Знаете, какая арифметика в распределении конфорок на коммунальной кухне? Пропорции должны хотя бы примерно соблюдаться по числу человек!
Напротив нашей комнаты в коммуналке была еще одна, маленькая, 12 метров. Она пустовала. И вдруг однажды появилась новая соседка.
Надя, на правах старожила, снова объясняла (как не так давно мне) правила общего житья.
Место на кухне новой соседке было выделено в середине, между двумя окнами.
А плитой, сказала Надя, мы с новенькой будем пользоваться вместе. У нас три человека, значит, наши три конфорки. Она одна - и конфорка одна.
Новенькая звалась Тоней. Молодая, моложе меня лет на пять, девушка невероятных (в моем тогдашнем понимании) размеров. Даже не рубенсовских, а каких-то рубенсовских+ форм.
Поразила она меня вовсе не своими габаритами: люди разные бывают. А количеством поглощаемой пищи. На кухне же крутишься, поневоле замечаешь.
К ней часто приходила с ночевкой ее подруга, почти такая же по формам, Инна. Работали они в одну смену, а жила Инна с родителями в пригороде. Добираться до дому далеко, вот иногда и оставалась.
Однажды я весь вечер что-то делала на кухне, так что невольно видела их приготовления к ужину. Запекали в духовке курицу, целиком. Причем не какую-то там обычную «синюю птицу» за 1рубль 75 коп. килограмм, а импортную, упитанную и беленькую, за 2.40 за кг. Немаленькую такую. А на гарнир нажарили огромную сковороду картошки.
Я еще подумала: зачем они столько картошки жарят сразу? Она же потом, на следующий день, невкусная будет.
Унесли к Тоне в комнату чайник и обе эти сковороды: одна с горой картошки, другая с запеченной курищей (именно курищей!).
Я уже уложила дочку спать и снова сидела в кухне, готовилась к завтрашним занятиям с детьми.
Заходит Тоня, в руках у нее чайник и грязная посуда. И Инна, несущая две пустые сковороды, одна на другой. И на верхней - груда куриных костей.
Тоня сочувственно глянула на мои тетрадки:
- Всё работаешь? А мы вот только поужинали, - и кивнула на эту груду.
Я глянула на сковородки:
- Остальное на завтра с собой, что ли возьмете?
- Какое остальное? - засмеялась Инна. - Мы всё съели!
Я ахнула:
- Всё? Всю картошку и целую курицу?
- Ну, а чего? Фиг ли нам, красивым девкам, - засмеялись они уже вдвоем.
Нашей семье из трех человек, один из которых немаленький такой мужчина, к тому же работающей на улице, на физической работе, хватило бы на три ужина…
Зная свойство своего лица, на котором немедленно отражаются все мои эмоции, причем большими буквами, постаралась сделать его возможно невозмутимым. Мол, обычное дело. Хороший аппетит, подумаешь.
Пришлось несколько раз строго-настрого сказать себе: «не твоё дело».
Но окончательно Тоня добила меня дальше: достала из шкафчика пол-литровую банку, примерно на две трети заполненную вареньем. Вывалила его всё в другую банку, трехлитровую, наполненную водой. И стала размешивать варенье в воде столовой ложкой.
Мне стало интересно, что она собирается делать. Не удержалась, спросила.
Тоня пожала плечами:
- Пить, что же еще.
- А… вы же чай пили только что, - удивилась я.
- Так это на ночь.
И, увидев мое недоумение, объяснила:
- Ночью же пить хочется. А вставать неохота. Вот я возле дивана и ставлю эту банку. Мы с Инкой пьем оттуда ночью.
Про такое количество варенья я даже не заикнулась. Может, это только для меня слишком сладко и кое-где слипнется. Но трехлитровую банку? За одну ночь? Вдвоем???
Постаралась не сделать круглые глаза:
- И что, всю выпьете?
- Конечно. - Тоня снова пожала плечами. - Это разве много, за целую ночь?
***
Вообще мне частенько приходилось таким образом свое лицо контролировать при общении с Тоней.
Однажды она вдруг поделилась:
- У меня мечта есть: весить девяносто килограммов.
