Вот и подошёл к своему завершению тот день, который, как я отчего-то полагал большую часть своей жизни, должен был быть каким-то таким особенным что ли? Почему я так считал? Ну, может, потому, что уже в детстве, определив для себя жизненный путь военного, чётко знал, отслужить в войсках мне надобно будет не менее двадцати пяти лет. И надо сказать, такое условие мне даже нравилось. Ээх, мальчишка, юнец, несмышлёныш был я тогда, а ныне писатель и блогер - Артём Чепкасов. Здравствуйте, Друзья. Всех Вас снова рад видеть на нашем с Вами военно-историческом канале и сегодня речь пойдёт о военкоматах, но так как я не особо в этой теме сведущ, то поговорим мы об этом, довольно-таки, пространно: о том, о сём, военкомат это, военкомат то. Лёгкая такая беседа будет, непринуждённая, и каждый из Вас при желании может писать в комментариях свои военкоматовские истории. Но при этом Вы, конечно же, вправе спросить, а зачем тогда о военкоматах что писать здесь, коли без конкретного последовательного развёртывания этой темы. И я Вам, Друзья, обязательно отвечу, однако не сразу, а всей этой статьей, которую, надеюсь, прочтёте до конца и в первую очередь подписчики, что, не скрою, влияет на рейтинг блога...
Итак, обивать военкоматовские пороги я начал лет с тринадцати, когда впервые посмотрел известный фильм "Офицеры". Да, именно Борис Васильев, по сценарию которого и снято это кино, сам того не зная, породил во мне мечту, стать военным. И он же своей повестью "В списках не значился", которую мы с Вами не так давно вспоминали в публикации "Бреста железные менты" (читайте и обсуждайте), определил и моё хобби на всю оставшуюся жизнь - военная история. И так уж вышло, верх взяло второе и теперь-то, с высоты прожитых лет, я понимаю, что мне всегда нравилась именно военная история и никаким военным я быть вовсе не хотел. Более того, отслужив срочную, я, являясь человеком по натуре свободолюбивым и творческим, чётко осознал, что в армии мне как-то вот, вообще, не понравилось, хотя и горжусь, конечно же, что солдатом был. Ну, по-другому-то тоже никак. И что здесь обязательно нужно отметить? Первое - сила писательского таланта - эка Борис Васильев сумел распорядиться моей жизнью, завладеть ею практически и стать одним из самых - самых значимых авторов для меня. И второе - а мог ли я тогда, в лихие девяностые, обычный деревенский школьник знать, что армия мне даром не нужна, а нужна лишь военная история? Нет, не мог. И, соответственно, не знал. Просто потому, что все, кто окружал меня в ту пору и сами не имели никакого понятия о существовании такой профессии, как военный историк. Просто историк, в смысле, школьный учитель истории - это да, это, сколько угодно, но только это совсем не тоже самое и потому я не стал предпринимать второй попытки поступления на истфак госунивера, а с радостью ушёл во солдаты. Ровно двадцать пять лет назад. Впрочем, это я сейчас уже вперёд немного забежал.
Не поверите, но в военкомат, где объяснял, что хочу быть суворовцем и всё тут, я всякий раз ходил тайком от родителей, которые мне прямо заявили, нечего в той армии делать, и когда приезжал из деревни в город к бабушке. Да-да, представьте себе, Друзья. Вы, поди, каждый раз на каникулы ездили к своим бабушкам из городов в деревни, а я ровно наоборот. Так бывает. И да, не удивляйтесь, но в военкомате взрослые занятые люди со мной разговаривали даже не смотря на мой юный возраст и в конечном итоге ненавязчиво так подведя меня к тому, чтобы я, всё-таки, привёл родителей на беседу. И я теперь не помню, как у меня получилось, уговорить маму, но однажды она со мной поехала-таки в военкомат, после чего, зная уже буквально наизусть всю основную информацию с военкоматовских стендов обо всех военных училищах страны без исключения, я с радостью начал готовиться к вступительным экзаменам в одно из суворовских училищ, куда поступать можно было после восьмого класса. И я не поступил! Банальное незнание иностранных языков - в деревенской школе с этим было туго. А ещё через три года тоже самое получилось уже и с одним из общевойсковых военных училищ, хотя был неплохой шанс через знакомых попасть в Кемеровское военное училище связи, а так же отец мой, отслуживший в своё время срочную в ВВС, всё подговаривал меня поступать в Барнаульское лётное. И, может быть, воспользуйся я блатом или послушай отца, я и стал бы в итоге военным. Но, во-первых, блат я сам никогда не признавал и не признаю, считая это унизительным для любого человека и считаю, что всегда необхимо опираться на свои собственные знания и профессионализм, а не на то, что за тебя кто-то договорился, а, во-вторых, что касается авиации, то в небе я себя не видел, а видел в разведке. Без знания иностранных языков. Согласитесь же, чудак я и потому в следующий раз военкомат случился для меня только через два года после окончания средней школы и собственно моего непоступления в военное училище.
