От воды тянуло стужей. Небольшое озеро освободилось от плена льда слишком рано. Апрельское солнце светило нещадно, и добивала остатки льда в воде. На земле, ни льда, ни снега уже не было. Всё растаяло. Признаки недавней зимы оставались лишь в озере, проплывая мимо берега большими, серо – грязными валунами. Ожила и раскисла земля. Тонкие, бледно зелёные ростки приподнялись над чахлой, полусгнившей травой.
- И чего они так долго возятся? – Дмитрий, молодой шофёр служебного автомобиля, от скуки и томительного ожидания протёр в десятый раз фары автомобиля ветошью. Угрюмо посмотрел на скос берега, где внизу, почти у чёрной воды совсем неторопливо возилась группа людей. – Торчим здесь как на раскалённой сковороде, а они еле возятся! Специально наверное, чтобы мы помучались!
- Юрий Павлович строг! Боится затоптанных следов и большого количества народу! Как сделает свою работу, сразу даст отмашку нам.
- Вы Сергей Дмитриевич постоянно всех защищаете, а они. – Дмитрий махнул грязной тряпкой в сторону берега. – Только пользуются этим. Столько времени впустую теряем, я в спортзале всё это время с пользой провёл бы.
- Полностью согласен с молодым негодованием! – громко, как гром заговорил Филипп Петрович. – Только Дмитрия одолела тоска ожидания, а я раззадорен и чересчур возбуждён. Я категорически настроен на победу, и жажду доиграть прерванную партию.
- Я рад, что вы Филипп Петрович на моей стороне, но мне ваши посиделки до утра, с картами в руках, вот уже где. – Дмитрий ткнул себе в горло двумя пальцами. – Только за одно сказать спасибо хочу, за то, что вы не в домино играете.
- Подождите Филипп Петрович, я очень рад, что вы горите доиграть эту партию, но о какой победе вы говорите? Случайно не о своей? И что вас так обнадёжило? Откуда такая прямая, упертая вера в победу? Вальтов только разыграли, а вы о своей победе так уверенно заговорили.
- Судите сами. – Филипп Петрович щелчком пальцев сдвинул шляпу со лба, и протёр потный лоб платком. Оправил расстегнутый бежевый болоньевый плащ, в котором очень сильно был похож на киногероя из фильма Рокко и его братья. – Вальтов по-товарищески разделил между коллегами, червей практически не брал! Да! Соглашусь, на взятках прошёлся плохо и комом. А всё по тому, что настраивался на игру, и к вашей манере раздачи карт привыкал.
- Позвольте! Поясните, что не так с моей раздачей карт?
- Вы постоянно мне не то раздаёте. Если играем не брать дам, то вы настырно одних дам с королями раздаёте. Настаёт время биться за этих дам, вы оставляете меня наедине с мелочью, выше десятки и не дадите никогда. Как у вас так получается Сергей Дмитриевич?
- Расклад, это расклад!
- Нет, и ещё раз нет Сергей Дмитриевич, вы не убьёте во мне чувство предстоящей победы, моей победы, ни каким раскладом, и я не позволю украсть её. Поэтому, вечером, за тем же столом!
- Только внезапная моя кончина может заставить меня не явиться.
- Даже мёртвым! Слышите вы меня? Бездыханным и окоченевшим, но вы будете играть!
- Хватит на сегодня мёртвых. – со ступеньки машины встал Николай Фёдорович, опёрся на открытую дверь автомобиля, и кончиком трости указал на двух санитаров. – Рыбак в чувство приходить начал, идёмте, пообщаемся с ним, пока он снова в обморок не упал.
Два санитара потеряли интерес к рыбаку, когда на его бледном лице появился скромный румянец, отошли от него, и начали обсуждать подъём трупа на носилках по крутому склону, подбирая удобный маршрут в жарком споре.
- Очухался?
- Наверное. – мужчина средних лет сидел на земле в тёплых брюках, рядом с ним лежал, как мёртвый конь на поле битвы, велосипед. К раме велосипеда были привязаны две удочки, к багажнику примотан криво сколоченный ящик. За плечами легкого ватника висел полупустой армейский сидр. – Я на фронте и похлещи трупы видел. Всяких! Разорванных, палёных, заколотых. А тут накрыло как барышню.
- Ну-ну. Бывает. – Сергей Дмитриевич склонился над рыбаком. – Ты на зорьке к озеру прикатил?
- Да! – рыбак попытался встать, но Сергей Дмитриевич мягко положил руку на его плечо, не дав мужчине встать. – Думал до работы посижу немного. Я в впотьмах и не увидел рядом с кем сижу. Подумал, корягу на берег выбросило, а как рассвело… - рыбак вновь зашатался, припомнив зрелище. – У меня все волосы дыбом встали, когда увидел с кем рядом сидел всё это время. Похватал удочки и в седло. Хорошо на пол дороге участковый встретился.
- Погибшего узнал?
- Нет! Мы с Михалычем сколько не всматривались так и не признали его. Я точно его раньше не видел.
- Михалыч это участковый?
- Да, вон он в сторонке курит.
Внизу, под крутым песчаным склоном заливали гипсом следы возле трупа. Щёлкал редко фотоаппарат. Юрий Павлович склонился над трупом, и что-то тщательно рассматривал. Двое милиционеров бродили вдоль берега, внимательно смотря себе под ноги, не залезая в прошлогодний, сухой тростник. Солнце скрылось за густыми тучами, налетел с озера холодный ветер, но через пару минут всё стихло.
- Гипс встал! Достают из следов, значит нас скоро позовут. – Филипп Петрович придержал шляпу от налетевшего ветра, подумал застегнуть плащ, но передумал. Солнце вновь показалось из-за туч.
Юрий Павлович отошёл от трупа, сделал пару записей в школьную тетрадку, сильно измочив кончик химического карандаша своей слюной, и махнул широким жестом, приглашая.
- Машет! – Филипп Петрович с опаской посмотрел вниз, на крутой песчаный скос. – Эти как туда спустились?
- Вон там они спускались! – Николай Фёдорович вновь указал кончиком трости. – Вы спускайтесь, а мы с Дмитрием вас догоним.
- Может с нами спуститесь?
Николай Фёдорович задумчиво постучал тростью по деревянной ноге, он всегда так делал, когда задумывался над чем-то, а может просто проверял на месте деревянная нога, или нет?
- Лучше я с Димой, у него хват, как у бульдога, а если упустит он меня, то докачусь быстрее вас. – Николай Фёдорович махнул Дмитрию, оставшегося возле машины. – Пошли вниз!
- Мужчина, пятьдесят лет. – начал читать с тетрадки Юрий Павлович, когда Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем спустились к трупу. – Был убит примерно пятнадцать часов тому назад. Скончался от большой потери крови, либо от сердечного приступа. Точнее скажу после вскрытия. – Юрий Павлович посмотрел на Филиппа Петровича. – Я надеюсь, вы будете присутствовать при вскрытии?
- Да, конечно! – и присел рядом с убитым. – Я тоже думаю, что погибший скончался от большой потери крови, может и сердце не выдержало конечно, но крови в трупе не осталось!
На песчаном берегу лежал мужчина в тёплом пальто и тянул обрубки рук к небу. Кисти у покойного были отрублены. Крови было так много, что она уже не впитывалась в песок, а лежала сверху коркой, на которую начали слетаться мухи.
- Убитого к озеру привезли на автомобили. Вон, где рыбак в обмороке валялся, там машина остановилась. Из машины вышли двое. Водитель и покойный. Начали прогуливаться и спустились сюда, аж вон там, где единственный нормальный спуск к озеру.
- Может кисти отрубили на верху, а труп сбросили с откоса? – Сергей Дмитриевич всмотрелся в белое лицо покойного. Волосы в крови и растрепаны. Глаза закрыты, вероятно погибший прятал слезы. Нижняя губа закушена от нестерпимой боли верхними зубами.
- Следов много! Рыбак пока в обмороке прибывал, половину следов фуфайкой стёр, но повторюсь! Приехали на машине. Прогулялись до спуска, где рыбаки в озеро лодки сталкивают, дошли досюда, и… Убийца сделал задуманное и вернулся к машине по крутому склону, карабкаясь наверх здесь.
- Покойный оказывал сопротивление?
- Ни какого! Следов борьбы нет! Его не связывали, и не волокли. Я вам больше скажу. – Юрий Павлович убрал тетрадку во внутренний карман пиджака. – Покойный покорно уселся на песок, перед убийцей, и положил свою кисть на вот этот пенёк. Левую кисть отсекли одним ударом на пеньке. Вторую кисть отрубали на земле. Убийца ударом ноги в грудь опрокинул, бьющую в агонии жертву, встал ногой на его правую руку, прижимая её к земле, и отсёк кисть несколькими ударами. Следы на земле чёткие, как и след подошвы на рукаве пальто.
