Часть 11
Семка забрался на руки к Любаше, без конца целовал и шептал ей на ухо:
— Я знашь, как тебе люблю?
— Знаю, знаю, хороший мой! И я тебе люблю шибко.
— А мене? — с надеждой в голосе спросил Петя.
— И тебе! — улыбнулась Люба. — Усех вас люблю! Ох и горевала я за вами!
Она остановилась, ребята облепили ее, прижались, у всех текли слезы.
— Ня уходи больша! — попросил Ваня, уткнувшись ей в грудь. — Я до тебе бежать хотел.
— Останься! — вторил ему Игнат.
А Петя с Семой принялись громко реветь и причитать:
— Как жа мы без тебе?! Совсема плохо нама!
— Побуду нядолга, ежеля тетка ня выгонить! Ну усе! Будять, будять вама реветь!
Люба и сама плакала, но вытерла слезы и прикрикнула на ребят:
— Аль идем до тетки Фроси без слез, аль я домой!
— К тетке Фросе! К тетке Фросе! — загомонили ребята и побежали до деревни наперегонки.
— А ежеля уйдешь, то мене с собой возьми! — попросил Семушка.
Люба обняла ребятенка крепко-крепко, слезы снова обожгли щеки бедной женщины.
Бабка Ефросинья на радостях уже стряпала вовсю да приговаривала сама себе:
— Ах ты жа! Гостья какая у нас севодни! Как жа я-то вчерась пирогов ня напекла?! А ишть хотела. Ну ладна, завтре таперича! Поди жа, заночуеть.
Ребята гурьбой забежали в избу и принялись наперебой рассказывать бабке Фросе, что Любава поживет у нее немного. Игнат заглядывал в глаза Фросе и спрашивал:
— Ты жа ня прогоняшь яе?
— Да чавой ты! Господь с тобой, — бабка размашисто перекрестилась. — Племянницу родную гнать! Чавой-то?!
Любава светилась от счастья и думала: «Зря бабы треплють языками, што у мужиках шастье! От оно мое шастье-то! У робятах! Ня родить без мужика! Это так! Спасибо тебе, Марьюшка, што деток родила таких справных! Выходит, што для мене! Эх, царствие тебе небесное, сердешная!»
_____
_____
— Иде робяты? — спросил Федя у Лизки, придя с работы.
— А я почем знаю? — фыркнула баба. — Они мене не сказавут, куды ходють.
— А ты спрошала?
— А пошто мене? — пожала плечами она.
— Эх, Лизка, Лизка, как жа енто? Люблю я тебе. Знашь? Мене кажатси, што даже крепча, чем Машу любил. А ты жа на детей моих ня смотришь, ня ласкова с ими! Стряпашь словно свиньям! — Федор покачал головой и вышел во двор.
На огороде ребят не было, да и поздно уже в земле возиться. Федор залюбовался работой сыновей: грядки ровные, чистые! «Молодцы у мене хлопцы! Да иде жа они? Либошто на реку пошли?»
Федор, недолго думая, направился на берег. Соседские пацанята возвращались с рыбалки.
— Моих тама нету?
— Нету, дядька Федор. Давно ушли с теткой Любашей.
— С Любашей? — обомлел отец. — Да куды жа она их повяла?
Сердце Федора забилось гулко, словно предчувствуя беду.
— У деревню пошли.
Федор, все поняв, подхватился и побежал до тетки Фроси.
Вбежав в хату, он увидел благостную картину. Его ребята, веселые и довольные, такими он их давно не видел, сидели за столом и радостно орудовали ложками. Стол был богато накрыт. Тетка Фрося и ее племянница тоже улыбались.
— Федя! — встрепенулась Фрося, — айда вечерять.
Любава быстро подала ему ложку и налила щей.
— Здоровеньки будьте, тетка Фрося, и тебе, Любава, не хворать, — поклонился Федор.
— Благодарствую, — смутившись ответила Любаша.
— Бать, — тревожно начал Ваня, — ты… енто… ня…
Но Федору так захотелось присесть за этот хлебосольный стол и отведать в кои-то времена доброй еды, что он перебил Ваню, сразу почувствовав, что сын будет виноватиться.
— Ничаво, Ванятка, ничаво.
Федор пристроился на лавке и стал с удовольствием хлебать щи, откусывая от большого куска хлеба, который подложила ему Любаша.
— Сала, сала бери! Сама солила, укусно получилоси! И ишшо вот, огурец бери, тожа сама квасила давеча, — суетилась Любаня.
НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ
Никогда Лизка не заботилась о том, чтобы накормить Федю повкуснее, даже тогда, когда только начали жить, никогда не подкладывала лакомых кусочков.
Он всегда вставал из-за стола полуголодный, недовольный, а она лишь приговаривала: «Ня в том шастье, штоба брюхо набить!»