В ту пору я, как раз, бросил филфак педагогического и припёрся в один из районных военкоматов областного центра Кузбасса, где и учился. Вернее, учиться пытался, но мне совершенно не нравилось и, даже не поступив в военное училище да распрощавшись с мечтой об этом, о самой армии я всё ещё подумывал. Есть же срочка, а потом и контракт можно будет заключить. Вообще, эпизод моего призыва в армию в целом отражён в моей книге "День за два, записки "карандаша" Чеченской войны", которую я не всю, нет, но во многом писал с натуры - в смысле, с себя любимого, как это в принципе и делает почти любой автор. В реальности же в военкомате том на меня долго смотрели, как на чудака - на дворе 1999 год, от армии косят все, как могут, а тут сам припёрся да ещё и от студенческой отсрочки отказывается. Да, что там отсрочка, когда, опять же согласно, какого-то там постановления правительства России, я по окончании педа и трудоустройстве учителем в сельской местности, а мне, деревенскому, как раз, только туда дорога и лежала, мог, вообще, не служить в армии. Но я оказался неумолим и вскоре меня отчислили из студентов да сказали ждать военкоматовской повестки, раз уж так этого хочу. И запомнились мне ещё слова толи самого военкома, толи какого-то его заместителя, в общем, того, кто со мной разговаривал, мол, смотри, юноша, если ты где-нибудь на Северном полюсе под бушлатом замёрзнешь и ныть там начнёшь, я тебя лично перевоспитывать приеду, напомню тебе, как ты мозг всем в военкомате вскрыл, в армию просясь.
Правда, перевоспитывать меня этот военный так и не приехал, даже не смотря на то, что да, поначалу в армии я ныл. Ночью в подушку, чтобы никто не слышал и даже не столько ныл, сколько ругал сам себя, что бросил пед и добровольно отправился во солдаты - всю военную романтику-то с меня махом сдуло. Всего за какой-то месяц под ростовским неистово палящим солнцем. Кстати, если кто-то вдруг не ныл в первые дни своей службы, то в комментариях можете об этом написать - посмеёмся вместе, потому что ныли все, каждый по своему поводу. Помню, как одного из нас через пару недель после начала службы не отпустили на День Рождения к любимой девушке, а к другому мамка на Присягу не приехала - ох, они и ныли. Хотя, ко мне вот на Присягу мама тоже не приезжала, но именно по этому поводу я уже не ныл, лимит причин для недовольства своей службой, о которой так долго мечтал, закончился тоже очень быстро. Словом, ныли все. Абсолютно. Просто каждый по своему. Потому-то тот военкоматчик и не приехал меня перевоспитывать, хоть и грозился. А ещё оттого, что служить я попал совсем не на Север, куда он и собирался ко мне приехать, а ровно в противоположную сторону, куда добровольно ездить в ту пору особо охочих как-то вот не находилось, даже если очень надо. Ну, прямо как сейчас на Донбасс. Ну, и ещё военкоматчик тот ко мне так и не приехал, из-за того, что его военкоматом, то бишь, тем, в который я бегал в Кемерово, в армию я так и не призвался. Родители, узнав, что я бросил учёбу и не собираюсь связывать всю свою дальнейшую жизнь с торчанием у школьной доски, разжёвывая детям: "Мама мыла раму", мгновенно забрали меня из города в родную деревню, где я и ждал повестки ещё аж целых два весенних месяца. Призыв уже вовсю шёл, а меня всё не призвали и не призывали. Нет, что ни говори, а армия меня, судя по всему, не хотела. Зато её хотел я и так в нашей жизни часто бывает и во многом, скажите же, Друзья.
