На фото станция Теба. Между двух двух этажных домов нет ещё одного двух этажного дома, он сгорел, когда Валентина уехала из него.
Полоса жизненных неожиданностей.
— Вам следовало бы написать заявление на бессрочный неоплачиваемый отпуск по уходу за больным ребёнком, до его выздоровления. Ну а когда ребёнок подрастёт, тогда и начнёте работать. Ваше место будет числиться за вами — предложили Валентине в отделе кадров, когда она сдавала больничный лист.
Алёнка болела очень часто, каждый месяц приходилось с ней лежать в больнице. Всё это отражалось на работе в клубе.
— Когда написать?
— Вот сейчас и напишите, а мы будем подыскивать вам замену — сказала начальник кадрами.
Валентина сдала в бухгалтерию больничный лист, и написала заявление на бессрочный отпуск по уходу за больным ребёнком до его выздоровления.
Она понимала, что в конторе правы, только на душе всё равно было как – то неприятно.
Прошлым летом строительная бригада построила Варваре небольшой дом. Штукатурить его приезжали и Зинаида с Валентином и Раиса с Павлом, ну и конечно Валентина с Анатолием. Впрочем им –то больше всего досталось. Анатолий всё лето помогал строителям, то вместе с ними рубил" замки", то закупал гвозди или паклю, то плаху на пол, то дранку для штукатурки.
А весной этого года вернулся из армии Виктор. Вернулся он не один, а с женой, которая ждала ребёнка.
Раиса разошлась с мужем, уличив его в измене, и поэтому Андрюшка продолжил жить у бабушки. Валентин тоже привёз к матери свою старшую дочку. Это было связано с его уходом на пенс по окончании его двадцати пятилетней службы а армии. Дом в Балыксе им пришлось освободить.Квартиру дали под Междуреченском, в Мысках. Зинаиде необходимо было год доработать и поэтому ей пришлось вернуться в Ортон. Вот такая семья собралась у Варвары под крышей маленького домика.
В конце июня у Виктора с его женой Ириной родилась дочь и, в их маленькой семье возник большой скандал.
— Валентина скажи, может быть такое, что бы недоношенный ребёнок весил три килограмма восемьсот грамм? — спросил Виктор, когда она с Алёнкой пришла к свекрови.
— Не знаю. Вдруг он должен был быть весом почти пять килограмм. Говорят и по шесть килограмм рождаются. А почему ты спрашиваешь?
— Да по тому, что мы познакомились в декабре, перед Новым годом!
— Та-а-к и что ты собираешься делать?
— Да ничего! Я её с роддома не возьму и всё! Пусть её забирает тот, от кого родила.
— Ну, если она и сообщит отцу ребёнка, то никто её в больнице до его приезда держать не будет. Дальний Восток, не ближний свет. Забирать-то всё равно придётся, ты же муж.
— Кому надо, пусть тот и забирает. Не мои проблемы — резко ответил Виктор.
— Как же это не твои? Кто её сюда привёз? Ты! Твои и проблемы — вставила своё слово мать — Незачем было её сюда тащить, такую даль. Кому она теперь здесь нужна?— возмущалась Варвара.
— Да! Я её сюда привёз. Но она меня обманула! Понимаете? Она клялась, что любит меня, а ей просто на кого-то нужно было повесить своего ребёнка. Вот и пусть мотает отсюда со своим ребёнком. Домой я её не заберу.
Больше ни слова не говоря, Варвара вышла из дома и отправилась на почту.
— Девчата, вот у меня телефон дочки, рабочий. Помогите мне позвонить ей.
— Сейчас, тёть Варя, минуточку — ответила Лида Тетервак и, отложив стопку перевязанных писем в сторону, затем обратилась к Варваре:
— Давайте телефон.
Варвара подала листочек с номером и стала ждать. До Раисы Лидия дозвонилась сразу.
— Тёть Варя, возьмите трубочку.
Варвара взяла трубку, села на стул и рассказала дочери о том, что Виктор не хочет забирать жену с ребёнком из роддома.
— Позор – то какой. До чего дожила, батюшки мои — жаловалась она дочери.
Раиса пообещала приехать и забрать невестку с роддома.
После разговора с матерью, Раиса позвонила Анатолию.
— Толька, вы чё там, охренели все? Вы что не можете с роддома Ирку с ребёнком забрать? Ну, этот чёрт дурит, а вы куда смотрите?
— Ты не при буром – то, я знать ничего не знаю! А вот ты откуда узнала?
— Мать звонила, вот откуда.
— Мать? А почему она мне ничего не сказала? Счас пойду, разберусь — пообещал он.
— Да уж разберись, а то привёз с конца света бабёнку и вздумал тут кинуть, стервец. Не нужна, так чего через всю страну пёр? Привёз и в сторону, а мы за него расхлёбывай — негодовала она в трубку.
— Я всё понял. Бывай — сказал Анатолий и повесил трубку.
Он быстро вышел из дома, сел на мотороллер и через несколько минут был у родительского двора.
Влетев в дом, он подскочил к младшему брату, сидевшему за столом, и ничего не говоря, отвесил ему крепкую пощёчину.
— Ах, ты гадёныш! А ну собирайся в роддом за женой и ребёнком! Бери вещи для ребёнка и мотай на электричку.
— Вещи соберу, а на электричку "мотайте" сами, кто хочет — ответил Виктор, машинально ухватившись за горящую щёку. Он встал из-за стола, выставил на середину комнаты сумку с детскими вещами и вышел из дома.
— А ну вернись! — крикнул ему вслед старший брат, но Виктор даже не оглянулся.
Взяв вещи, в город отправился Анатолий, а когда Виктор вернулся в дом, Варвара сказала:
—Ну, вот что сын, младенец, он безвинный ангел и он не виноват, что с ним такое произошло. От кого бы его мать ни родила, он оказался в моём доме, мне за него перед Богом и ответ держать. Как вы там промеж собой решите, дело ваше, а ребёнок страдать не должен. Видно Бог его ко мне послал.
— Если ты их оставишь, я из дома уйду.
— Уходи, а младенца я из дома не выгоню, грех это.
Виктор достал сумку из- под кровати, скидал в неё свои вещи и, задержавшись у порога, сказал:
— Ну… Прощай мать — открыв дверь, он быстро вышел.
— Прощай сын — бросила она ему вслед, но как только дверь захлопнулась, уткнувшись в фартук, горько заплакала.
Вечером Раиса с Анатолием привезли Ирину с ребёнком к Варваре в дом.
Виктор в доме матери так и не появился. В этот же день, он купил билет до Красноярска и уехал из посёлка.
Валентина продолжала работать в клубе, замену ей нашли только через полтора года.
— Тебя в контору, в отдел кадрами вызывают — сообщила библиотекарь, когда Валентина перед обедом пришла в клуб на репетиции.
Она сразу поняла, для чего срочно понадобилась в отдел кадрами. Да и сама собиралась сообщить, что ей необходимо взять такой отпуск.
Анна Семёновна настаивала на полном обследовании Алёнки, чтобы исключить осложнения на организм от полученных за два года медикаментов.
Бронхиальная астма перешла в стадию хронической и агрессивной. При малейшей активности девочка задыхалась или надрывно кашляла, а если поднималась температура, то при тридцати восьми градусах начинались судороги.
— Перепишите заявление на увольнение по собственному желанию и через две недели проведите передачу ценностей со своего подотчёта на подотчёт новому заведующему — предложила начальник отдела кадрами ЛПХ.
И всё же такое предложение было неожиданным.
— Хорошо, а кому? — спросила она упавшим голосом.
—Ну, вот через две недели и познакомитесь — ответила начальник отдела.
— А можно пораньше? Ну, чтобы не отрабатывать две недели. Мне ребёнка на обследование везти нужно.
— Можно. Передайте весь подотчёт пока Вите Хихлову. Он же вас постоянно заменял, вот ему и передайте — ответила она
Вышла Валентина из здания с каким-то угнетающим чувством. С одной стороны необходимо заняться ребёнком, а с другой стороны, её просто выгнали с работы и всё.
— Я увольняюсь, получила обходную. Анна Семёновна настаивает на обследование Алёнки. Она говорит, что нужно выяснить, какие осложнения на организм дали лекарства, чтобы назначить новые с учётом этих осложнений, если они есть — сообщила она вечером мужу.
.
—Если надо, так поезжайте, какой разговор — не отрываясь от просмотра новых газет, ответил Анатолий.
— Клуб передам, возьму направление на обследование и поедем.
