилл, - тихо шепнула Маша, - скажи что-нибудь. Не молчи.
- Я… мне… нужно подумать. Я сейчас, мягко говоря, в шоке. Боюсь, снова ляпну ерунду. И пожалею…
- Маш! - Прохрипел из комнаты Илья, неосознанно спасая щекотливое положение Кирилла, - я хочу пить…
Кирилл молчал до вечера. Он задумчиво наблюдал, как Маша ухаживает за больным мальчишкой, как заботливо поправляет одеяло. Гладит его, поникшего и вялого, по голове. Улыбается через силу.
Илье не нравилось лежать. Был бы он сейчас в родной деревне, давно бы уже удрал из дома. Хоть с кашлем, хоть с насморком, хоть с температурой. Играть с пацанами в разведчиков гораздо интереснее, чем валяться на диване и смотреть мультфильм. Илюшка был свободолюбивым. А здесь, в четырех стенах, он ощущал себя, как запертый в клетку зверек. Дикий, непокорный зверек…
Вечером Маша прочитала ему сказку. Дождалась, когда Илья уснет. Поцеловала его в щеку, испытав при этом странные противоречивые ощущения. С одной стороны щемящую радость. С другой — предательство по отношению к сестре. Сложно было понять, какое чувство преобладало над другим.
Кирилл дожидался Машу в спальне. Сердце оглушительно стучало, пока она, стараясь дышать размеренно и расслабленно передвигаться по комнате, втирала в руки крем, заводила будильник, чтобы встать пораньше и приготовить завтрак. Ее голова легла на подушку. Кирилл, приблизившись, навис над каменным лицом.
- Маш, я тебя люблю. Ты знаешь, - Ласково произнес Кирилл. И Маша, обрадовавшись такому началу разговора, улыбнулась, - но я считаю, что твоя сестра права.
Маша поменялась в лице, но продолжала все так же внимательно слушать Кирилла.
- Машуль, скоро мы распишемся. Я получу повышение. Шеф уже понял, что я — серьезный, ответственный человек. Что у меня семья. Потом появятся дети. Много детей! - Добавил Кирилл, - а у твоей сестры никого. Ты только представь! У нее никогда не будет ни детей, ни внуков. Ни сестры. Потому что, забрав у нее ребенка, ты испортишь отношения с Ольгой на всю оставшуюся жизнь….
Кирилл замолчал. Маша тяжело вздохнула, перевела тоскливый взгляд на потолок. Кирилл ошибался. Глубоко ошибался. И одновременно с этим был абсолютно прав. Обретя сына, Маша потеряет сестру. Родного человека, который в трудную минуту не бросил ее на произвол судьбы.
Маша перевела взгляд на Кирилла, когда его телефон оповестил о сообщении. Он отвлекся, предоставив ей время еще раз обдумать сказанные им слова. Открыл сообщение и замер с угрюмым, напряженным лицом.
- Что там?! - Маша в точности скопировала его реакцию на сообщение и слегка привстала, чтобы заглянуть в экран.
Камера видеонаблюдения снимала коридор заведения, в котором проходил корпоратив. Дверь в женский туалет. В него торопливо проскочила Маша. А спустя минуту уверенной походкой в туалет ворвался… Стас.
Кирилл с подозрением покосился на побледневшую Машу. Промотал запись вперед. Они находились вдвоем в туалете долгие десять минут. Ровно до тех пор, пока дверную ручку не подергал один наивный идиот. Рогатый идиот...