- Получается у нас так! Убитый добровольно приехал к озеру с убийцей. Прогулялся с ним до спуска к берегу, они дошли сюда, затем убитый присел и положил свою руку на пенёк?
- Ни я всё это придумал! Сидел здесь на солнцепёке и придумывал сказку. Так говорят следы!
- Наверное одурманили чем-то. На вскрытие посмотрю. – Филипп Петрович указал пальцем на необычные пуговицы пальто. – Не пойму, покрой пальто мне хорошо знаком, но вот что с пуговицами не так? Почему они такие огромные?
- Карманы проверяли у покойного?
- Пустые, даже вывернуты на изнанку. На пиджаке было несколько значков, но и их содрали. В карманах если и было что-то, то всё выгребли.
- Не похоже на ограбление. И сведение счётов очень странное. Специально везти сюда, чтобы ограбить? К чему тогда отрубать кисти рук? – Сергей Дмитриевич указал рукой на крутой склон. – Спуститься сюда уже большая проблема. Убить можно и на верху, просто ткнув ножом. Зачем всё так усложнять?
- Меня больше пугает покорность жертвы. – Филипп Петрович встал с колен. – Идти добровольно на свою казнь, видя как палач несёт топор. Топором же отрубили кисти рук?
- Думаю убийца ничего нового не стал изобретать, и воспользовался топором.
- Топор нашли, или кисти этого несчастного?
Николай Фёдорович всё же смог спуститься к берегу с помощью водителя, найдя менее крутой спуск. Рядом возник Дмитрий, и с большим любопытством уставился на труп. Диму успел поймать Николай Фёдорович. Дима повис на его руках, он сильно побелел и попытался побороться с поднявшийся с живота тошнотой. Сил хватило немного отбежать, согнуться в рвотном позыве и упасть на руки.
- Орудия убийства не нашли, как и кисти погибшего. – Юрий Павлович привлёк внимание молодых милиционеров, бродивших вдоль берега, те отрицательно покачали головами. – Топор возможно убийца забросил в озеро. Сейчас у берега как назло ни одной лодки, участковый обещал пройтись вдоль берега на лодке, когда появятся рыбаки, но вот кисти! Что убийца сделал с ними? Неужели отрубал их ради того чтобы тоже выбросить в озеро? Нелогично! Грязно! Это объясняет почему рубил на берегу, чтобы потом отмыться у воды. Но… - Юрий Павлович в сомнениях повертелся на месте, разглядывая песок под ногами. – Убийца к воде не подходил, следов нет. Отрубил кисти, со свистом размахнулся, закинув топор в озеро, и полез наверх по песчаному склону к машине.
- Если убийца забрал кисти с собой, получается у нас убийство с целью ограбления?
- Сергей Дмитриевич!!! – одёрнул Николай Фёдорович, и указал кончиком трости на озеро. – Никому в здравом уме человеческие кисти не нужны, а с вас Юрий Павлович осмотр дна озера.
- Мне по дну лично пройтись?
- Не ёрничайте, пожалуйста. Посади в лодку молодых с сачками, пусть дно прощупают. Отсюда далеко топор не забросить, тем более отрубленные кисти. А нам для начала нужно установить личность погибшего. Где родился, где крестился. – и окрикнул участкового. – Не признали погибшего?
Участковый отрицательно закачал головой, сменил искуренную папиросу на новую, и рукой указал на подъехавшую телегу, в которой сидело несколько старух с дедом на костылях. – С ближайших деревень народ собрали, может кто признает.
- Это вряд ли! – вновь присел над трупом Филипп Петрович. – На покойном пальто дорогое, а под ним костюм добротный, с хорошей рубашкой. На ногах ботинки без калош. В деревне такие ботинки раз в год с полки достанут, полюбуются ими и аккуратно назад уберут. Городской он!
Дмитрия продолжало полоскать. Филипп Петрович отвлекся от ботинок погибшего, и сокрушённо покачал головой: - Дмитрий! Перестаньте так старательно тужиться. Дышите глубже, такими стараниями вы до вчерашнего завтрака дойдёте.
- Ну что? У меня на этом пока всё. – развёл руками Юрий Павлович. – Разрешите забирать?
- Да, забирайте. – согласился Николай Фёдорович. – На верху люди посмотрят. Вы Сергей Дмитриевич проконтролируйте опознание. И Юрий Павлович не забудьте дно озера осмотреть.
- Помню, помню. – махнул рукой Юрий Павлович и кивнул санитарам с носилками, и в сопровождении милиционеров с фотографом стал подыматься на верх.
Дмитрий поднялся последним. Бледный, с трясущейся нижней губой. Подобрав ветошь с капота машины, стал усердно вытирать рот, оглядел забрызганные брюки, и принялся оттирать грязные руки.
- Подыши, поглубже подыши. – настаивал Филипп Петрович. – Голова не кружится?
- Нормально уже всё. – отмахнулся Дима, и залез в машину. Скомкал ветошь в грязных руках, и выбросил тряпичный ком в окно.
- Нет. Так ни кто не опознал покойного. – Сергей Дмитриевич запрыгнул на заднее сидении последним и хлопнул дверью. – Утверждают погибший не из местных деревень.
- Будем проверять. – Николай Фёдорович кивнул Дмитрию. – Поехали!
В рабочем кабинете висела под самым потолком тишина. Юрий Павлович молча выкладывал на рабочий стол Николая Фёдоровича фотографии с места утреннего убийства. Сергей Дмитриевич стоял рядом со столом, и молча разглядывал фотографии. Филипп Петрович возился в углу с электрическим самоваром, шурша пачкой заварки.
- В тех каплях крови, что осталось в убитом, алкоголя не обнаружено. Во время убийства был совершено трезв. Скончался от большой потери крови. – Юрий Павлович на секунду задумался. - Сердце здорово. Для его возраста всё сохранилось неплохо.
- Что можешь сказать по следам? Убийце ни кто не помогал?
Юрий Павлович устало вздохнул, подцепил со стола фотографию с гипсовым оттиском следа на влажной земле: - Если был кто-то ещё, то он из машины не выходил. На остановке автомобиля и на берегу оставили след два человека. Убийца и его жертва.
В углу зашумел электрический самовар. Филипп Петрович достал из маленькой тумбочки стаканы, оглядел присутствующих.
- Мне не предлагать! – поднял руку Юрий Павлович. – Ещё дела, хотелось побыстрее с ними закончить наконец и отдохнуть. Устал! – констатировал Юрий Павлович и направился к двери. – Возможно позже скажу что-нибудь по автомобилю.
- Юрий Павлович не забывай, на тебе дно озера.
-Помню я! – и хлопнул дверью.
- Надо отрубленные кисти найти! – уже вдогонку выкрикнул Николай Фёдорович. – Пока их раки не съели.
- Сильно меня удивила чистая кровь убитого. Два раза проверял, но так ничего не нашёл. Представляете! – Филипп Петрович оглядел товарищей. – Без сопротивления, покорный и безразличный шёл вместе со своим убийцей к месту расправы, и я думаю, покойный прекрасно знал чем всё закончится.
- Что мы имеем на сегодняшний час? – Николай Фёдорович устало потёр пальцами виски. – Личность убитого не установлена! Мотив убийства?
- Ограбление! – стоял на своём Сергей Дмитриевич. – Зачем тогда убийца столько мучился и рубил кисти рук?
- Сергей Дмитриевич, ваша гипотеза посыплется, когда не сегодня-завтра Юрий Петрович найдёт отрубленные кисти рук.
- Не найдёт!
- Хорошо. – согласился Николай Фёдорович. – Допустим убийца не выбросил в озеро кисти, а выкинул их где ни будь на обочине дороги, но рубил он их чтобы сделать как можно больнее своей жертве, а не с целью ограбления.
- Я соглашусь с вашими словами, если только была отрублена одна кисть руки. В этом чувствуется месть и злоба на жертву. В этом есть продуманность действия убийцы, и прямая последовательность их выполнения. Убийца планировал злодеяния, он не выдумывал их на ходу, а оттачивал свои действия днями или месяцами, убирая лишнее. – Сергей Дмитриевич сделал паузу, чувствуя, как сильно сжал кулак. – Убийца совершил задуманное, и совершил именно так как хотел. Ему нужны были две кисти, не одна, а именно две! Вспомните! Юрий Павлович указывал на пенёк, на котором отсекли первую кисть. Убийца целенаправленно шёл махать топором, и ему нужны были именно две кисти! Затем, отрубив первую кисть на пеньке, убийца берется за второю руку. Зачем? А это очень не просто зажать извивающего от боли мужика, прижать его к земле и отсечь вторую кисть. Зачем такие сложности? Для чего? Что бы сделать ещё больнее? Можно сделать проще. Достаточно несколько раз взмахнуть топором и бить куда придётся.