Она накрыла на стол, и только собралась пригласить мужа и дочку на ужин, как в дверь постучали, и в квартиру вошла Мария. В руках у неё была огромная коробка.
— Ну, здравствуйте! Где там моя внуча - онуча?
Алёнка выбежала из зала и спряталась за мать.
— Ой, мама приехала, здравствуй — Валентина подошла и обняла Марию.
Мария чмокнула дочку в щёку, похлопала её по спине и и обратилась к Алёнке.
— Ты чё это внуча моя слатенькая, за мамку прячешься? Иди –ка, погляди, что я тебе привезла. Иди, иди — она поставила коробку в угол прихожей, сняла плащ и сапожки.
— Привет тёща, проходи к столу, мы ужинать собрались. Говорят гость к столу, это к добру — широко улыбаясь, приветствовал зять тёщу.
—Зятёк, тёща с подарками, всегда к добру — засмеялась Мария и, подхватив коробку, прихрамывая, прошла на кухню.
— Это чё за коробка такая? — спросил Анатолий.
— Это Алёнке. Забыла меня внуча, прячется от бабушки. Давай-ка внуча, смотреть будем, что в коробке? А коробка-то какая красивая, с красной ленточкой.
Мария положила коробку на пол и, обхватив внучку, принялась её тискать и целовать.
— Давай, тяни ленточку за конец, распускай бантик — предложила она внучке.
Алёнка взяла за конец красной, атласной ленты и потянула, бантик развязался.
—Ну вот, а теперь открывай коробку! — весело и даже радостно произнесла Мария.
Крышка коробки легко открылась и девочка увидела большую куклу.
— Вот это кукла так кукла! Алёнке подружка — восхитилась Валентина.
Кукла была одного роста с девочкой, только крупнее.
— Она и "мама" говорит, и "пошли гулять" говорит. Надо только ключиком завести и она шагать будет. Я сейчас покажу — Мария завела ключом моторчик и взяла куклу за руку.
"Пошли гулять"— сказала кукла и пошла. Девочка была в восторге!
—А где она у нас спать будет?— спросила Алёнка?
— Я ей кроватку сделаю — пообещал Анатолий.
— Мам — обратилась она к Марии— я завтра с утра с обходной пойду, потом к врачу за направлением для Алёнки на обследование, а ты у нас будешь одна дома.
— На обследование, чё опять случилось?
— Приступы очень частые. Врачи не знают, что ей назначать. Боятся, что навредить могут. Надо пройти полное обследование, тогда они смогут назначить ей лекарство.
— Ты вот что, подожди-ка меня, я к деду с бабой съезжу, а потом мы с тобой в Кемерово поедем. Ты же помнишь, возле нашего двора детская больница?
—Конечно помню.
— Я познакомилась с заведующей этой больницы. Ну и рассказала ей про Алёнку, а она посоветовала к ней её положить на обследование. Она там все анализы, какие надо возьмёт и даст направление в институт к профессору. Это её сын. Ему тридцать семь лет, но он очень умный мужчина и добросовестный. Она с ним договорится и он проведёт обследование, всё как надо. У них техника самая новая. Всё у них есть для этого — заверила Мария..
—Ну, хорошо. Давай, так и сделаем — согласилась Валентина.
После обеда следующего дня Мария уехала в Балыксу.
Не просто так Мария поехала в гости к родителям, на то была очень серьёзная причина.
После операции на ноге, Мария вернулась работать в ресторан, но уже не в буфет, а приёмщицей продуктов. Ей нужно было ежедневно в четыре часа утра принимать заказанные с вечера продукты. Часть продуктов она передавала поварам, а всё остальное сдавала кладовщику. В девять утра она уже была свободна. Соответственно и заработанная плата была тоже небольшой.
Станислав работал в жэке( жилищно эксплуатационная контора) , оклад его тоже был маленький и поэтому он всегда брал подработки. Но за последнее время их почти небыло. Как-то Мария обратила внимание на объявление в овощном павильоне, куда требовался сторож. Павильон находился недалеко от их дома, на этой же улице. Они со Станиславом решили попробовать туда устроиться сторожами и им это удалось.
Ежедневно с вечера Мария принимала дежурство в павильоне, а в три часа ночи садилась на велосипед и ехала в ресторан принимать продукты. В павильоне оставался Станислав.
С наступлением осени дежурить в павильоне стало очень холодно, и Станислав принёс из дома два электрокамина. С собой на дежурство всегда брали двух комнатных собачек. Однажды, когда Мария, оставив Станислава с собачками в павильоне, поехала в ресторан, игривые болонки уронили один камин на бок. Станислав проснулся от визга собак. Увидев горящий павильон, он разбил витрину и выскочил, болонки сгорели заживо. Сторожам насчитали четыре тысячи долга. А потому, как основным сторожем числилась Мария, а Станислав был подменным, то и отвечать за сгоревший павильон и продукты присудили ей. По одной тысячи им дали ссуду, одну тысячу одолжил кум Марии, начальник милиции города. А вот ещё одну тысячу где-то надо было взять. А где? Только если продать родительский дом.
— Бать, глянь, Манька чё ли, по мосткам-то идёт? — всматриваясь в окно, спросила Пелагея.
— Коли идёт, так мимо дома не пройдёт — не отрываясь от книги, ответил Николай.
Вскоре дверь дома распахнулась и в дом вошла Мария.
— Здорово были, родные мои.
Николай отложил книгу, встал из-за стола и, подойдя к дочери, обнял её.
— Похлёбку будешь? — спросила у дочери Пелагея.
— Да я сытая. У Валентинке поела.
— Ты у Валентинке была?
— Да, к ней заехала, потом к вам.
— Ну, так проходи, обскажи нам, как вы там, в городу-то живёте? Как там жизня городска?— спросила Пелагея.
— Тяжловато, мам. Денег много надо. В селе то, как одел ребёнка, так и ладно, лишь бы чистенько было. А в городе в чём попало ребёнка в школу не отправишь. На вырост уже не купишь, всё надо по росту брать. А тут ещё эта операция на ноге. Больничный оплатили по среднему. В буфет не взяли.Сказали, что там весь день на ногах стоять. Так я теперь в ресторане приёмщицей работаю. На ногах- то больше ещё приходится топтаться, да ещё ящики таскать.
Одно хорошо, что всё время в движении. Для ноги полезно. Она хорошо разрабатывается. Ну, зато и молочко, и творожок по закупочной цене беру. Да и остатки продуктов в ресторане по уценке брать можно. Бывает, что наготовят много и не продадут, а на завтра оставлять нельзя, вот продают своим по уценке я и беру.
С голоду не умираем. А вот одежду детям приходится трижды в год брать. На весну, да на осень, а там и на зиму. На вырост не положено, а им через два три месяца всё малое.
А так-то грех жаловаться. Дров готовить не надо, воду горбатиться таскать, тоже не надо. Уборная и та в доме. Бню топить не надо, ванна дома и горячая вода. Магазины рядом, через дорогу. Были бы деньги, а купить можно всё, что хочешь.
— Ну, садись за стол. Бушь молочка томлёного с чаем, да с каральками? А то можа медоушки стакашик? А? Я перекусить чё-нибудь найду.
— Ну, давай перекусим — согласилась Мария, усаживаясь за стол.
— Батя, а ты чё бушь?
— Чай с молоком — коротко ответил Николай.
Пелагея налила в два стакана медовушки, поставила на стол похлёбку, постряпушки и чай с топлёным густым и ароматным молоком.
— Давай Манька за твой приезд — поднимая стакан с медоухой, сказала Пелагея и выпила содержимое до дна.
— Ух…Слабенька ещё, чисто квас — сказал она, поставив на стол пустой стакан.
Мария тоже опустошила стакан и продолжила разговор:
— Так вот я и говорю, что на одежду денег совсем не хватает, ну мы и решили взяться по ночам дежурить в овощном павильоне. С весны дежурили, всё хорошо было. А тут осень, похолодало. Стас два камина и принёс в павильон. На дежурство всегда собачушек брали, они возьми и урони один камин. Пол в павильоне и вспыхнул. А Стас спал. Собаки визг подняли, он и проснулся. Не собаки, так сгорел бы с ними вместе. Он в окно выскочил, а павильон сгорел весь до тла вместе с продуктами! Насчитали нам четыре тыщи. Вот теперь или деньги вносить или мне в тюрьму идти. Сторожем-то я устроена, а он подменный. Вот такие вот мои дела.
