(Продолжение повести "Розы для Аннушки". Предыдущая часть "Сбудется то, что задумано первым" здесь).
"Цветной туман", который окутал клубничку, возникал часто. При этом меня мучила потребность «остановить мгновение» – передав его словами. Но то времени не было, то слов адекватных не находилось. А когда это удавалось, рождался текст. Например, рассказ «Ёлка» – о сказочном новогоднем вечере в выпускном классе. О старой мудрой Ёлке, которая только одна смогла увидеть и понять чудо первой любви. Если вспомнить этот рассказ коротко – его начало и конец – то все равно основное понятно.
Весь день елка простояла одна в пустом школьном зале. Дремала, бережно раскинув лапы, на которых позвякивали от сквозняка игрушки, и вся замирала от мысли, что скоро наступит ее главный час. Засветятся на ней огоньки, заиграет музыка… И она будет уже не просто елкой, она станет чьей-то сказкой.
Елка узнала их сразу. Девочка стояла у стены, побледнев от волнения. Она старалась не смотреть в его сторону, но все равно видела, как он идет к ней, идет через весь зал. Мальчик со смешным хохолком на макушке смущенно и неловко, но отважно шел через весь зал. Никто не смотрел на него, но ему казалось, что смотрят все, и вся школа уже поняла, кого он хочет пригласить на медленный танец…
…Она говорила во время танца – чтобы скрыть волнение, хотя ей хотелось молчать и только смотреть ему в глаза. «Стыд какой… Стихи зачем-то ему читаю, а он и не слушает вовсе. Ему со мной неинтересно! Жаль, ведь ёлка сегодня необыкновенная! А синева вечернего неба такая глубокая» …
Он же молчал, краснея, хотя ему хотелось говорить, вот только слов не было… «И как я додумался к ней подойти, болван? Двойку вчера при ней полупил… А снег идет, как в сказке, и почему-то никогда еще так красиво не наряжали елку» …
…Мальчик пошел провожать Иру – мимо сугробов, и они отчего-то показались ему серыми, хотя раньше искрились от света. Девочка отправилась домой с подругой, и для нее тоже все померкло. На улице снег и ветер, и тусклые фонари… Не бывает сказок.
И только Ёлка стояла в опустевшем зале, завороженная музыкой первой любви, которая все еще звучала в ней. Старая Ёлка знала цену чуду, которое произошло сегодня. Мальчик и Девочка увидят это чудо гораздо позже – в воспоминаниях…
Через много лет случилось то же самое, что и с клубничкой. Мне довелось по журналистским делам оказаться в родной школе, в зале, где проводили новогодние вечера. Я с волнением зашла туда и замерла на пороге: скучно, серо… Хотя и Ёлка стоит. В зале ничего не изменилось, там с моих времен даже ремонта серьезного не было. Но – невозможно представить, чтобы в этих стенах родилась сказка… Неужели ее тогда не видел никто, кроме меня?
И дело не только в «цветном тумане», который то и дело вставал перед глазами. «Странности» происходили и в сердце – то есть, в мире чувств и эмоций.
Почти всегда я жила в состоянии очарованности жизнью, яркой и острой влюбленности – не обязательно в человека! Не только в кого-то, но и во что-то. В природу Тарусы, в море вблизи Симеиза, в краски, которым не подобрать названия, в умопомрачительные запахи… Во всю ту роскошь мира, которую создал для нас Господь. В душе была словно напряженная струна, которая отзывалась даже на самое легкое прикосновение извне.
А потом «струна» исчезла. На яркие эмоции элементарно не хватало сил. Но они ведь потихоньку возвращаются? Я это чувствую. И теперь я не одна. Вселенная сигнал SOS приняла – появился Алеша. И значит, нужно верить, что он мне поможет!
***
Свадьба была скромной. Пышные празднества с арендой кафе еще не вошли в моду, да и денег на это не было. В нашей с мамой небольшой квартирке собрались человек пятнадцать – те, кто был действительно необходим. Мои тетя Маша и дядя Эрих, отец и брат Алеши, приехавшие с Урала, но в основном — мои недавние одноклассники. В их числе и Женька, который нашелся незадолго до свадьбы, и тут же подружился с Алешей.
На мне было скромное короткое платье, сшитое тетей, свадебные фото делал дядя Эрих — он тоже был театральным художником, но славился и как фотограф. В общем, скромным было все, но зато атмосфера сложилась теплая! С обилием творчески подготовленных одноклассниками поздравлений, «дипломов» мужа и жены, шуточных стихов… Эпиграфом ко всему этому послужил фотофильм. Дядя не только успел к вечеру напечатать фотографии, сделанные утром в ЗАГСе, но и сопровождал их юмористическим рассказом. А юмор у него был завидным!
Мы с Алешей сидели в торце длинного стола, у окна. Выбраться оттуда к двери в комнату было сложно. Да это бы и не понадобилось, если бы гости сидели на своих местах до конца. Но Андрей сильно опаздывал — что-то важное состоялось у него в этот день в Москве. Приехал, когда за столом все шумели, хорошо уже подогретые спиртным. Не помню, кто открыл ему дверь в квартиру — кажется, Галка, не отличавшаяся чувством такта. Она и закричала: «Таня, к тебе!»
Не «Таня и Алексей, встречайте еще гостя», а именно так: к тебе. А я в суматохе не поняла, зачем зовут. Может, соседи позвонили — на шум жалуются? Они — могли! Поэтому послушно выбралась со своего места и вышла в коридор. Андрей раздевался и вытирал вспотевшее лицо. Вручил мне огромную коробку с очередным сервизом, потом мы с ним вошли в комнату.
