Президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва распорядился восстановить комиссию по расследованию преступлений военной диктатуры в 1964-1985 гг., которая была распущена его крайне правым предшественником Жаиром Болсонару.
Этот шаг не имеет отношения к восстановлению исторической справедливости – это чисто политический акт, принятый в рамках борьбы левой коалиции, возглавляемой Лулой, с правой оппозицией, лидером которой является Болсонару.
Комиссия по расследованию случаев смерти и политических исчезновений была создана в 1995 г. для расследования преступлений, совершенных во время военной диктатуры в Бразилии в 1964-1985 гг. Эпоха военного правления вызывает горячие споры в Бразилии, которые в последние годы не только не ослабли, а, наоборот, усилились. И в значительной степени борьба за память в 2019 г. привела к власти Болсонару – бывшего военного и ярого поклонника военного режима.
В годы военного режима совершались преступления – такие, как пытки, бессудные казни и «насильственные исчезновения». Что, разумеется, противоречило бразильским и международным законам. По данным комиссии, жертвами политических репрессий стали 434 человека, что гораздо меньше, чем в Чили при диктатуре генерала Аугусто Пиночета (3200 человек), и тем более в Аргентине, где военными было убито от 9 тысяч (по данным правых организаций) до 30 тысяч человек (по утверждениям левых).
Однако бразильский мартиролог имеет и другие особенности. Во-первых, комиссия почему-то учитывает жертвы не 1964-85 гг., когда у власти были генералы, а считает с 1946 по 1988 гг. При том, что в 1946-64 и 1985-88 гг. в Бразилии правили демократические режимы. Наверное, потому, что если ограничиться годами правления военных, число жертв будет выглядеть до неприличия маленьким (хотя убийство каждого человека – трагедия, левые любят большие числа).
Вторая особенность работы комиссии – это отсутствие разбивки жертв репрессий на активных террористов и бандитов и невинных людей. С 1965 по 1974 г. в Бразилии действовали террористические группировки, и многие их активисты погибли или были замучены полицией и армейскими спецслужбами. То, каким образом эти люди расстались с жизнями – конечно, преступление, но назвать их невинными могут либо моральные релятивисты, либо сочувствующие терроризму.
В период 1968-78 гг. бразильские «эскадроны смерти» (ими были неофициальные отряды из действующих и отставных полицейских и военных) истребляли не только террористов и их помощников, но в первую очередь лидеров организованной преступности, особенно наркоторговцев. Эти персонажи тоже попали в реестр жертв политических репрессий, поскольку их убивали и пытали незаконно. Но всё же такой подход к жертвам режима, мягко говоря, вызывает вопросы морального плана.
Списки комиссии составлялись с явными нарушениями исторической правды. Так, среди жертв (к счастью, выживших) значится экс-президент Бразилии Дилма Русеф (Русева), возглавлявшая Бразилию в 2011-16 гг. В 1967 г. она, будучи студенткой, присоединилась к подпольной Команде национального освобождения, ведшей террористическую войну с военным режимом. В своей автобиографии Русеф пишет, что не принимала участия в террористической деятельности, а в 1970-м была арестована, и, по её утверждениям, подверглась пыткам.
Однако документы и свидетельства очевидцев однозначно говорят о том, что юная Русеф лично планировала акции террористов. А вот то, что она подверглась пыткам – это не факт; во всяком случае, арестовавшие и допрашивавшие её полицейские это отрицают, хотя признают подобные действия в отношении других арестованных. Кроме того, заявления Русеф вообще заслуживают мало доверия после того, как она приписала себе степень магистра, которой не получала.
И вообще: нормально ли, что есть комиссия, расследующая преступления военного режима, а комиссии, расследующей преступления левых террористов (на совести которых точно не меньше жертв) – нет? Не потому ли, что военного режима больше нет, а левые, включая бывших террористов, составляют бразильскую элиту и правительство?
Конечно, всё это мало интересно простым бразильцам. Они – те, кто голосует за правых, а это почти половина населения – поминают военный режим добрым словом по другим причинам. Во-первых, зверские (действительно зверские) действия полиции привели к тому, что к середине 1970-х терроризм и организованная преступность в Бразилии были подавлены. Сейчас это трудно себе представить, но в 1974-78 гг. по самым тёмным улицам и безлюдным паркам Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу можно было без страха гулять даже ночью. Сегодня Бразилия буквально тонет в преступности, и неудивительно, что фигура жестокого полицейского комиссара Сержиу Флеури, наведшего порядок на улицах бразильских городов, вызывает ностальгические чувства.
Во-вторых, правление военных в Бразилии ассоциируется в первую очередь с т.н. Бразильским чудом – резким взлётом экономики, за короткое время (1969-74 гг.) превратившим отсталую аграрную страну в среднеразвитую индустриально-аграрную. Член военной хунты генерал Карлос де Мейра Маттос, обосновывая необходимость развития, причём в первую очередь социального, писал: «невозможно насаждать демократию в условиях голода, нищеты и неграмотности... путь к демократии лежит через развитие».
С 1968 по 1973 г. ВВП страны рос на 10-14% в год, и за пять лет увеличился в 2,2 pаза. По абсолютному объему этого показателя Бразилия перешла с 28-го места в мире на 8-е место, в то время как инфляция снизилась до невиданной для Бразилии величины 15-20% в год. Рост финансировался в основном за счет масштабных внешних заимствований, а основные инвестиции шли в металлургию, машиностроение, энергетику и строительство. В 1968 г. государственный авиазавод EMBRAER начинает производство самолета ЕМВ-110 «Бандейранте» – первой латиноамериканской машины, закупавшейся зарубежными странами.