— Да где же ты таки деньги-то возьмёшь?— удивилась Пелагея.
— Как говорят, с миру по нитки, голому рубашка, с каждого по крошке, голодному окрошка. Ссуду дают нам со Стасом. Ему тысячу и мне тысячу. Кумовья ещё одну тыщу посулили. Вот осталась только ещё одну найти.
— Ох, Манька, у нас- то таких денег нету. Вот батя летом мёд продаст, так сколь насбират всё твоё. А боле чем пока? Ежли тока к зиме, так и борова приколем и телушку придётся. Тыща-то всё одно не насбиратся.
— Мам, а давайте к нам в город. Вам уже трудно одним в селе жить. Там и дрова не готовить и воду не носить, убона и та в доме. Бани нет, так ванна есть.
— А где мы там все поместимся?— поинтересовался Николай.
— У-у, да вы с мамой в спальне, дети в зале, а мы со Стасов в кладовке. Она большая. Туда раскладной диван входит, да ещё и тумбочка. Окна там нет, ну а зачем он? Там же только спать. Да мы дома и не спим. Нам теперь в три жилы тянуться надо, долги возвращать. Уже договорились, где по ночам дежурить будем. Там условия хорошие, там тепло. Мне в ресторане заведующая ещё работёнку подкинула. Буду заготовки для поваров делать. Овощи мыть, чистить. Вот пока жду кладовщика, так и поварам овощи мою, да чищу. Ну, так как, согласны переехать? Если дом продать, хозяйство, и как раз хватит.
— Я в город не поеду, да и дом мы Валентинке отписали. А вдруг она против будет?
— У неё же квартира есть! Зачем ей ваш дом?
— Фатера казённа, а дом свой. Хочет в нём живёт, хочет, продаст после нашей смёртыньки, это ей решать — твёрдо заверила Пелагея. Николай слушал и молчал.
— А если я с ней договорюсь, поедите?
— Если Валентинка от дома откажется, то я поеду — согласился Николай.
— А я к вам в ваш город не поеду. Нет. Я к Валентинке поеду. У неё буду жить.
— Ну и хорошо. Дом продадим, хозяйство, мёд, овощи. Тыщу-то поди наберём?-- кивнула Мария, глядя на отца
— Наберём дочка. Ты езжай домой. Как всё распродадим, так тебе телеграмму вышлем — заверил Николай.
— Пап, ты только деньги сразу на почту на книжку уноси, а то мало ли чё.
— Не переживай, всё буду на книжку класть.
— Тогда я на электричку пойду. Надо ещё к Валентинке заехать. А про дом, думаю, она не будет против.
Мария была уверена, что Валентина не откажет ей в продаже дома стариков и не ошиблась.
— Дочь, тут такое дело, деньги мне нужны. Павильон сгорел, что я по ночам охраняла и вот или платить четыре тысячи или в тюрьму садиться. Папе с мамой рассказала, они готовы дом продать, да вот только они его на тебя оформили.. Папа ко мне поехать хочет, а мама к тебе. Я тебя в квартире городской пропишу, Алёнка вырастит, в Кемерове учиться будет, да так и останется там. Квартира ей достанется. Серёжка у баби Тони с пятого этажа прописан. Помогает ей, то в магазин сбегает, то в аптеку. С армии придёт, женится, и будут у неё жить, если она ещё доживёт до того время. Квартира у неё большая, родных нет никого. Ирка в Балыксу умотала, у Проньки с Дарьей живёт. С квартиры выписалась. В школу ходила там, да говорят, бросила. Работать наверно пойдёт. Вот тебя впишу, ты же у меня одно единственное моё зёрнышко. Для кого мне ещё стараться?
— Мам, да не надо меня вписывать, я же одна не поеду жить в Кемерово, а Алёнка маленькая ещё. Ну конечно продавайте дом, я не против. Я и не знала, что он на меня оформлен.
— Ну, тогда я батю заберу, а мама к тебе.
— Ой, как хорошо. Будет кому за Алёнкой присмотреть. Сейчас главное, чтобы обследование пройти. Говорят, что астма у неё теперь на всю жизнь. Так страшно, когда у неё приступы. Грудная клетка ходуном ходит. Глаза большие, делаются, губы синеют, сама бледнеет. А потом судороги начинаются, это вообще так страшно, жуть просто.
— Ничего, вот привезёшь в Кемерово, Бог даст и назначение сделают правильное и вылечится наша красавица. Ты главное, верь и всё будет хорошо — уверяла Мария.
.
Утром она уехала в Кемерово, а Валентина с Алёнкой пошли на приём к врачу.
Анна Семёновна ещё раз осмотрела девочку и выдала медкарту.
— Направление я вам выписала, вот карта. После обследования её назад привезёте.
— Ну что, Алёнка, скоро у тебя ещё будет сестрёнка или братик, Ирина ваша была на приёме, беременность у неё уже большая, через месяц в декрет пойдёт.
— Какая беременность, от кого? Это какая-то ошибка.
— Женщина замужем, какая тут может быть ошибка?
— Муж её в Красноярск уехал больше года назад.
— Он что домой не приезжал?
— Нет, не приезжал.
— Тогда она к мужу ездила! Семья это такое дело.
— Не ездила она никуда, кроме Междуреченска. Вот в Междуреченск ездила, медкомиссию проходила, а в Красноярск нет.
— Ну, это не моё дело. Ирина будет рожать, ей лучше знать, от кого. А меня это не касается — закончила разговор врач.
Прямо из больницы Валентина с дочкой пошла к свекрови. С тех пор, как Алёнка чуть не погибла, Валентина больше не доверяла свекрови дочь, да и в гостях у неё они тоже бывали не часто.
— Интересно, где и когда Ирка успела оплодотвориться? Похоже когда на работу устраивалась, медкомиссию в городе проходила. Получается Витька прав, она его обманула. Да-а. А Толик ему ещё и по морде врезал. Раиса тоже хороша, влезла, на него чужого ребёнка зарегистрировала. Всё бы честно сказала, если любит так и с чужим бы взял, а так он обиделся и не простил. Потому и уехал — догадалась она.
Когда Валентина вошла в дом, свекровь сидела за столом, и кормила дочь Ирины кашей.
— Ну что баба Варя, готовься, скоро тебе в дом Бог ещё одного внука пошлёт, тоже его кормить будешь. Скоро Ирина тебе такой подарочек преподнесет.
— Ты чего тут несёшь? Она недавно у меня тряпки просила на подкладки.
— На пелёнки она просила, а не на подкладки. Анна Семёновна сказала, что она через месяц в декрет пойдёт. Хорошо, что успела на работу устроится, хоть декретные получит.
— А я вот схожу к Анне Семёновне –то, да и наплюю тебе потом в твои шары бесстыжие, чтобы ты не собирала сплетни по деревне.
— Ну, сходи, сходи. Потом посмотрим, кто кому куда плевать будет. А сплетни я не собираю это я тебя предупредить пришла.
— Иди давай отсюда, предупредительница. Пришла тут тяфкать.
— Да вижу, что зря пришла. Чужие-то внуки милее. Сына родного из дома выгнала, а уж что про нас говорить и, повернувшись к дочери, сказала:
— Пошли доча, бабушке не до нас. Мы с тобой в Кемерово поедем, к другой бабушке — Валентина открыла дверь и они вышли.
Варвара ничего не сказала в след и даже не бросила взгляд на уходящую внучку. Шла Валентина домой и сама себе удивлялась.
— Как это я смогла так со свекровью разговаривать? Бывает же такое. Как самая настоящая скандальная баба. Сама от себя такого не ожидала. Зачем я побежала ей это говорить? Пусть бы ей сюрприз был. Ой, да какая мне разница.Пусть живут как хотят, больше вообще не приду.
На утро следующего дня, Варвара всё же посетила местного врача. А через неделю Ирина с дочкой переехали в дом на Железнодорожной улице. Квартира оказалась в соседнем доме, на первом этаже, рядом с домом Валентины.
Собрав все документы по истории болезни дочери, Валентина привезла её в Кемерово. К девяти часам утра они с Марией пришли к заведующей детской больницы.
Ухоженная и очень приятная пожилая женщина –доктор,
осмотрела девочку, прослушала, простучала и дала заключение:
— Хроническая бронхиальная астма. Конечно мы её берём, но трёхлетних кладём одних, без родственников. У нас хороший обслуживающий персонал. Все прекрасно справляются — и обратившись к девочке, спросила:
— А какие игрушки Алёнушка любит? А?
— А у вас что, есть игрушки?— спросила малышка.