Филипп Петрович отключил самовар. Подставил под краник стаканы, наливая в них кипяток. Николай Фёдорович вернулся к просмотру фотографий. Сергей Дмитриевич заведённый и чересчур перевозбуждённый начал мерить кабинет шагами, от стенки к стенки.
- Я прошу только одного. – Сергей Дмитриевич развернулся на каблуках посреди кабинета, не дойдя до стены. – Примите, как версию убийства ограбление. Чует моё изношенное сердце, что что-то не так с этими руками.
Николай Фёдорович отложил в сторонку одну фотографию, с крупным изображением обрубков рук, и тяжело вздохнул, сильно задумавшись над ней. Ракурс для фотографии был выбран удачным. На переднем плане две скрученные руки без кистей тянулись к серому небу, на фоне сухого, прошлогоднего тростника.
- Не станет убийца отрубать вторую кисть, если она ему не нужна.
- Вы хотите сказать Сергей Дмитриевич, что если убийца отрубил покойному голову, то это не вызвало у вас столько вопросов, как кисти рук?
- Вызвало Филипп Петрович, вызвало! Я задался таким же вопросом, если убийца унёс голову с собой, а не оставил голову на пеньке, встречать рассвет. Зачем-то он унёс её с собой?
- А если кисти убитого сейчас лежат на дне озера?
- Как например и отрубленная голова?
- Да!
Сергей Дмитриевич вновь зашагал к стене сильно задумавшись: - Отрубленные трофеи не выбрасывают в озеро! Трофеи хранят на полке! Трофеями гордятся! На них смотрят вечерами и восхищаются собою! Не думаю, что я ошибаюсь. Убийце нужны были кисти рук, и он их получил.
- Для чего они ему?
Сергей Дмитриевич беспомощно развёл руками: - Не знаю!
- Хорошо. – подвёл итог Николай Фёдорович. – Тогда у меня вопрос! Кисти рук для убийцы подошли чьи угодно, первого попавшего прохожего? Или… -Николай Фёдорович показал фотографию покойного с закрытыми глазами и закушенной от боли губой. – Или убийце нужны именно эти кисти?
Дверь в кабинет открылась, вошёл Дмитрий и слеповато огляделся: -Николай Фёдорович, я могу машину в гараж сдавать, или ещё понадоблюсь?
- Сдавай. – махнул рукой Николай Фёдорович, принимая стакан чая от Филиппа Петровича. – Если понадобишься, мы знаем где тебя искать.
- Хорошо, а то у меня ещё тренировка.
Филипп Петрович осуждено цокнул языком: - Только недавно белее стенки был, а теперь бежишь кулаками махать?
- Всё прошло. И… Вот с кем такого не было? А? Меня вывернуло с непривычки, я к такому готов не был. К крови я привык, и не боюсь её. У нас на ринге так сливу расквасят, что… А вот рубленных людей я ещё не видел.
- Может чайку крепкого, чтобы кишки в узелок завязались?
- Говорю же прошло всё! – обиженно пробубнил Дмитрий и попятился к двери, но что-то вспомнив замер на секунду. – Тут ещё такое дело! Николай Фёдорович, у дежурки тётка плакала. Пыталась заявление о пропаже брата оставить, только Петрович завернул её. Я провёл её к вам, может она ищет нашего мужика с озера. Хотел сам её расспросить, только она ноет и ноет, не понять ничего. Послушаете?
Николай Фёдорович собрал все фотографии со стола в стопку, и убрал их в верхний ящик. Отхлебнул чаю и махнул рукой: - Проси!
Дмитрий выглянул за дверь: - Гражданочка! Заходи скорее. Да не плач ты так.
В кабинет зашла женщина. Не смотря на тёплый апрель одета очень тепло. Пальто с подбитым хвостом лисицы вместо воротника, на голове зелёная шляпка. Глаза заплаканы, в беспокойных руках мокрый носовой платок.
- Спасибо! Спасибо! – кинулась женщина с благодарностью на шею Дмитрию, затем стремительно ворвалась в кабинет. – Помогите! Пропал! Исчез!
- Мадам! – рядом с женщиной возник Филипп Петрович, подхватил гражданку под руку, и закружил по кабинету. – Давайте без слёз! – затем усадил её за стол, поставив рядом свой стакан с чаем.
- Давайте успокоимся, и без слёз расскажем, что у вас произошло? - Николай Фёдорович холодно уточнил. – Нам сказали у вас брат пропал? Кто? Когда? Только без слёз и истерик пожалуйста!
Женщина кивнула, вытерла нос мокрым платком, и открыла сумочку. Достала из неё черно-белую фотокарточку. Хотела сразу передать её в руки Николаю Фёдоровичу, но зацепилась взглядом. Руки её затряслись. Из глаз полились слёзы. В кабинете нарастал тихий женский плач.
- Мадам! – вновь оказался рядом Филипп Петрович. – Мы же договаривались! Ни каких слёз! – и деликатно вынул из её рук фотокарточку. Посмотрел сам, показал Сергею Дмитриевичу и положил её на стол Николая Фёдоровича.
С фотокарточки с грустной улыбкой смотрел на всех покойный мужчина с озера.
- Да-да! Ни каких слёз! – женщина постаралась улыбнуться. – Ночь прождала у двери. Утром решили с супругом идти искать, а куда? Обошли всё! И вы знаете, такого никогда не было, чтобы мы Игоря потеряли, поэтому и не знали что делать. – женщина замолчала на полуслове, она всмотрелась в молчаливые лица мужчин. Ни кто ничего не сказал, не произнёс ни звука, но она всё поняла. – Что с Игорем? Вы нашли его? Не молчите! – женская интуиция заговорила, закричала вместо людей. – Что с моим Игорем? – она требовала ответов, и начала биться в истерике.
Сбить истерику получилось не сразу. Филипп Петрович с Сергеем Дмитриевичем пробежали не один кабинет в поисках успокаивающих капель и нюхательной соли.
- Вы поймите. – тихо говорил Николай Фёдорович. – Может это и не он! Сначала нужно опознать.
Женщина не слушала, она билась в истерике, крича постоянно имя Игорь.
- Я сердцем чувствовала, что с ним что-то случилось.
- Брата как звать? – Николай Фёдорович достал из стола чистый лист бумаги с карандашом, приготовился записывать.
- И… Игорь Матвеевич Крючков.
- Вы кем приходитесь?
- Я родная сестра. Людмила!
- Филипп Петрович проводите гражданку на опознание. Сергей Дмитриевич узнайте у гражданки адрес места жительства Игоря Матвеевича. И вызови сразу неотложку, думаю в морге её откачивать придётся. Затем бери Димку и дуйте на квартиру. Я узнаю что у нас есть по Крючкову И. М.
Сергей Дмитриевич вышел из кабинета вслед за Филиппом Петровичем, ведущего гражданку на опознание под руки. Спустился по лестнице и заглянул в дежурку.
- Петрович! Беги и прячься!
- Что такое?
- Ты заявление о пропаже человека принимать не стал? Вон у той тётки? – Сергей Дмитриевич указал пальцем на спину женщины выходящей из отделения на улицу, в сопровождении Филиппа Петровича.
- А что такое?
- Вот заладил что такое, что такое? Про труп с озера слышал?
- Слышал, а что такое?
- Сестрой убитого оказалась, а мы сидим гадаем, кто он такой. Документов в карманах нет, деревенские не признают, говорят не наш мужик, а ты родной сестре поворот-отворот сделал. А если она ушла? И Дмитрий не догадался к нам её провести?
- Мне откуда было знать? Она воет и воет, нормального слова от неё так и не услышал. Я думал она загулявшего мужа ищет, чего думаю вас от дела отвлекать. Я так ей и сказал. Пропьётся, сам вернётся.
- Николай Фёдорович зол на тебя. Не попадайся ему на глаза. Растерзает!
Петрович вскочил со стула с открытым ртом: - За что?
- Ты проштрафился! Поэтому машину подай к моргу, нам с Филиппом Петровичем в гости нужно будет съездить.
- Димка ваш где?
Сергей Дмитриевич встал в стойку, качнулся с носка на пятку, и провёл двоечку по плечу Петровича, тихо барабаня кулаками. – Тренируется!
- Машин полно в гараже, а вот шоферюг нет.
- Даже думать не хочу где ты его найдёшь. Ты проштрафился! Хоть сам за баранку садись. – Сергей Дмитриевич вышел из дежурки, и на прощанье напомнил. – К моргу подашь.