Так почему же ему сейчас так хорошо и спокойно за этим столом, со своими довольными, каким-то будто блестящими ребятами, с доброй теткой Фросей и с этой неказистой хромой девкой Любой? Вроде же счастье не в том, чтобы наесться до отвала? А он счастлив этим простым счастьем.
Федор исподтишка глянул на Любашку, а она будто ждала этого, опустила голову низко-низко, вскочила, захлопотала.
— Чаю нада, я жа ишшо баранки принясла. У вашем сельпо баранки привозиля? — не дождавшись ответа, она зачастила. — А нама привязли. Укусныя! Я как сяду, так и сгрызу сразу штук пять!
Все почему-то засмеялись, и Федор тоже! Он еще лучше почувствовал, как жаркое тепло разлилось по всему телу.
А Любаша удивлялась сама себе: обычно она не была многословной, а тут вдруг что-то нашло! Ей было весело и спокойно рядом с ребятами.
Потом долго пили чай с баранками и кусковым сахаром. Федор видел, с какой любовью смотрели мальчишки на Любаву, а малые оба сидели у нее на коленках, обвив ее шею ручками.
«Хочь бы долю этого добра Лизке моей!»
А Лизка тем временем вышла во двор и присела на лавку. Ее нисколько не заботило, что ни ее мужа, ни его детей не было так долго. Другая бы баба давно обеспокоилась, куда убежал мужик, и почему до сих пор не идет.
А она сидела на скамейке и лузгала семечки. Ребята уже стали приносить с огорода зрелые подсолнухи.
Вдруг она услышала детские голоса, да вроде как и Федин голос во дворе бабки Фроси. Она с интересом посмотрела через плетень и увидела, как из бабкиной хаты высыпались все пацаны, вслед за ними вышел довольный, улыбающийся Федор, а за ним… хромоножка.
Завершала процессию бабка Фрося.
Все шумели, о чем говорили — разобрать было невозможно.
— А чавой-то енто у вас? Федя, ты чаво тама делал?
Федор хотел ответить, но Фрося вышла вперед.
— Федя вечерял у мене! А у тебе чаво севодни было? Аль ты по четверигам совсема не готовишь?
— Ня твое дело! Нечаво… — но договорить Лиза не успела, потому что Федор рявкнул:
— Захлопнись и зайди у хату.
Лиза хотела что-то возразить, но видно передумала и зашла в дом.
А Ваня забеспокоился:
— Бать…
— Усе путем, Иван! То, чаво ты боисся, ня будеть больша никада.
Федор двинулся вслед за Лизой.
Ребята никак не могли оторваться от Любы, они к ней льнули как когда-то к родной матери.
Федор хорошо помнил, какой ласковой была Марьюшка, как ей на все хватало времени: приготовить, прибрать и всех приласкать. Но почему Лиза не такая?
Когда-то давно Федина мать сказала ему:
— Ня дай Бог тебе, Феденька, к юбке привязаться.
Федя усмехнулся. Как же была права мать! Он и сам не ожидал от себя такого. Привязался! Так еще бы юбка знатная была, а то ведь — так себе юбчонка.
— Уходи, Лиза! Завтре же, — только зайдя в хату, сказал Федор.
— Хромоножка появиласи? — усмехнулась Лиза. — Да ты ба яе спробовал сначала, а то, можат, ня понравитси!
У Федора не возникло никакого желания спорить с дурной бабой и что-то ей объяснять, а тем более доказывать.
У него и в мыслях не было, что Любаша может заменить Лизу, но только что в доме тетки Фроси он снова вспомнил, как должно быть в семье: тепло не только телу, уютно не только душе, сытно не только утробе.
— Многа времени-то прошло, Лиза, а ты ня наша! А мы ня твои, — коротко бросил Федор и вышел во двор, закурил цыгарку.
Во дворе у Фроси ребята сидели на лавке около Любавы, она им что-то рассказывала. Фрося хлопотала рядом и изредка поглядывала на ребят, тепло улыбалась.
Федор подошел тихонько к плетню и встал так, чтобы его не было видно.
Голос Любы был тихий и какой-то убаюкивающий.
— А потома они усе встали на яе зашшиту, и чудишше испугалоси и убяжало, куды глазья яво глядели. А робяты у свой родной дом вернулисся!
Федор ухмыльнулся в усы. Вот тебе и хромоножка!
Заботлива, добра, внимательна! Да еще и мудра!
Первую ночь за долгое время Любаша спала сладким сном, а под утро ей приснилась Марьюшка, да так ясно, что трудно было разобрать сон это или явь. Она вошла в избу, одетая в красный сарафан и белую блузку, на голове женщины красовался венок из алых роз. Марья поклонилась в пояс и промолвила:
— Не бросай детишек моих! Мать ты им теперь!
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Подборка рассказов, где еще присутствует говор ⬇️⬇️⬇️