Рассказ от 20 февраля. Приближаюсь к заветной дате. Сегодня такое вот забавное размышление на тему принципиальности. Если ты вот такой вот кремень, то будь кремнем во всем. Или может лучше не выделываться? Вообще я думаю, что стержень нужен, потому что только какие-то ограничения делают из людей Людей. И хочется добавить, что ограничения должны быть разумными, но… в балете нет разумных ограничений, они там безумные, там из людей вьют веревки, потому что профессионалом по-другому не стать. Но мы же не в балете? Почитать перед сном вполне достаточно. Простым людям упарываться не обязательно. А вот совесть иметь, всегда, в любой ситуации, это было бы не плохо.
***
Здравствуй, читатель. Вот бывает смотришь на произведение искусства, и думаешь, что это, черт побери, такое? Ведь это самая настоящая фигня, просто вот клякса, или не красивая хрень. Оказывается, что если прочитать двадцать тысяч томов с биографией и историей того времени, то становится ясно и понятно, для какой королевы нарисовали этот портрет и какая война из-за этого закончилась.
С литературой похожая ситуация, почему у него главный герой убийца, а его спутница проститутка? Конечно же, потому что автор что-то имел в виду… но без того, чтобы перечитать все его переписка с братом, сватом зятем и тётем, ты не поймешь, что именно имел в виду автор.
Это происходит от того, что художники, в широком смысле слова, создают произведение, но редко оставляют подробную инструкцию, типа: «Я просто хотел помучить своего героя, всё. Больше я ничего не хотел». Я же хочу, чтобы позиция автора была ясна без всяких домыслов, что увидит каждый читатель в отдельности – это его личное дело, но то, что имел в виду автор, навсегда останется тем, что имел в виду автор, и навсегда лишится возможности для спекуляций на этот счет.
Начнем мы рассказ с преподавателя в медицинском. Этот термин постепенно исчезаем, но кое-где его можно услышать «преподаватель советской закалки». Так вот тот человек, о котором я расскажу, он достаточно молод, чтобы не иметь той самой знаменитой советской закалки, но, по сумме своих личностных качеств он этой самой закалкой обладал. Короче он был честным, умным, справедливым и чрезвычайно суровым человеком. Он действовал как машина, которая не знает жалости, если студент ошибся – значит он ошибся, если он не пришел – значит не пришел, никакие просьбы, умиления, уговоры, не действовали.
Возник в одной из групп ученик, отец которого владел медицинской клиникой. Лечить людей, этот молодой человек, не намеревался, он хотел занимать руководящие должности, и получать за это деньги, а не работать. Многие проблемы решались в считанные секунды, благодаря деньгам и связям, а потом коса нашла на камень.
Преподавателя нельзя было подкупить, его нельзя было уговорить, на него не действовали подходы через других преподавателей. На каждое подобное действие ответ был один – иди учись, я не позволю тебе убивать людей.
Ну, что автор может сказать, принципиальность – это очень хорошо, честность и порядочность тоже, автор это всячески поддерживает.
«Случайно» на преподавателя напали грабители и избили его, то, что было в карманах, вытащили для виду. Били они его не так чтобы очень сильно, в месиво он не превратился, да вот только его, как-то очень неудачно, стукнули в область спины, и он начал хромать на одну ногу, и каждый шаг доставлял ему боль (нет, не невыносимую, просто поднывало слегка). Перед уходом бандиты сказали ему, что они на него напали не потому, что они грабители, а потом, что земля круглая и карма существует, ты делаешь зло одному человеку, и оно возвращается. Так что преподавателю стоит задуматься, чтобы подобное не повторилось.
На очередном занятии ученик сидел довольный и размахивал зачеткой. Дело было в шляпе. Никто не хотел получать по голове, никто не хотел харкать кровью, поэтому проще было сделать в зачетке необходимые надписи.
В этот момент в комнату вошли с десяток преподавателей. Парты в аудитории расставили кругом, за них посадили студентов, в центре поставили стулья для преподавателей, а напротив них один стул, для того самого ученика. Через некоторое время к мероприятию подоспел и его отец. Это был не экзамен, это была самая настоящая порка. Преподаватели задавали вопросы, и были эти вопросы, честно скажем, не такими уж и сложными, они были нормальными, на них ответил бы любой человек, который просто приходил на занятия и ковырялся в носу.
Папаша был в шоке. Если до этого момента у ученика еще была возможность для пересдачи, то в этот день, он получил зафиксированную во всех документах отметку «неудовлетворительно».
Его отчислили.
Отец был просто убит. Для него медицины была делом жизни, помогать людям, спасать их от смерти, избавлять от страданий, а здесь сын… такое… он чуть ли не плакал. Взрослый, суровый мужчина, который видел, как на его руках погибали люди, не мог сдержать слез, потому что чувствовал, что был бесконечно предан. Тем человеком, на которого надеялся, как на самого себя.
Аудитория постепенно пустела. Студенты выходили тихо, никто не смеялся, никто даже не обсуждал, все, в общем потоке меланхолии выплывали из аудитории. Преподаватели хотели было что-то сказать, но не знали, какие слова можно подобрать для подобного момента. Они просто уходил.
- Миша, ты как? Нам надо парты на место расставить, - говорили одногруппники.
- Я посижу еще немного, и сам все сделаю.
Люди медленно исчезали, Миша сидел и не понимал, что происходит, он перестал чувствовать время, солнце опустилось и в окно стали проникать закатные лучи.
Дверь аудитории открылась, в комнате появился хромающий силуэт. В этот вечер что-то внутри раздулось или пережало особенно сильно, шагать ему было больно.
- Михаил, - сказал преподаватель, - то, что вы не сдали сегодня, это не конец света, это вообще ничего. Если вам действительно дорога ваша жизнь, если вам нужна эта профессия, и – если вам дорог ваш отец – вы сможете восстановиться на следующий год.
- И вы меня опять завалите.
- Нет, Михаил, я не собираюсь вас «заваливать», я сделаю все, чтобы вы стали первоклассным специалистом, и поставлю вам высшую оценку, если вы этого заслужите.
Миша ничего не ответил. Только подумал, что трахеотомия встала у него поперёк горла, как бы смешно это не звучало.
- И да, - добавил преподаватель, - земля круглая, и, если ко мне кто-то придет, чтобы о чем-то попросить, хромать будут они.
Через год Миша поступил, а еще через несколько лет закончил с отличием.
Прошло несколько лет, Миша, совместно с отцом, занимался развитием медицины в стране, не просто продавал услуги, а двигал науку. Однажды к ним поступил пациент, который начал задыхаться. Один из его коллег распорол ему все горло, но так и не смог воткнуть трубку куда нужно. Тогда Миша оттолкнул его, сделал несколько точных движений, и спас задыхающемуся человеку жизнь.
- Учиться тебе надо, - обратился он к коллеге, - а не людей убивать.
А теперь поясню, чтобы было понятно, что я хотел сказать. Бывают люди принципиальные, ну вот возьмем преподавателей. Типа, я тебе поставлю столько, сколько ты заслужил. А если он тебе ногу сломает, ты будешь тоже такой же принципиальный? Не работает ли эта принципиальность в одну сторону? А вот, чего-то, работает. И было бы честнее, если бы принципиальность всегда оставалась принципиальностью.