Саратовский театр драмы имени Ивана Слонова завершил сезон самой что ни на есть классической премьерой. Студенты консерватории под руководством Юрия Кудинова воплотили на сцене "Вишнёвый сад" Чехова. Бессмертная пьеса получилась у дипломников по-домашнему тёплой и ностальгической. И даже фирменная тоска Антона Палыча в исполнении молодых артистов не кажется такой уж безвыходной и всепоглощающей. С такой энергией сыгран спектакль, что, кажется, что эта молодёжь сейчас стряхнёт с себя напускную грусть, улыбнётся и умчит, как Лопахин, навстречу будущему.
Сразу скажем, что в этом спектакле зритель, который за прошедший сезон устал от режиссёрских поисков и игр с текстом, сможет наконец-то вздохнуть спокойно. Чехов воспроизведён тут добросовестно и точно от первого до последнего слова. И хотя артисты иногда сбиваются и с ошибками интонируют фразы, в целом это именно тот "Вишнёвый сад", которого все ждут. Пусть вас не смущают нарочно упрощённые декорации, перед началом действия напоминающие потустороннюю станцию Кингс-Кросс из подсознания Гарри Поттера.
Экзальтированная Раневская, напористый Лопахин, рассеянный Гаев, нелепый Епиходов и все прочие чудаки - всё это так узнаваемо и предсказуемо, что интрига остаётся только в одном - как с этими ролями справятся начинающие исполнители.
Нет, тут нет сомнений в качестве подготовки студентов. Речь о другом: большинство действующих лиц пьесы старше, иногда гораздо старше, чем актёрский состав. И если Ане, Варе или Дуняше веришь без проблем, то вот остальным явно приходится преодолевать возрастной барьер. Одни справляются с этим лучше, другие хуже. Большую работу проделала в роли Раневской Яна Максимова. Плавный выговор явно позаимствован у хрестоматийной хозяйки сада. Но сквозь статную даму всё-таки то и дело просвечивает девическая легкость: это, кстати, вполне в логике образа женщины, вернувшейся (или впавшей?) в детство. Третье её состояние - это когда в минуты истерики она переходит на едва слышный сдавленный писк - в эти моменты и жалко, и грустно, и смешно.
Очень старается выглядеть органично в роли Гаева Марк Данилов, однако всё-таки видно, что изображать 50-летнего компульсивного оратора ему не просто. Ну и совсем уж пародией выглядит Алексей Курбасов в образе 87-летнего Фирса. Его старческий грим весьма условен, поэтому происходящее на сцене периодически начинает напоминать капустник. Именно поэтому финальной душераздирающей сцены с забытым стариком зритель не увидит - эффект не тот.
Главное отличие нынешнего спектакля от многочисленных предшествующих постановок - то, что фокус здесь смещён с Раневской на Лопахина. Представление имеет подзаголовок "сон Лопахина". "Сон" тут - цитата из текста, но как метафора на сцене он почти не развит. Стерильная декорация как бы намекает на нереальность происходящего, но на этом игра со смыслом заканчивается. Интересной находкой можно считать театр теней на белом заднике, хотя, кажется, и тут символические возможности этого приёма использованы не в полную силу.
Ермолай Лопахин в исполнении Павла Кангина темпераментен, энергичен, он буквально не может усидеть на одном месте, передвигается стремительно, рывками, а иногда бегом. Степенного купца, будущего миллионера, твёрдо стоящего на ногах, он не напоминает. Зато у помолодевшего Лопахина чётче проступают лирические ноты. И уже начинает казаться, что причина покупки вишнёвого сада - не столько натренированный хватательный рефлекс, сколько несогласие с пассивностью, иллюзиями и пороками окружающих.
Функция эмоциональной разрядки в спектакле переходит от сцены с Фирсом к моменту прощания Лопахина с Варей. Лопахин в студенческой версии более экспрессивен и в выражении любовных чувств. На секунду даже почти веришь, что Чехова ты подзабыл и что вот-вот герой произнесёт нужные слова, ведущие его к хеппи-энду. Но нет, что-то вновь останавливает его, и он опять куда-то бежит, так и не выдавив из себя признания. Зрителю придётся поломать голову над тем, что же его остановило, потому что притяжение между ними очевидно, а Варя (Маргарита Медведева/Александра Шишацкая) не имеет отталкивающих черт, а напротив, изящна, женственна и обаятельна. Чего же ему ещё надо?
Другие персонажи пьесы как будто живьём сошли с чеховских страниц: вечный студент Петя Трофимов (Михаил Тетеныка), побирающийся помещик Симеонов-Пищик (Егор Мишин), разбалованный лакей Яша (Алексей Давид) точно такие, к каким мы привыкли. Разве что Епиходов (Иван Солдатов) - не меланхоличный неудачник, а истеричный невротик.
Спектакль щедро отвешивает поклоны Антону Палычу, находя место для всех его излюбленных мотивов - рассыпающейся по мелочам жизни, статичности человеческого характера, концу прекрасной эпохи и т.д. На месте и стук топоров, и звук лопнувшей струны. Разве что задумчивая меланхолия отступает под напором актёрского азарта, с которым артисты бросаются в материал. Отсутствие привычных для классической постановки декораций с громоздкой мебелью и утварью идёт только на пользу динамике действа, артистам есть где разбежаться, показать свою пластику и умение работать телом.
Про что эта постановка? Про то, какую великую пьесу написал на рассвете 20-го века писатель Чехов. Параллели с современностью если и есть, то неочевидны. Наоборот, нас сразу погружают в черно-белый архивный мир беззаботных обитателей усадьб и дач, среди которых затесался и сам Антон Палыч. Большинству там и невдомёк, что их ждёт в веке 20-м, а потом в 21-м. Разве что у Чехова прищур уж очень проницательный - он точно о чём-то таком догадывается.
Стоит ли смотреть спектакль? Да, если вы любите Чехова и готовы его перечесть. И да, если хотите порадоваться талантливой молодёжи, зарядиться её энергией и поддержать её аплодисментом.