- ну сама виновата! - нечего подслушивать!
Между прочим, Рей прав. Сама ведь знаешь, что ты была очень нескладным подростком.
- мама, но ведь и не Медузой Горгоной, это обидно, то как он меня описал! - возмутилась Энрике.
— Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было лет 25?) может разглядеть в гадком утенке лебедя. - большие серые глаза матери (такие же, как и у Энрике) оглядели волнистые густые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную и изящную фигуру дочки. — А ты у меня превратилась в настоящего лебедя, и Рей очень скоро в этом убедится. Могу поспорить, что он будет валяться у твоих ног!
- Может, еще и облизывать их? Бесполезно, я все равно не намерена любезничать с этим самовлюбленным и высокомерным...
- сексуальным и неотразимым...
— Мама!!!
- Да-да! У тебя же есть глаза ты и сама все видишь! Он именно такой! Хоть мне 50, но я еще не ослепла. Я понимаю, что ты расстроена, моя дорогая, и тебе обидно, но ты не должна во всем винить его. И вообще, я больше чем уверена, вам всего лишь нужно увидеть друг друга и все встанет на свои места.
- мама, если бы ты слышала, что он говорил! - обиженно сказала Энрике.
- Понимаю, но относись к этому проще, с юмором
Просто представь, как он будет удивлен, когда тебя увидит Ведь этот визит и спланировали, как раз для того чтобы вы познакомились поближе. - Тут Амалия остановилась, увидев характерный блеск в глазах дочери. - Энрике! Что ты задумала? Я слишком хорошо знаю, это выражение лица.
- Рею это еще меньше понравится, - сказала Энрике, быстро шагая по комнате. — Я придумала прекрасный способ с ним расквитаться.
— Не желаю больше ничего слушать! — сказала графиня и встала, чтобы достать платье. - не желаю!
- а придется! Мамуля, мне нужна твоя помощь.
—Энрике, я против!
Но Энрике смотрела на нее такими умоляющими глазами, что решимость Амалии дрогнула, и она присела.
— Ну рассказывай, что ты еще придумала?
Энрике быстро объяснила суть своего плана, и хотя сначала Амалия Генсель слушала с явным не одобрением, но постепенно смягчалась.
— ну что ж не могу отрицать, что если все получится, как ты задумала -это будет забавно, - неохотно согласилась мать, - хотя, честно, и не представляю, как тебе все это потом сойдет с рук.
— А почему нет? Я ведь была ведущей актрисой в школьном театре?
- Как ты можешь сравнивать! Это жизнь, а не школьный спектакль!
- Весь мир подмостки, - продекламировала
Энрике. — Послушай, мам, я просто хочу его немного попугать, сбить с него спесь. Сначала пусть увидит меня страшной и убедится в том, что я такая же какой он меня ожидает увидеть, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске в своем нормально виде.
- Знаешь, согласна, что неплохо придумано, — согласилась мать,одеваясь.
- тебе нужно позвонить папе и сказать, что у меня корь.
- Это обязательно? - Посмотрев на дочь, мать покорно подняла трубку домашнего телефона. — Арчи? У нас случилось нечто ужасное! У Энрике корь.
— Я так и думал! - загремел в трубке голос графа. — у нашего конюха корь, а она каталась с ним верхом пару дней назад.
Слушай, а разве Энрике не болела корью, когда мы ездили в Сент-Мориц?
Прижав ухо к трубке, Энрике отчаянно жестикулировала, призывая к изобретательности мамы.
- ммм.. тогда это была коревая краснуха, Арчи, - соврала жена.
- Ну и ну! — проворчал граф. - получается, знакомство с Реем отменяется, если, конечно, он еще не болел корью.
- Болел или не болел, не имеет значения
Энрике не может видеться с ним в таком жутком виде.
- какая глухость! Что он, сыпи никогда не видел?
Энрике быстро замотала головой, и мать сказала:
- Нет, Арчи. Ей не очень хорошо, и пока не станет лучше, она не сможет увидеться с ним.
— какая упертая девчонка! Вот в кого она она такая, ума не приложу.
- ясно в кого, в твою мать, - ответила жена.
— Тогда сама извинись перед Реем, - продолжал граф, пропуская мимо ушей ее реплику. - Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.
