В одну секунду этот незнакомый парень все перевернул в ее душе с ног на голову. Ослепленная внезапно нахлынувшими эмоциями, она не видела и не хотела видеть никого другого.
Ариадна. Америка, 1956 год
Обсуждая с Мэттом и Линдой план поиска Кирилла, Ариадна была не совсем откровенна. Нет, она действительно была уверена в правильности предлагаемых ею мер по спасению Кирилла. Но не сказала им главного, то, что было предназначено только для Кирилла. Она хотела, чтобы он узнал это от нее и принял непростое решение и разрывалась между желанием вернуть его домой в 1956 год или позволить ему сделать другой, противоположный выбор..
Девушка отчаянно скучала по нему и давно уже себе призналась, что влюбилась с первого взгляда, сразу же, как только заглянула в его глаза на пороге своего салона. Он смотрел на нее так по-детски восхищенно, так обезоруживающе искренне, не прячась за маской бывалого мачо, как это практиковали ее многочисленные прилипчивые воздыхатели.
Она залюбовалась его ярким сиреневым взглядом, такого оттенка она еще не встречала. На самом деле глаза у Кирилла были васильковые, синие-синие, но при взгляде на нее синева, как будто подсвеченная изнутри, искрилась сиреневыми переливами.
Ариадне хотелось, чтобы этот парень так смотрел только на нее, чтобы только она отражалась в его восхитительных глазах, купаясь в сиреневых переливах. Никто и никогда не производил на нее такого впечатления. Самовлюбленных красавцев она повидала немало, но такой доверительной открытости, ранимости никогда не встречала и была уверена, что больше никогда не встретит. Он разбил ей сердце, нет, наполнил его своим теплым светом, рядом с ним всегда весна, буйство красок, аромат сирени. А ведь она уже была уверена, что ей никогда не испытать ничего подобного.
До встречи с Кириллом Ариадна уже успела стать циничной, прагматичной, язвительной и высокомерной и всю свою сознательную жизнь она пряталась под этой маской, пока не встретила его, принца из своих детских снов и фантазий. Вопреки рациональным доводам прежней холодной, бескомпромиссной, расчетливой Ариадны, ей отчаянно хотелось верить, что они неспроста встретились, что они предназначенные друг другу – две половинки одного целого.
В одну секунду этот незнакомый парень все перевернул в ее душе с ног на голову. Ослепленная внезапно нахлынувшими эмоциями, она не видела и не хотела видеть никого другого. Весь этот вихрь неведомых до того чувств шквалом обрушился на нее, ускоряя пульс, пуская сердце в бешеный галоп, до тех пор, пока он не вошел в ее рабочий кабинет и не напомнил кто она на самом деле . Теперь Ариадна смотрела на него изумрудными глазами ведуньи.
В полумраке, в дрожащем свете медленно тающих потрескивающих свечей повсюду расползались, оживая, подрагивающие тени. В воздухе натянутой струной повисло напряжение, тревожное ожидание, сигнализирующее об опасности. Как только он вошел, треск усилился, тени встрепенулись, заволновались, потянулись к нему, обнимая, принимая в свой призрачный мир, проникая внутрь, наполняя мраком. На зеленоглазую ведунью смотрели чёрные провалы глазниц, а на губах играла язвительная ухмылка. Полумрак, игра теней усиливали этот поразительный эффект кардинального преображения.
Тьма имела множество имен и обличий, но сейчас перед ворожеей стояла Королева теней, злобная уродливая фурия, уверенная в своей исключительности и неуязвимости. И при этом пока не осознавала, что раскрыта и бесцеремонно вытащена на свет божий. Бесовка намертво вцепилась в свое убежище, и даже, выползая наружу, не ослабляла хватку.
Колдовские чары ведуньи, сотканные из изумрудного света, прозрачными нитями незаметно, исподволь проникая внутрь, опутывали непрошеную гостью, усыпляя бдительность, заставляя не замечать ничего вокруг, кроме уютного мрака своего убежища.
