Впереди болтался тщательно отмытый жигуль-копейка. Из таких, на которых дедушки в поношенных кепках и очках, перевязанных синей изолентой, вывозят на дачу своих бабушек. Отмытый до ржавчины. Побывавший во множестве переделок. Легенда советского автопрома. Легенда провинциального асфальта...
Легенда держалась аккурат середины тракта и старательно распугивала встречный транспорт. Вот, уходя от столкновения, вильнула колёсами иномарка. Истерично засигналил автобус. Исполинская фура пронзительно дудукнула жигулю прямо в лицо.
Но водителю жигуля было наплевать на условности дорожной этики. Он катил прямо посередине со средней скоростью 50 км/ч, распугивая всех встречных и поперечных и не давая проскочить догнавшим.
Первыми из догнавших на хвосте у него чалились как раз мы на своей Белке-Изабелке в тщетной надежде вырваться навстречу простору. Юрьич пытался подмигивать фарами, намекал, прицеливался и пробовал обрулить, применял опасное приближение, как в кино про мафиозей, отчаянно бибикал, подражая встречным авто, но всё было тщетно. Жигуль не поддавался и нахально пукал в нас сизым выхлопом умирающего движка.
Оставался только русский язык, — оружие мощное, но в отношении водителя жигуля совершенно безобидное. Особенно, если тот и впрямь был дедок в изолентовых очках.
Зато нас с выданной на время внучкой Соней покорила широта Юрьичева словарного запаса. Соня на заднем сидении весело хихикнула, не забыв, как и положено воспитанной барышне, придать голосу немного стыдливости. Я же преисполнилась укоризны и громко попеняла Юрьичу:
— Поручик! Как можно'с... При детях...
— Да ладно! — возразил Юрьич, — Учить ребёнка плохому — наша святая миссия! А иначе зачем нужны бабушки и дедушки? Пусть хорошему их родители учат. А мы должны донести до детей, что в мире нет ничего идеального. Нельзя состоять из одних добродетелей. Это подозрительно и вызывает раздражение. Сечёшь, Соня?
— Угу, — живо отозвалась выданная на время внучка.
— Вот и правильно! — одобрил Юрьич и внезапно заорал: — Ну ты, тазик с гайками, сдрыснешь ты, в конце концов, с дороги!!!
Жигуль, как будто, услышал Юрьича. Притормозив уже до совершенно неприличной скорости, он заморгал, наконец, поворотником и свильнул таки куда-то в сторону.
Летняя степь отличается от осенней. Это невероятно, абсурдно и совершенно нелогично, но летом в степи меньше красок, чем осенью. Да что меньше! Летом в степи влавствует только один цвет — зелёный. Всех оттенков зелёный, от унылого лайма до темпераментного малахита. И всё это сочное растительное буйство накрыто сверху небом, иногда плотным и тяжёлым, а иногда прозрачным и искристым, словно хрусталь. И плывут над головой облака, сбиваются в тёплый клубенистый войлок, цепляются за макушки гор, барахтаются в волнах безбашенного ветра.
А спать в Белке-Изабелке оказалось вполне себе ничего. Очень даже. Можете начинать завидовать разноцветной завистью. Правда, Юрьич всё время норовит улечься по диагонали. Но хорошо уже, что хоть не раскладывается при этом как бразильский Иисус на горе Корковаду. А то пришлось бы всю ночь бороться за кусочек матраса.
А на первый же ужин посреди степи к нам пришёл жеребёнок. Ма-а-аленький... И стал жаловаться на жизнь и звать маму. Но пока я металась по рюкзакам в поисках телефона, суровый Юрьич шуганул сиротинушку прочь.
— Ты зачем его, варвар! — кричали мы с выданной на время внучкой Соней.
— А вы хотите, чтобы прискакала его мамуля и навернула вам тут копытом? — оправдался Юрьич.
Пришлось смириться...
А в Усть-Баргузине в придорожной едальне с красивым названием Баргуджин Токум я оставила сумочку. С деньгами, карточками, документами, ключами и любимой помадой. Женщина я или почему?!!!
Через день нас догнали в Улан-Удэ и всё вернули в целости и сохранности. И сумочку, и деньги, и помаду...
— Один — один! — злорадно объявил Юрьич и напомнил мне, как я, ехидна вирулентная, стебала его за рюкзак, который он так же едва не пошкерил в Таиланде.
— Ну ты сравнил! Там мы в чужой стране были! И в рюкзаке было вообще всё! — возмутилась я и... оставила назавтра на курорте Умхэй свою куртку.
Куртку всё ещё не привезли, но мы не теряем надежды. Просто потому, что надежду терять нельзя ни за что и никогда. Надежда — основа шанса, столп вероятности, предвкусие чуда. Надежда — это арматура будущего.
Это я всё ещё пытаюсь рассказать про Баргузинскую долину. Ну, учитывая, что я про неё уже рассказывала, и фоточки показывала, и сказки/легенды приобщала.
Сегодня без легенд. Только фоточки.
Вот снова Инский сад камней.
И Сувинская Саксония.
И горячее озеро Умхэя.
И бурный Баргузин со своею прекрасной соперницей Иной.
И дацан танцующей богини Янжимы и её сказочный лес.
И просто степь без конца и без края.
Кто хочет про это путешествие почитать сначала, то вам сюда...
© Окунева Ирина
Приглашаю подписаться на мой канал. Здесь иногда бывает весело.
Я пишу про себя, про мужа Юрьича и про пёселя с длинным именем ЛучшийдругвместоКузиНашпесдюкМитька. Что-то вроде дневника.
Ещё я пишу рассказы.
Просто про обычных людей, каковыми мы с вами есть на самом деле. И мои рассказы никогда не оканчиваются грустно. 😊😜
Загляните в Подборки, там всё понятно.
И да, Пост-знакомство вот.
Добро пожаловать!