Южные регионы России плавятся от рекордной жары. Насколько сильно она может ударить по урожаю и ценам на него и как аграрии справляются с этой ситуацией, телеканалу «МИР 24» рассказал эксперт по агропромышленному комплексу Николай Лычев.
Какие регионы сейчас находятся под самым сильным прессингом аномального зноя? Где самая сложная ситуация?
- Сейчас активная уборка проходит в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. И самая сложная пиковая ситуация, которую мы ежечасно мониторим, именно там. Яркий пример – Ростовский область, это крупнейший в России производитель пшеницы. Там жара зашкаливает за 40 градусов в тени. В таких условиях не просто сложно убирать урожай, но это ведет к потере и объемов, и качества. И плюс не будем забывать, что ЮФО подвергся атаке возвратных заморозков весной, в мае, после чего резко наступила жара. Вы понимаете, что Южный регион – это наша житница, это ключевые территории по производству зерновых и, конечно, основные потери будут именно там. Наоборот, в Сибири мы ждем небольшой прибавки урожая. В Приволжье мы ждем одно к одному с прошлым годом, то есть тоже урожай неплохой. Это картина сегодняшнего дня. В активную фазу рынок еще не вступил. Если мы встретимся в середине августа, тогда мы уже будем иметь решающую фазу сбора урожая, прогнозы будут более точными.
Я правильно понимаю, что сейчас главная проблема аграриев это не столько сама жара, сколько отсутствие дождей?
- И то, и другое. Потому что дожди при жаре – тоже не очень здорово. И потом, когда идет уборка, дожди-то уже не нужны. Если сильные дожди, наоборот, осыпается колос, пшеница становится из продовольственной фуражной. Или вы получаете слишком влажное зерно, которое может гнить, если его вовремя не подсушить. Увлажнение – это совершенно отдельная тема. Сейчас ее не будем касаться, потому что ключевая проблема нашей страны, зернового рынка – это засуха, о которой вы спрашиваете. Вторая проблема – это ослабленные посевы после заморозков, в том числе в ЮФО. И не только зерновых, можно про овощные поговорить, про те же яблони, косточковые, семечковые культуры. И третья проблема – АПК серьезно недофинансирован из-за изъятия аграриев в части прибыли с помощью экспортных пошлин. Аграриям не хватает денег на современные технологии, они упрощают эти технологии, многие ими не пользуются, из-за чего у нас еще и такие потери урожая.
Давайте уточним, какие культуры больше всего страдают от экстремально высоких температур, и какие последствия это может иметь для их будущего?
- Страдают все культуры. Я даже не буду говорить, какие не страдают. Потому что воздух общий, почва тоже общая. Если мы говорим про зерновые, то погибло не менее миллиона гектаров посевов по всей стране. Казалось бы, не так много, всего у нас засевается 80 плюс миллионов гектаров. Но если у нас погибшие миллион гектар, соответственно, поврежденных, пострадавших посевов может быть десятки миллионов гектар. Я надеюсь, что это не так, но это многие миллионы. Почему я сказал: еще неизвестно, что у нас по финалу урожая? Потому что мы еще видим по мере уборки не все территории, которые пострадали, а где-то слабые всходы, где-то недружные посевы из-за морозов, где-то еще что-то. Поэтому, где-то миллионов десять тонн мы потеряем по сравнению с теми прогнозами, которые мы хотели изначально иметь ранней весной.
Что касается садов, минимум 30% урожая погибло в Южном федеральном округе. Ягодные культуры так же сильно пострадали, в том числе в Черноземье. Из-за этого эксперты прогнозируют нехватку отдельных видов, например, ягодных культур или тех же фруктов. До 50% по разным сегментам доходит. Но еще раз говорю, это Южный федеральный округ. В целом по стране урожай будет относительно неплохим, каким он может быть в текущих стрессовых условиях. Но это, конечно, дополнительный рост цен на полке и в опте, и это дополнительный импорт, без которого мы теперь точно не обойдемся.