— Очень много и все разные. Хочешь посмотреть?
— Да.
— Тогда пошли, давай ручку. У нас и деток много, и игрушек много. У нас очень, очень весело — говорила заведующая, уводя пациентку в игровую комнату.
На следующий день, в час посещения пациентов, Валентина пришла в больницу к дочери.
— Она у вас такая рассудительная, как взрослая. Угощение ваше я ей передала, она даже не поинтересовалась что там. Позвала её к вам выйти, она не захотела.
Вы подойдите ко второму окну от входа, а я ещё раз схожу за ней. Всё сами увидите и услышите.
Валентина подбежала к окну в тот самый момент, когда нянечка вошла в палату. Увидев няню, Алёнка "нырнула" под кровать и оказалась лицом к окну. Нянечка подошла к кровати и стала уговаривать Алёнку выйти к маме.
— Я не пойду к такой маме, которая детей бросает — выкрикивала она из под кровати.
— Мама тебя не бросила, она позволила тебе поиграть и познакомиться с новыми друзьями.
— А зачем мне тогда пальчик кололи и кровь брали? Мне же больно! Так не играют, это настоящая больница.
— Правильно. Это больница. Ты здесь на обследовании. Врач убедиться, что ты здорова и отдаст тебя маме. А если обнаружится, что ты больная, то будут лечить.
— Больные дети в кроватках лежат и плачут, и им уколы ставят. Я играю, разве врач не видит? Не больная я.Зачем мне пальчик колоть?
— Кровь берут, она показывает есть ли у тебя скрытая болезнь или нет.
— Мне уколы не ставят. Когда есть болезнь, уколы ставят.
— Вот пойди и скажи маме, что уколы тебе не делают, значит скоро выпишут.
— Не пойду, она обманщица. Она не сказала, что это больница и отдала тёте.
— Та-а-к. А если тебя сегодня выпишут, ты куда пойдёшь? Здесь же нельзя будет находиться. Сюда другого ребёнка положат, больного. Кормить тебя не будут, и спать негде. Что будешь делать?
— Работать.
— Кем работать?— засмеялась нянечка.
— Няней. Буду больных с ложки кормить. Я уже кормлю мальчика. Воду ему приношу. И уколы научусь делать.
— Ты маленькая, таких на работу не берут. Вот подрасти, школу закончи и приходи нам помогать. Я старенькая буду, меня на пенсию отправят, а ты будешь вместо меня. Договорились?
— Договорились. А ты не обманщица?
— Нет, не обманщица. Ну что пойдём к маме, а то она уже замёрзла у окна стоять. Простынет и заболеет
— Где?— девочка подняла лицо к окну. Валентина помахала ей рукой. Няня взяла Алёнку за руку и повела в коридор. Валентина забежала в здание и вошла в холл для свиданий.
— Мама, мама, ты меня заберёшь? Я не болею — кинулась к ней дочка.
— А давай у тёти доктора спросим, хорошо?
— Пошли, я знаю, где тётя — ухватив Валентину за руку, громко кричала девочка.
В это время заведующая сама вышла из кабинета и, поздоровавшись, сообщила:
— Вчера мы взяли у девочки анализы они очень плохие. Рентген тоже ничего особенного не показал, только то что нам известно. С такими анализами дети вялые, ваша живая, энергичная. Я даю вам направление в институт на полное обследование. Прикладываю наши обследования, здесь и ваша карта. Необходимо выяснить, где у ребёнка протекает воспалительный процесс, в каком органе, чтобы начать правильное лечение.
Она отдала документы и объяснила, где находится институт, как туда доехать, и что необходимо иметь при себе.
— Там вас уже ждут. Всего доброго — сказала заведующая и вернулась в свой кабинет.
Она была права, в институте их уже ждали.
— Оставляйте нам ребёнка на десять дней. Можете навещать, но только после обеда. Утром она будет проходить все процедуры обследования. Скучно ей здесь не будет, нянек целая группа студентов — сказал профессор, молодой, но уже изрядно лысеющий мужчина.
— Ну что дружочек, хочешь узнать, что у тебя болит? — спросил он у Алёнки.
— Не болит ничего. Нигде не болит.
— А вот анализы говорят, что болит и даже очень. Давай посмотрим, на каких аппаратах мы будем искать где у тебя болит? Сейчас придёт Наташа с девушками, ты с ними пойдёшь, а они будут тебе показывать наши умные машины.
Когда подошла группа студенток, он сказал:
— Вот познакомьтесь, это Алёнка. Наташа, вы должны показать ей наши аппараты, наши машины, на которых Алёнка будет проходить обследование. Машины очень умные, они обязательно найдут, где и что у девочки болит.
— А вы будите уколы ставить?
— Пока не собирались. А ты боишься уколов?— спросил профессор.
— Нет, не боюсь. Мне только больно. Пальчик будите колоть, чтобы кровь брать?
— Один раз будем и то не сейчас, а когда все машинки тебя проверят.
— Только один?
— Ну да. Ты же принесла нам анализы, что у тебя в больнице брали, нам достаточно. Полечим и посмотрим, что изменилось и всё. Ну что, согласна узнать, где у тебя болит?
Девочка кивнула.
— Ну, вот и хорошо. Беги к девушкам.
Как оказалось, Валентине так и не удалось увидеться с дочерью, даже после обеда она была занята. На десятый день её пригласили в мединститут. Войдя в холл, с огромными окнами и множеством больших растений в кадках, она увидела молодых людей в белых халатах и чепчиках. Они сидели в креслах за круглым столом. Её дочь бегала, шалила. Её брали на руки, она вырывалась и с коленей одной студентки переползала на колени другой, и так "бегала"по кругу, весело смеясь. Профессор стоял у стола, на котором лежала пухленькая папка.
Он предложил Валентине сесть в кресло и раскрыл папку. Объясняя подробно на каких аппаратах они обследовали ребёнка и какие получились результаты, в заключении он сказал:
— Кровь у девочки насыщена антибиотиками, она просто нафарширована ими. Чтобы ни случилось, какими бы не были приступы, ни в коем случае не применять антибиотики! Ни в коем случае! У неё идёт отравление организма антибиотиками.
— Что же делать, как её спасать, если приступ?— спросила Валентина.
— Обратитесь к народной медицине. А антибиотики ей уже не помогают. Знаете, дайте ей самостоятельно переболеть. Организм девочки очень сильно борется, в том числе и с антибиотиками.
— А если температура сорок и судороги?
— Делайте подкисленные обтирания, но дайте ей самостоятельно справиться, чтобы был иммунитет. Понимаете, мы все боимся, когда у ребёнка поднимается температура и уже при тридцати семи родители стараются дать жаропонижающие. А температура потому и поднимается, что организм борется и старается пережечь какую-то инфекцию или какой-то возбудитель болезни. А когда температуру сбивают, то ребёнок становится хроником.
— А если она справится, астмы не будет?
— К сожалению, совсем избавиться уже не получится, но приступы будут значительно реже. Закаляйте. Обтирание мокрым полотенцем по утрам и вечером перед сном. Чаще гуляйте на свежем воздухе. Если будите закалять, то астма будет очень редко беспокоить. Вот вам документы, для вашего лечащего врача, забирайте. И хулиганку вашу тоже забирайте — улыбнулся он.
Но уходить Алёнка не хотела. Весело смеясь, она бросилась бежать по коридору, в глубь здания. Наташе удалось её перехватить, но не удалось удержать, девочка, словно рыбка ускользала из рук. Убегая то от одной студентки, то от другой, Алёнка так разыгралась, что начался удушливый кашель. Ей тут же поднесли стакан с водой и ложку с порошком какого-то лекарства. Она выпила, через несколько минут кашель прошёл. Наташа взяла Алёнку на руки и подошла к Валентине.
— Вы одевайте, а я подержу — сказала Наташа, садясь в кресло вместе с Алёнкой.
— Давай будем одеваться. Там бабушка с дедушкой тебя ждут, шоколадки приготовили тебя угощать.
Девочка кивнула, что согласна одеваться. Вскоре прошла одышка и попрощавшись с персоналом и студентами, Валентина с дочерью покинули здание.
Всю дорогу Алёнка рассказывала маме, как ей жилось в институте. Если судить по её рассказам, то очень весело.
Пробыв в гостях два дня, они поехали домой. Ночью в поезде у Алёнки вновь начался пристут.
Валентина быстро достала таблетку, что дал профессор, растолкла и, схватив детскую кружечку, побежала за тёплой водой.
