Клод Дебюсси
По моему самое время завести речь про Клода Дебюсси.
Однажды преподаватель Консерватории спросил юного Дебюсси: «Что же Вы, юноша, такое сочинили? Это же против всех правил». Дебюсси, не моргнув глазом, ответил: «Для меня как для композитора, нет никаких правил; что я хочу, то и правило».
А спустя лет 80 Джордж Мартин не без гордости сказал про одну из самых известных песен Битлз: «Strawberry Fields Forever» – «тональная поэма в духе Дебюсси».
С моей точки зрения, это – уже достаточное основание вспомнить этого великого нарушителя правил.
Клод Дебюсси считается последним великим композитором симфонической эпохи. Говорят, что он был – и остаётся – не только самым важным из французских композиторов, но и вообще центральной фигурой всей Европейской музыки на стыке XIX-XX веков. Говорят «его музыка вырвалась из оков традиционной формы и гармонии». А ещё он считается самым выдающимся автором фортепианной музыки со времен Шопена.
Брамс для него ничего не значил, Чайковского он не любил, Бетховен был ему скучен. Он верил, что симфония, как форма, умерла. Зато он любил средневековую и экзотическую музыку. Про музыку Индонезии, с которой он познакомился во время Всемирной Выставки в Париже, он говорил: «Она наполнена контрапунктами, рядом с которыми Палестрина – это детская игра». Дебюсси вообще любил все странное и изысканное; его музыка затронула льющиеся ритмы и древние цвета, неслыханные в Европе. Он обожал странные и забытые интервалы. Как говорил он сам: «Я все более и более убеждаюсь, что музыка по своей сути – это не то, что можно заключать в традиционную застывшую форму. Она сделана из ритмов и цветов».
Дебюсси родился в 1862 году в маленьком городке Сан-Жермен-ан-Ле и с детства выказал недюжинные способности в музыке. В одиннадцать лет мальчик поступил в парижскую консерваторию. Соученики Дебюсси вспоминали: «Он удивлял нас своей странной игрой». Он был «замкнутым, угрюмым и совершенно неотесанным». Но даже педанты-преподаватели восхищались смелостью, с которой Дебюсси пренебрегал всеми правилами.
Он сам писал: «Я уверен, что институт не одобрит меня, потому что естественно считает путь, преподаваемый в нем, единственно верным. Но я ничего не могу поделать с собой! Я слишком люблю свою свободу, меня слишком интересуют мои собственные идеи».
И он думал так не напрасно. Прослушав «Блудного сына», кумир всей Европы композитор Гуно обнял двадцатидвухлетнего Дебюсси и сказал: «Дитя моё, Вы – гений!».
Дебюсси окончил консерваторию и остался вольным композитором. Два года он прожил в России, преподавая музыку детям Надежды фон Мекк, загадочной покровительницы Чайковского; потом снова вернулся в Париж.
Свою Францию он очень любил, всю жизнь боролся за честь французской музыки и говорил: «Не нужно никаких титулов; называйте меня просто – французский музыкант».
Он стал выше критики своих бывших учителей; и совершенно не заботился о том, чтобы завоевать симпатии публики, ко мнению которой он относился с аристократическим пренебрежением.
Как пишут современники, Дебюсси всю жизнь оставался «загадочной, богемной личностью, некогда вселявший в своих бывших учителей безумные надежды, однако, свернувший с пути воплощения этих надежд в действительность».
Боюсь, что современники немного ошибались. Он никуда не сворачивал. Он изначально не собирался следовать путями, ведущими к общепринятому.
При этом не поймите меня превратно: нет совершенно ничего плохого в общепринятом; но если мир сведется только к общепринятому, наступит застой, и человечество начнет вырождаться. И по закону сохранения Вселенной, изредка в мире появляются люди, «желающие странного».
«Я предпочел бы – и я это делаю – создавать музыку, в которой нет ни тем, ни мотивов, либо есть тема, которая не прерывается и не повторяется».
Он жил в Париже, редко выезжая куда-либо оттуда; редко и неохотно исполнял свои вещи на публике и по возможности избегал общения с себе подобными; вместо этого бродил по кафе и книжным магазинам или общался с художниками и поэтами. Эрик Сати познакомил его с мистической стороной жизни и подтолкнул к новым поискам в мире музыки.
Марсель Пруст, боготворивший Дебюсси, пригласил однажды его на вечер в его честь. Дебюсси отказался: «Лучше случайно увидеться как-нибудь в уличном кафе. Не обижайтесь на меня; я таким родился».
Клод Дебюсси всю жизнь продолжал оставаться в своей вселенной, редко снисходя до обыденного мира, который он считал – увы! – невыносимо пошлым. Как он однажды заметил: «Свобода, равенство, братство – это лозунги, написанные на знамени лавочников». Он был абсолютно предан другому – точности передачи той невероятной вселенной, которую он ощущал внутри себя; все остальное казалось ему вторичным и не очень нужным.
Согласно свидетельству его знакомых, Дебюсси считал себя «приемником, настроенным на музыкальную волну, протянувшуюся сквозь время, из бесконечности в бесконечность, которая проходит через сердце композитора».
Иногда его музыка кажется мне звуковым сопровождением к каким-нибудь неизвестным и никем не виданным сценам из «Yellow Submarine» – аккомпанементом к путешествию по Морям Времени, Пространства и Чего-То ещё, название чего мы знали, но призабыли.
Как и в этих странных местах, музыку Дебюсси стоит воспринимать, полностью отрешившись от всего, что мы знали ранее по поводу устроения звуков. Здесь настолько нет правил, что само слово «правила» оказывается пустым звуком. Оказываясь внутри этой музыки, вы как будто оказываетесь в джунглях, где – совершенно не обращая внимания на вас – растут, цветут и гоняются друг за другом неизвестные сочетания звуков, а наверху, в просветах причудливой струнной поросли, проплывают необычайных цветов облака.
«Дисциплину нужно искать в свободе… Не слушайте ничьих советов, слушайте ветер, в шуме которого звучит история мира».
«Музыка должна быть герметической, скрытой от посторонних глаз наукой, бережно хранимой в книгах, настолько трудных для понимания, что лишь недоумение стало бы уделом презренной толпы, для которой музыка – случайная вещь, вроде носового платка… Вместо бесполезных попыток научить людей ценить это искусство, я предлагаю основать Общество эзотерической музыки».
И, когда я думаю о настоящем рок-н-ролле, моему мысленному слуху представляются не сегодняшние представители этого жанра, не перестающие старательно выжимать последние капли меда из кубка, выпитого давным-давно; нет, я думаю о музыке вне всякого времени, идущей в неизвестное и освобождающей мою душу.
Вот, примерно, как у Клода Дебюсси.
Мне будет приятно, если вы скажете мне "спасибо" не только просмотром, комментарием или лайком, но и рублём. Вот ссылка для переводов: