ШЛЕЙФ С АРОМАТОМ КОРИЦЫ

#новеллашлейфсароматомкорицы

Инна Комарова

Шлейф с ароматом корицы

Лирическая повесть в формате новеллы

«Судьба не любит, когда от неё что-то очень требуют. Судьба любит, когда ей предоставляют выбор…»

В.С. Токарева.

Пролог

Неожиданно легко я освободился от навязанных маменькой тягостных семейных уз, решив, что до конца своих дней так и останусь холостяком. С облегчением оставив за плечами шумный город, укатил к морю. Дилижанс следовал к железнодорожной станции, а я, сидя у окна, рисовал в воображении радужные картины долгожданного отдыха. Врачебную практику на время прервал, передав полномочия своему ассистенту. Последнюю научную статью сдал в печать в указанный срок и на этом с удовлетворением поставил точку. Издатель напоследок упомянул, чтобы я и на отдыхе потрудился, а к возвращению привёз ему ещё две-три сенсационных статьи об инфекционных болезнях, постигших тех отдыхающих, которые пренебрегая простейшими правилами гигиены, не соблюдали их в летний период. Однако я и думать о работе не желал. Душа требовала чего-то возвышенного и радостного.

На вокзале меня встретила повседневная суета. Отъезжающие спешили занять свои места в вагонах. Провожающие поторапливали их. То тут, то там сновали носильщики с тележками, нагруженные поклажей и громко голосили:

«Посторонитесь! Дайте дорогу!»

Мальчишки-газетчики, перебивая друг друга, выкрикивали:

«Утренний номер, господа! Спешите узнать свежие новости. Убийство банкира!».

Я купил билет в кассе и устроился за столиком привокзальной ресторации. За большими окнами мелькали прохожие – ничего особенного – обычная вокзальная жизнь. Попивая кофеёк, я просматривал утренний номер газеты. Невольно повернувшись к окну, застыл в изумлении. Мой взгляд выхватил из толпы лёгкую поступь, тонкую талию невероятно красивой женщины, её платье в сиреневых тонах на расстоянии благоухало и создавало впечатление цветущего сада. На ней была шляпка от знаменитой в Петербурге мадам Гарнье. Обрусевшая француженка прославилась редким талантом – ни одна её модель не была похожа на предыдущую и удивительным образом облагораживала свою обладательницу.

Сбоку на шляпке расцветала искусственная веточка сирени, которая прекрасно освежала головной убор и была созвучна платью. Стиль туалета незнакомки по всем канонам был выдержан идеально. Утончённый вкус прослеживался в мелочах и деталях наряда.

«Какие тонкие благородные черты лица!», – нежность кожи этой женщины сводила меня с ума. Внутренний трепет передавался на расстоянии.

«О такой я мечтал, а встретить не довелось! Печаль моя…» – с сожалением подумалось. – Что за чёрт! – остановил себя, прервав провокационные мысли. И как раз в этот момент объявили время отправления моего поезда. Я покинул ресторацию, быстрым шагом проследовал по перрону, предъявил проводнику билет и поднялся по ступенькам в вагон. В прекрасном настроении отправился отдыхать.

Прозвучал прощальный сигнал, и поезд тронулся. Мы покинули Петербург, потянулась вереница пригородных деревень и сёл. В купе никто не мешал, я достал свои труды, ручку и занялся чтением. Всегда любил делать пометки на полях. Поезд следовал по намеченному маршруту, а я, не изменяя своему расписанию, дважды выходил в ресторацию на обед и ужин. Остальное время наблюдал живые картины за окном, отвлекаясь на чтение. Дорога прошла легко и незаметно.

Мне всё здесь по нраву

Поезд прибывал ранним утром. Ялта встретила меня прекрасным солнечным днём и гомоном веселящихся птиц. После дождливого сырого Петербурга я оказался в раю. Оставив вещи в гостинице, перекусив булочкой с чашкой душистого чая, подался к морю. Моё нетерпение вызывало удивление, однако, не обращая внимания на подсказки провидения, устремился вперёд к заветной цели. Задолго до поездки, в радужных мечтах об отпуске, море манило и притягивало меня. Мечтатель!

Приближаясь к пляжу, я остро почувствовал, как внутреннее волнение нарастало, и беспокойство заговорило во мне с новой силой. Поскольку я пребывал на подъёме, не придал значения сигналам своего внутреннего голоса.

Подошёл к воде. Как же хорошо было в этом райском уголке. Отдыхающие наслаждались, радуясь лету, солнцу, морю. А оно услаждало глаз бегущими к берегу гребешками волн с белой ажурной пеной и кружащимися над водой чайками. Лазоревые небеса, преломляясь в лучах горячего солнца, отражались в прозрачных волнах моря, высвечивая ракушки, тину, водоросли. Как здесь легко дышалось.

Мужчины, устроившись в шезлонгах, изучали свежие газеты. Женщины энергично обсуждали последние новости, наперебой делясь впечатлениями. Няни только и успевали, что бегать вдоль берега за резвящимися детьми.

Встреча

Я шёл по набережной и увидел большую вывеску на входе:

«У Нилыча».

Из помещения доносились чудесные аппетитные запахи домашней выпечки и кофе. Они окутали меня, а сообразительность подсказала: здесь обитает кондитерская и кафе. Заглянул туда и убедился в правоте своих мыслей. Хозяин крутился у прилавка, подмастерья помогали ему раскладывать на витрине свежайшие булочки, пироги, пирожные, всевозможные печенюшки.

– Добрый день, новый отдыхающий! – весело поприветствовал меня Нилыч. – Входите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома.

– Благодарю вас. С удовольствием.

Я прошёл вглубь, присел за столиком. Отсюда открывался великолепный вид на море. Как оно манило меня. Прирос глазами к безбрежной красоте, вбирая в себя солёный аромат. Убаюкивающий шум прибоя благотворно влиял на моё состояние. И так хорошо стало на душе. Вокруг меня, словно рой пчёл, засуетились подмастерья Нилыча.

– Что изволите, господин?

– Благодарю. Я не голоден. Чашечку кофейного напитка, пожалуйста.

– Сию минуту, господин.

Вскоре мне принесли кофе, у Нилыча он имел особенный аромат. И только я успел пригубить, как на пороге появилась она. Розовое гипюровое платье на подкладке с длинным рукавом. Точно из такого же материала шляпка, широкие поля которой прикрывали лоб, брови и немного скрывали глаза. Но и это не помешало мне узнать незнакомку. Её бы я выделил из десятков тысяч прохожих. Да-да, это она скользила, словно пава, по перрону в Петербурге – её я узрел на вокзале в день отъезда.

«Само совершенство! – прозвучало в голове и вслед неслышно прошептали мои губы. – Ах, какой божественный вкус»!

Эта женщина заманивала меня в плен с первых мгновений. Сам от себя не ожидал такого. Но с каждой минутой мне становилось всё неуютнее в собственной одежде – нагрянувшее возбуждение и желание руководили мной и навязывали поведение, к которому не привык. Я жаждал встречи с ней наедине.

«Что за наваждение?!», – одёрнул и приструнил себя.

Женщина проплыла лебёдушкой к столику и присела. По всей вероятности, Нилыч был с ней знаком ранее. Он тут же подбежал, улыбаясь, и приветствуя:

– Елизавета Максимовна, голубушка, какое счастье видеть вас! – хозяин кафе нагнулся и поцеловал даме руку.

– Здравствуйте, дорогой Александр Нилович.

– Вам как всегда, кофеёк с корицей?

– Пожалуй. Соскучилась. В Петербурге нигде не подают такой напиток. Только у вас в кафе.

– Сию минуту принесут, – Нилыч подал рукой знак своим помощникам. Один из них самый расторопный сбегал на кухню и принёс красивую чашечку с напитком. И в тот же миг благоуханье корицы разнеслось по всему помещению и выпрыгнуло на улицу. – Угощайтесь, пожалуйста. Что-нибудь ещё желаете? – спросил Нилыч.

– Нет, благодарю вас. Чарующий аромат! – она поднесла к губам чашечку и пригубила. – Блаженство!

– Хочется думать, на сей раз порадуете нас долгим пребыванием на отдыхе? – с надеждой спросил он.

– Вы же знаете, моим лёгким здесь дышится хорошо. Люблю бывать в Ялте. Но у папеньки юбилей этим летом, придётся отбыть. Вы приглашены, помните? – посмотрела она кокетливо на старого знакомого и улыбнулась уголками губ. На правой щеке образовалась обаятельная ямочка. Дурманом окутала её улыбка. Ох, какой соблазн! Я был покорён.

А собеседники, не обращая на меня внимания, продолжали начатый разговор.