И вдруг оказалось, что к своему месту в торце стола мне не пробраться. Да и занято оно! Наша «иностранка» Наталья, приехавшая из Алжира, сидела на моем стуле и лихо пила на брудершафт с Алешей… И муж мой при этом сиял.
Но кто-то быстренько пересел так, чтобы мы с Андреем оказались за столом рядом, кто-то примчался из кухни с чистыми тарелками… Андрюшка признался, что жутко голоден, охотно заполнил свою тарелку, опрокинул большую «штрафную», которую ему коварно преподнес откуда-то возникший Женька…
А потом наклонился поближе к моему уху —этот жест был мало заметен за пышной фатой — и тихо спросил: «Ну, что? Ты нашла свое счастье?» Спросил он это очень искренне, я в таком же тоне ответить не могла. Утверждать, что нашла именно счастье, было бы не совсем честно.
Но он понял мое молчание по-своему. Продолжил: «А я… Я сейчас напьюсь. Прости, если это будет не слишком красиво… Но ребята ведь свои».
И напился. Алеша с Женькой потом вдвоем дотащили Андрюху домой — к его родителям. А вернувшись, муж мой сказал:
— До чего же слаб на выпивку твой друг! Вот я опрокинул бутылки две водки… А скорее — три! Но хочешь, по одной половице пройду?
У меня сжалось все внутри… Ведь я же просила! А он так серьезно обещал! Но потом вспомнились слова тети Маши, она ведь не зря говорила, что нужно уметь смотреть глубже. Не выглядит Алеша на «три бутылки»! Но ему хочется чем-то блеснуть в обществе моих друзей-студентов, оказаться сильнее, чем они. Хотя бы в том, что в его глазах – несомненный атрибут настоящего мужчины, яркий признак мужественности. И чтобы я поняла: если вообразить их с Андреем «дуэль», то нет ни тени сомнения, кто победит.
Я решила эти слова просто проигнорировать. Забыть. Тем более, что гости уже расходились, мы собирались провожать их по домам и прогуляться заодно на прохладном свежем воздухе.
Когда мы вернулись, в нашей гостиной большой стол уже сложили, и там спали моя мама и родственники Алексея, умудрившиеся как-то разместиться – на тахте и раскладушках. Нам оставили смежную комнату – крошечную спаленку, которую не так давно мы делили с Верой. Но с появлением Алеши Вера ушла в общежитие. И в спальне стояла теперь только одна узенькая кровать, уместиться на которой было бы трудно, да нам и не хотелось ложиться…
Гораздо интереснее было рассматривать подарки! Тем более, что утро близилось… Спаленку просто завалили ими. В моменты вручения мы не открывали коробки и свертки, а только благодарили дарителей и складывали все вместе. И вот настало время оценить свое первое совместное богатство и имущество. Алеша в общежитии ничего не заводил, посуда была ему не нужна, поскольку питался в столовой.… У меня тоже мало было чего-то личного. Поэтому мы радовались всему!
– Ого, какой роскошный торшер! – восхитился Алеша. – Это мой брат уже из местного магазина притащил. Смотри: тут электрическая мясорубка! И куча насадок. А я-то думал, почему такая большая коробка… А здесь – чайный сервиз. На 12 персон! Танюша, где мы возьмем столько гостей?
Не помню, что я ответила. Я сидела, прижавшись боком к новоиспеченному мужу и переживала необычные, ни с чем не сравнимые, чувства. Это все мое? Но и его тоже? Как странно… Раньше почти все, что покупали у нас в семье, тоже считалось общей собственностью. Но все же я относила это к ведению родителей, за небольшим исключением. А сейчас совсем другое дело!
Эти вещи лично мои и лично его! Как будто мы – один человек? Да, так и должно быть. Но этого еще нет. Не сложилось, не проявилось в реальности. Все только начинается. Дух захватывало от важности момента. Рождается семья. Какой она будет? Никто не знает. Это завит от каждого нашего слова, поступка, даже взгляда… И я, как бы вкладывая душу в пустую еще «заготовку», прижалась к Алеше со всей нежностью, на которую была в тот момент способна...
В рубрике «Мысли и афоризмы» какого-то журнала я прочитала недавно: «Счастье – это огромный труд. А люди, в большинстве своем, – удивительные лентяи». Если дело только в этом – я готова потрудиться. Да и какой тут труд? Путь к счастью – это, наверное, в какой-то мере уже счастье. И этот путь продолжается всю жизнь. Как и рождение. Это Экзюпери так сказал: «Человек рождается всю жизнь. Слишком просто было бы сразу получить готовую душу».
Я в это верю, потому что с самого детства со мной то и дело происходило то, что можно назвать очередным рождением. Наступает и еще один такой момент? Уйдет моя непонятная никому болезнь и начнется новая, лучшая, жизнь. Вот, кстати, и солнце встает! Первые лучи упали на оконные шторы. Только… как уж очень странно края штор окрасились! В цвет алой крови. Жутковато...
Разве восход солнца не золотой? Вроде бы я это видела, когда отец брал меня на ночную рыбалку. Наверное, забыла уже. Надо бы рано утром снова в парк убежать, освежить в памяти цвет пыли на тропинках! И в дневник свой, забытый, новую зарисовку сделать…
– Ты что застыла? – спросил вдруг Алеша. Он пытался убрать назад в коробку чайный сервиз, а то перебьем ведь. – Полчаса сидишь, не шелохнувшись.
– Солнце встает…
– Ну и что? Пусть встаёт. Утро, однако.
(Окончание следует)