Увидев крупные слёзы на щеках пассажирки, проводница спросила:
— Женщина, что случилось?
— У дочки приступ. Астма. В больнице лежала и в институте, а приступы никуда не делись — набирая воду, пожаловалась Валентина.
У окна купейного вагона стояла женщина, и когда Валентина с кружкой воды проходила мимо, спросила:
— Давно у девочки эта болячка?
— Два года — бросила Валентина и поспешила дать дочери лекарство.
— Можно к вам в купе? — спросила женщина.
— У нас уже все спят. А что вы хотели? — тихо спросила Валентина.
— Хочу вам помочь. У меня муж двадцать лет мучился с астмой, пока какой-то старичок ему не посоветовал пролечиться соком корня лопуха, мёда и водки.
— Расскажите рецепт. Мне профессор сказал обратиться к народной медицине, а куда это обращаться, я не знаю.
— Надо к старикам, да старушкам обращаться, они какой – то рецепт да знают. .Всё записывать, в жизни всё пригодится. Ну как она? — кивнула гостья на Алёнку.
— Ещё тяжело дышит, но уже лучше. Сейчас уснёт. У меня блокнот есть и ручка, вы мне скажите рецепт, я запишу.
— Да, да, пишите. Всё один к одному. Литр сока, литр водки" Экстра" и литр мёда первой качки. Всё перемешать, закрыть крышкой и поставить в подпол на две недели. Вначале по чайной ложке три раза в день давать на тощак до еды за тридцать- сорок минут. Ничем не запивать. Одну неделю так даёте по чайной ложечке, потом по столовой ложки три раза в день тоже неделю и всё время на тощак. А потом по чайной ложке добавляйте каждый день тоже неделю. В конце недели получится треть стакана. Ну вот по трети стакана три раза в день будите давать целый год. Первый раз три недели пьёте и одну неделю отдыхаете. А когда будите по трети стакана пить, то две недели пьёте, одну неделю отдыхаете и так до выздоровления. Отдыхать нужно обязательно.
Корень лучше брать весной. Весной он сочный. Крутить на мясорубке, потом пропустить на соковыжималке. Я своему мужу три года делала этот состав, и он вылечился. Как только первый листочек появится, так я иду копать корень. За весну наготовлю снадобья на весь год.
— Я поняла. Спасибо вам. Я попробую.
— Попробуйте, девочка маленькая, всего два года болеет, мой – то муж двадцать лет маялся. Выздоравливайте — пожелала женщина и покинула купе.
С этого дня Валентина с нетерпением ждала весны.
В марте Николай с Пелагеей продали дом. Николай уехал с Марией в Кемерово, а Пелагея приехала жить к Валентине.
— Баб, в столовую посудомойка требуется, я пойду, поработаю временно, а ты с Алёнкой побудешь? Там два дня работать и два отдыхать. Повара выходят на смену в четыре утра, а я с пяти, правда вечером на час позже придётся заканчивать. Ну и перерывы большие. Утром перемою посуду до восьми часов и могу до одиннадцати быть дома. Потом в три часа дня приду и до шести буду дома.
— Ну, так чё, хорошо. Дома всё управишь и прилягишь на час другой. Справимся. Всё ладно будет. А учительшей -то как, не берут?
— Места нет. Да и мне нельзя. Пока Алёнку не вылечу, на постоянную работу не пойду. Кому понравится, что я с ней каждый месяц на больничном бываю. А в школе тем более детей нельзя оставлять. Я сегодня в столовой была, договорилась временно на посуде поработать. С первого апреля на работу выйду, а пока медкомиссию пройду, санитарную книжку сделаю.
— А где всё делать надо?
— В городе. Да там всё до обеда пройду, и домой на электричке. Потом только ещё раз за результатами и книжку получить. Баб, если что, так ты Толику звони, он знает, как у Алёнки приступ снять, хорошо?
— Ну, так чё, ладно. Позвонить то я смогу. Тут целых три телефона, на каком надо звонить?
— Баб, вот на этом, что на полочке стоит. Просто трубку поднимаешь и всё, сразу к нему попадёшь.
— Поезжай. Всё ладно будет — заверила бабушка и Валентина утром поехала в город.
— Вы что, ради декретных на работу устраиваетесь?— спросила гинеколог.
— Каких декретных?
— У вас четырнадцать – пятнадцать недель беременности. Ставлю вас на учёт. Беременность какая по счёту?
— Четвёртая.
— Четвёртая? Женщина, с отрицательным резусом! Вы очень рискуете! Срочно сдайте кровь на антитела! Чему вы так удивляетесь?
— У меня женские дни были каждый месяц регулярно.
— Это плохо. Я выпишу вам лекарство, чтобы вы не обедняли плод. Главное каждый месяц сдавайте кровь на антитела. Если они появятся, будем стимулировать.
— Почему?
—. При резус конфликте у плода увеличивается билирубин и у него могут возникнуть нарушения в мозге. Вот поэтому милочка.
— О, Господи! — прошептала "оглушенная" сразу двумя новостями, Валентина.
Она ехала домой и думала:
— Почему у меня всё получается не так, как у нормальных людей? Почему вообще у меня всё не так как надо! Только бы не появились эти антитела! Как же я мечтала, чтобы у меня была большая семья, как у Панковых. Чтобы все дети были дружные, помогали и поддерживали друг друга. Если Бог есть, то почему он так ко мне суров? Как же я Анне Семёновне про беременность скажу? Ругаться будет. А я разве виновата?
Анна Семёновна увидев результаты медкомиссии, сразу запротестовала:
— Мы ответственность не несём! Это только ваше решение! Мало того, что сердце работает на пределе, да ещё и ребёнка родить собралась не здорового! Ох, молодёжь, молодёжь и о чём вы только думаете! Следи за антителами! Каждый месяц сдавай кровь! Если появятся, срочно прерываем! Поняла?
— Поняла — ответила Валентина и, попрощавшись, пошла домой.
Подходя к двери в квартиру, её насторожила тишина. Дома оставались бабушка и Алёнка.
— Спят наверное — подумала она.
Раздевшись, Валентина осторожно вошла в зал. Бабушка лежала на диване, смирно вытянув руки вдоль туловища, а Алёнка, сидя у неё на груди разрисовывала шариковой ручкой лицо и руки бабушки. Девочка так увлеклась, что даже не слышала, что пришла мама.
— Алёнка, как же мы бабушку теперь отмывать будем? Баня только в пятницу.
— Не надо отмывать. Надо чтоб красивая была.
— Баб, но ты – то почему позволила ей тебя изрисовать? На лице чистого места не осталось!
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. А так всё у нас ладом вышло. Вот и тебя дождались.
— Сейчас воды нагрею, отмываться будем. Завтра на работу выхожу. Ты уж баб, не давай себя ручками изрисовывать, лучше уж красками, они легче отмываются. Ох, художники вы мои, от слова " Худо"
Первый рабочий день достался Валентине нелегко. Поворачивается то и дело подбрасывали ей в ванну то подгоревшие кастрюли, то бак, то жаровню, всё это необходимо отмыть и всего за час. Ровно в шесть утра открывается столовая для посетителей, и уже через двадцать минут нужно будет собирать со столов грязную посуду. Убрав пищевые остатки с посуды, необходимо замачивать её в горчичном растворе, потом хорошо прополаскивать в проточной воде, протереть полотенцем и унести на раздачу.
Отдыхать, как она рассчитывала по три часа перед каждым кормлением посетителей, ей не пришлось. Самое большое, на сколько удалось сбегать домой, это всего пол часа.
День пролетел, как в кошмарном сне. Домой Валентина шла уставшая и чуть живая.
Когда она вошла в квартиру, её встретила Алёнка. Лицо девочки всё было измазанное в шоколаде. Анатолий с бабушкой сидели на кухне и оживлённо разговаривали. Валентина разделась, переобулась и прошла на кухню. На столе стояла сковорода с котлетами, солёные огурцы и почти пустая бутылка вина.
— Та-ак. У нас какой – то праздник? — спросила она мягко.
— А мне захотелось бабушке праздник устроить. Нельзя? — спросил Анатолий, глядя ей в глаза.
— Так не частно. Вы празднуете, а я вроде, как и не достойна вашего праздника, работаю. Обидно.
— Садись, садись с нами! — засуетился муж, подставляя табурет к столу.
— Давайте договоримся. Как захочется вам праздника, так я и салатик какой – нибудь сделаю, и рыбку потушу, или пожарю, и с фарша что-нибудь налеплю.
