прошлое
Подсознательно Дина уже давно ждала от подруги фразу, которую Маша произнесла — или решилась произнести, неважно — незадолго до Последнего звонка.
Была середина мая, но дни стояли холодные и ветреные, как будто сейчас было начало осени, а не самый разгар весны. Вечно подёрнутое дождевыми тучами небо действовало на нервы и угнетало.
И тот день, когда Маша решилась на разговор, как нельзя лучше подходил для этого: мрачный, угрюмый и какой-то чуточку настороженный.
— Ты изменилась.
Дина хмуро посмотрела на неё и… промолчала.
— Вот и сейчас тоже, — раздражённо воскликнула Маша, — почему ты молчишь?
— Я не буду танцевать на последнем звонке, — сказала Дина.
Какое-то время Маша молча смотрела на подругу, потом поинтересовалась:
— А ещё позже ты не могла об этом сказать? Например, за день до…
— Перестань! — резко оборвала её Дина.
— Что случилось?
— Я не обязана ни перед кем отчитываться. И вообще, какая разница, сколько пар будет танцевать: семь или восемь. Не имеет значения.
— Даже перед лучшей подругой не обязана отчитываться?
— У меня свои резоны.
Они помолчали. Дина избегала смотреть на подругу, Маша же, наоборот, не сводила с неё глаз. Взгляд был злым и каким-то чужим, как будто они не были лучшими подругами.
— То есть, ты нас бросаешь за две недели до Последнего звонка, — подвела Маша итог.
— Если ты это так расцениваешь, то пусть будет так.
— А как я должна это расценивать?
— Не мне решать. Твоё право.
Они снова замолчали. Дина понимала, что подружка злится на неё, но не понимала, за что.
— А как же твой партнёр? — спросила Маша.
— Мне всё равно. Я думаю о себе.
— Вот как ты заговорила.
— А кто ещё обо мне подумает? Ты? Или…
Марк?
Мысли о нём до сих пор причиняли боль. Не физическую, нет… но лучше уж физическую. От этой боли были таблетки. От той боли, которую ощущала Дина, таблеток не было.
Реакция подружки неприятно удивила, хотя Дина и ждала чего-то такого на подсознательном уровне. Маша не попыталась выяснить, в чём проблема; Маша не поддержала свою лучшую подругу, зато начала упрекать. А уже на следующий день Дина узнала о том, что Маша не только не поддержала её, но и предала. По крайне мере, именно так Дина восприняла её поступок.
Маша рассказала обо всём их преподавателю по танцам. Естественно, Лидия Геннадьевна, у которой Дина была любимицей, захотела узнать причину такого безответственного поведения девушки, и ответить ей так, как ответила Маше, Дина не могла. Но и сказать правду она не могла, никто бы просто не поверил. По крайне мере, в тот момент Дина была уверена в этом. Она не допускала даже мысли о том, что кто-то из взрослых может серьёзно воспринимать необоснованные (с их точки зрения) страхи подростка.
я чувствую, что за мной кто-то наблюдает. несколько раз он поджидал меня в темноте подъезда. взрослый мальчик. красивый и плохой, взрослый мальчик. вещи, о которых он говорил, были ненормальными. он рассказывал мне о своих снах. он рассказывал о пустоте. и мне кажется, что этот человек как-то замешан в смерти Ульяны. и в смерти ещё одной девочки
Как бы Лидия Геннадьевна отреагировала на такое признание? И здесь, возможно, Дина совершила свою первую взрослую ошибку: она приняла решение за другого человека, рассуждая с точки зрения пятнадцатилетнего подростка.
— Я волнуюсь, — сказала Дина первое, что пришло в голову, — я запутаюсь. Я не смогу.
— Ты с шести лет занимаешься танцами и выступаешь на сцене, — ответила Лидия Геннадьевна, — не смеши меня. Я запрещаю тебе отказываться от выступления, поняла?
— Вы не имеете права меня заставлять, — почти шёпотом произнесла девушка, прекрасно понимая, как жалко и неубедительно это звучит со стороны.
— Имею и заставлю, — жёстко ответила преподаватель, — ты будешь танцевать, девочка моя, хочешь ты этого или нет.
— Это так принципиально?
— Ты не имеешь права подводить команду.
Пошла к ч@рту эта команда, — подумала Дина, — идите вы все туда.
Мама заняла сторону преподавателя. И это было вполне ожидаемо.
— Прекрати заниматься ерундой, — жёстко сказала она, — или ты сейчас опять будешь рассказывать о своём таинственном поклоннике?
— Таинственный поклонник? — повторила Дина, — ты это так расцениваешь?
— Тот факт, что ты нравишься мальчику, не делает его маньяком.