– Как не помнить? Такое событие. Действительно, без вас никак. И мы с супругой намечали прибыть в Петербург на два-три дня и засвидетельствовать своё почтение генералу. Как-никак столько лет у него в подчинении прослужил.

– А как же ваше кафе с кондитерской?

– Ваш вопрос и удивление мне понятны. Кондитерская – наследство моего отца. Просил старик не бросать его дело. Приходится держать марку. При всём аристократизме моего батюшки – вкусные угощения являлись нескрываемой страстью, которая досталась ему по наследству от родителей. Семья была хлебосольной, гости любили посещать наш дом. Вот тогда и зародилась эта традиция. А когда увлечение переросло в ремесло и достигло мастерства, отец открыл ресторацию и рядом кондитерскую. Ни у кого в то время нельзя было найти такую великолепную выпечку, которой угощали в заведении отца.

– Семейные традиции – неотъемлемая черта аристократов, – задумчиво произнесла незнакомка.

– Вы правы, Елизавета Максимовна. Без традиций нет дворянина. А что супруг? Почему не сопроводил вас? – Нилыч переключился на другую тему. Женщина не спешила дать ответ. Я заметил, что она не расположена говорить на эту тему. Но из уважения к Нилычу проронила:

– Ему нездоровится, остался дома. Редко, куда выезжает.

– Понимаю, возраст.

– Что Нина Тимофеевна, здорова ли? – собеседница поспешила перевести разговор.

– На ногах, и слава Богу. Стареем, не те времена, когда легко всё давалось … – отвлёкся хозяин на свои мысли, задумавшись. – Не так давно справлялась о вас. – Нилыч опять расцвёл в улыбке.

– Благодарю. Передайте супруге моё почтение, на днях навещу, непременно. Гостинцев привезла из столицы. То, что она любит.

– Премного благодарен за ваше внимание и память. Будем ждать с нетерпением.

– Вечером перед прогулкой у моря заеду на чай. Люблю бывать у вас.

– И мы с нетерпением ожидаем встречи с вами. С батюшкой вашим – Максимом Илларионовичем давненько дружим. Правда, сейчас больше в переписке беседуем. Он редко навещает родные края.

– Обещался приехать недельки на две, но после торжеств.

– Что вы говорите? Вот радость-то! С нетерпением буду ждать старинного друга и наставника.

Из их разговора я уяснил, что отец незнакомки родом из Ялты. Красавица замужем. Но и этот факт не убавил во мне желаний любоваться ею. Я смотрел на неё и мои мысли неустанно твердили:

«Эта женщина создана для меня!».

Неожиданно незнакомка заторопилась.

– Пойду, хочется надышаться морем. Здесь покойно, душа раскрывает свои объятия и отдыхает.

– Извольте, Елизавета Максимовна, отдыхайте в своё удовольствие. А мы терпеливо будем вас ждать.

– Благодарю вас, Александр Нилович. Увидимся. – Она поднялась и направилась к выходу.

За ней потянулся шлейф с ароматом корицы. Я обомлел.

«Какая грация!», – невольно поднялся, желая следовать за ней повсюду, хоть на край света, но ноги не слушались, так и стоял, как вкопанный.

– Редкая женщина! – острый глаз Нилыча приметил моё состояние.

– Счастливец тот, кто рядом с ней идёт по жизни. Я всё готов отдать, чтобы оказаться на его месте.

Хозяин посмотрел на меня и скептически произнёс:

– Сочувствую вам, молодой человек, место занято.

Эта фраза отрезвила меня.

– Прошу прощения, Александр Нилыч, не желая того, подслушал ваш разговор.

– А мы открыто беседовали. Для приватных разговоров существует дом.

– Вы правы. Поверите, потерял покой, как увидел её.

– Верю. Елизавета Максимовна удивительная женщина. Живёт скромно, держится в тени, но все обращают на неё внимание.

– Я сражён! И как жить дальше…

– Что вы, в самом деле? Так нельзя. Позвольте полюбопытствовать, как вас величать?

– Простите, бога ради, не представился. Лещинский Михаил Фёдорович – врач, – я снял летнюю фетровую шляпу и поклонился.

– Очень приятно познакомиться с вами, – сказал Нилыч и протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием. –

– Прибыл на двухнедельный отдых.

– Что так? Маловато…

– Знаю. Боюсь, ассистент один не справится со всеми пациентами.

– Так вы доктор?

– Он самый.

– Присаживайтесь. Поговорим.

Я послушно опустился на стул.