На улице стоял апрельский вечер. Прогретый воздух щекотал ноздри, заставляя дышать глубже. С земли тянуло стылой сыростью. Тёплые дни вернули в небо птиц, а солнце не торопилось закатываться за крыши ближайших домов.
Сергей Дмитриевич с удовольствием закурил у дверей морга. Дышалось легко и просто, дышалось сладко и глубоко, но чего-то очень маленького не хватало для полного счастья. Душа просила кружку пива!
Сергей Дмитриевич поприветствовал кивком головы знакомого шофёра, подкатившего на машине к дверям морга, показал ему жест стоим-ждём, и продолжил курить, мечтая о кружки пива.
Филипп Петрович появился в дверях морга через несколько минут. Людмила бледная и почти без сознания висела на его руках.
- Постоим немного, подышим! – Филипп Петрович помахал перед носом Людмилы смоченной в нашатыре ваткой. – Дышите, глубже дышите. Вы слышите меня? Если вам не полегчает я сдам вас на руки врачам. Неотложка ещё не уехала!
Людмила замотала головой, крепче вцепилась в руки Филиппа Петровича. – Домой! Отвезите меня домой. Там Виктор меня ждёт. Ах! Игорь, Игорь.
- Присядьте, вас ноги не держат. И дышите глубже, дышите!
- Сейчас всё пройдёт!. Ах! Игорь, Игорь!
- Довезём? – с сомнением спросил Сергей Дмитриевич.
- Здесь недалеко.
- Тогда по коням!
Машина тронулась с места мягко, сразу же из кустов вылетела вертлявая, мелкая шавка и залаяла вслед.
- Ваш Дмитрий совсем работать не желает? – уныло спросил шофёр. – Опять на тренировку сбежал?
- Тренируется парень. К бою готовится. – Сергей Дмитриевич оглянулся назад. Людмила сидела с закрытыми глазами, крепко держа Филиппа Петровича за руку. Её голова лежала на его плече.
- Будет так усердно из груши пыль выбивать, забудет, как баранка вертится.
- На прошлой недели один Дмитрий по рингу скакал. Единственный кто вышел против Бориса, а там знаешь какой шкаф с антресолью? Я сколько не оглядывался, не присматривался в зал, ни кто с Димой местами поменяться не хотел. Ни одного желающего не нашлось! Пришлось Дмитрию одному честь отдела отстаивать.
- Желающих не было потому что все работали, пока он по рингу скакал. Мы шофера обучены баранку крутить, да на педали жать.
- А Дмитрий обучен ещё хорошо сливы набивать.
- И чего? Сколько Дима раундов с Борей продержался? Один?
- В третьем раунде уложил Дима Бориса спать. Хороший бой получился! Мы с Филипп Петровичем первый раз увидели, как шкаф с антресолью на спину валится. Грохот такой стоял! Не слышал?
- Я думал соврали мужики. Ну не мог Димка Борьку задавить, и чем? Вы видели кулачище у Бориса? Раз прилетит таким утюгом, и всё!
- Хочешь верь или не верь, но Димка выдал Борьке на орехи!
- А правду мужики говорят, что Димку сегодня на озере полоскало от вида жмурика. Говорят час на корячках стоял и в озеро рыгал. Теперь на озеро можно без подкормки приходить, Димка всех рыб прикормил.
- Врут тебе твои мужики. Не было такого.
- Кого же рвало на озере?
- Рыбака! Взрослый мужик, фронтовик, а поплохело ему. Его ещё санитары откачивали. Не веришь? Спроси у наших санитаров с морга.
- Здесь налево. – постучал по плечу шофёра Филипп Петрович. – И на перекрестке направо, затем сразу во дворы.
Автомобиль остановился у нужного подъезда. Людмилу провели под руки, дав подышать несколько раз надушенную ватку. Входная дверь распахнулась сама, вероятно супруг Людмилы всё видел с окон первого этажа.
- Игорь! Игорь! – прокричала Людмила и завалилась на супруга, сильно рыдая на его плече.
- Что Игорь? Что с ним?
- Игорь мёртвый лежит, белый и неживой, там… под простынкой.
Супруг занёс жену в комнату и из последних сил завалил её на кровать.
- Водка есть? – спросил Сергей Дмитриевич.
Виктор странно посмотрел на двух незнакомых людей, прошедших в дом без разрешения, немного подумал, и молча вышел из комнаты. Назад вернулся быстро, с бутылкой водки и двумя стаканами. Всё протянул Сергею Дмитриевичу.
- Не нам! – Сергей Дмитриевич кивнул на лежащую с закрытыми глазами Людмилу. – Жене стакан налей.
- Людмила не пьёт!
- Ей сейчас отключиться нужно и забыться, чтобы с ума не сойти. Проспится, немного легче будет.
Супруг налил целый стакан водки, немного разлив на рукав рубашки, и с сомнением посмотрел на супругу: - Не думаю, что это хорошая идея.
- Нос ей зажми и заставь выпить, главное чтобы не унюхала водку, иначе подавится.
Сергей Дмитриевич помог усадить Людмилу на кровати, и зажал ей крепко нос. Супруг влил стакан. Людмила выпила стакан водки, как воду.
- Теперь пусть отдыхает. Утром голова болеть будет, но это намного лучше, чем чокнутая жена.
- Это правда? Про Игоря, Люда сказала, что он мёртв?
- Пойдём. Сергей Дмитриевич кивнул на дверь. – Не будем ей мешать.
- Так это правда? – Виктор вышел из комнаты последним, и тихо запер за собой дверь.
- Правда. К Сожалению это так.
- Но как же так? – Виктор отказывался верить в происходящее. - Людмила у меня впечатлительная, всё на слово верит. Думаю, произошла какая-то ошибка.
- Вы супруг Людмилы? Представьтесь пожалуйста.
- Виктор! Знаете, как легко ошибиться в таком деле. Я не специалист в вашем деле, но думаю должны быть проделаны какие-то процедуры.
- Крючков И.М здесь проживал?
- Что значит проживал? Он здесь живёт!
- Значит он с вами проживал?
- Нет! Подождите. – Виктор замер на месте, тяжело и глубоко вздохнул. Попытался почувствовать себя лучше, после выдоха, но облегчения и ясности не пришло. – Если отвечать на ваш вопрос точнее, то это мы с Людмилой проживаем вместе с Игорем.
- Нам нужно осмотреться. Покажите комнату Игоря Матвеевича и его личные вещи.
- Проходите, вот комната Игоря.
Небольшая комната с письменным столом и кроватью. В углу небольшой шкаф с одеждой. На стене одна единственная полка с парой книг и битой, гипсовой копилкой. На полу красный ковёр, а под кроватью чемодан без ручки, со старой, истоптанной обовью, которую ещё можно починить.
- Скромно! – Подвёл итог Сергей Дмитриевич, оглядев всё. – Можно сказать аскетично.
- Игорь ни в чём не нуждается! Всё что нужно для его комфорта, у него есть. И Игорь любил простоту. – Виктор замолчал на полуслове, призадумавшись над своими словами. – Вот видите, вы меня уже запутали! Игорь любит простоту!
- Когда вы видели Игоря Матвеевича в последний раз?
- Вчера утром, когда он на работу ушёл. – Виктор скромно присел на краешек кровати. – Вернее будет сказать слышал, как он на работу уходил. Игорь выходит раньше нас, и Людочка провожает его, готовит завтрак, одевает его.
- Одевает? – переспросил Сергей Дмитриевич.
- Ну-да. – неуверенно повторил Виктор. – Одевает! – и озадаченно посмотрел на мужчин в комнате. – Игорь был инвалидом первой группы. Одеться самостоятельно он не мог, его полностью одевала Людочка. Вы разве не знаете этого?
- Где же он работал?
- Подождите. Ответьте мне прямо, что с Игорем?
- Был сегодня найден мёртвым.
- Вы уверены, что это точно наш Игорь? Ошибка исключена?
- Исключена. Тем более Людмила присутствовала на опознании.
- А вы были там где всё это произошло? Вы сами видели Игоря?
- Видели, мы ведём это дело.
- И видели его…. – Виктор как-то странно приподнял руки вверх, скрючив кисти рук. – Кисти Игоря были при нём?
Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем переглянулись: - Что вы хотите нам сказать Виктор?
- Значит вы ничего не знаете об Игоре, и кистей при нём не было. Мне теперь всё понятно. – Виктор заходил по комнате, заложив руки за спиной. – Как же мне вам рассказать? Сейчас! – и стремительно выбежал из комнаты.
В комнату Виктор вернулся с несколькими пухлыми фотоальбомами в руках. Бросил их на письменный стол, и хаотично начал в них рыться. На письменный стол посыпались фотографии, старые газетные вырезки, что-то слетело на красный ковёр.