Что же касается моего родного райвоенкомата - того самого, что помнил меня неугомонного ещё с моих тринадцати лет, то тогда же я познакомился там с одним старшим прапорщиком - бывшим морпехом, который, верите или нет, но и, работая уже в военкомате, продолжал ходить в форме морского пехотинца. В чёрном берете. Красота! И я не знаю, можно так было или нет, но, думаю, в условиях реально голодных и непонятных 90-х годов всем было просто плевать - не голый же ходит. Всегда подтянут, как и подабает военному, а то, что форма одежды не соответствовала тёмно-зелёным китилям и брюкам всех остальных военкоматовских работников, то кому тогда до этого какое дело было. И надо сказать, прапор тот мировым был мужиком. Это он ходил там со мной по каким-то кабинетам с моими же документами, в том числе на медкомиссии и это он растолковывал моим родителям, что не стоит им противиться моей мечте, стать военным. Всё тоже самое он делал и когда я поступал уже собственно в само военное училище, а не в суворовское. И он же, когда я в военное так и не поступил, обещал мне, что на срочку я обязательно попаду в морпех, а другого рода войск, глядя на того прапора, я уже и не желал. Только морская пехота и хорошо помню, как сердце в груди колотилось, когда эти же два слова оказались записанными в моём приписном, полученным мною от военкомата в шестнадцать лет. У кого-то было записано "погранвойска", у кого-то "морчасти", у кого-то просто мотострелки или даже ВДВ. А у меня - морпех! Спал и видел. И мысленно благодарил того старшего прапорщика, что он расстарался для меня. Мы, вообще, друг с другом очень хорошо ладили, не смотря на разницу в возрасте и социальном положении - он взрослый мужик, работник райвоенкомата и я - пацан-школьник. И потому мне сейчас немного неловко, что я не помню ни его фамилии, ни его имени, а только его форму старшего прапорщика морской пехоты и то, как он и вёз меня в итоге служить срочную в армии. В смысле, вёз с группой других призывников нашего района из райвоенкомата на областной сборный пункт, называемый у кого как, обезьянником или холодильником. Привёз и оставил там, а когда через четыре дня вернулся с другой партией призывников нашего района, то узнал, что ни в какой морпех я так и не попал. Да, и, вообще, никуда не попал.
На дворе стоял конец июня 1999 года - последние дни весеннего призыва и все элитные части давно уже, ещё в апреле - мае, набрали себе пополнение, а мы оказались как бы опоздавшими к разбору вкусностей и в итоге были вынуждены ждать, в какую дыру нас закинут. Уж точно не морпех и не десантура, и как бы, вообще, не в стройбат. Нет, там и тогда ещё пограничников набирали, о чём я, кажется, писал в прошлогодней публикации к 28 мая (читайте и обсуждайте статью "Я пью за идеалы, за пограничные войска"), но я в пограничники не захотел и к исходу третьего дня переместился из списка команды зенитчиков - ракетчиков для Красноярской тайги в списки команды мотострелков, следовавших в Читу, а это место службы пользовалось дурной славой даже среди призывников, и уж лучше было комаров под Красноярском кормить.
В общем, взгрустнулось мне тогда и сильно, но старший прапорщик - морпех из родного мне районного военкомата меня выручил и в итоге я оказался в списках спецкоманды # 81 "А". Что это была за спецкоманда, никто из нас тогда ещё не знал, ибо сформировали её буквально на бегу, как только на головы областных военкоматчиков неожиданно свалились не весть откуда покупатели в краповых беретах (читайте и обсуждайте прошлогоднюю публикацию, посвящённую дню Внутренних Войск МВД России), посланные, кстати, за пополнением ни кем-нибудь, а командиром своей части, бывшим к тому же сыном одного из ну, очень крупных федеральных чиновников, известных на весь Мир и с гражданином Ельциным ежедневно ручкавшимся. Вот и попробуй, откажи таким покупателям. И это я сейчас знаю, что их береты были краповыми, а тогда я ничего в этом не понимал, но зато на всю свою оставшуюся жизнь запомнил да очень полюбил слова своего райвоенкоматовского товарища - старшего прапорщика морской пехоты: "Виноват военкомат"! И больше я его никогда не видел, а, вернувшись через полторагода со срочки при постановке на воинский учёт демобилизованных, поинтересовался, где он и узнал, что перевёлся в Севастополь. В морскую пехоту. Н-да уж и точно. Виноват военкомат! Кстати, я ведь не зря полюбил эти слова тогда, словно чувствовал, что точно так же будет расшифровываться и аббревиатура "ВВ". Да, и, вообще, эти слова любили, пожалуй, все офицеры. Говоришь такой по поводу своего какого-нибудь косяка, а таковых в первые полгода службы хоть ведром черпай, своему командиру: "Виноват, товарищ лейтенант, больше не повторится", а он тебе в ответ: "Виноват военкомат, боец" и наряд вне очереди вдогонку... Н-да уж, и впрямь виноват военкомат!