— Ой, да нам ничё не надобно. Слава те Осподи, всё есть и котлетки и огурчики и капуска, хлебушек. Чё ещё-то?
— Баб, без праздничных блюд получается обычная пьянка.
— Приболела я дочка. Давленья упала. Начало бросать из стороны в сторону. Вот внучек и поправил моё здоровье. Таперь и голова на месте и давленья появилась. Хошь пой, хошь пляши — раскинув руки, словно собираясь в пляс, весело сказала Пелагея..
— Понятно. У внучка –что, тоже "давленья"?
— Тоже. Пришёл домой, а оно на нуле! Пару рюмашек и всё в норме!— с серьёзным видом заявил Анатолий.
Валентина больше ничего не сказала, ушла к дочери в зал. А через четыре дня подходя к дому после работы, она услышала плач своей дочери. Не помня себя, она заскочила в подъезд и словно на крыльях, взлетела на второй этаж. У дверей квартиры стояла зарёванная Алёнка. Глаза девочки опухли, по щекам текли крупные слёзы.
— Мама, я описалась — рыдая, пожаловалась дочка.
— Не плачь, мы всё постираем. А домой почему не заходишь?
— Дверь не открылась никак — икая, произнесла она.
Валентина дёрнула за ручку, деревянная дверь разбухла от сырой весенней погоды и открылась только от больших усилий. Они вошли в дом. Анатолия в доме не было, бабушка спала на диване крепким сном младенца. На кухне остались следы от хорошей гулянки. Валентина помыла и переодела дочь, а потом принялась убирать со стола и мыть посуду. Сильный и нетерпеливый стук в дверь, заставил её прервать своё занятие.
Она кинулась к двери, распахнула, на площадке стояли две соседки и в один голос сообщили, что её муж устроил драку на дороге и "колошматит" всех, кто хочет его остановить.
— О, Господи, он что сдурел? Я сейчас оденусь. Галка — обратилась она к одной из соседок — посиди с Алёнкой.
— Давай, беги, я посижу — пообещала Галка.
Валентина летела в центр села, "сломя голову" Как только она спустилась с железнодорожной насыпи, до неё стали доносится крики и пьяные возгласы. Выбежав на дорогу, она увидела, как её муж то и дело откидывает от себя каких – то мужчин. Эти мужчины падают, потом подскакивают и снова кидаются на него. Куртки на нём нет, от рубашки остался воротничок на шее, да планка с пуговицами, как галстук болталась на голой груди.
— Быстро отошли от него! Быстро! — закричала она, подбегая ближе
Как по команде, все остановились, и Анатолий двинулся к жене.
— Ну что ты, что ты. Не переживай, меня никто не тронет. Я себя в обиду не дам. Тебя тоже в обиду не дам. Пошли домой. Пошли.
— Курточка твоя где?— строго спросила она.
— Вот его куртка, он её сам сбросил — крикнул мужчина и, подбежав, сунул куртку Валентине в руки.
— Ну, вот и куртка. А рубаху порвали, так она уже старая. Сгнила. Пошли. Я не виноват. Честное слово, совсем не виноват. Они сами на меня напали. Сами. Я им морды расквасил, теперь лезть не будут. Теперь навсегда запомнят, как на меня лезть.
Всю дорогу до дома, Анатолий рассказывал жене о своей невиновности и о том, как он "их" проучил.
А утром в квартиру пришёл участковый милиционер.
— Мне бы Юрьева Анатолия Афанасьевича. Он дома?
— Нет. На работе. А что случилось? — спросила Валентина.
— Да вот заявление на него написали. Устроил драку между почтой и больницей, всех оскорблял, посылал куда подальше. Несколько человек подписали, заведующая больницей, Людмила Георгиевна, санитарка Галдобина В.С и Яковлевич.
— Он же пьяный был, зачем они к нему лезли?
— Пьяный это не оправдание, а наоборот отягощение ситуации.
— Я всё поняла. Он придёт с работы, я его пошлю к вам.
— А он явится? Или мне сюда опять надо приходить?
— Явится конечно. Вы до которого часу у себя будите?
— Подожду. Не явится, пусть на себя пеняет. Уведу из дома в наручниках.
Милиционер ушёл, а Валентина одела дочь, и они отправились в больницу к заведующей.
— Людмила Георгиевна, что здесь вчера произошло, почему вы написали на Анатолия заявление?
— Знаешь, милая, мы спасали вас с дочерью всякий раз, когда это нужно было. Поезда останавливали, а твой муж оскорбил всех и меня, и санитарку и Яковлевича, уважаемого человека, героя труда на пенсии. Совести у него никакой нет. Вот пусть отвечает. Три года получит за хулиганство, поумнеет.
— Нельзя ему садиться на три года, я второго жду. Куда я с ними потом одна? Вы же врач, вы же понимаете, что пьяный человек не в своём уме.
— Все мы выпиваем. Но если напился, сиди дома. А ты чего не следишь за мужем?
— Я на работе была. Я бы его не отпустила.
— Вот пусть придёт извинится перед Яковлевичем, и всеми нами, тогда посмотрим.
— Спасибо. Он извинится, я ручаюсь — оживилась Валентина.
Когда они с дочкой пришла домой, бабушка уже встала и пила горячий, круто заваренный сладкий чай.
— Баб, ну зачем ты спаиваешь мне мужа? Он пьяный подрался теперь вот посадить могут.
— Да пошто спаиваю? Ничё не спаиваю. Он сам принёс и сам меня напоил. Перву красиньку взял, опосля за беленькой сбегал, я и свалилась спать. А куды он потом делся, я дочка знать не знаю и ведать, не ведаю — отхлёбывая чай из стакана, ответила Пелагея..
— Я вам ребёнка доверила, а вы даже не заметили, как она одна ушла на улицу. Домой зайти не могла, дверь туго открывается. Я с работы пришла, а она стоит под дверями мокрая и вся урёваянная. Как же так, баб? Я же на тебя понадеялась.
— Не гневайся на меня, дочка. Не гневайся. Он отец, с него и спрос. А я што? Я стара уже. Рюмочку беленькой приняла и свалилась. Он же дома, и кака мне тут забота. Он отец. Откель мне знать, чё он там удумал, куды подался?
— Если он ещё принесёт, ты не пей больше, тогда и он пить не будет. Мы пять лет живём, он ни разу так не напивался.
— Ну, а коль захвораю? Аль голова заболит и товда не пить? Как же мне оздоровить то?
— Лекарство пить будешь и оздоровишь. А вино больше покупать я вам не позволю.
Пелагея немного ещё посидела за столом, о чём- то поразмышляла, а потом заявила:
— Я дочка пожалуй к Маньки поеду. Там батя. Мы всю жизню с ним живём вместе, к нему и поеду.
— Почему?
— А скупа ты. Стопку вина для здоровья и той не хошь мне поднести. Вот мне бы чичас опохмелиться, да нечем. Можать внучек принесёт, да опохмелит?
А от тебя не дождёшься. Манька и та бы опохмелила.
— Чай пьёшь, вот и вся опохмелка!
— Вот я и сказываю, что скупа ты. Да! — прихлёбывая чай, подвела итог бабушка.
Валентина промолчала. Но как только Анатолий вошёл в дом, спросила:
— Ты всё помнишь, что вчера было?
— А что вчера было?
— А то, что ты напился и устроил драку. Ты оскорбил уважаемых людей и на тебя написали заявление в милицию. Вот что!
— Ну и хрен с ними, пусть пишут — ответил он, проходя к умывальнику.
— За хулиганство тебе грозит наказание до трёх лет. Приходил участковый и просил, чтобы ты пришёл к нему. А ещё ты должен извиниться перед Яковлевичем, Людмилой Георгиевной и санитаркой. Ты её поломойкой назвал.
— А кто она? Поломойка и есть, а туда же учить лезет.
— Вот перед всеми и должен извиниться.
— Перебьются.
Он умылся, сел за стол и спросил:
— Кормить – то будешь?
— Накормлю конечно, а то придёт ночью участковый, заберёт и посадит за решётку глодного. Ешь — поставила она миску супа на стол, пироги и тефтели со сложным гарниром.
— А бабушку чего к столу не зовёшь?
— Ждёт, когда опохмелят.
— Ну, так опохмели, чё свою бабушку голодом моришь?
— Ты ешь, ешь, она голодом не останется. Как поешь, так и пойдёшь, вначале извиняться, потом к участковому. И пока не вымолишь прощение, чтобы домой не приходил. Если тебя посадят, я детям даже не скажу кто их отец. Не хватало, чтобы их отец зеком был. Ждать не буду, сразу замуж выйду.