- Мы всё сохранили, и начали хранить с первой газетной заметкой об Игоре. – Виктор продолжал рыться в фотоальбомах, не понимая сам, что он ищет. Виктор листал фотоальбомы, бросал один, кидался наследующий, и так по кругу. – Каждое печатное упоминание об этом Игоре феномене мы вырезали и хранили. Первые года, все газеты писали об Игоре, писали много и кому не лень. С годами стали забывать, пока окончательно не забыли, но мы с Людочкой всё хранили, всё! Вы читайте, в каждой газетной статье написано одно и тоже, всё про Игоря феномен. Читайте! Лучше родных газет объяснить вам я не смогу. Вы и не поверили мне никогда.
Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем разобрали по несколько газетных вырезок, и вдумчиво вчитались.
- Теперь всё ясно! – Филипп Петрович отложил газетные вырезки на стол, взял другие, но в каждой новой было написано одно и тоже.
- А я не вспомнил, хотя должен был. Вот голова, два уха! – Сергей Дмитриевич расстроившись вернул газетные вырезки на стол. – Ведь что-то такое вертелось в голове, но не дожал себя! Ничего не всплыло в памяти, хотя об этом феномене читал много.
- Я и не думал, что в нашем городе живёт такой человек!
Виктор перестал рыться в фотоальбомах, осунулся и присел на кровать: - Всё потому, что перестали об этом писать. Забыли! А писать нужно было. Как об этом не писать? А какие газетные заголовки делали! Рабочий с золотыми руками! Гордость страны!
- Вы давно знакомы с Игорем Матвеевичем?
- Ещё с юности. Мы с Людочкой дружили, я за ней ухаживать начал. Игорь на нашей свадьбе плясал, у него тогда руки только-только начали покрываться золотом. – Виктор улыбнулся, что-то припомнив из прошлого, но вспомнив о судьбе Игоря, сурово сдвинул брови. – Значит на золотые кисти позарились? Не мудрено, почти килограмм чистого золота. – Виктор сурово, поджав губу уставился на вырезки газет. – Отрубили?
- Да. – кивнул Сергей Дмитриевич. – Отрубили.
- Что же это делается? Человек только что покинул человеческую колыбель, заглянул в бесконечную бездну космоса, а на земле творят такие зверства. Не понимаю!
- Людскую жадность ни какой космос отменить не в состоянии. Скажите Виктор, может вы можете предположить кто смог сотворить такое зверство с Игорем Матвеевичем? Возможно вы знаете его недоброжелателей или завистников?
- Завистников? – округлил глаза Виктор. – Вот кого, а завистников у Игоря не было. Оглядитесь! – Виктор встал с кровати, развёл руки в стороны, и прошёлся по комнате. – Вы хорошо осмотритесь, и представьте в этих четырёх стенах человека с золотыми руками. Про это не напишут ни в одной статье, с громким заголовком человек с золотыми руками в быту! За всей той гордостью рабочей доблести, что труд озолотил руки рабочего, стоит банальная инвалидность. Игорь был инвалидом! Беспомощным инвалидом, пусть и с золотыми руками. Без посторонней помощи Игорь не выжил бы. Банальные, бытовые домашние хлопоты были для него огромной проблемой. Всё, с чем справится обычный ребёнок, для Игоря стало невозможным. Не думаю, что кто-то в здравом уме начнёт завидовать жизни Игоря. Как можно такому завидовать, когда человек без посторонней помощи в туалет сходить не может? Ну а кто смог такое сделать с ним? – Виктор пожал плечами. – Я думаю это мог сделать обычный хулиган, прохожий, сумасшедший. Но! Кем бы он не был, я знаю точно, это сделал не человек, а зверь.
- Если мне не изменяет память, Игорь Матвеевич был не один с таким феноменом? Поправьте меня Виктор, если я не прав. Вы об этом должны знать лучше нас.
- Вы правы. Игорь был не единственным с таким феноменом, он был третьим рабочим, у которого озолотились руки. Я не знаю правильного обозначения этого термина, принято говорить, рабочий с золотыми руками. – Виктор постарался улыбнуться, что-то вспомнив. – Игорь всегда смеялся над этим термином, и уточнял. Рабочий не с золотыми руками а с проклятыми руками. А первым в мире рабочим с золотыми руками стал Юрий Васильевич, затем Михаил Петрович, и наш Игорь. – Виктор вновь залистал фотоальбомы на столе. – Вот они все втроём на последнем конкурсе золотые руки. Фотокарточка прошлогодняя. Это Игорь слева. В центре Юрий Васильевич и справа Михаил Петрович.
- Разрешите! – Сергей Дмитриевич взял фотокарточку из рук Виктора, и всмотрелся в суровые лица трёх мужчин. Игорь Матвеевич был одет всё в тот же добротный костюм, что и в день своей кончины. Сергей Дмитриевич внимательно посмотрел на левый карман пиджака, над которым когда-то висели три значка мастер золотых рук. На озере убийца сорвал их. Юрий Васильевич оказался железнодорожником, его выдавал профессиональный плащ железнодорожников и фуражка с кокардой, на которой было высечена железное колесо с крыльями, и молоточки. Михаил Петрович был одет по-простому, и кажется во всё мятое, но он единственный из троих мужчин улыбался. Сергей Дмитриевич обратил внимание на руки мужчин. Чёрно- белая фотокарточка не передавала ни цвета, ни блеска золота, но была видна скованность рук стоящих мужчин, словно всех троих охватила вечная судорога рук. – Игорь Матвеевич как то прятал свои золотые кисти? Чем- то прикрывал их?
- Да. – грустно закивал Виктор. – Я уже говорил, Игорь не любил лишнего к себе внимания, и в жизни нашей, суетной и бестолковой всегда носил на золотых кистях вязанные перчатки. Зимой и летом. Золото, как драгоценно не было, это в первую очередь металл, Игорь жаловался в сильные морозы, что золотые кисти так сильно замерзали, что промораживали руки до плеч. Оголял кисти только на конкурсе золотые руки, так требовало начальство.
- Как часто проходил конкурс?
- Один раз в год. Почти всегда в мае, редко в июне.
- Все трое хорошо друг друга знали, и были в дружественных отношениях?
- Конечно! Больше двадцати лет встречаться на одном и том же конкурсе, здесь по нужде станешь приятелями.
- Значит между собой не соперничали и не враждовали?
- Нет, откуда всему этому взяться? Игорь крепко дружил с Юрием Васильевичем, и был ему на протяжении всей жизни только благодарен.
- Поясните. – попросил Сергей Дмитриевич.
- Юрий Васильевич самый старший из троих, и первым в мире столкнулся с феноменом золотых рук, поэтому его советы очень сильно пригодились Игорю, да и Михаил Петрович всегда благодарил за нужные советы. Кисти рук не сразу покрываются золотом, не в одночасье. Процесс золочения достаточно долог. Сперва краснеют кисти рук, хорошо так краснеют. Они становятся словно варёные в крутом кипятке. В дальнейшем с кистей начинает сползать кожа. Кисти очень сильно шелушатся, и под слоем слетевшей кожи показываются золотые места. Пальцы ещё двигаются, и здесь главное не упустить время, а зафиксировать пальцы рук в правильном положении, перед тем, как они полностью окоченеют в золоте. Это нужно для того, чтобы в дальнейшем можно было вставить между пальцев ложку, чтобы поесть самостоятельно. Или закрыть-открыть дверь, при помощи ручки. Расстегнуть большие пуговицы на пальто. Согласитесь, было бы очень глупо в момент золочения рук сжать кисти в крепкие кулаки, и ждать окоченения. Вот Юрий Васильевич и помогал простыми советами, чтобы хоть как-то помочь в быту. К сожалению Юрию Васильевичу ни кто не мог подсказать такими советами, потому что он был первым.
- Вы знакомы с Юрием Васильевичем и Михаилом Петровичем?
- Знаком, и достаточно хорошо. Мы с Людочкой сопровождали Игоря на каждый конкурс золотые руки, поэтому я знаком с каждым лично. Я и делал все эти фотографии, вёл так сказать фото отчёт из жизни Игоря. – Виктор за всё время разговора стал впервые бороться со слезами. – Простите! Я только сейчас осознал, что Игоря больше нет с нами.
- Чем все трое занимались на конкурсе золотые руки?
- Сидели в составе жюри, и были живым примером к чему нужно стремиться рабочему классу!
- Виктор, я могу попросить вас об двух услугах?
- Всё, что в моих силах! – Виктор вытер рукой мокрые щёки.
- Вы можете сейчас позвонить Юрию Васильевичу или Михаилу Петровичу? Если у вас есть такая возможность, в доме есть телефон?