Так вот и закончились мои мытарства по военкоматам. Нет, пару лет назад я ходил ещё, благо недалеко от моего дома. Там тогда в силу известных причин, как раз, что-то сверяли, что-то доучитывали, но на мой вопрос, когда и куда отправят, отправили домой, к жене и детям, пояснив, когда надо будет, тогда и позовут ещё. В общем, я так понял, моя ВУС не подходит - телефонист-линейщик, а сейчас в армии исключительно радиосвязь. Не знаю, в общем, почему, но никого из моих знакомых не взяли. Даже тех, с кем вместе мы в 2000-м году в Чечне были, в том числе и взводного нашего, который из армии уволился года через три после нашего дембеля - аккурат вторая чеченская закончилась совсем. Не взяли нас и в зоне СВО сейчас находится много моих знакомых, но все они добровольцы, а не по мобилизации и, может быть, потому все, Слава Богу, живы. Люди войны, спецы своего дела - не то, что я, хоть и жду порой, что военкомат ещё позовёт да пока не зовёт, скидываю через знакомых денежку на волонтёрку для наших солдат и офицеров.
В общем, ему, военкомату, виднее, что и как, кого и куда. Ведь и тогда, ровно двадцать пять лет назад, в далёком теперь уже и сыром, в отличие от сегодняшнего, июне 1999 года он, военкомат, не смотря на то, что целых три дня не мог решить, куда отправить служить меня, в какую команду запихать, в итоге очень быстро раскидал нас всех кого куда надо. То есть, в отношении конкретно меня одного мне казалось, возятся чего-то и возятся, и я даже через дырку в заборе несколько раз сходил в свои первые самоволки, но в целом огромная работа военкомата тогда оказалась проделанной споро и без заморочек. Просто мы, восемнадцати - девятнадцатилетние пацаны, тогда ещё не отдавали себе отчёта, что именно происходит и почему абсолютное большинство команд, даже тех, кто должен был идти на Дальний Восток, а из Сибири, к слову, как правило, на Дальний Восток или в Забайкалье тогда только и отправляли, вдруг резко и очень организованно развернули на Северный Кавказ. Да - да, я прекрасно знаю, что команды идут в части, откуда за ними прибыли покупатели и военкоматы им сами направления не меняют, но я при этом отлично помню, как летом 1999 года сотни и сотни молодых парней в поездах и самолётах из Сибири шли и шли только на Кавказ: в Ростов-на-Дону и Пятигорск, в Волгоград и Новочеркасск, в Шахты и Ставрополь, в Майкоп и Краснодар - многочисленные военные части, расквартированные в Северо-Кавказском военном округе по кадрированному принципу, это то есть когда в части служит только необходимый минимум офицеров, в итоге ускоренными темпами набивали срочниками до отказа и при любой какой-то заминке с той или иной командой, куда бы она ни предназначалась изначально, либо вся она, либо какая-то её часть в срочном порядке перетасовывалась и быстренько - быстренько убывала на Кавказ. И это была гранидиозная работа военкоматов. Мы, разумеется не знали ещё ничего, а вот они знали уже всё - через полторамесяца после моего призыва, 7-го августа 1999 года там, на Кавказе, в очередной раз за историю России бахнуло. И бахнуло громко. Очень громко. Вновь на весь Мир! Однако российские войска, дислоцировавшиеся в СКВО и в первую очередь у границ Чечни к этому были уже готовы. Не без помощи военкоматов всех уровней.
