«Атом не солдат, атом — рабочий» — это неточно процитированное высказывание Игоря Курчатова украшает четырехэтажку в Дубне. Однако путь мирного атома начался не в Объединенном институте ядерных исследований, а в Лаборатории «В», из которой вырос Физико-энергетический институт. Более того, своим появлением ОИЯИ во многом обязан воодушевлению, охватившему мир после ввода в строй первой АЭС. Значение Обнинской атомной электростанции для истории науки и техники не исчерпывается тем, что она первая в мире. Многое в современной атомной промышленности уходит корнями в реактор АМ.
Для начала расставим все точки над i, ответив на вопрос: какой день считать днем рождения атомной энергетики? Воспоминания атомщиков отсылают к 26 июня 1954 года, а главная советская газета «Правда» писала о 27‑м. Если выбрать 26 июня, снова возникает путаница. В оперативном журнале ученый Дмитрий Блохинцев написал: «17 часов 45 минут. Пар подан на турбину», а в недавно рассекреченном докладе руководителей атомной отрасли Президиуму Ц К КПСС и Совету министров СССР говорится: «26 июня в 17.30 начала работать первая в мире промышленная электростанция на атомной энергии». Чему же верить? Вероятно, все дело в терминологии: подача пара на турбину и подключение к Мосэнерго — не одно и тоже. Получается, промышленная эксплуатация реактора началась 26 июня, но страна увидела результат (первую электроэнергию) уже 27 июня. Выбор точки зрения — изнутри отрасли или снаружи — определит, какое событие важнее.
Еще один вопрос: когда Обнинская АЭС была отключена от Мосэнерго? Ответа нет до сих пор: документы (распоряжения, приказы или хотя бы зафиксированные воспоминания) не обнаружены. Вероятно, решение о переводе реактора АМ в статус исследовательского созрело в 1956 году. «С самого начала было понятно, что мощность 5 МВт — это ничто для Мосэнерго. Цель А М — доказать, что цепную реакцию деления урана можно использовать для длительной выработки электроэнергии и передачи ее в сеть. Эта цель была достигнута, и появились планы сооружения мощных энергоблоков. Те инженерные решения, которые использовались для АМ, нельзя было просто масштабировать, нужно было проводить испытания новых конструкторских схем, материалов, топлива, систем управления реактором и т. д. Очевидно, что удобнее всего проводить такие исследования на настоящем реакторе, а не на стенде. И тут возникает противоречие: энергетикам нужно, чтобы реактор работал постоянно на одном уровне мощности, а ученым — чтобы можно было его отключать, подключать новые петли и т. д. Взвешивая пользу Обнинской АЭС для энергетики и науки, руководство выбрало единственно верный вариант — исследования», — объясняет ведущий научный сотрудник ФЭИ, доктор технических наук Андрей Морозов.
Полный материал читайте в «Новом атомном эксперте». https://clck.ru/3BoFV3