Россия, понесшая во время Смуты крупные территориальные потери, наиболее тяжелой из которых был Смоленск – форпост Москвы на Западном направлении, — не могла с ними смириться. Другой причиной конфронтации в отношениях России и Речи Посполитой являлись претензии королевича Владислава на московский престол, что для молодой русской династии Романовых было не менее значимо, чем возвращение утраченных Московским государством земель. В Москве Деулинское перемирие 1618 г. рассматривалось лишь как временная передышка. Когда же в 1632 г. умер польский король Сигизмунд III Ваза, русское правительство решило, что наступил наиболее благоприятный момент для нападения на Речь Посполитую. Еще в июне 1632 г. Земский собор поддержал идею войны, но набег крымцев отсрочил ее начало. Лишь в августе главный воевода М.Б.Шеин со своим товарищем А. В. Измайловым выступил из Москвы к Смоленску. Однако, двигаясь непростительно медленно, Шеин достиг Смоленска лишь в декабре 1632 г.
Начало военных действий оказалось благоприятным для русских войск: правящая элита Речи Посполитой в очередной раз оказалась не в состоянии организовать оборону восточных границ государства. На центральном (западном) направлении еще до подхода основных сил во главе с Шейным и Измайловым отряд Федора Сухотина занял Дорогобуж (18 октября), ставший в дальнейшем базой для снабжения русских войск, а стольник и воевода Б.Нагой со своим полком из Калуги захватил Кричев, Серпейск (12 октября) и Рославль. В то же время полк кн. С.М.Прозоровского занял крепость Белая (октябрь), превратив ее в базу для набегов во внутренние пределы Великого княжества Литовского. После этого кн. Прозоровский и Нагой соединились с армией М.Б.Шеина под Смоленском. Одновременно на юго-западном направлении отряды Государевых ратных людей из Путивля и Рыльска взяли Рамонский острог и Батурин, а из Брянска–- Почеп, Стародуб и Трубчевск, воевода Баим Болтин взял Новгород-Северский. Отряды ратных людей захватили Сурож, а в набегах доходили до Чернигова и Гомеля. На северо-западном направлении посланные из Пскова сотенные головы с поместной конницей и казаками овладели Красным и Себежем. Таким образом, за относительно короткий период с осени 1632 к весне 1633 г. практически полностью была восстановлена власть Великого Государя на землях, утраченных Россией в результате Смуты. Попытки поляков весной 1633 г. отбить Стародуб, захватить Белгород и поход Иеремии Вишневецкого на Путивль провалились. Единственным их успехом стал захват Валуек. Город Невель, существующий едва ли не с XII в., был отстроен Иваном Грозным после взятия русскими войсками в 1562 г. По Деулинскому перемирию 1618 г. город отошел к Речи Посполитой и в 1623 г. получил от Сигизмунда III Магдебургское право, а также прилагающиеся к оному печать и герб: Давид с мечом в руке, попирающий поверженного Голиафа. Описание Невельской крепости, составленное в 1632 г., производит сильное впечатление. Даже незначительный гарнизон вполне мог отсидеться в крепости от большого войска, не имеющего артиллерии и осадной техники. С началом Смоленской войны царским указом от 9 августа 1632 г. воеводе Великих Лук кн. Петру Репнину было предписано вернуть утраченный в ходе Смуты Невель и уезд. Однако до осени активная война так и не началась. Лишь 27 октября 1632 г. последовал царский указ луцкому воеводе послать голову с ратными людьми под Невель для взятия города, а торопецкому воеводе стольнику Андрею Измайлову прислать голов с ратными людьми для совместных с лучанами военных операций. Однако первыми военные действия начали сами литовцы. 29 октября ротмистры Павловский и Яковицкий атаковали русскую заставу головы Алексея Пантелеева сына Дубровина в острожке в дер. Городенец Окольского пригубка Луцкого уезда. Поначалу литовцы одержали верх и взяли в плен стрелецкого сотника Самсона Макарова. Но оправившись от первого натиска, Дубровин вывел свою заставу, состоящую из казаков и стрельцов, из острожка на вылазку и атаковал противника, которого «разогнал и за ними гоняли до рубежа», освободив сотника из плена. Вновь литовцы попытали счастье под острожком Дубровина 2 ноября, но опять неудачно. Ротмистры Грибовский и Островский потеряли в бою с русской заставой 1 знамя и 3-х казаков, захваченных в качестве языков. По вестям от языков Репнин решил атаковать Невель, не дожидаясь подхода ратных людей с Торопца. Головы Петр Максимов сын Лукомский, Семен Григорьев сын Мякинин и Микита Иванов сын Сумороков 9 ноября повели на Невель 200 дворян и детей боярских лучан, пусторжевцев и невлян, а также 200 луцких казаков. Правда, реальное количество всадников было несколько больше за счет холопов и казачьих пахолков (всего служилый «город» выводил с собой на службу 47 боевых холопов и 2 казачьих «малых»). Все они или их большая часть должна была участвовать в Невельской акции.