Я успела подхватить свою летящую к полу челюсть и подавить вопрос «зачем?». Мой-то вес вряд ли достигал шестидесяти, поэтому мечта «90» была очень странной.
А, понятно. Видимо, она весит больше.
Я осторожно поинтересовалась:
- А сейчас у тебя какой вес?
- Сто шестнадцать.
Это было сказано с таким видом, будто девочка детсадовского возраста сотворила милую шалость, и теперь кокетничает: «Да, я такая озорница!».
Пришлось срочно снова делать нейтральное лицо и кивать…
А через пару дней Тоня попыталась меня жизни учить.
Кипятила я постельное белье в большом баке-выварке. Стиральной машинки у нас тогда еще не было, стирала руками, а постельное чаще всего было белым (счастье, если удавалось раздобыть хотя бы в полосочку). Поэтому, чтобы оно оставалось таким же белоснежным, приходилось после стирки его еще и кипятить.
Так вот, белье мирно кипятилось, я подошла перемешать его для равномерности процесса. Антонина в это время тоже на кухне была. Наблюдала за мной.
И вдруг возвестила:
- Моя бабушка сказала бы, что ты не умеешь стирать!
И смотрит на меня так торжественно-многозначительно.
Я не удержалась от смеха, уж больно комична была эта ее скорбная торжественность:
- Знаешь, меня как-то совсем не волнует, что скажет твоя бабушка.
Как же она возмутилась! Негодующе фыркнула, развернулась и ушла. А чего она ждала? Что я немедленно брошусь умолять научить стирать «правильно»?
Потом Надя как-то мне в шутку попеняла:
- Что же ты к бабушкиному мнению не прислушалась? Человек же тебя исправить хотел.
Оказалось, я пододеяльник наизнанку не вывернула. И в углах его из-за этого могли скопиться всякие ворсинки.
Ну, уж не стала я Тоне объяснять, что они прекрасно удаляются потом при полоскании. С вывернутыми уголками.
Отношения у нас были неплохими поначалу. Но потом она сделала очень большую гадость. По своей жадности и глупости. Рассказывать об этом не хочу.
Нет, мы не поругались. Просто я перестала с ней общаться. Она пыталась оправдаться, но мне это было уже фиолетово. Сделала - и сделала. Пусть живет и радуется.
А потом мы узнали, что наш дом пойдет на расселение. Все оформляли документы, радовались предстоящим переездам в собственные (ура!) квартиры.
К тому времени у Тони была уже маленькая дочка; после года декрета она оставила ее пока у своих родителей и вышла снова на работу.
Вдруг подошла ко мне и сказала, что я очень умная, поэтому она хочет попросить совета: на какое жилье ей соглашаться - то ли две комнаты в трехкомнатной, зато в центре, то ли однушка где-то в окраинном районе.
Я пожала плечами и ответила, что такие дела человек может только сам решать.
Мы уже переехали, и Надя с семьей тоже. Зинаида Григорьевна тоже получила однушку, и собиралась съезжаться с дочерью, а жила пока у нее. Так что Тоня оставалась в квартире одна и всё раздумывала.
Что она в итоге решила, не знаю. И, честно говоря, совсем не интересно.
Конфорки мы не делили, конечно, готовили когда надо и сколько надо. Если иногда случались цейтноты - договаривались: «Сейчас у меня доварится минут через десять, ставь своё».
Да и вообще мы с соседками вполне мирно уживались. С соседками - потому что и мой муж, и Надин редко на кухню выходили. Кухня - это наша женская территория. Болтали частенько, угощали чем-то вкусненьким. Делились рецептами и заботами. Помогали друг другу, когда нужно. Занимали разную мелочь вроде кружки молока или пары картошин. Иногда, конечно, случались неприятные истории, но они именно потому запомнились, что бывали достаточно редки.
Прожили мы в этой коммуналке 4 года.
И нежданно-негаданно получили квартиру, я об этом уже писала:
Предыдущая история про коммуналку, о странной пропаже туфли:
А вообще у меня много историй из жизни моей и не моей, не только про коммуналку.
Приходите на мой канал! Здесь много разных рассказов: о жизни, о любви, о детях. А я искренне рада всем!
© Елена Тершукова. Канал Елена-Уютные истории за чаем ☕🍰🍬