– История давняя. Лизонька вышла замуж за лучшего друга своего отца, с которым он служил. Пришло время – оба вышли в отставку. К тому времени генералы с семьями поселились в Петербурге – поначалу служба заставила, а потом так привыкли, что остались навсегда.

Василия Всеволодовича – друга отца – в их доме принимали, как члена семьи. Он никогда не был женат. Не пришлось. Годы пролетели – ни семьи и ни детей. А тут дочь друга подросла, да такая красавица и умница. Как-то в беседе, намекнул Максиму Илларионовичу:

– Дружище! А не отдашь за меня свою Лизоньку?

Генерал посмотрел на друга внимательно и ответил:

– Пойдёт и отдам.

– Считай, что руки её прошу.

– Поговорю с дочерью, там и увидим. Чего это ты на старости лет вдруг жениться вздумал, а?

– Тоскливо. Хочется иметь тёплый дом с хозяюшкой и детишками.

– Что ж раньше не женился?

– Не встретился никто, кого бы мог полюбить. А твою Лизоньку малышкой помню, на руках носил. Красавица она у тебя и истинная хранительница домашнего очага.

– Этого у неё не отнять. Обещать не могу, как дочь скажет. –

Вот такой разговор состоялся между ними. Почему знаю, дружен был с обоими генералами.

– И что, Елизавета Максимовна, согласилась?

– Ох… – тяжело вздохнул Нилыч. – У нашей красавицы, аккурат перед разговором с отцом, случилось большое разочарование. Юноша, с которым она дружила с детства, питала нежные чувства, собиралась связать свою судьбу – неожиданно женился. Вот такой неприятный пассаж! Представьте, столько лет не отходил от неё, расточал словесами, которым девушка верила – всё шло к свадьбе. А он выкинул такое и не изволил даже объясниться. Как вы думаете, легко ей было пережить предательство?!

– Травма на всю жизнь! Да разве ж так мужчина, уважающий себя и любящий женщину, поступает?

– Вот и я так думаю. Своему сыну ни за что не позволил бы так поступить.

Когда отец завёл с ней разговор, она только и ответила:

– Папенька, мне всё равно. Как скажете – так и сделаю.

Василий Всеволодович хоть не чужой нам, не предаст.

– Бедняжка, согласилась в отместку предателю.

– Нет. Полагаю, она желала окунуться в новую жизнь и забыть прошлое, уж больно переживала, – ответил Нилыч.

– Как грустно. Такая женщина! И так несчастна.

– Не могу сказать, что она чувствует себя несчастной. У неё есть любимые занятия. Она не заключена в домашних стенах. Супруг дал ей полную свободу. Одинокой, возможно считает себя. С этим соглашусь. Супруг её стар, давно болеет. Никуда с ней не выезжает. По этой же причине они никого не принимают в своём роскошном доме. Что поделаешь, у каждого своя судьба.

– Благодарю, дорогой Нилыч, за гостеприимство и откровенный разговор. Вы замечательный собеседник. Хорошо у вас, душой отдохнул. Пойду я. Время близится к обеду, скоро солнце будет в зените, придётся искать тенёк.

– Вы правы.

– Я буду навещать вас.

– Приходите, всегда рад хорошему собеседнику.

Диалог

Я вышел на улицу. Шум с моря зазывал искупаться. Решил прогуляться и найти подходящее местечко, где оставить вещи.

Гомон чаек над водой призывал подойти поближе. На набережной вблизи пляжа расположились на скамейках стареющие отдыхающие. Они, беседуя, насыщались ионами моря, и их настроение заметно улучшалось. На одной из скамеек от всех в отдалении увидел предмет своих восторгов. Не удержался от соблазна и быстрым шагом сократил расстояние между нами.

– Позволите присесть?

Елизавета Максимовна повернула голову в мою сторону и подняла глаза.

– А что, больше свободных мест нет?

– По правде говоря, желал познакомиться с вами.

– Да? Садитесь. Только не понимаю, чем моя скромная персона могла привлечь ваше внимание.

– Прошу прощения, невольно оказался свидетелем вашего разговора с Александром Нилычем.

– И что с того? Мы беседовали о своём.

– Понимаю. Услышал, что вашим лёгким здесь дышится легко. Я – врач, счастлив быть вам полезным.

– А теперь всё понятно. Не люблю сырой климат Петербурга. Я ведь родилась в Ялте и до гимназии мы жили здесь. Мне тут всё по нраву. Кстати, дом наш находится недалеко отсюда. А потом отца перевели по службе. И я начала болеть. В Ялту приезжаю каждый год, набираюсь сил и вдохновения для творчества. Иногда рисую.

