Вчера посетила храм Свято-Троицкого женского монастыря в Симферополе. Знаменит монастырь тем, что здесь находятся обретенные мощи Святителя Луки Крымского.
Отец Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого был католиком, мать православной, но набожной не была. Два старших брата юриста не проявляли религиозности, старшая сестра была курсистской, младшая благочестивая женщина.
В юности будущий Епископ Лука не получил религиозного образования.
С детства имел страсть к рисованию и хотел стать художником, вполне возможно мы бы имели ещё одного Нестерова или Васнецова, если бы не любовь к служению людям.
Юный Войно-Ясенецкий рассудил, что не имеет права заниматься любимым делом, но обязан заниматься тем, что приносит пользу людям.
Он решил поступать на медицинский факультет. Но немного опоздал, и ему предложили поступить на естественный факультет. Но Валентин Феликсович не испытывал интереса к естественным наукам, поэтому поступил на юридический. В это время он вновь возвращается к живописи, едет в Мюнхен в частную школу, но долго там не выдерживает, возвращается в Киев, где усиленно занимается живописью. Здесь начинает проявляться первая религиозность, он часто посещает Лавру, делает зарисовки молящихся людей.
В это же время увлекается этическим учением Льва Толстого, однако прочитав его запрещённую в России книгу: " В чем моя вера" разочаровывается в Толстом.
Он делает вторую попытку поступить на медицинский факультет в Киевском университете.
Естественные науки вызывают в нем отвращение, хотя учился он на пятерки. Но вдруг заинтересовался анатомией. На третьем курсе делает операции на трупах, здесь пригодились знания в рисовании. Как он сам писал, что стал художником анатомии.
Диплом защитил блестяще и вместо того, чтобы заниматься наукой поехал работать земским врачом.
Ещё перед русско- японской войной он получил опыт в военно- полевом госпитале и не имея практики делал ответственные операции на костях.
Во время войны работал в военном госпитале в Чите, где и познакомился со своей будущей женой Анной Ланской.
Несмотря на то что Анна дала обет безбрачия, она вышла замуж, перед венчанием долго молилась перед иконой Спасителя и вдруг ей показалось что Христос отвернулся.
За нарушение обета Господь наказал ее патологической ревностью.
Не дожидаясь окончания войны Войно- Ясенецкие уехали работать в земскую больницу.
В Романовке Валентин Федорович сделал 300 операций за год. На следующий год ещё больше. После Романовки молодого хирурга переводят в Переславль-Залесский главным врачом.
Ни электричества, ни рентгеновского аппарата, вода из бочки, выгребная яма вместо канализации вот такие земские больницы для крестьян.
Дом находился в одной версте от больницы, пока доктор ехал до больницы учил слова на немецком и французском.
По воспоминаниям старшего сына отец работал утром, днём, иногда вечером и даже ночью. Домой приходил только обедать. Но за обедом не разговаривал, читал книги.
Но даже его тогда молодых сил стало не хватать. Его слава как хорошего хирурга очень быстро распространялась и люди ехали к нему с разных уездов.
Уже в земских больницах Валентин Феликсович заметил, что общий наркоз опасен и приводит к смертельным случаям. Он начинает изучать местный наркоз.
В одной из больниц у него случился конфликт с черносотенцами. Его посчитали за революционера за то что не бросил немедленно свои дела в больнице и не поехал к заболевшему исправнику, который прославился тем что насильно переселял китайских крестьян в Россию для передачи их в рабство помещикам.
Он был уволен из больницы в Фатеже в 1909 году.
С семьёй уехал в Москву и продолжил изучать местную анестезию. И то, что западные врачи считали невозможным: инъекции к седалищному нерву, Валентин Феликсович нашел решение этой задачи.
В 1916 году живя в Переяславле защитил в Москве диссертацию.
Работая на практике хирургом Войно-Ясенецкий столкнулся с тем как мало медицина знает о гнойной хирургии. Он начал писать свой труд " Очерки гнойной хирургии" за которую в 1946 году получит Сталинскую премию.
Именно во время написании книги его стала преследовать странная мысль, что когда книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа.
В 1917 году в Переяславль приезжает старшая сестра Анны Ланской, и привозит с собой одеяло которым укрывала свою дочь, умершую от туберкулёза.