Это касается и овощных культур.
- Да, это касается и овощных культур. Правда, мы по мере сбора урожая посмотрим, какие там потери, но уже сейчас можно сказать, что осенью с лагом будут цены расти, с лагом три-четыре месяца.
Сейчас, наоборот. Если посмотреть текущую статистику того же Росстата, отраслевых ведомств, идет небольшое антиинфляционное снижение цен на те же огурцы. Потому что они быстро начали собирать урожаи и резко вывелись на рынок дополнительные объемы. Они достаточно быстро закончатся, потому что урожай меньше, и не у всех есть мощность для хранения. И осенью можно будет поговорить о том, какой фактор вкладывает в общую инфляцию по стране фруктово-овощная группа. Этот фактор будет заметен. Но, не в целом, а для этой группы, потому что так получилось с урожаем.
Уборочная кампания в ключевых районах, в сельскохозяйственных районах России уже идет. Она началась на полторы-две недели раньше срока. В чем смысл такой ранней уборки?
- Где-то на треть недели. Она говорит не про смысл, а про то, когда созрел урожай. Какой смысл? Если он созрел, значит, пока он не осыпался, надо собирать, а то еще дожди пойдут или жара начнется. Дело в том, что я бы так не ставил вопрос, урожай собирают, когда он созрел, в оптимальные агротехнические сроки. В этом году сезон ранний, весна тоже ранняя и дружная. Мы с вами в Москве тоже заметили, как быстро растаял снег, которого было очень много. И поэтому они начали собирать урожай раньше. Тот урожай, который не смыло паводками. Помните, в Сибири, какие паводки были, да? Там дамбу смыло, еще что-то. Вот, кстати, тоже была проблема на Южном Урале, в Сибири. И сезон ранний. На 2−3 недели он раньше, чем положено по срокам. Поэтому урожай собирают так рано.
Кстати, в прошлом году Россия собрала рекордный, можно сказать, урожай зерновых, почти 145 миллионов тонн. В этом году, каких цифр ждать?
- Это не рекордный урожай, рекордный урожай был 158 миллионов тонн несколько лет назад. А в этом году чего ждать, опять-таки, надо говорить в августе. Но на данный момент, давайте так, при условии, что все будет как сейчас, и ничего нового негативного не выявится, то мы собираем на данный момент 128−130, может быть, чуть с небольшим хвостиком, миллионов тонн всех видов зерновых, во главе с пшеницей. Много это, или мало? В принципе, это хорошо. Во-первых, мы потребляем внутри страны всего 80 миллионов тонн, и, во-вторых, с прошлого сезона, который закончился 30 июня, в России остались очень неплохие переходящие запасы. То есть то, что мы не употребили или не экспортировали с прошлого урожая. Аналитики подсчитают, но думаю, что до 12−14 миллионов тонн еще осталось с прошлого сезона. То есть это в плюс. Плюсом получается 140 с чем-нибудь, 80 миллионов, еще раз повторю, мы потребляем на кормовые цели, на зерно, комбикорма и семена и так далее. То есть баланс складывается достаточно спокойно. И плюс ко всему, если не ухудшатся прогнозы по урожаю, что тоже еще может быть, мы сможем экспортировать порядка 50 миллионов тонн зерновых в этом текущем сезоне.
То есть продовольственной безопасности страны ничего не угрожает?
- В плане количества ничего не угрожает, конечно. Мы производим гораздо больше, чем потребляем. И даже если бы в стране случился жесточайший неурожай, и мы собрали чуть меньше 100 миллионов тонн, мы бы все равно себя обеспечили, и никакого напряжения здесь на полке не было. Конечно, цены на пшеницу взлетели бы, но мы помним, что в стоимости хлеба зерно занимает меньше 20%. Поэтому ничего страшного, я хочу всех успокоить. Хлеб у нас будет по доступной цене.