– Вот оно что. Вы женщина – загадка!

– Не преувеличивайте. Ну, какая же я загадка? Все эмоции на лице написаны, – и она улыбнулась той же очаровательной улыбкой. Её ямочка подмигнула мне.

– Какая у вас необыкновенная улыбка!

– Что вы, в самом деле. Сама обыкновенная, не придумывайте.

– Вы так задумчивы.

– Размышлять любила всегда. Особенность моей натуры. И замки на песке строить, тоже черта, от которой хотелось бы избавиться. Давно пора. Всё же замужняя дама. И зачем я вам всё это рассказываю? Мы ведь с вами не познакомились даже, а я разговорилась.

– Прошу простить, моя вина, забыл представиться. Лещинский Михаил Фёдорович, – я встал и поклонился ей.

– Елизавета Максимовна Москвина, – она поднялась и протянула мне руку. Я припал губами к её перчатке, и чуть не потерял рассудок. Тот же божественный аромат корицы преобладал и подавлял запах жасмина. Отрезвев, догадался, что так благоухали её тонкие и нежные духи. Матушка любила такими пользоваться, особенно, когда собиралась на бал.

– Мне пора, – сказала собеседница.

– Позволите, провожу вас? – мне не терпелось узнать о ней всё. И отпустить от себя вот так, было выше моих сил.

– Зачем это? Мы обо всём поговорили.

– Ещё не обо всём, – я посмотрел на неё так пронзительно, что она остановилась на мгновение и в знак согласия кивнула.

– Ладно, пойдёмте, только предупреждаю, ко мне должны приехать гости.

Прервав её, предупредил:

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Только провожу вас и уйду.

– Благодарю. Мне сегодня действительно некогда.

После её заявления не знал, как подступиться, о чём говорить.

– Вы позволите прогуляться с вами завтра? – спросил я, когда мы подошли к трёхэтажному особняку, огороженному высоким забором.

– Я всегда выхожу на прогулку после обеденной трапезы, когда жара спадает, и с моря прилетает свежий ветерок.

– Прекрасная традиция! Если не возражаете, у дома встречу вас и прогуляемся вместе.

– Надеюсь, ваша опека не навсегда? Не люблю назойливых попутчиков, – её взгляд требовал немедленного ответа.

– Всё будет зависеть исключительно от вашего желания. Я подчинюсь, – опустил глаза, чтобы она не увидела в них закравшейся тоски.

– Тогда, извольте.

Так, незаметно, день ото дня я приходил к дому, чтобы увидеть предмет своих желаний.

Поздним вечером, оставшись один, предавался раздумьям и грёзам. Эта женщина сводила меня с ума, не давала отвлечься на другие мысли ни на минуту. Я утратил покой, с ужасом понимая, что наступит день расставания, и больше никогда её не увижу. Ком подступал к горлу.

– Господи, что со мной, становлюсь плаксивым и сентиментальным?

Поднимался с постели и мерил шагами гостиничные апартаменты. Так тошно на душе было. Засыпал уставший и расстроенный. Наступало утро, приводил себя в надлежащий вид, спускался в ресторацию, чтобы выпить чаю с булочкой, и покидал гостиницу. Не открою секрета, если скажу, что с нетерпением дожидался встречи с ней.

Нетерпение

У моря её душа раскрывалась подобно розе при первых лучиках утренней зорьки. С каждой новой встречей моя потребность видеть её возрастала, я жаждал признаться, но что-то меня сдерживало. И всё же дождался, момент подоспел, и открылся.

«Была – не была»… – принял непростое решение и направился к её дому.

В разговоре затронул болезненную для неё тему. Она резко повернулась ко мне, и её возмущённый взгляд немало смутил меня.

– Откуда вы знаете?! – спросила, на мгновение задумалась и отвела глаза. – Нилыч выдал тайну, да? Зачем?

– Я не враг, верьте мне. Открылся ему в своих чувствах, вот он и постарался остудить меня. Однако ничего не помогло. Елизавета Максимовна, голубушка, нет жизни без вас, таю от любви, все мои мысли заняты вами – дышу иначе, когда вижу вас. Я не мальчишка уже, своим словам и чувствам отчёт отдаю. Поверьте, это слишком серьёзно.

Она молча слушала меня и постепенно успокоилась.

