В те же дни, в начале августа 1921 года, С. А. Есенин дал мне записку, в которой просил пропустить меня в Дом литераторов.
В Москве, на Арбате, был тогда такой закрытый клуб писателей, поэтов, журналистов. Вход в этот Дом литераторов разрешался только по приглашениям и рекомендациям членов Дома.
Вечер 7 августа в Доме литераторов запомнился мне потому, что именно тогда и там я впервые услышал о смерти Александра Блока.
Зал был уже переполнен, столики заняты, а все чего-то ждали, не начинали.
Потом на небольшую эстраду вышел более бледный, чем всегда, и заметно взволнованный В. Я. Брюсов. В его руках была телеграмма.
Наступило глубокое молчание, и Брюсов очень тихо, но отчетливо произнес:
«Получена телеграмма из Петрограда. Сегодня утром скончался Александр Блок».
Почтили память поэта. Речей не было. А потом перешли к очередной программе. Читали стихи.
После Александра Кусикова выступал с только что законченным «Пугачевым» Сергей Есенин. Он читал горячоследнаментно жестикулируя, совсем не так, как в последние месяцы жизни, после возвращения из заграничной вошел Есениным «Пугачева»
в зал вошел В. В. Маяковский.
Кто-то из молодежи уступил ему место за столиком. Многие стояли у стен. Есенни продолжал чтение.
Маяковский в этот вечер не выступал. Его окружало множество знакомых людей. Время чувствует себя не совсем в своей среде.
Время от времени я отвлекался от Есенина и всматривался во Владимира Владимировича и его спутницу.
Они слушали внимательно, не переговариваясь, как это делали некоторые.
В этом внимании была какая-то сдержанность и насто роженность.
Возбуждение Есенина вызывало в Маяковском подчеркнутую невозмутимость, быть может, чуть-чуть после они чуть демонстративную.
И после они ни разу друг кдругу не подошли, не заговорили.
Выступление Есенина имело успех . Ему дружно аплодировали. Но он рано ушел с кем-то из друзей.
Мой ТГК-