— За кого это?
— А кто посватает, за того и выйду.
Он доел всё, что поставила перед ним Валентина, выпил стакан компота и вышел из-за стола. Натянув на лоб кепку, набросив на плечи куртку, он вышел из дома.
Валентина волновалась, пойдёт ли муж извиняться или просто ушёл из дома , чтобы её не выслушивать? Пришёл он поздно и сразу лёг спать.
Утром она ушла на работу, а когда в обед в столовую пришёл участковый милиционер, она села к нему за столик и спросила:
— Муж мой был у вас вчера?
— Был. Привёл Яковлевича и тот забрал заявление. Всё миром решили. Вот смотрю я на вас, как это вы смогли такого зверя приручить? Вы знаете, как его в посёлке называют?
— Как?— удивилась Валентина.
— "Тигр".
— Почему "Тигр"? — этому она удивилась ещё больше. За пять лет совместной жизни она вообще ничего подобного не слышала.
— Ходит он неслышно. И реакция у него моментальная. Он даже сам подумать не успевает, как кинется и всё! Мёртвая хватка, как у тигра!
— Он кого-то убил?
— Нет, не убил. Он всех извиняться заставляет. Да ещё чтобы на коленях извинялись. Поэтому с ним никто не связывается. Это приезжие под его кулак попали. Потрепал он их изрядно. Если бы не вы, не знаю, смогли бы они своими ногами уйти на поезд — криво усмехнулся он.
— Спасибо вам — поблагодарила она участкового и ушла в моечную.
В послеобеденный перерыв Валентина прибежала домой, Алёнка ещё спала, а вот бабушки дома не оказалось. Валентина кинулась в шкаф, вещей её не было.
— Боже мой, она что, и в самом деле уехала в Кемерово? Надо Толику на работу звонить, может перехватит её в Междуреченске?
— Толик, бабушки дома нет. Ты не видел, она в электричку садилась?— сняв трубку, спросила Валентина мужа
— Садилась. Я её проводил. Земляку позвонил, наказал, чтобы в Новокузнецке в Кемеровский её посадил. Он дежурит, сказал, как в поезд посадит, так отзвонится. Надо матери потом сообщить, чтобы встретили. Обидела бабушку. Пожалела ей пятьдесят грамм, теперь ребёнок один будет дома.
— Ты бы с ней не пил, да не хулиганил, я бы не жалела — она повесила трубку.
Как только знакомый Анатолия посадил бабушку в поезд, он сразу позвонил на домашний телефон.
Валентина попыталась сообщить Марии, но её соседка трубку не брала. Поезд в Кемерово приходит в шесть утра, и Валентина ещё раз позвонила Нине Георгиевне, уже без всякой надежды, но трубку взяли.
— Слушаю — услышал она в трубку мужской голос.
— Здравствуйте, а вы бы не могли пригласить к телефону мою маму, вашу соседку из третьей квартиры.
— Это ты, Валентина?
— Да
— А. Ну здравствуй. Да они спят уже.
— Понимаете, бабушка к маме поехала на поезде, её утром нужно встретить. Поезд приходит в шестом часу утра.
— Ну, хорошо, сейчас пойду, разбужу и всё передам.
— А можно я вам ещё утром позвоню, узнать, встретили или нет?
— Ну, я утром к восьми на работу, а мама в санатории. Успеешь, так звони.
— В половине восьмого не поздно позвонить?
— Давай минут пятнадцать.
— Хорошо, спасибо.
Утром в семь часов пятнадцать минут, Мария ждала звонок от дочери
— Мам, бабушку встретили?
— Нет, дочка, мы её не встретили. Как просмотрели, даже и не знаю. На вокзале в милиции заявку оставили, что бабушка потерялась, да домой пошли. А она нам двери открывает. Так что не переживай, наша бабушка не потеряется. В свои- то годы она в трезвом уме и твёрдой памяти. Нам бы так дожить до этих лет.
— Уф, Слава Богу. Бате привет передавай.
— А батя вот, только с работы пришёл, кушать сел. Он, как в Балыксе, так и здесь встаёт в четыре утра. Идёт во двор, чистить да убирать. Народ смеётся, говорит, что дворничиху убирать надо, дед один управится лучше её в сто раз. А той красота, деньги получает, а работать не работает.
Да ей и некогда. У неё же дочка в шестнадцать родила, дитя грудного оставила и в бега подалась. Ну а куда такую крошку? Вот она нянькается, а батя двор убирает.
— Знакомая история – подумала Валентина, а матери сказала:
— Привык работать. Без работы не может жить. Скучает по своему хозяйству, вот и занимает себя, чем может.
— В день Победы на парад ходил. Я ему на пиджак все его ордена и медали прикрепила, шёл на площадь, как генерал. На площади с местными фронтовиками познакомился, разговорился, нашёл ополченцев, пригласил их к себе в гости. Посидели за бутылочкой беленькой, помянули тех, кто остался лежать на чужой земле, и разошлись под вечер.
— Понятно. А чем же там бабушка будет заниматься?
— Да пусть чем хочет, тем и занимается. Они вон уже за приезд с зятем по стопочки накатили. Не горюй, всё хорошо. Передавай привет Толику. Ну ладно, я пойду, а то Серёге на работу надо идти.
— Пока.
Мария повесила трубку.
А в конце мая месяца, Валентина получила телеграмму: "Приезжай похороны деда".
— В свой день рождения набрал полную сетку вина и всех прохожих угощал. Каждому говорил: "Мил человек, поздравь деда, сегодня мне девяносто. Я три войны прошёл, с плена бежал и вот дожил до девяноста лет".
Ему никто не отказывал, его поздравляли. Яблочки на закуску взял, молдавские. Вкусные яблочки, запашистые и всем, кто пригубил, давал закусить. Женщинам не предлагал, всё к мужикам обращался. Когда сетка опустела, какой-то паренёк молодой, до самых дверей его проводил.
Звонит в дерь, я открываю, а он и говорит:
— Дедушку вашего привёл.
" Спасибо, говорю, молодой человек, а он отвечает, что мол, благодаря вот этим дедушкам, мы живём в свободной и самой лучшей стране мира. Берегите, говорит, дедушку, и ушёл. Папа разделся, и пошёл спать. А потом в туалет поднялся и тут же у кровати и упал. Ещё что-то сказать мне хотел, да захрипел. Я скорую вызвала, а они сказали, что "всё"! — Мария заплакала.
Уронив свои натруженные руки на колени, Пелагея, остановив взгляд, сидела не проронив ни слова.
— Дедушка спит? — спросила Алёнка.
— Спит, вечным сном — ответила Мария и опять заплакала.
— Мама, а почему все мешают дедушке спать? — допытывалась правнучка. А Валентина вспомнила, как часто дедушка приезжал к ней в Тебу. Как Алёнка взбиралась к нему на колени и теребила его за бороду. А он смеялся и гладил её по головке. Как изображал коняшку и возил на себе детей Серафима. Как ей заплетал косы, а ещё, продав мёд, всегда покупал ей обновы.
Возвращаясь домой, она под монотонный стук колёс, не переставала думать и вспоминать всё то, что было связано в её жизни с дедушкой. И тут она вдруг осознала, что всю свою жизнь всё только получала от дедушки.
— А что я сама сделала для него? Не купила ему ни одного подарка! За что он так благодарил её? Поросят привёз, а мог бы их продать. То целый мешок мяса и свиного и говяжьего привёз, то мешок мороженного молока. А она как вышла замуж, так и на покосе у них ни разу не была, а они на неё дом оформили.
А сколько он мёда перевозил к нам! А они с мужем даже ни разу не помогли ему на пасеке. Господи, почему я такая? Почему всё принимала как должное! Думала, что никогда не случится такого, что их с бабушкой не станет. Прав Анатолий, надо было бабушке покупать вино и пусть бы она жила, как привыкла. Кто я такая, учить, как жить? Они уже свою жизнь прожили. У дедушки её уже нет — думая так, она ощутила не только чувство вины, но и то, что теперь к ней никто никогда с Балыксы не приедет, да и ей не к кому туда ездить.
— Дома и того теперь там нет, он сгорел. Боже мой, это уже четвёртый дом в Балыксе сгорел, где она жила. Почему они горят? Все дома, где я жила сгорели. Как это понять? Странная у меня какая-то жизнь. Ещё резус этот отрицательный. Что будет, как будет? Дочь больная.
