Серое небо пронизано золотыми лучами, а через прорехи на мир взирает холодная синева. Ринзара кутается в плащ и шагает рядом с Эллионом, то и дело касаясь плечом. Хмарные тучи бегут на восток, и ветер приносит хладное дыхание зимы. С деревьев облетает последняя листва и жёлто-красным ковром стелется под ноги. Особо крупный листок прилип к носку ботинка, и отравительнице пришлось тряхнуть ногой. Мимо по дороге тянутся телеги, гружённые зерном, возницы косятся на курьеров, но не рискуют обратиться. Если уж илмириты послали на доставку двоих, то дело явно серьёзное.
Эллион остановился, положил ладонь на грудь и заозирался. Алмаз вибрирует, а демон притих и, кажется, вслушивается.
— Что случилось? — спросила Ринзара, вглядываясь в твёрдое лицо любимого.
— Не знаю, — ответил Эллион, замолк, а глаза расширились.
Ринзара обернулась и обомлела. С востока, наперекор ветру, движется тёмная туча. Десятки, сотни голубей. Не стая, но двигаются в одном направлении. Возница одной из телег встал на козлах и стянул шапку, прижал к груди и наблюдает, распахнув рот. Эллион сжал бриллиант в кулаке, прикрыл глаза и медленно выдохнул.
— Пойдём, скоро будет дождь.
Стены полиса кишат людьми, рабочие поднимают брёвна и огромные котлы. Спешно укрепляют ворота, стражники пропускают только телеги с едой и железной рудой. Курьеров пропустили с явной неохотой.
— Готовятся к осаде, — сказала Ринзара, походя наблюдая, как из домов близ стен выносят вещи.
По улице к противоположным воротам тянется вереница гружёных телег и людей, нагруженных тюками. На крышах отдыхает множество голубей, и курлыканье почти заглушает монотонный гомон толпы. Большинство таверн и постоялых дворов закрыты, нашёлся только один, до половины забитый хмурыми солдатами и наёмниками. На вошедшей парочке пересеклись десятки взглядов и сразу соскользнули в пол. Эллион невозмутимо прошёл через зал и постучал по стойке. С кухни донёсся неразборчивый голос, и вскоре показался хозяин, дородный мужик, ковыляющий на деревянной ноге. Хмуро оглядел гостей и буркнул:
— Еды мало, большую часть реквизировала корона.
— Нам много и не надо, — ответил Эллион, положил на стол две золотые монеты. — Еды на двоих и комнату до утра.
Хозяин посмотрел на золото и покачал головой, криво улыбнулся:
— А, забери, сегодня за счёт заведения. На том свете мне деньги всё равно ни к чему, а вот помощь илмиритам может зачтётся.
***
Комната досталась в торце здания, на третьем этаже. Из окна виден кусок внутреннего двора, крыша конюшни и улица. Эллион и Ринзара сидят за столом и перекусывают старым сыром, свежим хлебом и разбавленным вином. Начинающийся дождь стучит по крыше, и шум голубей почти стих. Кажется, крылатые любимцы Илмира заполонили чердак.
— Странно это всё, — сказала Ринзара. — Впервые вижу столько почтовых голубей.
— Большая война, — ответил Эллион и положил алмаз на стол. — По крайней мере, он так утверждает.
— Всеведущий демон, — пробормотала отравительница, глядя на игру чёрного света в гранях камня.
«Цикл завершается», — вещает демон, испуская мягкое пульсирующее сияние. — «Нужно торопиться и доставить меня».
Эллион поднял камень двумя пальцами, посмотрел на просвет. Ринзара молчит, женским чутьём уловив, что сейчас не время для расспросов. Их разговоры с момента воссоединения ощущаются натянутыми, неловкими. Они оба хотят быть рядом, но не могут забыть боль, испытанную и нанесённую.
— О каком цикле ты говоришь? — вслух спросил Эллион, чем заставил Ринзару дрогнуть и испытать волну неловкости.