Вообще, знаете, Друзья, как человек, увлекающийся военной историей и в связи с тем ежегодно посещающий Подольский архив министерства обороны, я, само собой, общаюсь с достаточным количеством уже состоявшихся военных историков. И знаете, что они мне сказали однажды по поводу Великой Отечественной войны? Они меня спросили, знаю ли я, кто в июне - июле 1941 года в условиях катастрофы на фронте и вызванного ею бардака, сработал в итоге лучше всех организаций и учреждений наркомата обороны? И на мой отрицательный ответ, мол, нет, не знаю, буквально ошарашили меня. Военкоматы! Не успела начаться война, а военкоматчики тут же вскрыли секретные конверты по мобподготовке и точно знали, кого, куда, когда и сколько отправить. То есть, именно благодаря работе военкоматов в середине лета 1941 года удалось стабилизировать фронт восточнее Смоленска, насытив его пополнением, аж на два месяца, за которые хоть сколько-то успели подготовить оборону Москвы. Но подобная самоотдача работников военкоматов стала возможной лишь благодаря 1939 году, когда в предверии финской войны и освободительного похода Красной Армии в Западные Беларусь и Украину, объявленная частичная мобилизация вдруг дала сбой и серьёзный. Тогда военкоматы попросту не знали, что делать с таким количеством людей и последние зачастую сидели у военкоматов под открытым небом по несколько дней в ожидании неизвестно чего - отправят в войска или домой выгонят. Тем более, что военкоматы ведь не только людей мобилизуют, но и технику для нужд армии. В итоге, в 1939 году кое-как справились и понёс ли хоть кто-то тогда наказание за едва не проваленную частичную мобилизацию, неизвестно. В открытых источниках сведений о мобилизации 1939 года как-то не очень много и все статьи да видео похожи друг на друга. Но как бы там то ни было, уроки были выучены и через неполных два года военкоматы страны работали уже чётко и слаженно: этого туда и тогда, а того тогда и вон туда. Всё было чуть не расписано в столбик, но мы, вспоминая Великую Победу наших дедов и прадедов, отчего-то в меньшей степени вспоминаем про вклад в неё и военкоматов страны. Как и не вспоминаем о роли военкоматов по комплектованию вооружённых сил в 1999 году. Ещё вчера у нашей страны армии по сути не было, а уже сегодня она была и началось обучение. Мне никогда не забыть те маршброски в сорокоградусную ростовскую жару и долгие голодные дни на полигоне, где зато удалось вдовль настреляться из всех видов стрелкового оружия - своеобразная такая компенсация за то, что постоянно хотел есть и спать, и чего больше, до сих пор так и не понял.
Ну, и что ещё можно сказать про военкоматы, кроме того, что работают они по тем же принципам, что и сегодня, уже больше ста лет, с 08 апреля 1918 года? А по мне так и ещё больше, потому что считаю, что воинские присутствия, введённые военной реформой 1869 года, когда петровскую рекрутчину заменили на всеобщую воинскую повинность, работали точно так же, как и теперь военкоматы. Нет, имеются, наверное, некоторые отличия, однако в целом - тот же огурец, только в другой кабуре. Ну, и как человек, ищущий время от времени без вести пропавших на фронтах Великой Отечественной войны бойцов, я знаю, пока не будет наверняка установлен военкомат и дата призыва, шансы на успешный поиск равны нулю. Военкомат - это основа основ, однако с получением архивных сведений через военкомат постоянно возникают затыки. Мне три раза отвечали, что сведений о призыве моего деда нет, а на четвёртый огорошили и я, наконец-то, смог оттолкнуться в поиске. А ещё знакомые генеалоги утверждают, что в подвалах военкоматов до сих пор хранятся в ужасающем виде похоронки на бойцов времён Великой Отечественной войны, из которых тоже при поиске можно получить хорошую информацию. Мой дед, например, раненым попал в плен, но домой ему отправили похоронку, что он погиб, а так как я до сих пор не знаю, в составе какой именно части дед мой попал в плен, мне та похоронка очень бы пригодилась, но военкомат говорит, нет у них ничего, хотя на самом деле они, наверное, и сами не знают, где и что у них есть, так как им просто не до этого. В общем, поживём - увидим, как оно будет дальше.