– Не торопите меня, Михаил Фёдорович.

– Елизавета Максимовна, драгоценная! – я подошёл к ней очень близко и притянул к себе. Она заглянула в мои глаза и обезоружила. Все чувства обострились, не мог ждать и откладывать. Душа требовала объяснения. – Лизонька, сгораю от любви к вам. Что рассказывать. Вы и сами всё видите. Не было в моей жизни ничего похожего. И женат вроде был, а никогда не любил. Пощадите, умоляю, прошу вас. Не могу дышать, когда вы вдали. Мы оба знаем, что это судьба. Разведитесь с мужем и переезжайте ко мне. У меня в Петербурге дом, всё для благополучной жизни имеется, практика даёт хороший стабильный доход – только вас нет. Обвенчаемся и будем жить в радости и счастье, дыша в унисон.

Неужели ни одна струна в вашем сердце не отозвалась на зов души моей? – Женщина молчала, а я сник.

– Не сейчас. Не надо об этом, – тихо проронила Елизавета Максимовна. – Прошу вас. Должна сознаться, и моё сердце потянулось к вам, но… после известных событий наложила запрет на свои чувства. Не хочу больше разочарований, травм и рыданий. Не хочу!

– Сочувствую вам и разделяю, но я не предам, как тот…

– Знаю. И всё же чувства требуют проверки. Время – лучший врач и учитель, в разлуке всё станет на свои места. Давайте не будем нарушать отдых и счастливые денёчки. Мне скоро уезжать.

Повременим с выводами.

После этого разговора я чувствовал себя подавленным. Настроение скатилось в канаву и уплывало на глазах со сточными водами. Надежда упорхнула, взамен себя ничего не оставив. Мне больше не хотелось отдыхать и наслаждаться морем – утратил смысл. Подумывал собраться и уехать, не попрощавшись, чтобы лишний раз не надоедать. Мне было очень плохо.

На следующий день зашёл попрощаться с Нилычем и поделился с ним.

– О, батенька, так вам отказала выдержка! Кто ж в таких делах принимает скоропалительные решения? Не правы вы. Ну, и что вы порете горячку? Женщина попросила подождать, не отказала же вам, не прогнала. Мил человек, не придумывайте того, что нет. Ей столько предстоит обдумать, чтобы выскочить из жизненных обстоятельств, в которых оказалась. Лиза – добрейшей души человек, не сможет вот так бросить мужа и оставить без помощи. Вникните и поймите. Дайте срок и наберитесь терпения, если на самом деле любите, как говорите.

Слова Нилыча заставили меня взглянуть на ситуацию с другой стороны. Отбросил эмоции в сторону и настроился ждать.

– Вы совершенно правы, Александр Нилыч. Поторопился… одна причина подгоняет. Елизавета Максимовна уедет, и где искать её буду? Не хочу потерять навечно.

– Повторяю. Не торопитесь. Жизнь умнее нас. Если суждено вам быть вместе – будете. Доверьтесь судьбе. – Умудрённый жизненным опытом, Нилыч, как он был прав.

– Благодарю вас, мой добрый друг. Вы мудрец! Буду терпеливо ждать.

– Да, какой я мудрец? Живу давно, вот и видал многое. Ждите – мой вам наказ.

Как я узнал позднее, наутро моей ненаглядной пришла телеграмма:

«Лиза, Васе плохо, возвращайся немедленно. Отец».

Елизавета Максимовна тут же собралась и уехала, не попрощавшись со мной. Перед отъездом прислала посыльного к Нилычу с посланием, в котором и изложила суть дела. От хозяина кафе и узнал.

У меня закончился отпуск, и я отбыл в Петербург, но перед отъездом обменялся с Нилычем адресами.

Миновал год…

Не было дня, чтобы я не думал о ней. Бродил как неприкаянный, всё из рук валилось, только на работе немного отвлекался. Никаких вестей от Нилыча не приходило.

А я себя уговаривал:

«Человек занят, некогда ему письма писать. Наберусь терпения и буду ждать».

Первая ласточка

В один из дней почтальон принёс письмо. На конверте был запечатлён красивый рисунок: пели птички на ветвях и звенели колокольчики от упряжек. Ниже стоял неизвестный адрес.

Я поднялся в дом. В прихожей снял шляпу, пальто. Там же оставил свой рабочий саквояж. Прошёл в гостиную, присел к столу, надел пенсне и открыл конверт. А там…

«Здравствуйте, мой добрый друг, Михаил Фёдорович!