- Конечно могу. Игорь очень часто созванивался с Юрием Васильевичем, почти через день болтали. – Виктор дошёл до окна, и с подоконника взял телефонный аппарат, по памяти накрутил диск с цифрами и затараторил в трубку. – Девушка соедините меня с городом…. – Да? – Виктор оторвал телефонную трубку от уха. – Говорят соединят через час. Неполадки на линии.
- Это вы кому позвонили?
- Юрию Васильевичу, я его номер телефона по памяти помню!
- Иногородние?
- Оба!
- Попробуйте набрать Михаилу Петровичу.
Виктор воспользовался записной книжкой, достав её из письменного стола. Пролистал несколько страниц, и вновь закрутил диск на телефоне.
- Говорят его нет дома. – озадаченно посмотрел Виктор на Сергея Дмитриевича. – Юрию Васильевичу будем перезванивать?
- Нет, час мы ждать не можем, ведь через час может ничего не измениться.
- Так случается. – Виктор словно извиняясь пожал плечами.
- Вы выпишите нам все номера телефонов, и свои номера тоже, включая домашний и рабочий, чтобы мы могли связаться с вами в дальнейшем.
- Хорошо. – Виктор стал выписать номера телефонов в записную книжку.
- Мы завтра хотели посетить место работы Игоря Матвеевича, напишите также адрес, где он работал.
- Мы все работаем на одном заводе. Вернее сказать…. – Виктор склонился над столом, и спрятал мокрые глаза в ладонях. – Игорь тоже там работал.
- Завтра мы заедем на завод, чтобы поговорить с его коллегами, и выясним, кто последним его видел, перед тем как…. – Сергей Дмитриевич не стал договаривать.
- Я понимаю. – закивал головой Виктор, и вновь вытер лицо от слёз. – Я напишу фамилии начальства и их внутренние номера, чтобы вы могли с ними связаться прямо с проходной.
- Хорошо. – Сергей Дмитриевич оглядел комнату в последний раз. – Я могу воспользоваться вашей уборной?
- Конечно, я провожу.
- Сидите Виктор, пишите. Я найду сам.
В подъезде, на лестничной площадки у открытой двери Сергей Дмитриевич и Филипп Петрович немного задержались.
- Скажите Виктор, вы согласны со словами Игоря, что всё, что случилось с его руками это проклятие? - Сергей Дмитриевич сложил исписанный Виктором листок, вырванный из записной книжки, и убрал его в карман.
- Термин такой есть, трудовой дар! Его вынесли на съезде партии, после полного обследования золотых рук Юрия Васильевича. Учёные, врачи и прочие светила сошлись во мнение, что это невозможно, но и опровергать не стали, ведь золотые руки вот они. Так же жили и мы. Что было, с тем и мирились, но Игорь называл это проклятием.
- Мне хочется знать, как от человека, который прожил рядом всю жизнь с таким человеком! Это дар или проклятие? Как вы думаете?
- Как я думаю? – Виктор не задумываясь ответил сразу и честно. – Я думаю, что это дар проклятия! Всё нужно примерять на себя, и после огромного времени, что я прожил с Игорем, я могу ответить именно так. Знаете, когда мы с Людочкой впервые увидели за сползающей кожей золото, то мы очень сильно загордились нашим Игорем. Но видя, как он в дальнейшем мучается по жизни. – Виктор отрицательно покачал головой. – Я бы так не хотел!
- Вы не удивились, что это всё случилось именно с Игорем Матвеечем? Я имею в виду руки.
- Нет, ни разу. Игоря нужно было видеть в работе, и на работе. Он просто жил своей работой, сгорал без остатка за станком. Игорь с закрытыми глазами мог выточить деталь запредельной сложности. И как бы это смешно не звучало, но у Игоря действительно были золотые руки!
- Спасибо вам Виктор. Доброй ночи! Возможно мы ещё свяжемся с вами.
На улице задерживаться не стали, сразу же сели в машину, и поехали. Шофёр от тоски ожидания в топил тапку газа в пол.
- Ну-ну! Не торопитесь так быстро избавиться от нас милый человек. – упрекнул Филипп Петровича шофёра. – Не зачем так гнать! Вот здесь на лево.
- Разве не накатались? Я думал вас в общежитие отвезу и на этом мы распрощаемся с вами.
- Успеете отвезти и распрощаться. Не переживайте вы так за нас. Сейчас на право, и вон у того угла дома притормозите.
Сергей Дмитриевич вылез из машины первым, и огляделся. Тёмный переулок с подворотнёй, в котором за сухую голову леща боролись два кота. Животные сидели друг напротив друга и громко шипели, поглядывая на рыбью голову.
- Вы только не долго! – умоляюще выкрикнул из окна шофёр. – Я пол дня ни жрал ничего.
- Это очень и очень ужасно! – сплеснул руками Филипп Петрович. – Поверьте, я уже переживаю за ваш пустой желудок! Поэтому предлагаю вам пойти с нами.
- Куда опять? Уставился недовольно шофёр на Сергея Дмитриевича.
- Пошли с нами, раз зовут. Не сиди здесь пнём. Вагоны разгружать не заставим.
- Знаю я вас. – неопределённо махнул рукой шофёр, но из машины всё же выбрался, и запер двери.
Филипп Петрович нырнул в тёмную подворотню, и распугав котов побежал вперёд. Его светлый плащ развивался на ветру, и был единственным светлым ориентиром в кромешной тьме. Последним плёлся шофёр, что-то бубня себе под нос. Дошагав до сухой головы леща, он широко размахнулся ногой, и пнул её в темноту, прервав спор котов.
Филипп Петрович остановился у криво сколоченной двери, висящей на огромных, ржавых петлях. С силой потянул дверь на себя. Нащупав правой рукой перила начал спускаться вниз, весело насвистывая нелепый мотивчик, и громко стуча туфлями по деревянной лестнице.
В подвале было сильно накурено. Множество голосов тихо переговаривались между собой в полумраке. Звонко и редко чокались гранёные стаканы. Филипп Петрович указал рукой на единственные стоячие места на краю стола, куда можно было сильно потеснившись, вклиниться, широко работая локтями.
- Я сейчас. – бросил он через плечо, и растворился в сумерках двух ламп.
Сергей Дмитриевич с шофёром заняли указанное место, сильно потеснив соседей. Шофёр протёр столешницу рукой, вляпавшись во что-то мокрое, и полез в карман за платком.
- Я и не знал, что здесь пивнушка.
- Мало кто знает о ней, но без нас сюда не советую забегать.
- Не нальют что ли? – хохотнул шофёр, вытирая платком руку. – Грязно то как.
Под ногами хрустели рыбьи кости, чешуя и давленные остатки папирос. В носу и горле першило от солёной пыли, а от табачного дыма сохли губы.
- Нальют, что же не налить. Люди здесь не жадные, но вот на пиво не рассчитывай.
- Понял! – подвёл итог разговора шофёр и замолчал.
Филипп Петрович вынырнул из толпы, зажав в каждой руке по три кружки пива. Шёл он грациозно, и в ритме вальса кружил вокруг столов, и пьяной толпы, не задев ни кого, и не пролив ни капли.
Первую кружку выпили молча и в один большой глоток. Отставили в сторону пустые кружки, вытерли рот. Эффект от выпитой кружки не заставил себя долго ждать. В ногах исчезла усталость, в место неё появилась теплота, ползущая вверх. Живот наполнился теплотой и сытость, а затылок вновь коснулась материнская рука, лаская мягко и нежно. Душа ликовала, и пьяная запела.
- Хорошо то как! – выдохнул наконец-то шофёр. – Я наверное к вам переведусь! А Димка ваш, пусть в бокс идёт с головой, нечего ему баранку крутить, раз он Борьку завалил.
- С нами не пропадёшь! – подмигнул Сергей Дмитриевич. – А вот горя хапнешь!
От второй кружки отпили ровно половину и закурили.
- Побегу к машине. – шофёр закуривать не стал, выдохнул и допил свою кружку пива. – Боюсь чего от машины не открутили, хулиганья полно. Сколько с меня?
- Беги к машине, раз всё допил. – Сергей Дмитриевич остановил порыв шофёра залезть в карман и расплатиться за пиво. – Мы скоро подымимся.
- Точно к вам проситься буду!
Сергей Дмитриевич проводил взглядом шофёра, приложился к кружке с пивом: - Всё Филипп Петрович, пора меня списывать, меня и мою голову в утиль! Голова уже не та, что была раньше.
- Удивил, а у кого она та? Ни я, ни Николай Фёдорович не вспомнил о Золоторучках. Все кто был сегодня на озере не вспомнили о них. И кто такое вспомнить должен был? Кто отрубленные кисти сразу сопоставит с золоторучками? Так что не вини себя.
