Горит костер, трещит, искры до самого неба разбрызгивает. Прыгает отсветами пламени по лицам людей, что вокруг него хоровод ведут.
А ночь поднимается из-за горизонта, наползает на светлое, пока ещё, небо, мажет темными красками на голубом холсте.
Костер все ярче разгорается, жадно огонь пожирает подношение щедрое из дерева.
А вокруг костра хоровод летит - рубахи и платья белые мелькают, слышится топот ног, да тихий шелест. Но ни звука никто не издаёт, кружат и кружат вокруг костра большого, что всю поляну освещает.
Стоит Людмила, ни жива, ни мертва, взгляда оторвать от танца быстрого не может. Подрагивает всем телом, сама не поняла, как тут оказалась, не почувствовала, как тело одеревенело и отказалось хозяйке повиноваться. Как увидела она большой костёр, так без всякой задней мысли подошла посмотреть, кто тут что устроил. А стоило ей увидеть хоровод - так и вовсе замерла, не в силах пошевелиться.
Непонятное что-то происходит, кто люди эти, что вокруг костра незамысловатый танец свой ведут?
И внутри Людмилы все больше и больше возникает желание присоединиться к этому хороводы, стать его частью, сцепить руки крепко накрепко, чтобы жар от костра лицо опалял!
Не видит Людмила, как все ширится хоровод. Людей вроде столько же, а шире он становится, все ближе к Людмиле словно подбирается.
А ведь поляна это в стороне от мест, где люди обычно отдыхают.
Людмила сюда с друзьями приехали, отдохнуть от городской суеты. Побросали вещи в машины, да веселой гурьбой сами в эти машины погрузились. Студенты все, мяса набрали, и овощей, ну и про кое-что другое не забыли. Людмила сама в деревне родилась, да в город приехала поступать, вот и тянет её на природу. С ребятами весёлыми на курсе быстро познакомилась и подружилась, сама ведь по нраву веселая девица, вот и влилась в компанию.
Мяса наелись, гитару достали. И пускай струна на ней лопнула, зато звонкие, юные голоса, да вино, своё дело сделали.
Людмила просто прогуляться захотела, пусть и взяла с собой фонарик, но светло ещё было. Вот и пошла она по дороге грунтовой, что словно светиться начинала в надвигающихся сумерках.
Уходила Люда всё глубже в лес, наслаждаясь птичьими трелями и отдаленным шумом голосов ребят, что продолжали петь. Погрузилась она в свои мысли, шла, дыша свежим воздухом и по сторонам совсем не смотрела, наслаждаясь свежим воздухом и лесом. Словами было не передать, как же ей было хорошо!
А вокруг темнеет лес – шуршат сосны, переговариваясь о том, что днём вокруг происходило, ветками-руками друг другу тянуться, сплетают зелёные иголки, словно обнимаются. Скрипят да поскрипывают, вздыхают о чём-то своём, да совсем не обращают внимания на человека, что под их сенью идёт. Люди ведь приходят и уходят, а вот лес как шумел здесь, так и будет шуметь.
Вот и наткнулась Людмила на эту полянку, в центре которой ярко костёр горел. И так манил он своим огнём, что не удержалась она и сошла с тропы, по которой до этого шла.
А вокруг костра огромного, из целых брёвен сложенного, хоровод люди молчаливые ведут, в рубахах и платьях белых. Молча кружатся, и Людмила как вкопанная остановилась взгляда не может оторвать от этого зрелища! Но разумом понимает, что всё как-то неправильно происходит, но и уйти уже не может.
Так и кружится хоровод, всё ближе к ней подбирается – затянуть в круговерть эту странную, молчаливую хочет, чтобы осталась она с ними, да кружилась в хороводе – бесконечном и вечном, хотя нет ничего вечного на этой земле.
И вот хоровод совсем уже близко – прямо перед Людмилой мелькают белые платья или рубахи, того и гляди – коснуться! Растёт в Людмиле ощущение, что нельзя ей здесь находиться, бежать ей отсюда нужно, да вот никак ей! Пленил её таинственный хоровод, отпускать совершенно не собирается.
И тут, неожиданно, резкая боль вонзилась Людмиле в лодыжку! Девушка вскрикнула от неожиданности, да шарахнулась назад, чуть не наступив на маленькую собачку, которая взвизгнула и оскалила зубы, смотря на тех, кто хоровод вокруг костра вёл. А Людмила словно протрезвела – спал с неё морок, глядит она на людей, что в хороводе кружатся – а они все бледные, глаза внутрь черепов провалились, рубахи и платья вовсе не белые, а серые от грязи, а подолы у платьев так и вовсе уже чёрные!
Сгребла маленькую собачку Людмила на руки, да бросилась бегом обратно к своим друзьям. Сердце в груди лихо выстукивает, словно выпрыгнуть хочет, а страх за пятки кусает – Людмила сама не помнила, за сколько обратно добежала. Собачку маленькую к груди прижимает, дыхание всё перевести не может, да на расспросы друзей ничего толком ответить не может. Да и как им такое рассказать? Поверит разве кто в это? Хорошо, что в палатке она не одна была – с другими девчонками, не так страшно ночевать было.
А утреннее солнышко разогнало муть ночную, убаюкала страх, да заставила его подальше куда спрятаться.
Людмила, взяв с собой подружку, рискнула вновь пройтись по пути, по которому вчера шла, и поляну эту даже нашла. Было на нём старое кострище, да трава была по всему периметру вытоптана, вот и всё. Ничего такого таинственного в этой поляне не было, но маленькая собачка разлаялась, кинулась под ноги Людмиле – словно охраняла её от чего-то.
К слову, чья собачка это была – так и не выяснила Людмила, и забрала её с собой. Ногу она не прокусила, но именно её укус спас Людмилу от чего-то неизвестно. Девушка хорошо запомнила страх, при виде странного хоровода и то, что она и шевельнуться не могла. В лес Людмила не перестала ездить, но от места стоянки старалась не уходить, или если и тянуло её побродить, то всегда брала с собой собачку и подружку.
Радовалась Людмила тому, что так легко избежала таинственного хоровода, и собачке была благодарна за спасение.
КОНЕЦ