Александр Нилыч сообщил в письме ваш адрес и сопроводил напутственными словами.

Не писала вам по одной причине – год жила в трауре. И нынче заставила себя черкнуть пару слов. Настроения нет. Немного отойду – встретимся. Прогуляемся по Невскому, как в Ялте по побережью. Помните? Не сердитесь на меня, пожалуйста.

С теплом, Елизавета».

Я поднёс к губам лист, поцеловал, вдохнул в себя любимый аромат жасмина, да-да, тот же самый, едва уловимый благословенный запах её духов, и сердце зашлось.

– Как долго я тебя ждал, моё сокровище! Моя надежда! Моя несравненная!

А незадолго до Рождества получил от Елизаветы Максимовны вторую весточку:

«Рассказала папеньке о вас. Он дал мне своё благословение. Приезжайте в пятницу к ужину, я познакомлю вас».

– Господи, какой сегодня день? – посмотрел на календаре. – Четверг! До завтра мне нужно столько успеть… – и я помчался первым делом к ювелиру – старинному другу моих родителей. Он подобрал очень нежное золотое колечко высшей пробы с бриллиантом в форме раскрывшейся розы, посаженным в чашечку и закреплённым усиками, а к нему очень нежные серьги. Ювелир отметил:

– Ваш подарок, Миша, будет оценён по достоинству. Вот увидите.

Вышел от мастера в прекрасном настроении. Помчался в кондитерскую, где заказал шикарный торт «Красный бархат».

На великосветских приёмах его подавали на десерт. Хозяйка кондитерской пообещала, что завтра к обеду смогу забрать. По дороге заехал в магазин французских вин, купил бутылочку к десерту. Завтра непременно съезжу на Васильевский к Левашову за любимыми белыми розами – Лизонька их очень любит, куплю одиннадцать грациозных цветов на высоких ножках. Почему так? Мы познакомились одиннадцатого июня. Знаменательный день в моей жизни.

Только тогда поеду знакомиться с генералом.

Описать свои чувства не берусь, ибо всё в душе пело и ликовало.

Я обожал эту женщину и ради неё готов был на любую жертву, только бы видеть и иметь возможность ей служить.

Свершилось

Не скрою, поднимался на крыльцо её дома, а сердце в груди громко стучало. Думал, выскочит. И напрасно.

Максим Илларионович принял меня дружелюбно. Расспрашивал обо всём, но так, чтобы не задеть ни словом, ни жестом, ни взглядом. Насколько я понял, у отца моей несравненной не возникло причин, чтобы усомниться в моей порядочности и не доверять выбору дочери.

Семейный ужин прошёл в домашней атмосфере. Генерал оказался лёгким и доступным в общении человеком. Мои подношения пришлись по вкусу Елизавете Максимовне. Отец со стороны наблюдал за ней и в душе радовался, что она после стольких лет затворничества повеселела.

Перед уходом генерал пригласил меня в гости, на прощание сказав:

– Пришло время познакомить вас с супругой. Пусть и она порадуется за Лизоньку. А то беспрестанно слёзы лила горькие, сочувствуя дочери. Чуть было совсем не впала в отчаяние.

– Благодарю вас за приглашение, Максим Илларионович. Непременно буду.

Генерал поцеловал дочь, напутствуя:

– Будь счастлива, моя дорогая. Теперь у тебя всё для этого есть.

– Благодарю, папенька. Я уже счастлива.

Он любил меня и берёг

В этот вечер Лизонька открылась мне. Её исповедь об ушедшем муже была пропитана необычайной скорбью дорогой ей потери.

«Василий Всеволодович был хорошим, добрым человеком, любил меня, заботился. Каждое моё желание для него было равносильно закону чести и исполнялось неукоснительно. Я старалась не беспокоить частыми просьбами, но супруг пристально наблюдая за мной, всегда наперёд угадывал, что именно мне нужно. Его тактичное, уважительное и неназойливое поведение давало мне полную свободу действий. Но душой я очень была привязана к нему. И моё благодарное сердце беспрестанно твердило, напоминая, что этот человек в самый трудный час испытаний пришёл на помощь, был со мной, без лишних слов подставив мне, потерявшей себя, крепкое надёжное плечо. Его трепетное отношение внушало, что придёт время, и я забуду навсегда те страшные часы и дни, когда не в силах была сдерживать рыдания, которые душили и неистово рвались из груди, не давая опомниться и отойти от пережитого. Тогда весь мир накрыло мраком, я растерялась, не зная, как дальше жить. Именно он, никто другой, оказался рядом и сделал всё, чтобы вернуть меня в прежнее состояние, подарив желанную надежду. Более близкого друга у меня не было никогда.