Через две недели Валентин Феликсович обнаружил у жены признаки туберкулёза лёгких.
В это время Войно-Ясенецкого приглашают в Ташкент на должность главного врача и хирурга.
В Ташкенте у Ясенецких была хорошая пятикомнатная квартира, но уже шла революция.
Именно в Ташкенте Валентин Феликсович начинает посещать церковное братство, где раскрывается его талант проповедника.
В Ташкенте умирает его жена от туберкулёза и оставляет ему четверых детей.
Новой матерью детям становится хирургическая сестра София Сергеевна, которая была бездетной.
Она живёт в отдельной комнате, в пятикомнатной квартире, но после того как Войно-Ясенецкого арестовывают, Софью Сергеевну с детьми выгонят из квартиры и поселят в однокомнатной квартире, где она будет содержать детей на зарплату хирургической сестры. Но это позже.
А пока главврач вынужден был летом 1921 г. публично выступить в суде.
Проф. Ошанин вспоминает: «В Ташкент из Бухары привезли как-то партию раненых красновамейцев. Во время пути им делали перевязки в санитарном поезде. Но время было летнее и под повязками появились личинки мух... Раненых поместили в клинику профессора Ситковского. Рабочий день уже закончился врачи разошлись. Дежурный врач сделал две-три неотложные перевязки, а остальных раненых только подбинтовал и оставил для радикальной обработки до утра. Сразу же неизвестно откуда распространился слух, что врачи клиники занимаются вредительством, гноят раненых бойцов, у которых раны кишмя кишат червями».
Тогда во главе ЧК стоял латыш Петерс. Он имел в городе грозную репутацию человека неумолимо-жестокого и очень быстрого на вынесение приговоров с «высшей мерой». По его приказу тотчас были арестованы и заключены в тюрьму проф. П.П. Ситковский и все врачи его клиники. Были арестованы и два или три врача, служившие в Наркомздраве.
Петерс решил сделать суд показательным. Как и большинство латышей из ЧК, он скверно знал русский язык, но, несмотря на это, назначил себя общественным обвинителем. В этой роли произнес он не слишком грамотную, но зато «громовую» обвинительную речь. Были в ней и «белые охвостья», и «контрреволюция», и «явное предательство». Над обвиняемыми нависла угроза расстрела.
«Других выступлений я не помню, пишет проф. Ошанин, кроме выступления профессора Войно-Ясенецкого, который был вызван в числе других экспертов-хирургов... Он сразу бесстрашно напал на грозного Петерса, он буквально громил Петерса как круглого невежду, который берется судить о вещах, в которых ничего не понимает.
Войно-Ясенецкий объяснил на суде, что никаких червей под повязками у красноармейцев нет, а были личинки мух, которых хирурги не боятся и более того врачи давно заметили, что личинки действуют на заживление ран благотворно. И подробно объяснил суть дела.
- Какие ещё там личинки, откуда вы это знаете? - рассердился Петерс.
- Да будет известно гражданину общественному обвинителю, что я окончил не двухлетнюю советскую фельдшерскую школу, а медицинский факультет Университета святого Владимира в Киеве.
Ответ просто вывел из себя всесильного чекиста.
- Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете? - продолжал Петерс.
На самом деле святой Патриарх-исповедник Тихон, узнав о том, что профессор Войно-Ясенецкий принял священный сан, благословил ему продолжать заниматься хирургией. Отец Валентин не стал ничего объяснять Петерсу, а ответил:
- Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?
Зал встретил удачный ответ хохотом и аплодисментами. Все симпатии были теперь на стороне священника-хирурга. Ему аплодировали и рабочие, и врачи. Следующий вопрос по расчетам Петерса должен был изменить настроение рабочей аудитории:
- Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы его видели, своего Бога?
- Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил. Зал после этого хохотал.
Суд приговорил Ситковского и врачей к 16 годам тюрьмы, но под давлением общественности через несколько месяцев отпустили.
В 1921 году Валентин Феликсович был рукоположен во иерея епископом Иннокентием.
А вскоре рукоположен в епископы в Москве во время первой ссылки, во время ссылки он закончит свою книгу "Гнойная хирургия". Так сбылось странное предчувствие.