Она знает, что демон разговорчив, но когда любимый говорит в пустоту, она не может не тревожиться. На улице закричала женщина, зашлась горьким плачем. Выглянув в окно, увидела, как группа солдат выкидывает вещи из телеги, а вместе с ними мешки зерна. Рядом на коленях стоит женщина, а её, мужчину под руки волокут в сторону казарм. Бедняга висит в хватке, а с разбитых губ срываются капли крови, мгновенно сливающиеся с дождём.
«Великий цикл, ловушка изначального плана, неучтённое взаимодействие планов божеств», — пояснил демон, мучительно медленно подбирая слова. — «Кирион и Илмир накапливают и распространяют знание, Валерия и Тирион оберегают людей, дают стабильность и предсказуемость. Селена и Айлана потворствуют размножению и расселению. Ортус и Мардок увеличивают экономику и применяют плоды трудов Кириона. Аргантос же — это щука в уютном озере, не дающая рыбке заплыть жиром. Луниса хранит тайны, которые важны, но не должны быть раскрыты рано».
— Это я и так знаю.
«Великие планы ведут людей к возвышению, к эпохе, что царила до появления Младшей Сестры. Но все вместе они порождают Великий Цикл, ловушку, обрекающую на бесконечное повторение в надежде таким образом, достигнуть общей цели».
Чёрный свет усилился, а камень начал обжигать кончики пальцев. Эллион не выдержал и отпустил, алмаз остался висеть в воздухе, медленно вращаясь по оси. Теперь вкрадчивый голос слышит и Ринзара: прижала ладонь к виску и морщится. Это странно и пугает, когда внутренний голос становится чужим.
«Методы божеств накладываются друг на друга, приводя Великую Империю к возвышению, а затем неизбежно к краху, к десяткам и сотням враждующих королевств. Великая Война соединяет их, и новая Империя поднимается, завершая очередной виток цикла. Вроде бы всё развивается, совершенствуется, но на самом деле человечество закольцовано. Великие достижения стираются войной, и каждый раз путь начинается заново. Мы снова и снова подбираемся к вершине, но вместо устойчивого прогресса возвращаемся к исходной точке. Мы обречены на бесконечное стремление к прогрессу, который неизменно приводит к началу. Все божественные усилия, все благие намерения и пути совершенствования, по сути, оборачиваются против нас. Они создают иллюзию движения вперёд, тогда как на самом деле мы стоим на месте. Это и есть Великий Цикл».
Эллион обратил взгляд к потолку, за которым шелестят голуби. Дождь усилился, став безумным ливнем, что парализует город и нагнетает сон.
— Который по счёту цикл? — наконец спросил Эллион, информация бесполезная, но он просто не может не спросить, из желания коснуться разумом чего-то великого и ужасного.
«Тысяча девятьсот семнадцатый», — отчеканил демон.
— А есть ли способ разорвать его? — спросила Ринзара, нервно сжимая кулаки.
«Возможно, за этим я и хочу попасть в храм Кириона».
Эллион спрятал камень под одежду, сложил пальцы в замок и направил взгляд в окно. Он и так намеревался закончить доставку, но теперь мир выглядит грязной театральной ширмой. Тысяча девятьсот циклов... Сколько простояла старая империя? Лет семьсот, а осколки существуют несколько столетий. Разум будто ударился о стену из немыслимо огромных чисел. Отскочил и остался лежать без сил, но в глубине зародилась искра тревожной мысли.
Как демон, проведший в заключении сотни лет, может переломить Великий Цикл?
В дверь постучали.
Курьеры переглянулись. Ринзара жестом остановила Эллиона и поднялась. В руке появился флакон яда, а большой палец подцепил пробку. Плеснуть в лицо, и жертва свалится через секунду и потеряет зрение на неделю.
Стук повторился. Женщина толкнула дверь и застыла, глядя на гостя, с улыбкой разводящего руки. До боли знакомое лицо, покрытое шрамами, распахнутая сорочка, демонстрирующая широкую и волосатую грудь. На шее красуется свежий шрам от петли. Ринзан Красный, Ризар бен Райк поклонился, прижав левую руку к груди, а правую отведя в сторону.
— Давно не виделись, братец.