Вместе с конными в поход двинулся стрелецкий голова Григорий Михайлов сын Чириков с полным приказом луцких стрельцов (300 чел.). В «вожах» вели войско луцкие лазутчики стрелец Я.Бурков и казак В.Строкин. 10 ноября 1632 г., в субботу, сотенные головы с дворянами, детьми боярскими и казаками подошли к Невелю. Не рассчитывая, видимо, на внезапность, они встали в 2 верстах от города на пустоши Коплянкине, поджидая пеших стрельцов. От всех сотен на расстояние полуверсты в сторону города была послана сводная ертаульная сотня из 40 всадников во главе с ертаульными головами дворянами пусторжевцем Андреем Андреевым сыном Карауловым и лучанином Данилой Федоровым сыном Алексеевым.
Служба в ертаульной или «подъездной» («подъезжей») сотне считалась почетной – «честной». Ертаул первым встречал противника, врывался во вражеские города, ему доставалась лучшая добыча. «Честнее» ертаульной была лишь служба в выборной сотне, но у городовых воевод таких сотен не бывало. Несмотря на большой риск (а может быть именно благодаря этому), здесь служили представители лучших родов служилого «города». Когда ертаул был сводным, как в данном случае, в него попадали лучшие бойцы. И под Невелем это полностью подтвердилось. Разведав расположение русских отрядов, невляне решили первыми нанести удар. Вечером того же дня они во главе с ротмистром паном Побединским (ок. 60 чел.) вышли на вылазку и в сумерках атаковали ертаул. Однако их расчет на внезапность не оправдался. Ертаул Андрея Караулова встретил польско-литовский отряд во всеоружии. Храбрые воины в темноте «с литовскими людьми учали битца и литовских людей побили, а достальньх в острог втоптали и с ними смешався, в острог въехали». Сам Караулов в ходе этого боя взял в плен шляхтича Петра Труновича. Другой ертаульный голова Данила Алексеев убил двух литвинов. Уже знакомый нам по боям на заставе луцкий дворянин Алексей Дубровин в ночной сече зарубил двух литвинов, третьего «ссек» уже на подъемном мосту у городских ворот «и был первой человек у городовых ворот». Там же на мосту у ворот срубил третьего литвина и луцкий дворянин ертаульной сотни Григорий Матвеев сын Обрютин. Лучанин Иван Самсонов сын Пущин, убив одного литвина, «на другова приехал с саблею к городовому мосту». Но тут в сече, когда «рубился с литвином у городового моста», он сам был ранен: «у правой руки перст отсечен саблею, а у другово перста жила надсечена». Это была, пожалуй, единственная потеря со стороны русского отряда за всю невельскую операцию. Пока ертаул рубился с отрядом ротмистра Побединского и вгонял литву в городские ворота, сотни Петра Лукомского с товарищами и подошедшим приказом луцких стрельцов изготовились к бою. Они вовремя подоспели к городу, когда ертаул уже «въехал» в невельские ворота, расчистив путь луцкому отряду. «А как он [ертаульный голова А.Караулов], смешався с литовскими людьми, в острог въехал, и в те де поры головы с сотнями к нему в острог поспешили и с ними де в остроге литовские люди конные и пешие бились, и они де литовских людей из большого острогу вбили в верхней городок и в верхнем городке литовских людей осадили, а большой острог взяли, и в дороге и в остроге литовских многих людей побили и в языцех поймали». Ворвавшись в крепость на плечах бежавших всадников, луцкие сотни, обладая подавляющим численным превосходством, не оставили невлянам никакого шанса. Ночной бой превратился в избиение защитников крепости. Внутри невельского острога, «как был бой, и приступали к городу», отличился сын первого сотенного головы лучанин новик Михаил Лукомский, убивший двух литвинов. Однако комендант крепости «немчин» капитан Петр Муровицкий и городские власти с немногими людьми успели в ночной сутолоке затвориться в верхнем городке.