В 1923 году была первая ссылка в Нарымский край.
Причем куда бы не прибывал епископ его с радостью встречали жители.
Он везде проповедовал и лечил людей.
Однажды к нему пришли эвенки больные трахомой глаз. Он проводил операции в тех условиях что были. Инструменты кипятились иногда в самоваре.
В 1925 году Валентина Феликсовича освободили, но ненадолго. Затем последует второй арест и третий.
В 1937 году будет самым сложным.
Обвинения каждый раз абсурдные. Первый раз обвинили в шпионаже. На вопрос епископа Луки какой страны он является шпионом, не отвечали.
А вот второй раз его арестовали совсем по сфабрикованному странному делу.
Профессор физиолог Михайловский в 1925 году потерял сына и на этой почве заболел буйным помешательством, изрубил все иконы, просил чтобы его убили, стал хулить Бога, избивать жену и детей. Жена от него ушла.
Тело мальчика он пропитал формалином и стал делать эксперименты по переливанию крови. Стал всех уверять, что он оживит сына.
Тело сына хранил в шкафу, покупал ему сладости.
Через пять лет женился вновь и даже обвенчался с ней, а вскоре застрелился. Жена чтобы отпеть мужа в церкви стала просить справку о том, что это был не суицид, а помешательство. Владыка Лука согласился дать такую справку и написал митрополиту Арсению записку.
Следователь который вел дело счёл суицид на почве помешательства неинтересным делом. Ему интереснее было обвинить вдову в убийстве, мол жена была религиозной и она довела мужа ярого атеиста до убийства. Дело уже приняло политический окрас и к этому делу привлекли Владыку Луку. Против епископа Луки все врачи отказались давать сведения, но нашелся безграмотный деревенский парень который и дал нужные показания. Дело Михайловского получило необычное освещение в прессе, по социальному заказу были написаны художественные произведения "Грань", " Опыт", " Мы будем жить". Где гениальный учёный материалист приблизился к оживлению мертвецов, но был жертвой религиозных фанатиков.
На этот раз Владыку Луку отправили в Архангельск.
Вторую ссылку Лука считал лёгкой. После ссылки вновь вернулся в Ташкент.
1937 год и опять ссылка в Большую Мурту на Енисейском Тракт. Глав врач муртинской больницы добивался чтобы епископу разрешили оперировать людей. Заведующая райздравом была безграмотной умела только подписывать свою фамилию. Когда о узнала о профессоре- епископе только замахала руками.
Доктор Барский кое как добился, чтобы Ясенецкому разрешили оперировать по распоряжению главврача, ему дали маленькую комнату при больнице, санитарки его сильно любили, старались подкормить чем то вкусненьким, но он их упрашивал ничего ему не носить.
Когда началась война Ясенецкий написал письмо, что может быть полезен так как имеет огромный опыт полевых работ в хирургии.
«Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку по такой-то статье в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».
Даже эту записку боялись передать в крайкоме.
Но сразу несколько ведомств заинтересовались хирургом.
Хирург Суходольский вспоминал, что они молодые хирурги мало что умели в то время. И Войно-Ясенецкий многому их научил. Ему отдавали самых тяжело раненых и безнадёжных и он их спасал.
Были и смертельные случаи, которые профессор сильно переживал, но он делал операции даже в том случае когда шансов не было.
Ещё он был одним из лучших диагностов, в поставленном диагнозе никогда не ошибался.
Однажды медсестра пожалела раненного бойца, которого решили выписать за симуляцию.
Боец не мог двигаться, но врачи ничего не находили, снимки ничего не показывали. Тогда главврач поставил симуляция и приказал выписать бойца. Профессор внимательно его осмотрел, от снимков отказался, внимательно посмотрел ему в глаза и приказал готовить бойца к операции. Диагноз: рак предстательной железы с метастазами в бедро. И действительно на операции удалили огромную опухоль. Владыка Лука попросил вызвать мать больного. Через две недели он умер.
Своей правильной диагностикой профессор спас многих людей. У одного из знакомых у жены случился приступ, скорая приехала, но не нашла ничего опасного. Тогда Ясенецкий сам обследовал женщину и потребовал сразу сделать операцию, так и получилось ещё два часа промедления и женщина бы умерла.