Сергей Дмитриевич согласно закивал. – Думаю для Николая Фёдоровича тоже стало большим сюрпризом, узнав он об Игоре Матвеевиче.
- По приезду в общежитие нас будут ждать неприятные новости?
Сергей Дмитриевич оттянул рукав пальто, посмотрел на циферблат часов, подсчитывая потраченное в пустую время. – Не думаю. Убийца почти на двое суток впереди нас. Остальных золоторучек не нашли ещё, их и искать пока никто не бросился. Родня может бьётся, стоя у дежурки милиции, или окрестности обходит, в надежде самим найти. Но….
- Значит готовишься к худшему?
- Здесь готовься или не готовься, а худшее само настанет. Пока мы с тобой здесь пиво пьём, Юрию Васильевичу или Михаилу Петровичу кисти рук отрубают. Не знаю, в какой последовательности убийца запланировал это сделать. Пойми Филипп Петрович, время утрачено. Всё спланировано грамотно. Игоря Матвеевича специально отвезли в глушь, отрубили кисти, вывернули карманы, и значки мастер золотых рук содрали с пиджака, чтобы быстро не опознали. Убийце нужно было время, и капелька удачи, и он всё это получил. Не знаю, за какие привилегии судьба сжалилась над ним, и разрешила сотворить задуманное, но у него всё получилось.
- Значит думаешь всем троим уже руки отрубили?
- Думаю, да, что всем троим руки отрубили. Времени для этого у убийцы было с избытком, а начинать всё это дело ради одной пары рук Игоря Матвеевича, смысла нет. Убийцы нужны все три пары золотых рук, поверь.
- Вот только зачем они ему нужны? На переплавку?
- Здесь дело не в наживе разбогатеть на золоте. Даже человек лишённый мозга поймёт, что за тройное убийство его по голове не погладят. Ни какая сумма денег не затмит разум, страх о расправе, и то что будут искать, всегда будет лезть наружу. И накладно это. За золотом будет тянуться такой кровавый след, что те кто промышляют на золоте так тихо замрут, что в реках золото намывать перестанут.
- А может убийца шизофреник? Может он психопат. Убил ради золота, решил напилить пальцы ножовкой и бросить в топку на переплавку. У нас при каждом заводе по несколько кузен. Переплавить золото не станет для убийцы большой проблемой, и никто не узнает, что это было раньше. Руки или зубы с серьгами.
- Может и шизофреник, может и психопат. Вот только такой больной на голову человек не распланирует убийство троих людей, ради их золотых кистей. Само золото ему ни к чему, и ничего переплавлять он не станет.
- Двоих золоторучек ещё не объявляли убитыми, даже о их пропаже ничего не известно, и то что мы не дозвонились до них ничего не говорит. Может они, как и мы сейчас сидят в пивнушках за кружками пива.
Сергей Дмитриевич с грустью посмотрел на свою пустую кружку, и тяжело вздохнул. Молча переглянулся с Филиппом Петровичем, и без слов нашёл понимая в его глазах.
- Если нам тару найдут, может и нальют с собой. – Филипп Петрович с сомнением посмотрел в сторону разливочной, где за стойкой накачивали пиво в кружки, банки и стаканы.
- Попроси. – Сергей Дмитриевич вложил в руку Филиппа Петровича несколько купюр. – А то перед Николаем Фёдоровичем неловко будет, мы то попили, а он нет.
Филипп Петрович допил свою кружку пива, собрал пустые стаканы и направился к стойке, ему вслед чуть громко крикнул Сергей Дмитриевич: - Рыбы постарайся у рыбаков взять, хоть два хвостика. Шелушат её сегодня на ура.
С шофёром распрощались у дверей милицейского общежития. Отпустив машину Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем закурили на крыльце. В окнах первого этажа горел свет. Дмитрий появлялся в каждом окне, проходя мимо окон, он усердно растягивал пружины эспандера. Николай Фёдорович отстегнув деревянную ногу хозяйничал за столом, опираясь на костыли, он протирал стол тряпкой.
- Вот это улов! – весело хохотнул Дмитрий, когда Сергей Дмитриевич вынул из газетного кулька пару сухих лещей, а Филипп Петрович водрузил на стол трёх литровую банку с пивом.
- Дима! Бросай свои железки, у тебя давно картошка сварилась. Все есть хотят. – Николай Фёдорович дорезал сало, разлил в кружки пиво и залпом выпил. Вытер рот рукой, шумно выдохнул и ударил кулаком по столу. – Ждём братцы! Теперь только ждём! Всё что от нас зависело, я сделал. Всех обзвонил, всё начальство на уши поставил. Я надеюсь мои старания не прошли даром, и жизнь Михаила Петровича получилось спасти…. – Николай Фёдорович снова налил в пустую кружку и также залпом выпил.
- Юрия Васильевича нашли?
- Да! Нашли, также с отрубленными кистями.
В комнату забежал Димка, с парящей картошкой в кастрюле.
- Хлеб нарежь, и луковицу покрупнее. – Скомандовал Дмитрию Николай Фёдорович. – Весь вечер на трубке провисел. Всех обзвонил! Не знаю только, будет толк в этом или нет. Ждём! Вы как съездили? Сестра Игоря Матвеевича жива? Не скончалась от разрыва сердца?
- Жива. Водкой её напоили и спать уложили. Поговорили с супругом Людмилы Виктором, осмотрелись в квартире. Ничего подозрительного не зацепило. Завтра планируем съездить на завод, где работал Игорь Матвеевич. Поговорим с коллегами, распишу всё поминутно и постараюсь прожить последний его день. Может кто видел, как он в машину садиться?
- Машина это жирный след! Найдём машину, значит выйдем на убийцу. Я Юрию Павловичу хвост накрутил, только без толку, ничего он по автомобилю так и не сказал. Зацепок нет. – Николай Фёдорович сел за стол сам, и усадил всех, налил в кружку пиво. – Так и поступим, вы Сергей Дмитриевич отправляйтесь завтра на завод, но один. Завтра нас Дмитрий отвезёт в город Юрия Васильевича. Постараемся пробиться к телу, вы Филипп Петрович осмотрите тело в морге, ну и постараемся осмотреться на месте убийства, если нас туда пустят.
- В этом будут проблемы? – спросил Филипп Петрович, закусывая картошку салом с луком.
- После того, как выяснилось, что Игорь Матвеевич один из золоторучек, такая каша начала завариваться без масла, на одном только хрене! Начальству словно пятаки подпалили, и землю из под ног вынули. Каждый начальник пяткой себе в грудь стучать начал, и грозится, что раскроет преступления в самое короткое время. Думаю нам там рады не будут, не ждите пышных встреч и длинных столов. Каждый будет землю носом рыть, но постарается поймать убийцу первым.
В дверь комнаты деликатно постучали. Дмитрий кинулся открывать дверь с набитым ртом и куском хлеба в руке, назад вернулся с листком бумаги, и передал его Николаю Фёдоровичу.
- Михаил Петрович дома не объявлялся. – прочитал вслух Николай Фёдорович написанное на листке. – Ведутся поиски.
- Этого следовало ожидать, слишком много мы потеряли времени.
- Да! – согласился Николай Фёдорович, разглядывая задумчиво свою надкушенную картофелину в руке. – Время было не на нашей стороне. – затем достал из кастрюли ещё две горячие картошки, и разложил их в ряд на столе. – Вот это мы! – Николай Фёдорович указал пальцем на надкушенную картошку. – Убийца отрубил кисти Игоря Матвеевича, и с озера выехал за следующей парой рук. Сюда! – Николай Фёдорович ткнул пальцем в следующую картофелину. – Выехал к Юрию Васильевичу, там забрал своё, затем поехал прямиком к Михаилу Петровичу. Мы с Димой над картами сидели, кумекали, как выстроить маршрут с менее затраченным временем на дорогу, и получалось всё, как у убийцы.
- Ага! Задачки решали на скорость и часы. – Дима сунул в рот пол картофелины, макнул сало в соль и отправил следом.
- Значит он всё тщательно планировал!
- Да! Не дурака ловим. – Николай Фёдорович собрал картошки со стола в кастрюлю. – И ведь, как свезло ему. Всё пошло бы не так, если он на дороге гвоздь в колесо поймал! Или сломался! Но нет, всё прошло без сучка и задоринки.
- Надо не забывать о наличии собственного автомобиля у убийцы. – Сергей Дмитриевич дожевал не хитрый ужин, и стал собирать со стола крошки хлеба. – От куда у него личный автомобиль?
- Может казённый? Например, как наш Дмитрий шофёром работает, а машину выклянчил у начальства, чтобы до родни скататься.