В 1969 г. то же предприятие осваивает выпуск реактивного штурмовика AT-26 «Шаванте», названного в честь воинственного индейского племени. В 1970 г. производитель сельскохозяйственных машин Bernardini начинает выпуск лёгких танков X1А1 «Каркара» - их закупали Чили, Колумбия и Парагвай. В 1971 г. государственная компания ENGESA демонстрирует первый образец бронемашины ЕЕ-9 «Каскавел», которую армии стран Латинской Америки и Африки вскоре начнут расхватывать, как горячие пирожки.
В 1974 г. появляется государственная компания Cobra, занявшаяся производством компьютеров. В 1976 г. началось освоение самого большого в мире месторождения железной руды Каражас в бассейне Амазонии. В 1978 г. создается компания Helibras, производящая вертолёты по французской лицензии. Тогда же на реке Парана началось строительство огромной ГЭС «Итайпу», ставшей самой большой в мире.
Никаких новаторских идей или прорывных технологий бразильские военные не использовали. Они навели в стране порядок, ограничили зарплаты трудящимся, запретили забастовки и сумели получить доступ к иностранным, в первую очередь американским, кредитам. Военные правители снизили антиимпериалистическую риторику, разорвали дипломатические отношения с Кубой, приняли участие в оккупации Доминиканской Республики (1965 г.) и закупили в США большие партии военной техники, включая истребители F-5 Tiger II – эти действия облегчили доступ к американским деньгам. При этом нельзя забывать, что стремление бразильского военного режима улучшить отношения с США вызывались в первую очередь агрессивной политикой Кубы, тренировавшей бразильских левых боевиков и помогавших им деньгами и оружием.
Ограничение зарплат трудящимся сопровождалось масштабными социальными проектами – предприятия госсектора обеспечивали своих рабочих социальными пакетами и дешёвым жильем. В 1967 г. в Бразилии был наконец-то принят закон об аграрной реформе, согласно которому необрабатываемые или используемые не по назначению земли подлежали отчуждению с последующей передачей крестьянам (парадоксально, что аграрную реформу начала военная хунта, а не левые правительства Кубичека и Гуларта). К 1970 г. Бразилии удалось добиться почти 100%-ной занятости, что крайне необычно не только для страны «третьего мира», но и вообще для капиталистического государства.
Левые обвиняют военный режим в угнетении/истреблении индейцев, и захвате их земель латифундистами и фермерами. Это правда, но до военного переворота положение индейцев было хуже, чем при военном режиме. Потому, что в 1967 г. военные вместо безвластной Службы по делам индейцев создали правительственный Национальный фонд индейцев (FUNAI) с довольно широкими полномочиями. Усилиями этого фонда в 1976 г. была серьёзно расширена первая защищённая индейская территория – Парк Шингу, куда «белым» вход без разрешения индейцев был запрещён, и созданы новые самоуправляющиеся и защищённые индейские территории, в т.ч. основанный в 1971 г. крупнейший Парк Тумукумаке площадью 38 тыс. кв. км. Кстати, после демонтажа военного режима положение индейцев сильно ухудшилось: их терроризируют и истребляют уже не латифундисты, а бандиты наркомафии, «чёрные» лесорубы, нелегальные добытчики золота и алмазов. При военном режиме подобный промысел был редким, поскольку был опасным для жизни: армейские патрули не церемонились с нарушителями законов.
Главным лозунгом военного режима стало «Развитие любой ценой!». И цена эта была велика. Мощный экономический рывок Бразилии привел к еще большему усилению в дифференциации доходов населения: в 1968-80 гг. доля 10% самых богатых бразильцев в доходах населения выросла с 38,87% до 48,35%. В 1965-1974 гг. реальная зарплата в условиях инфляции сократилась на 31% при одновременном росте производительности труда на 56%: таким образом были созданы благоприятные условия для производства, ориентированного на экспорт. Аграрные законы исполнялись только в развитых и богатых штатах Юга и Юго-Востока, где они были не особенно актуальны, а в отсталых Нордесте и Амазонии фазендейро их попросту игнорировали.
Президентство Эрнесту Гейзела (1974-79 гг.) было последним этапом индустриализации Бразилии. По словам Лулы, Гейзел «был последним президентом Бразилии, который вкладывал деньги в развитие инфраструктуры». При его правлении военный режим принял решение провести в 1985 г. выборы и передать власть гражданскому правительству. Свою историческую роль – стабилизации ситуации в стране и достижения относительно высокого уровня экономического развития – бразильские военные сочли выполненной.
В 1981 г. по «Экономическому чуду» был нанесен сокрушительный удар: американские банки подняли процентные ставки по кредитам, и Бразилия оказалась в списке безнадежных должников. Внешняя задолженность страны превысила $100 миллиардов, и вместо вложений в развитие экономики и социальной сферы $12 миллиардов начало ежегодно уходить на обслуживание внешних долгов. Инфляция в в 1983 г. достигла 200%. В том же году впервые со времен Великой депрессии 1929 г. экономика Бразилии рухнула на 3,1%, а доходы трудящихся – на 9%.
«Экономическое чудо» закончилось. Но Бразилия осталась в десятке развитых стран с самым большим ВВП, и это – прямое следствие «чуда», это заслуга его «отцов» с погонами и без.
***
В силу всего изложенного в Бразилии есть сильная ностальгия по военному режиму. Кстати, сам Лула это прекрасно понимает (его профсоюзная и политическая деятельность началась при военных, и, более того, он и его новорожденная партия трудящихся пользовались их покровительством). Лила не хотел возобновления работы комиссии, говоря, что прошлое надо оставить историкам. Но не смог отразить натиск радикальных левых в своей коалиции. Это усилит и без того серьёзную напряжённость между сторонниками левых и правых. Причём позиции левых в отношении исторической памяти выглядят в глазах бразильцев явно менее убедительными.