В Красноярск раненные уже приезжали с большими нагноениями, многие с запущенным остеомиелитом, который лечить в то время не умели. Таких отдавали профессору Войно- Ясенецкому. Инспектора, которые курировали госпитали, говорили что ни в одном госпитале не видели таких блестящих результатов.
Причем Владыка Лука не просто учил оперировать, главным было научить видеть страдающего человека, а не случай.
"Для хирурга не должно быть случая, а живой страдающий человек"
Сказывались на здоровье Владыки не только переутомление но и за время ссылок приобретенные болезни.
Уже во время оттепели в начале 50-х когда партийные деятели станут петь ему деферамбы, как много он спас людей, он резко ответит, что спас бы больше, если бы не ссылки. Смущённый партиец сказал, мол надо уже забыть старое, на что Владыка ответил, что никогда не забудет.
И тем не менее он спасал всех и своих гонителей в том числе и тех кто хулил Бога.
«При обходе больных красноармейцев госпиталя Владыкой Лукой в качестве врача один больной красноармеец позволил себе нанести ему обиду, сказав - зачем здесь ходит длинноволосый. И что же получилось: в тот же вечер этому обидчику было возмездие. Ночью в двенадцать часов случился с ним смертельный приступ, и он больной потребовал вызвать врача то есть Владыку Луку.
Со слезами на глазах он просил прощения у епископа-врача и умолял спасти ему жизнь. Владыка приготовив больного к операции, спросил верует ли он в Бога, так как не он возвратит ему жизнь, а Бог рукой доктора. Больной ответил, что теперь верует. Владыка сделал очень серьезную операцию и красноармеец выжил. С тех пор отношение к доктору изменилось.
Медсестры вспоминают, что профессор перед операцией на теле больного всегда йодом делал крестик.
В 1944 Владыку переводят в Тамбов.
Он не только занимается операциями но и читает проповеди прихожанам, возрождает храмы, которые разрешили.
В 1946 году получает Сталинскую премию и все деньги тратит на сирот после войны.
Его много раз приглашали на кафедру читать лекции, но его главное условие было что читать он будет только в рясе. Раз он священник, то стыдиться ему нечего. Но разрешения так и не получил. Он принял это как отлучение от учёных.
Хотя он считал, что его научный труд привлечет очень многих интеллигентов к Православию. Так и получилось. Французские юноши и девушки перешли в православие сославшись на христианских учёных в СССР. Это Иван Павлов, Владимир Филатов, архиепископ Войнов- Ясенецкий.
После Тамбова владыку переводят в Крым и здесь он борется за восстановление каждой церкви.
На религию при Хрущёве опять начались гонения, если в церкви не читались проповеди в течении пол года церковь закрывали. Владыка Лука посылает служить архиереев в самые отдаленные церкви, этим самым вызывает недовольство у духовенства.
На него опять идут жалобы. На что он отвечает, что офицеров не спрашивают где служить, если суровая воинская дисциплина необходима в Армии, то она ещё более необходима в Церкви. Армия занимается спасением Отечества, а Церковь спасением человеческой души.
Сам архиепископ носил залатаную рясу несколько раз и питался очень скромно.
Постоянно вел списки нуждающихся и по ним отправлял переводы.
Прослужил Владыка в Крыму 15 лет. Последние годы он оперировал сидя и сидя проповедовал. Однажды к нему пришел человек из старых коммунистов, его жене поставили рак в кремлевской больнице причём рак неоперабельный. Коммунист стеснялся обратиться к Владыке, когда к нему привезли женщину он не о чем не спрашивал, блестяще ее прооперировал и она ещё прожила долгие годы.
"Когда Владыка умер, за его гробом шли все. И сейчас в Симферополе он незабываем. Он действительно святой человек, и в понимании духовном, и в понимании светском. Он никогда ничего не требовал для себя взамен: никаких санов, постов, никакой мзды. Все раздавал другим. Получая какие-то проценты со Сталинской премии, раздавал их нуждающимся. Жил аскетически скромно. Это был человек великой души и огромной духовной силы, которую он отдавал на служение Богу, бескорыстно и искренне."