— Он замешан в смерти… в исчезновении Ульяны! — закричала Дина.
— Это он тебе рассказал?
— Нет, но…
— Вот и не говори глупости.
Дина замолчала. Она уже давно поняла: нет смысла пытаться убедить маму в том, что всё гораздо серьёзнее, чем она это себе представляет; что мальчик действительно мог оказаться опасным маньяком.
— То есть, вы мне не оставляете выбора, кроме как танцевать вальс? — уточнила Дина, хотя особого смысла в этом не было. Она всё поняла с первого раза.
— Не оставляем, — спокойно подтвердила мама.
— Там восемь пар. Восемь! Если я откажусь, останется семь. Это что-то принципиально меняет?
— Видимо, для Лидии Геннадьевны меняет, — ответила мама тоном, в котором ясно звучало «я ещё пытаюсь сдерживаться, но с каждой секундой мне всё сложнее и сложнее делать это».
Этим же вечером Дина позвонила Марку. Она не надеялась ни на что конкретно, просто искала защиты и поддержки. Марк ответил. Но он был настолько пьяным, что утром даже не вспомнил потом о её звонке.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала Дина, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Она не плакала во время разговора с мамой, но Марк стал последней каплей — пёрышко, которое переломило спину верблюда, как писал Марк Твен.
— Зайчик, только не сегодня, — невнятно пробормотал в ответ Марк, — позвони мне завтра…
Ничего другого Дина от него и не ожидала.
По сути.
Если бы Марк был в курсе всей этой ситуации, он бы обязательно что-нибудь придумал, но… но помешало это «но», которое всё и всегда портило. И если Марка Дина со временем простила, то маму и лучшую подругу нет. Жить с этим чувством было тяжело, но Дина привыкла. Замкнувшись в своём одиночестве, она до сих пор отказывалась принять тот факт, что всё рано или поздно меняется. Меняются обстоятельства, меняются взгляды и чувства, меняется всё.
И иногда мы сами не готовы принять тот факт, что теперь всё по-другому. Причина этого в случае с Диной заключалась в банальном страхе разочароваться в единственном человеке, который стал для неё всем.
настоящее
Марк выслушал её рассказ молча.
— И что ты обо всём этом думаешь? — спросила Дина.
— Просто дай мне шанс, — ответил он, — просто скажи «да».
— Да, — сказала Дина.
— Окончательно?
— Да.
— Верю, — тихо сказал он, — а ты мне?
Она задумалась лишь на секунду.
— Да.
— А маме шанс дашь?
— Нет, — резко ответила Дина, — Марк, нет.
Он уже пожалел, что задал этот вопрос, но было поздно. Хотя, с другой стороны… может быть, поговорить о маме нужно было?
— Она не поверила мне, — продолжала Дина, — она запрещала мне выходить на улицу после одиннадцати летом, когда все мои подружки и друзья гуляли до двенадцати. А ведь реальной угрозы не было.
— Спорное утверждение.
— Но когда я рассказала маме о человеке, который…
Она хотела сказать «преследует меня», но почему-то запнулась на этой фразе.
— …который поджидал меня в подъезде, она вообще не придала этому значения! Знаешь, что она сказала, когда Женю убили?
Марк не знал, но решил просто промолчать. Вопрос был риторическим, и не нуждался в ответе.
— Теперь ты видишь, что бывает с непослушными девочками, вот, что она сказала. Делай выводы, солнышко.
И ты сделала выводы, — подумал Марк, — относительно мамы.
— Ты обижен на свою маму? — спросила Дина.
— Мне на неё плевать, — ответил Марк, — и она сама целенаправлено шла к этому.
— Но ты готов дать ей шанс?
— Наверное. Не знаю. Но у нас разные ситуации. Меня мать просто бросила. Меня и сестру. Она променяла нас даже не на мужчину — на алкоголь. Дешёвый и некачественный. А твоя заботилась о тебе. Не всегда правильно, возможно, но заботилась.
Помолчали.
— Она сказала… — заговорила Дина через какое-то время, — …сказала, что я поступаю глупо, бегая за тобой.
Марк слегка напрягся, но заставил себя не смотреть на Дину. Чувствовал, что она этого не хочет.
— Сказала, что знает таких, как ты. Сказала, что… — она замолчала, подбирая слова.
— …что я меняю подружек одну за другой? Что не способен на чувства? На дружбу? На люб…
— Да, — перебила его Дина, — и за это я… за это я… — она сделала глубокий вдох.
— За это я почти возненавидела её. Понимаешь? Из-за парня, который…
— Не способен на дружбу и искренние чувства, — закончил за неё Марк.
Ответом ему была тишина.
(продолжение👇)
_______________________________________
🔗Ссылка на подборку «Пустота: сны об одиночестве»