Ворожея была способна ее выманить, усыпить, на время закрыть ей глаза и заткнуть ей уши, но насовсем выгнать из укрытия, к сожалению, не могла. Она была сильна, пока фурия спит, пока тот, кто служит ей убежищем, не представляет об этом. Открыв парню глаза, она очень рисковала. Если Тьма ее увидит – будет уже не спастись, но всё равно была готова рисковать ради него, внезапно ворвавшегося в ее жизнь прекрасного и не менее опасного незнакомца.
Прозрачный сиреневый свет снова свободно заструился из его глаз, прогоняя полумрак и навязчивые призрачные тени, треск прекратился, свечи перестали удушливо чадить. Зеленоглазая фея была счастлива, что не ошиблась в нем, в этом парне было еще столько света, что он вполне мог бороться и победить. Его сияния хватит на них обоих и не только. Ариадна, оставаясь незамеченной, забыв обо всем, любовалась им, с наслаждением вдыхала его запах. Аромат весны, цветущей сирени кружил голову. И только его обескураженный вид привел ее в чувства.
Она заметила, что на фоне стресса, излучаемый им свет стал еще мощнее и ярче, его сияющая сиреневая аура увеличилась в разы, но при этом встрепенулась и захватчица. Ворожее также пришлось усилить в разы и свое воздействие. Получается, что сила Тьмы растет пропорционально силе его света и гасит при этом его основное оружие – сияние. Все радужные надежды Ариадны в одно мгновение рухнули. Значит, они уже связаны с захватчицей на энергетическом уровне, он донор, она реципиент – энергетический вампир.
Пока еще парень может компенсировать утечку, с каждым разом затрачивая на это все больше и больше энергии. Когда же Тьма начнет преобладать и выпьет до дна все его энергетические ресурсы, сияющий принц с сиреневым взглядом превратится в Королеву теней. Как бонус, злобная фурия получит и все его способности, его дар, обернув против него самого и всех, кого он любил и защищал.
Парень все еще безмолвно глазел на внезапно представшую перед ним во всем своем уродливом величии Королеву теней. Решения Ариадна принимала молниеносно, несмотря на серьезный риск, она все-таки показала парню намертво присосавшегося к его энергетической ауре упыря во всем ужасаемом безобразии оного.
Ведунья не щадила парня, так как чем выше градус эмоционального накала жертвы-донора, тем четче и яснее воспроизведение захватчика-реципиента. Как только внимание жертвы переключается на что-то иное, видение вампира, как мираж, рассеивается, развязывая нечисти руки или что там у них в наличии. Это позволяет исподволь психологически и физически влиять на донора, ослабляя, и делая его зависимым. Это самое излюбленное состояние темных сил: поиграть с жертвой, как со слепым котенком, оставаясь незамеченными, безнаказанно измываться, вдоволь упиваясь излюбленным деликатесом – болью и страхом. Ведунья могла сдерживать натиск злобной фурии, значительно уменьшив ее аппетиты. Но, судя по тому, как быстро иссякали при этом возможности самой ворожеи, эта передышка продлится недолго.
Так Ариадна познакомилась с Кириллом, узнала о его демонах и показала их ему. С тех пор они через многое прошли и чего только не испытали, что сблизило молодых людей еще больше. Обоих тянуло друг к другу, и они медленно сближались, осторожно ступая, чтобы не задеть за живое, чем еще не готовы были делиться, чтобы ненароком не причинить друг другу боль. И все-таки Ариадна сделала один неосторожный шаг. Память постоянно прокручивала перед ней этот день, так было всегда, когда она что-то упускала.
Каждую ночь она снова и снова открывала дверь салона перед Кириллом и заглядывала ему в глаза. И однажды ночью с криком проснулась, слезы струились по щекам. “Нет!” — кричала она, вытянув вперед руки, будто отгораживаясь от чего-то, и еще долго шепотом повторяла все то же отчаянное: “Нет, нет, нет!”, так и не сомкнув больше глаз до самого утра.
Она больше не плакала, она точно знала, что должна сделать. Мэтт и Линда видели ее решимость, им ничего не оставалось, как помочь ей осуществить задуманное. Ариадна, закрыла глаза и смело шагнула в самое жерло сияющей разноцветной воронки.