С самого начала формирования советского государства коммунисты не скрывали, что их целью является не просто социальное переустройство общества, а полное изменение сознания человека, воспитание нового человека, а согласно программе партии, принятой в 1919 г., свою цель РКП(б) видела в полном отмирании «религиозных предрассудков».
«Служители культа», как и все «бывшие» люди, представители свергнутых «эксплуататорских» классов, были лишены гражданских прав, то есть были отнесены к категории так называемых «лишенцев». Это продолжалось до 1936 г., когда была принята сталинская Конституция, но и она не спасла «служителей культа».
Репрессии сразу же приняли массовый и очень жестокий характер. В некоторых местах, особенно тех, которые оказывались фронтовыми во время Гражданской войны, священники и монахи были истреблены практически поголовно.
В январе 1918 года, с одобрения Поместного Собора, Патриарх Тихон издал свое знаменитое «Послание с анафемой». Анафеме предавались «безумцы, творящие кровавые расправы». Это не было, с точки зрения Церкви, проявлением какой-то «контрреволюционности». Это была чисто духовная мера, направленная на вразумление тех, кто творил страшные злодеяния, преступления, которые иначе, как грех, Церковью квалифицированы быть не могли.
Власть задумалась: сколько же верующих в СССР? В 1937 г. была устроена всесоюзная однодневная перепись – 58% населения заявили, что являются верующими. Как результат – массовые аресты. Ежов докладывал Сталину: «Всего в августе–ноябре 1937 года арестовано 31 359 церковников и сектантов». К 1939 году из тех двухсот епископов, которые были в Русской Церкви в 1920-е, уцелело на кафедрах всего лишь четыре.
С началом войны гонения остановились, но в хрущевское время антирелигиозная пропаганда по своему размаху даже превзошла то, что было в 1920–1930-е годы, например, из 8 семинарий были закрыты пять.
Скачкообразно ситуация во взаимоотношениях с властями начала изменяться с конца восьмидесятых годов. Атеистическая пропаганда ушла в небытие. Пришла пора разрешений на открытие новых приходов и передачу монастырских комплексов, превращённых в мастерские, склады (знаменитый Толгский монастырь в Ярославской области, основанный в 1314 г., долгие годы был колонией для несовершеннолетних правонарушителей).
В 1997 г. вышел Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединений», который утвердил «особую роль Православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры».
Государство, отдавая долги Церкви, делало это не бескорыстно. Власть нуждалась в сакрализации, в оправдании и благословении. В наши дни ни один чиновник не рискнёт назвать себя атеистом. Но и Церковь не станет критиковать чиновников за реформы…
Правда, патриарх Алексий II, интронизация которого состоялась в 1991 году, в интервью газете «Известия» прозорливо рассуждал:
«Даже в демократическом государстве должна быть дистанция между государством и Церковью, чтобы государство не дышало на Церковь и не заражало её своим дыханием, духом принудительности и безмолвности».
Церковь и государство не обязаны быть едиными!
Внутренней проблемой Церкви на новом этапе являлся недостаток кадров. Число приходов стремительно росло, а священников было мало. Рукополагали тех, кто более-менее подходил по возрасту и казался умным верующим человеком. Духовное образование получали позже, зачастую заочно.
Протоиерей Алексий Уминский свидетельствует:
«Священников не хватало. Я видел, кого тогда рукополагали. Видел священников 19-летних, священников, которые только что окончили школу, священников, которые школы не окончили. Бывших шоферов, трактористов… кого угодно! Людей, которые не знали ни службы, ни церковно-славянского языка.
Крестить детей и креститься самому стало нестрашно! Известная церковная писательница Н.Н. Соколова вспоминала о наплыве людей в храмы для крещения: «Я со скорбью видела, что эти люди не имеют ни малейшего понятия о Таинстве Крещения, не слышали о Символе веры, никогда еще не держали в руках Евангелия». Всплывает самое простое: модно! Все крестятся – и я тоже!
Но возникает новая проблема: в Россию массово поехали просветители – католические и протестантские, а православные священники, мало и плохо образованные, не могли противопоставить приезжим свои знания, эрудицию, красноречие.
Председатель Совета по делам религий К. Харчев в конце 80-х годов сокрушался, что не может дать согласие на диаконическое служение религиозных организаций в больницах, потому что эту нишу тут же займут католики и протестанты, а РПЦ «находится в таком забитом состоянии, что в данный момент ресурсами на подобную деятельность не обладает».
И тогда православное духовенство пошло самым простым путём: потребовало у властей прекратить «разнузданную пропаганду», которую повели в начале 90-х годов протестантские миссионеры в России. Дискутировать с ними наши батюшки не очень-то стремились – подготовка не та, поэтому пусть государство не пускает чужих! Анекдот тех лет прекрасно передает ситуацию:
К батюшке прямо на улице подбегает кришнаит и кричит:
– Ваша вера неправильная, вы доскам, то есть идолам, молитесь...
Батюшка отвечает:
– Изыди, нечестивец, я ведь не католик, не протестант, спорить не буду, а в лоб дать могу!
Сейчас церковь защищена государством, есть статья 148 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ), которая гласит, что «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих, наказываются» штрафом до 300 тысяч рублей или лишением свободы до 1 года.
Но почему никто не защищает атеистов? Например, недавно патриарх заявил, что русским может назвать себя только православный: «А те, кто говорит, что мы русские, а в храм не ходят, задайте себе вопрос: «А вы являетесь наследниками ваших отцов, дедов, бабушек, ваших прадедов и пращуров, которые с верой своей связывали жизнь?» И если вы не являетесь их наследниками, в каком смысле вы можете говорить о себе, как о русских людях?» – сказал патриарх.
Значит, мой папа, девятнадцатилетний бронебойщик, вступивший в партию в 1942 году в степи под Сталинградом и до конца жизни остававшийся атеистом, уже не русский человек? Или, когда тяжко, тогда "Вставайте, люди русские!" - а когда беда миновала, можно начать разбирать, кто достоин, а кто - не очень?!
А практически все наше руководство, в вузах сдававшее «Научный коммунизм» и «Научный атеизм», вступавшее в КПСС, что подразумевало автоматическое безбожие, теперь вдруг обрело веру, перед камерами в храмах пытаясь не спутать, с какого плеча нужно креститься, но все равно наше начальство православное и русское, а те, кто честно работает, отслужил в армии, ехал на целину и на БАМ, был со своей страной и в радости и в горе, но воспитаны комсомолом и партией атеистами – все они не русские?
Сколько же у нас православных? В июле 2023 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опубликовал результаты опроса, приуроченного ко Дню Крещения Руси. Как отмечал ВЦИОМ, православие остается самой распространенной конфессией в стране – к последователям этой религии относят себя 57% россиян.
Но доля россиян, которые регулярно – минимум раз в месяц – посещают церковь (либо мечеть или синагогу), составляет всего 15%. С 2012 года этот показатель вырос вдвое – тогда он составлял 7%.
То есть человек называет себя православным только потому, что его когда-то крестили?
Кроме того, фраза: «Русский, значит, православный», – хороший пример противоречия в определении, логической ошибки. Ведь в данном случае национальная принадлежность определяется через религию, но христианство построено на отрицании национальной принадлежности: «Несть ни эллина, ни иудея», – заявлял апостол Павел, русского, стало быть, тоже «несть»?
Так может, оставить веру (или неверие) частным делом каждого человека и не вмешивать церковь и государство?