- По-моему, это не очень любезно с нашей стороны. Пусть сам решает.
Положив трубку, Амалия заговорщически улыбнулась и подмигнула дочери.
— Знаешь, а вообще эта игра мне начинает нравиться.
— Я так и знала! Теперь позвони Рею.
На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Энрике, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Рея.
- Как жаль…Как жаль! - говорил он с едва уловимым акцентом. — я так мечтал познакомиться с вашей милой дочерью!
- Энрике тоже расстроена, — отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы: - Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.
— Одним глазком это как?
- Да, мой милый мальчик. - Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. — отправляйтесь в розовый сад и через полчаса посмотрите в окно на втором этаже, Энрике помашет вам рукой.
- прекрасная мысль! А потом, с вашего позволения, если конечно вас это не обидит, мы бы с Жераром вернулись в Лондон. Учитывая недомогание Энрике, присутствие гостей в доме весьма обременительно.
- что вы! Мы очень рады, что вы приехали!
Прошу вас, останьтесь на ночь, Рей, а утром уже отправитесь. Жаль только, что вы зря потратили время.
Ну что вы! Ведь я же увижу Энрике хотя бы в окне, - сказал Рей таким фальшивым то-ном, что Энрике отодвинулась от телефона, чтобы он не услышал ее смех.
- Через 30 минут он увидит такое, что я в свои 13 покажусь ему сногсшибательной богиней, - сказала Энрике, когда мать закончила телефонный разговор.
- Ну рассказывай, что же ты придумала?
— Пока точно не знаю, но точно это будет зрелище не из приятных!
- Но за ужином ты должна предстать в своем лучшем виде, - настаивала мать.
- мам, ну я же обещала, не переживай!
Спустя двадцать минут, приоткрыв шторы своей комнаты, Энрике увидела Рея, входящего в розовый сад. Казалось, он не замечал ярких цветов с их дурманящим ароматом: все его внимание было приковано к окну на втором этаже. Энрике подошла поближе… и раздвинула шторы.
Как она и рассчитывала, он в ужасе отшатнулся и чуть не упал, и Энрике сжала кулаки, чтобы сдержать истерический смех. Медуза Горгона ей явно удалась!
Оранжевые лохмы сухих волос торчали из-под фиолетового шарфа, намотанного на мертвенно-бледное, покрытое крупной красной сыпью лицо (спасибо тальку и губной помаде «Макс Фактор»!). Изо рта. торчали настолько большие и кривые зубы, что по сравнению с ними Большой Каньон казался мелким овражком; в добавок на ней были очки с толстыми линзами в черной оправе, отражавшие лучи заходящего солнца, придавали лицу завершающий штрих.
— Эта корь так некстати! - прокричала
Энрике мерзким скрипучем голосом, словно резанула ножом по стеклу. -
Надеюсь, что когда я поправлюсь, мы еще встретимся во Франции.
— Я на днях улетаю в Калифорнию, - с трудом выдавил из себя Рей.
- значит увидимся , когда вернетесь.
— Ох, боюсь, что это будет не скоро, может через полгода.
- Неважно! Я ведь прилечу к вам сюрпризом. — Энрике радостно заржала и высунулась из окна, чтобы продемонстрировать грудь. Он назвал ее тощей палкой, и, чтобы сразить Рея наповал, она подложила себе подушку и теперь вполне могла соперничать с беременной коровой!
- Рей , а вы болели корью? - проскрипела
она
— Я? А что?
- Если болели, можете подняться ко мне.
Корью нельзя заболеть дважды.
- Никогда не болел корью, - поспешно ото-звался Рей. - И пожалуйста, не нужно так долго стоять у окна, а то еще простудитесь.
— Вы такой заботливый, это так мило - восторгалась Энрике. — Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с вами!
- мне тоже, — солгал Рей , делая шаг назад.
- А чем вы сейчас будете заниматься? — спросила она, облокотившись «грудью» на подоконник, чтобы он мог оценить ее габариты по достоинству.
- до ужина погуляю по лесу, — ответил Рей упавшим голосом. — До свидания, Энрике, скорейшего выздоровления.
Стремительно развернувшись, Рей быстро зашагал прочь, словно за ним гналась стая диких зверей, а Энрике рухнула на стул от смеха.