После Крокуса

Когда в Москве взрывались дома, я работал в булочной, на фасовке. Это был 1999й. Мне было 17, в булочной работали женщины «за 40» - для моих 17и – тётушки. И вот после первого взорванного дома, в подсобке на работе был свидетелем такого милого разговора тётушек:
- Ой, девки, а я себе белье такое красивое купила, кружевное!
- А ты чегой-то, на кой оно тебе?!
- Ну как же, взорвут нас, будут меня спасатели выкапывать, молодые, красивые, а на мне труселя драные, бабкины, а тут хоть красота будет, не стыдно!
Оо, как мне врезался в память тот разговор, это была прямо философская концепция! И ладно с ним что фривольные типа разговоры, похабщина, нет, это было торжество настоящего русского, тупого, непоколебимого, смиренного принятия, оптимистичного и реалистичного одновременно, истинный стоицизм! В то время у всех была паника, жители домов создавали дружины, распределяли дежурства, вечерние, ночные, последние были главным предметом дискуссий! Одни семейные отнекивались как могли, другие семейные наоборот вызывались, как в наряд на винзавод! Паника породила вспышку низового коммунизма, ну как минимум социализма – люди коммуницировали, договаривались, самоорганизовывались. А тётушки покупали кружевные труселя. В конечном итоге последнее наверняка оказалось эффективнее.
Тогда было непонятно и страшно.
В августе 2000 было жарко. В конце августа было запланировано нечто новое, грандиозное, небывало, русский Вуд-Сток – Нашествие! На Ипподроме в Раменском, там были все лучшие тех лет, самое новое и горячее – Михей, Кирпичи, Вопли Видоплясова, Пилот, Наив, только-только разбегавшиеся Король и Шут, Ляпис Трубецкой периода Евпатории и АуАу, модный С.П.О.Р.Т., Текиладжаз в самом соку, любимые I.F.K., Агата, Чиж, Чайф, юный наглый Ленинград, Дельфин… и это только первый день! Это было время радиостанций и аудиокассет, за которыми нужно было охотиться. И помимо мутной и стремной Горбушки, были точки поспокойнее, публичнее, что ли. В частности, лотки в переходе на «Пушке». Там я бывал часто, в том же переходе был неформальный магазин «Мир серебра», со всяким стаффом. В том августе у меня были неожиданные гости и накануне, числа 6го или 7го, я как раз затаривался чем-то свежим на тех лотках. 8го августа лотки взорвали. Гостей свозить на те лотки уже не вышло, было немного обидно. Именно так, за лотки. Взрывалось тогда всё и везде, это уже было даже привычно. Из-за угроз взрывов мои гости не решились остаться на Нашествие. Тоже было обидно. Но я пошел. Естественно. Тогда, ещё «утонула» подводная лодка Курск. Как раз в день Нашествия уже стало понятно, что никого не спасли и не спасут. I.F.K. тогда со сцены выразились предельно чётко по этой теме.
Следом за Нашествием родился фестиваль Крылья, в Тушино. Как конкурент. Пиво Клинское не могло оставаться в стороне от такого молодежного угара. На него я тоже ходил первые годы. В 2003 году там тоже был взрыв, прямо на входе. Мы к тому моменту были уже глубоко внутри, у сцены, и выходили через другой выход, даже не знали, что конкретно произошло.
Когда в 2003 году, очередная шахидка подорвалась в Москве, на Маховой, у гостиницы Националь, прямо напротив кремля, я был в трёхстах метрах от взрыва. Нет, я не видел взрыва и запчастей. Я вышел из метро Театральная, перешел Большую Дмитровку и уже подходил к ГосДуме, шел как раз к Маховой. Тот момент я тоже запомнил до мельчайших подробностей, прям вот до ощущений. Этот взрыв, громкий, неожиданный. Тогда ещё не было смартфонов и массовых плееров, они ещё были на батарейках, поэтому люди ещё слышали происходящее вокруг. И вот этот взрыв и всё замерло, как в мультиках, или в Матрице, жизнь просто поставили на паузу, и те миллисекунды растянулись в голове на минуту, тишину разорвали крики, не просто какой-то аааа, а настоящие, боли, ужаса, и почти сразу сирены, как пчелы, со всех сторон. Я понял, что мне не так уж и надо в ту сторону, развернулся и пошел обратно в метро Театральная. Ещё подумал, интересно, а что же именно «там так бабахнуло». Интернетов и смартфонов ещё не было.
Следом был теракт на Рижской, где голова смертницы оказалась на крыше выхода из метро. На Рижской жила моя подруга, я частенько бывал в том районе. Каждый год карта Москвы обрастала своеобразными «воронками», местами где бахало, у многих москвичей на их привычных маршрутах регулярно прирастало такими «воронками».
В 2004 году, 1го сентября, я вышел на работу в школу, учителем истории. Это была моя первая и единственная торжественная учительская линейка. Школа была специальная, учеников немного, но тем не менее было очень волнительно и торжественно! О захвате школы в Беслане мы узнали где-то на втором уроке. Рядом с нашей школой была база ОМОНа, который оперативно обеспечил охрану нашей школы – взяли в кольцо. Все школы в России были взяты под охрану, а следующие три дня вся школьная жизнь была парализована ожиданием каждой новости из далекого Беслана. Когда 3го числа всё было кончено, страна погрузилась в траур. Очень быстро кому-то пришла идея с флэшмобом – ленты, черные ленты на одежде, в знак солидарности. Тогда это было новым, неожиданным и очень уместным решением. Людям очень хотелось высказаться, передать своё горе по стране, показать, кричать, что мы чувствуем, это наша боль! Акция получилась очень искренняя и уместная. Числа 6го или 7го на Красной площади состоялся траурный митинг, многие тысячи москвичей пришли чтобы вместе промолчать. По каждому погибшему прозвучал удар колокола. Более трёхсот ударов колокола, в полной тишине. Все стояли в тишине, с черными лентами на одежде.
То, что произошло давеча, этот очередной ***ц, он пригибает, шокирует, отнимает силы. Но заставит ли он нас перестать жить, забиться в норе и не вылезать? Нет, вряд ли.
На нашу, мою, жизнь моих сверстников, пришлась туева гора взрывов, терактов, катастроф, и чего там, войн. Мы боимся за родных, теперь за детей, но мне кажется не за себя. У всех есть эта тупая смиренность, фатализм, и да, трусы должны быть красивые.