Очень надеюсь, что настой из сока лопуха поможет. Очень. Пока три трёхлитровой банки сделала сока лопуха с мёдом и водкой. Через четыре дня начну уже ей давать. Как приеду, опять корни буду выкапывать. На весь год надо наготовить. Вот только через марлю руками после мясорубки сок отжимаю, руки потом коричневые становятся и ногти ужасные делаются. Да ничего, главное, чтобы Алёнка выздоровела, а руки постепенно отмоются — она глянула на дочь, та уже крепко спала.
В окно вагона стали пробиваться первые лучи солнца, и Валентина поняла, что наступило утро, скоро Новокузнецк. А там, на двух электричках и дома.
— В Новокузнецке успеваем сходить в столовую, надо ещё что-то Алёнке купить в дорогу, ехать нам на электричках ещё четыре часа — подумала Валентина и стала будить дочь.
— Хочу спать — резко заявила дочка и перевернулась на другой бок.
— Я тоже хочу спать, Алёна, доча, вставай, скоро остановка и мы выходим. Нам ещё на электричках до дому добираться. Ты кушать хочешь?
— Хочу.
Тогда вставай, поезд остановится, и мы пойдём в столовую. Что будешь кушать? Что взять?
— Пельмени. Ещё компот — поднимаясь, ответила девочка.
— Вот и хорошо, молодец. Я сейчас краешек полотенчика намочу и вытру тебе твою мордашку, а то туалеты уже закрыли.
Утро в Новокузнецке было пасмурным, над вокзалом стоял туман.
Взяв на руки дочку, Валентина перешла через переходы над железнодорожными путями и, поставив Алёнку на землю, повела её в столовую.
Междуреченская электричка всегда ждёт прихода электрички с Новокузнецка. Как только Валентина с дочкой прибыли в Междуреченск, они сразу пересели на местную электричку и уже через сорок минут были дома. Мужа о своём приезде она не предупредила. Управившись с домашними делами, она сварила суп, они с Алёнкой покушали и уставшие с дороги, легли спать. Проснулась Валентина в одиннадцатом часу, мужа дома не было.
— Странно, авария что ли где-то? Надо у кого-нибудь спросить. Не включая свет в комнате, чтобы не разбудить ребёнка, она прошла в прихожую, оделась и вышла на улицу. В соседнем подъезде, у друга мужа, Кособокова Володи, горел свет.
— Пойду к Вовке, узнаю, что где случилось? — подумала она и постучалась в дверь.
— Не заперто, входите — услышала она Володин голос и вошла.
— Привет Вов, я мужа потеряла, не знаешь, где он?
— Да, это, ну, мы сегодня сына Валеркиного обмывали. Он проставился, ну на подстанцию и АУП пригласили, на коляску сложились. Может там или в своём АУПе прилёг. Он же не знал, что вы приедете. Ты это, иди спи ложись, никуда он не денется, придёт. Не волнуйся, никуда он не денется.Иди, ложись спать.
— Не творил бы чего. Он как выпьет, так его на подвиги тянет. Тут разве уснёшь?
— Не-е-т, он почти трезвый. Не бойся, всё хорошо, иди спи,придёт— уверял Володя. В это время дверь распахнулась и в квартиру вошёл племянник Володи, пятиклассник Виталька Казанцев.
— Дядь Вов, где ключи? — спросил он после того, как проверил в шкафу на верхней полочке.
— Ты это, Виталь, сядь пока, посиди, потом домой пойдёшь, хорошо? —попросил Володя племянника.
— Мне утром в школу, я спать хочу.
— Валентина, ты иди, иди, не бойся, с Толяном ничего не случится. Всё хорошо будет.
—Дядь Вов, а ключи –то где?
— А ты чего у бабушке не остался? Поздно уже по улицам шляться.
— От бабушки ещё сюда бежать, потом в школу. Давай ключи, я домой пойду!
— Мать вообще-то сказала, что ты у бабушки ночевать будешь.
— Так она дома? Это она ключи взяла! — он тут же толкнул дверь и выскочив из квартиры дяди, принялся стучать в дверь своей квартиры. Валентина вышла следом за мальчиком и уже начала спускаться по лестнице, как дверь квартиры Казанцевой Галины открылась и, из неё пулей выскочил Анатолий. Он проскочил мимо Валентины, быстро спускаясь вниз, перескакивая через две ступеньки. Когда Валентина пришла домой, он уже "спал" в своей кровати.
— Ну, вот и дождалась! И что делать? Разводиться? Простить такое я не смогу. М-да. Первая любовь?— она вспомнила, как Анатолий два года назад на огороде матери говорил, что она его из армии не дождалась, так и ему не нужна.
— Врал? А говорил, что его любви хватит на нас двоих, теперь вот уже скоро и на четвеых нужна его любовь, а любовь – то видать у него не для нас всё это время была.
Она легла на диван, но сон не шёл. Покрутившись с боку на бок, Валентина встала, открыла шкаф, достала простынь. Расстелила её на полу, стала укладывать на простынь вещи мужа. К утру она сделала два больших узла из двух простыней и ушла на работу. Работала, как заводная, старалась побыстрее управиться, чтобы захватить мужа дома, пока он не ушёл на работу.
Застала она его в самую последнюю минуту, когда Анатолий собирался выйти из квартиры.
— Я твои вещи собрала, можешь прямиком уносить их в соседний подъезд.
Но Анатолий ничего не ответил и вышел из квартиры. Валентин открыла настежь дверь и крикнула ему вслед.
— Если ты не заберёшь вещи, я их выброшу, а тебя в квартиру не пущу, запомни.
После работы Анатолий пришёл домой не один, с Алёнкиным крестным, Юрой Кизиловым.
— Смотри, что я нажил за тридцать лет! Два узла!
— И эти если не заберёшь, выброшу — завила Валентина.
— Валентина, привет. Ты не горячись. Он там в пустой квартире спал, его Вовка туда пьяного положил, пока Галка на работе была.
— У него свой дом есть, зачем он его к сестре своей положил?
— Ну не захотел тащить сюда. Это его с лестницы на лестницу пьяного таскать, сама- то пойми.
— А ты что, адвокат у него, пришёл тут оправдывать. Ну если он там один был, чего мимо пролетел, как ошпаренный? Открыл бы дверь, показал, что один и Вовка мялся, мялся, и тоже правду не сказал.
— С просони, да с шальной головой, не соображал ничего вообще. Проснулся в чужой квартире и бежать. Я тебя даже не заметил, честное слово. Ну поверить -то можешь или нет?—спросил Анатолий жену.
— Не могу. Я там не была. А ты там был и даже спал. Ну если у кого бы другого, а то у своей бывшей девушке. Ну, я же не дура.
— Значит не веришь?
— Нет.
— Пойдём у Гальки спросим
— А пойдём!
— Стыдно потом не будет?
— Кому? Мне или тебе? Ну так что, идём?
— Пошли — он ударил ладошкой в дверь и вышел из квартиры.
Галки дома не оказалось, а когда они вышли из подъезда, Валентина увидела, что она у колонки полощет бельё.
— Вон она. Пошли — и они двинулись к колонке.
— Так, скажи, ты вчера в какую смену работала?— спросил у Галины Анатолий.
— Тебе зачем?
— Не мне, вот моей жене нужно знать. Говори!
— В день до восьми часов вечера. А что?
— А то, что после работы мы все были на подстанции, Валеркиного сына обмывали.
— Вы положим, Валеркиного сына уже с шести обмывали. Я поздравила и домой пошла, а ты пошёл со мною вместе.
У меня дома пили чай до девяти часов примерно, а потом спать пошли. Аты что, не помнишь?
— Ах ты, селёдка лежалая! Ты чё городишь? Я тебя вообще не видел!Я к Вовке пришёл. А как я у тебя оказался, понятия не имею!
— Ага. А ты расскажи жене, на какие это ты ночные вызовы ходишь? — продолжая полоскать бельё, говорила Галина.
— Ну, вот что, вы тут разбирайтесь, а у меня ребёнок один дома.
Валентина развернулась и быстро пошла прочь, только бы не слышать этого разговора. Войдя в квартиру, она закрылась.
Вернувшись, Анатолий дёрнул за ручку двери и понял, что жена заперлась. Ему больше ничего не оставалось , как завести свой мотороллер и поехать ночевать к матери.
продолжение следует....
© Copyright: Валентина Петровна Юрьева, 2024
Свидетельство о публикации №224071001373