В СССР о нем предпочитали не вспоминать. Он стал персоной нон грата советской прессы. Между тем, без его поддержки и влияния советская космическая программа стала бы совсем другой. И кто знает, может быть и полета Юрия Гагарина бы не было. Да и многое бы стало развиваться по-другому.
А вот в США о нем вспомнили. По фотографии вы уже поняли, о ком идет речь. О персональном пенсионере Никите Сергеевиче Хрущеве.
Забытый космический человек
ГАРРИ ШВАРЦ
Вчерашний запуск советской ракеты на Луну, накануне полета "Аполлона-11", - последнее свидетельство тесных отношений между советской и американской космическими программами со времен первого спутника. На самом деле, если бы мир управлялся по логике вещей, одно из почетных мест на мысе Кеннеди во время полета "Аполлона-11" на Луну занял бы Никита Сергеевич Хрущев, бывший премьер-министр Советского Союза и бывший первый секретарь советской коммунистической партии.
Разумеется, господина Хрущева там не будет. Изгой в своей стране, вычищенный и опозоренный нынешними московскими правителями, он, в лучшем случае, сможет внести оживление в свою скучную жизнь на пенсии, слушая взлет по радио. Но если бы он мог говорить открыто, то с некоторой долей справедливости мог бы заявить, что он, как никто другой из ныне живущих, ответственен за запуск череды событий, приведших к историческому событию, которое должно состояться на этой неделе.
Молодые люди нынешнего поколения не помнят г-на Хрущева в период его расцвета. Они не помнят ни глубокого потрясения, которое испытали американцы в конце 1957 года, когда на орбиту были выведены первые два советских спутника, ни чувства унижения, охватившего страну, когда первые попытки вывести на орбиту неправильно названные американские спутники "Авангард" оказались фиаско.
Именно Хрущев, находившийся тогда в центре внимания мировой общественности в качестве ведущего советского лидера, увидел политические и пропагандистские возможности, открывшиеся в результате этих событий, и стремительно двинулся вперед, чтобы воспользоваться ими. Изо дня в день он вдалбливал в сознание людей мысль о том, что советские космические успехи и американские космические неудачи доказывают превосходство коммунизма над капитализмом.
Когда первые американские спутники наконец вышли на орбиту, Хрущев воспользовался их маленькими размерами как еще одной уловкой в своей психологической войне. Он насмешливо говорил об "апельсинах и грейпфрутах", которые Соединенные Штаты запустили в небо, и с радостью отмечал, насколько больше были советские "спутники".
Пропаганда Хрущева
Некоторое время Хрущев даже использовал Луну в качестве реквизита для своей пропаганды. Советская ракета стала первым человеческим артефактом, высадившимся на Луну, и несла советский вымпел, копии которого Хрущев раздавал в качестве сувениров мировым лидерам. А российские фотоаппараты сделали первые снимки той стороны Луны, которая вечно отвернута от Земли. Еще десять лет назад казалось, что советские космонавты могут стать первыми людьми на Луне.
Сочетание советских космических достижений и хрущевской пропаганды оказало травмирующее воздействие на нашу страну. Впервые в истории Соединенных Штатов некоторые американские лидеры начали опасаться, что советское хвастовство о превосходстве советской системы может иметь под собой реальную основу. Покойный Аллен У. Даллес, в то время глава Центрального разведывательного управления, сделал своим главным приоритетом предупреждение американцев о реальности и серьезности советского вызова, умоляя страну проснуться и осознать необходимость отразить угрозу Москвы.
Декларация Кеннеди
В первые дни правления Кеннеди тогдашний вице-президент Линдон Б. Джонсон использовал эти опасения в качестве аргумента в своей кампании за полномасштабную американскую космическую программу. Он пригрозил, что Соединенные Штаты станут второсортной державой, если не будут стремиться опередить русских на Луне. Затем Юрий Гагарин стал первым человеком, побывавшим на орбите Земли, и вопрос был решен. 25 мая 1961 года президент Кеннеди обратился к Конгрессу с историческим заявлением: "Я считаю, что наша нация должна взять на себя обязательства по достижению цели - высадить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю - до конца этого десятилетия".
В этой предыстории проекта "Аполлон" есть глубокая ирония, по крайней мере, по двум причинам.
Во-первых, советский вызов, которого Хрущев заставил американцев бояться, оказался пустой угрозой. В начале 1960-х годов советская экономика пришла в упадок, и это, наряду с ожесточенной ссорой Москвы с Пекином, значительно ослабило позиции СССР на мировой арене. Даже продолжающийся советский космический прогресс оказался недостаточным для сохранения власти Хрущева. Его отстранение от власти в октябре 1964 года стало, по сути, вердиктом ближайших соратников о том, что его радужные представления о советском будущем оказались неосуществимыми.
И за прошедшие годы эта страна (США) обнаружила, что ее собственные внутренние проблемы - а не советская угроза - были самыми серьезными вызовами ее будущему. Сегодня легко понять, как говорили некоторые люди тогда, что 24 миллиарда долларов, потраченные на проект "Аполлон", можно было бы более продуктивно использовать для помощи бедным, защиты окружающей среды, улучшения жилищных условий и образования.
Но деньги были потрачены, и в результате была написана блестящая глава в истории человеческой науки и техники. Хрущев не предполагал, что его пропаганда приведет к американскому первенству в космосе, но это, по крайней мере частично, стало результатом хвастливых слов этого хитрого, но ныне опального советского политического лидера. .
ГАРРИ ШВАРЦ - член редакционной коллегии газеты "Нью-Йорк Таймс"
Опубликовано: 14 июля 1969 г.
Авторское право © The New York Times
Об авторе статьи:
Гарри Шварц (10 сентября 1919 – 10 ноября 2004) был редактором New York Times с 1951 по 1979 год и специалистом по советским и восточноевропейским делам. Получил степень магистра и доктора наук в Колумбии в 1941 и 1944 годах соответственно.
в 1946 году поступил в Сиракузский университет в качестве профессора экономики, а в 1951 году присоединился к сотрудникам New York Times в качестве штатного редактора. Он также был приглашенным профессором в Колледже врачей и хирургов Колумбийского университета и заслуженным профессором Государственного университета Нью-Йорка в Нью-Пальце.
Шварц был автором 22 книг и тысяч статей, а также широко читал лекции на тему советской экономической политики, прежде чем переключить свое внимание на экономику здравоохранения.
Шварц умер 10 ноября 2004 года в своем доме в Нью-Рошель, Нью-Йорк в возрасте 85 лет.