Всего при взятии невельского острога нам встретились указания на 14 убитых в бою «литвинов» или «мужиков». Однако следует учесть, что если под термином «мужик» в данном случае понимается любой взрослый человек мужского пола с оружием в руках, то под словом «убил» или «ссек» следует понимать – поразил, вывел из строя. На бою ратные люди луцкого отряда взяли в плен 22 чел.: 9 шляхтичей, 13 казаков и прочих людей. 11 ноября на Луки к воеводе с сеунчем и 20 пленными («а иных воеводы у себя оставили») был отпущен главный виновник успеха этого дня ертаульный голова Андрей Караулов. Головы же Петр Лукомкий с товарищами и с ратными людьми, отпустя сеунщика, «большого острогу убавили, а сделали малой острог для изгонных людей, и, укрепяся они в острожке, учали над городом над Иевлем промышлять: щиты кругом всего города поставили и учали литовских людей зговаривать и сказали им милостивое слово ...». Документы о численности защитников крепости, оставшихся после ночного боя у Муровицкого, требуют уточнения. Русские головы уже после занятия Невеля писали о 300 ратных людях, которыми располагал комендант в малом городке. Взятые в бою языки при расспросе их на Луках сообщили воеводе удивительно точные и согласные друг с другом сведения: 3 шляхтича, 30 литовских и русских казаков, 30 гайдуков, 60 посадских, 3 полуторных пищали, 3 полковых пищали, 3 небольших бочки пороха и 20 затинных пищалей. Однако, взятые во время ночной сечи еще на подступах к городу шляхтичи просто не могли знать, сколько людей успеет засесть с комендантом в осаду. В итоге документы не позволяют установить достоверно, какими силами располагал запершийся в цитадели комендант. Как бы там ни было, предложив осажденным переговоры, сотенные головы дали «в заклад» знатных городовых дворян Петра Петрова сына Караулова, Федора Лодыженского и Григория Обрютина. Они не теряли даром времени и «в те поры, будучи в городе, литовских и руских всяких людей перезывали на Государево имя». С польской стороны для переговоров Муровицкий выслал панов Бурновского и Обруцкого, а также невельского «бурмистра» Григория Семенова сына Радецкого (русское прозвище – Коваль). Осажденным была предложена почетная капитуляция: «которые похотят в Литву, и тех отпустят со всеми их животы». Протекали переговоры успешно, и в среду 14 ноября паны присягнули головам в сдаче города на следующий день, а головы «целовали крест» в соблюдении условий. Согласно заключенному соглашению, 15 ноября в четверг комендант сдал город и уехал в Литву «не со многими людьми, которые сами в Литву похотели». Государевым ратным людям достались весь наряд, пушечные и хлебные запасы, а также трофеи – знамена и барабаны, которые Репнин переслал в Москву. Сотенные головы Семен Мякинин и Микита Сумороков и стрелецкий Григорий Чириков вернулись на Луки с ратными людьми 19 ноября, оставив половину войска на Невеле в распоряжении Петра Лукомского, который до назначения в Невель Государева воеводы принял его обязанности. Бой под Невелем наглядно показывает, что представляла собой «малая» маневренная война в странах Восточной Европы в эпоху феодальных войн. Этот эпизод первой «задокументированной» войны России позволяет нам представить характер военных действий, состоящих из набегов и погонь, захватов населенных пунктов и крепостей, до появления в армиях соперничающих держав регулярного элемента, который уже в эту войну властно заявил о себе в столкновении главных армий под Смоленском. Александр Малов Злой Московит