Так зачем же я решил сегодня поговорить о военкоматах, не зная по сути ничего в этой теме и расписал всё поверхностно на основе своих личных переживаний по данному поводу? А всё просто, Друзья. Всё опять, как и всегда, просто. Военным я так и не стал, но вот эта вот цифра в четверть века, всё равно, навсегда засела где-то глубоко на моей подкорке и все эти годы не оставляла меня в покое. Известно же, всё, что происходит в нашей жизни, всё, что мы делаем, говорим и даже просто думаем - абсолютно всё это так или иначе идёт из нашего детства. И, видимо, у меня, в смысле, в моих постоянных мыслях по поводу военной службы, о чём с другой стороны я и не могу не думать, коли уж веду блог с соответствующей тематикой, эдакое нехитрое правило психологов нашло отражение именно в двадцати пяти годах службы, из которых сам я в армии в итоге прослужил немногим более полутора лет по обычному призыву с учётом тогдашнего постановления правительства России о "дне за два" за участие в боевых действий. В общем, Друзья мои дорогие, подписчики и просто гости блога, сегодня, 25 июня 2024 стукнули, наконец-то, те самые двадцать пять лет с того дня, как я встал в армейский строй и о которых размышлял, повторю, с детства, будучи увереным, что мой ратный путь уж точно не ограничится обычной срочкой. Но он ограничился. Да, и день-то сегодня в итоге не такой уж и особенный какой-то оказался. Обычный день. Хотя нет, необычный - чрезмерно жаркий для Сибири и народ, ещё недавно выставлявший в сторис картинки, как же их достали холода, теперь в этом самом сторисе ставит картинки, как же он о тех холодах уже вновь мечтает. Ну, хотя бы на пару дней. А так-то, да, вполне себе обычный день. Самый - самый обычный.
День моего двадцатипятилетия, как я стал солдатом. Русским солдатом. И как бы там то ни было, а отметить этот день мне, всё же, хочется. Вот и отметил. Данной публикацией. Ну, просто потому, что я столько лет о нём думал и вот он пришёл, при этом для любого мужчины служба его начинается именно с военкомата. И неважно, год этот мужчина будет служить или два, или три, или все двадцать пять, а то и вовсе всю жизнь, потому как насколько лично мне известно, по окончании двадцатипятилетнего срока службы у того или иного офицера, никто его особо из армии-то не гонит и, если хочет служить дальше, пусть себе служит. Ещё двадцать пять, да. А что такого? Легко! В восемнадцать в военный ВУЗ поступил и два раза по четверти века, это, как известно, полтиник, а тебе всего-то шестьдесят восемь и можешь даже третий четвертак отслужить да в девяносто три года с чувством трижды выполненного долга идти уже в отставку. Ладно - ладно, это я сейчас так плоско шуткую, ибо наверняка же знаю, тут и первую двадцатьпятку пока выслужишь - рехнёшься, хотя есть военные - кремни, которые, я слышал, и полтинник, а, всё же, выслуживают. Правда, их таких очень мало, ну, а тех, кто в итоге семьдесят пять лет отслужил, я уже точно не знаю. В общем, этой статьёй, Друзья, я просто отметил свою детскую мечту - двадцать пять лет службы. И на этом всем сегодня добра и пока. С Уважением, писатель Артём Чепкасов...
Послесловие: а что, если, как минимум, повесть написать о военкомате в моей жизни? Тем более, что моего райвоенкомата давно уже нет. Нет, он есть, но в другом здании и я его не знаю. А вот того, моего, двухэтажного, неказистого, в старом небольшом плохо выбеленном доме, по окна просевшего в грунт, и с триколором над входом, через который ранним утром ровно четверть века назад провожающие хмельные мои друзья вынесли меня буквально на руках и потащили к автобусу, да небольшим громкоговорителем на углу: "Товарищи призывники, проходим в автобус на своих ногах". И вот его, того военкомата, уже давно нет, а он ведь часть истории. И моей личной военной истрии, и военной истории всей страны, вообще. Словом, не о своей службе в армии написать, как таковой, а о том, как ещё только призвался на неё. О буквально четырёх летних днях, что случились ровно двадцать пять лет назад. Ну, и, конечно же, о тех военкоме, что грозился приехать перевоспитывать меня на Северный полюс да о старшем прапорщике - морпехе, что ругался на себя и своих коллег: "Виноват военкомат"!