Болезнь нагрянула и сломила его. Потерял всякий интерес к жизни. По сути, я несколько лет прожила затворницей и вела одинокую жизнь. Свыклась с этим».

Лизонька говорила, я молча слушал её, стараясь не мешать.

А когда в разговоре она коснулась того, кто предал, оставив навечно отметину в душе, Елизавета Максимовна побледнела, лицо преобразилось: глаза стали холодными, а голос задрожал. Мне так захотелось утешить, обнадёжить её, вырвать из памяти воспоминания, которые принуждали молодую, красивую, умнейшую и незаурядную женщину заживо себя похоронить и наложить вето на душу.

– Сокровище моё! Не следует предаваться грустным воспоминаниям. Господь милостив, позволил нам встретиться, чтобы обрести истинное и долгожданное счастье. Я готов баловать вас, ублажать, радовать каждую минуту. Вы – источник моего исцеления.

– Миша, вы больны? – спросила она с опаской.

– Да, с тех пор, как увидел вас болен и очень серьёзно.

– Чем?

– Мою болезнь нельзя квалифицировать с медицинской точки зрения. Её величают «Любовью!». Она яростно атаковала меня, остриём стрелы поразив в самое сердце. Весь предыдущий год я не жил – все мои мысли и чувства были обращены к вам, моя драгоценная. Я врач и вынужден признать, что болен вами. Боюсь, моя болезнь неизлечима и пустила глубокие корни. Спасения нет, только ваша любовь способна совершить невозможное.

– Вы смеётесь надо мной?

– Никоим образом, душа моя. Дышать без вас нет сил. Ложусь поздней ночью с мыслями о вас и уношусь в грёзах к вам. Встаю, и весь день вы со мной. Однажды так задумался, что пациентку назвал вашим именем. Она странно посмотрела на меня и улыбнулась, но от реплик воздержалась. Поймите, я дышу вами. Вы – мой воздух, и весь смысл жизни заключён в вас. Давайте обвенчаемся скорее и никогда не будем расставаться.

– Успокойтесь, друг мой. Не стоит так волноваться. Осталось ждать совсем немного. И тогда ничто и никто не разлучит нас.

Я смотрел на неё и сгорал от нетерпения. Мне не верилось, что мечта сбылась, и я вновь сижу рядом с ней. Казалось, что сойду с ума от обретения такого желанного счастья.

Притянул её к себе и обнял.

– Родная моя, таю от любви. Подарите мне себя… – прошептал ей в ушко.

Лизонька посмотрела на меня и в её глазах я прочитал:

«Дарю, я согласна».

Чувства прорвали плотину терпения, не удержался, обхватил ладонями головку, обцеловывая личико и вкушая сладость манящих губ. Сколько страсти таилось в этом поцелуе.

Я обнимал ту женщину, о которой так мечтал.

Велико блаженство, даруемое свыше!

Ни к одной женщине я не испытывал таких сильных чувств.

– Вы тот чистейший божественный родник, к которому припадает заблудившийся в пустыне и отчаявшийся путник. Боже! Благодарю тебя за величайший подарок.

Лизонька, как я люблю вас! – целовал её и не мог насытиться. Елизавета Максимовна замерла в моих объятиях.

И вдруг я услышал тихий шёпот:

– Ещё, ещё, ещё… – просила она, прикрывая глаза. Улыбнулся своему счастью, и мы слились в единое целое, чтобы больше никогда не расставаться.

А потом я зачитал ей своё посвящение:

Долгие речи, родные глаза,

Жаркие встречи – и счастье до дна.

После разлуки, сомнений, страданий,

Душевных мучений, бессонных ночей,

Ты воскресила меня – ликованье, радость,

Восторг в душе моей!

Верю, никто не разлучит

Истинно преданных близких сердец.

Всё проходящее, любовь нас научит

Верить в неё, беречь наши чувства,

Трепет их сохранить навек.

Мечтайте, и да снизойдёт милость провидения к вам …

#новеллыолюбви
#жизненныетрудности
#разочаровния
#разницаввозрате
#красиваяромантика
#любителивычитатьновеллы

Друзья, подписывайтесь на мой канал, будет много замечательных произведений:) Жду вас!