- Машина это единственное, за что можно зацепиться! Больше зацепок у нас пока нет. Завтра прокатимся до Юрия Васильевича, хорошенько осмотримся, возможно убийца оставил там явный след, за который можно будет потянуть. Не верю я, что всё можно разыграть, как по нотам. Риск любит отчаянных дураков, но иногда он и подводит. Поэтому завтра ранний подъём! Дима, ложись отдыхать, тебе на завтра выпадает самая тяжёлая карта.
Дима кивнул, соглашаясь со своей участью, и стал собирать остатки ужина в кастрюльку. Филипп Петрович протёр хорошенько стол. Сергей Дмитриевич разлил остатки пива по кружкам. Николай Фёдорович достал из тумбочки школьную тетрадку, карандаш для записей, и потрепанную колоду карт.
- Я на озере отчётливо слышал, что вы Филипп Петрович жаждите доиграть прерванную партию? Что же, приступим. – Николай Фёдорович строго постучал пальцем по столу. – Закроем минуса и отбой! Раздавайте Сергей Дмитриевич, прикуп мой!
Филипп Петрович сразу же изменился в лице. Добродушное лицо в миг сменилось на серьёзное, глаза сузились и он с недоверием стал смотреть, как раздаёт карты Сергей Дмитриевич. Игра началась!
На завод Сергей Дмитриевич отправился на трамвае. Поднялись все рано, ещё до рассвета. Пожевали остатки холодной картошки вприкуску с салом и луком, и попрощались на крыльце милицейского общежития. Дмитрий подал служебный автомобиль прямо к крыльцу. Прощались недолго. Покурили в ожидании автомобиля, пожелали друг другу удачи и Сергей Дмитриевич, подняв воротник пальто, направился на трамвайную остановку. В спину дул холодный ветер, под ногами иногда попадались тонкие замёрзшие лужи, о вчерашней апрельской жаре, приходилось только вспоминать.
Хмурые и сонные лица работяг зло косились на новое лицо в трамвае, смотрели с вызовом, о чём-то перешёптываясь, но ни кто не придирался. Большая часть рабочих ехала в замызганных чёрных фуфайках, от них Сергей Дмитриевич держался подальше, сильно переживая за сохранность своего пальто, но на каждой остановке работяг набивалось в трамвай всё больше, и чище они не были.
На конечной остановке Сергей Дмитриевич покинул трамвай, и двинулся в общем человеческом потоке. Сергей Дмитриевич шёл как и все на встречу высокому бетонному забору, и высоким трубам. Небо над заводом розовело и стремительно светлело. В ушах нарастал гул парового свистка.
Внутри проходной Сергей Дмитриевич привлёк внимания вахтёрши в чёрном ватнике и тёплом платке, и постарался объяснить ей своё здесь появление. Вахтёрша ничего слушать не стала, оборвала на полуслове, и взмахом руки отправила к стене, на которой висел массивный телефон.
- Звоните к кому пришли. – бросила на прощанье вахтёрша и вернулась к турникетам.
Сергей Дмитриевич достал исписанный Виктором лист бумаги, и набрал первый внутренний номер, затем второй, третий. По всем номерам было глухо. Куда бы не позвонил Сергей Дмитриевич на другом конце провода не снимали трубку. Немного подождав, и сменив плечо для удержания массивной трубки, Сергей Дмитриевич начал заново накручивать бесконечную карусель цифр на диске аппарата. Наконец какой-то из номеров ожил. На другом конце провода, кто-то недовольно рявкнул в трубку, Сергей Дмитриевич от неожиданности на миг растерялся, а затем опомнившись рявкнул в ответ сам, в трубке голос подобрел, и попросил подождать, затем нежно опустили трубку на рычаги.
Закурив на крыльце, в ожидании сопровождающего, Сергей Дмитриевич подумал, что день начал складываться ломко, и с большими, глубокими заломами. А ведь всё только начинается! Впереди легче не станет, так от куда набраться сил? В крепких руках чувствовалась сильная усталость, словно, кто-то тяжёлый висел на них.
- Вы у нас из милиции? – из приоткрытой двери проходной выглянул мужчина и попытался улыбнуться. – Я за вами.
Сергей Дмитриевич бросил окурок в урну, и поспешил за провожающим.
- Завод у нас большой! Наш завод занимает второе место по стране, по количеству цехов! Если вы будете ехать по этой дороге только прямо, то вам будут попадаться только цеха, цеха, и цеха.
- И во что я упрусь? – принял навязанные правила игры Сергей Дмитриевич. Провожающий мужчина оказался чересчур болтливым. Чувствовалось, болтать он мог всегда, без устали, и только о родном заводе, но только не по существу. На все вопросы, что задал ему Сергей Дмитриевич, мужчина отвечал честно и коротко, одним предложением. Не могу знать! А на что ответить не мог, молча пожимал худыми плечами. Поэтому Сергей Дмитриевич перестал задавать вопросы по работе, и попытался насладиться бесплатной экскурсией по заводу. Благо экскурсоводу было, что рассказать.
- Вы упрётесь во вторую проходную. Вы представили себе масштабы нашего огромного завода?
- Очень ярко! Все огромные масштабы вашего завода у меня перед глазами.
- Мы сейчас осваиваем новую продукцию, скоро наладим первый серийный выпуск. Пару цехов уже запустили, сейчас обкатываем станки и оборудование.
Вот только выпуск чего именно, какой продукции, для Сергея Дмитриевича осталось большой загадкой. Он так и не понял, что на выходе порождал из себя завод? Тазы из жести, чайники или танки? Всё это стало несущественной загадкой, которую раскрыть не хотелось. За всей пустой болтовней, что лилась бесконечным потоком из провожающего, Сергея Дмитриевича провели сквозь закрытые цеха, привели к белому зданию, и подняли на скрипучем лифте на шестой этаж. Загадку завода можно было узнать, достаточно было спросить о ней, и сразу раскроются все тайны, но Сергей Дмитриевич легко победил внутри себя ненужный интерес, и дождался, когда распахнутся двери лифта.
Провожающий выскочил из лифта первым, и рыбкой нырнул в первую дверь. Распахнул её широко, и не перешагивая порога, сказал: - Сопроводил! – и рукой указал на Сергея Дмитриевича, затем посторонился, освобождая проход, и бочком начал отходить назад, пока полностью не растворился в тёмном коридоре.
В кабинете за единственном столом, придвинутый вплотную к широкому подоконнику, сидел полноватый мужчина в коричневом костюме. Мужчина медленно жевал, работая усердно нижней челюстью, сжимая нежно в руках бутерброд с сыром. Рядом с ним стоял с отвёрнутой крышкой термос. В кабинете пахло сладкой ватой и распаренным шиповником.
- Проспал! – немного смутившись признался полноватый мужчина. – Решил быстренько перекусить. Знаете, как это сложно начинать рабочий день с пустым желудком? Это категорически запрещают делать медики, говорят прямой путь к язве и дальнейшим кишечным болезням! Вы проходите. Может хотите чаю? Я утром только и успел термос заварить.
Сергей Дмитриевич от чая отказался, хотя очень сильно хотелось залить чем-то горячим холодную картофелину, что сжевал рано утром, вприкуску с хлебом, салом и луком. Подъём на лифте сыграл с желудком странную игру, вытолкав холодную картофелину чуть выше груди.
- Присаживайтесь! – хозяин кабинета разобрал рабочий стол, с сожалением убрал надкушенный бутерброд в газетный кулёк. – Евгений Петрович! – доброжелательно преставился мужчина. – Начальник отдела! Я полностью готов к нашей беседе.
Сергей Дмитриевич присел за стол напротив хозяина кабинета, и достал из карманов пачку папирос, коробок спичек, и блокнот с карандашом.
- Значит под вашим руководством работал Игорь Матвеевич?
- Ну что вы! – скромно улыбнулся Евгений Петрович. – Игорь Матвеевич лишь числился в нашем отделе, а начальников у него никогда не было, и не могло быть! Простите, но у человека легенды ни как не может быть начальника.
- Значит уже знаете о кончине Игоря Матвеевича?
- Что я за начальник буду, раз не в курсе, что у меня происходит в отделе. И об его скоропостижной кончине ещё вчера знала и судачила пол города, а утром, в городском транспорте, знающая часть города, рассказала об этом не знающей части города.
- Расскажите подробнее о работе Игоря Матвеевича, чем он занимался?
- Игорь Матвеевич числился на должности советника.
- И чем же он конкретно занимался?
Евгений Петрович развёл беспомощно руками: - Советами!
- Опешите мне рабочий день Игоря Матвеевича. Вот с самого утра, когда он проходил турникет на проходной и заходил на своё рабочее место.
- Рабочий день у Игоря Матвеевича был не нормирован. Он мог приходить на работу когда ему вздумается, и уходить во сколько хочет. Также он мог работать из дома, для этого ему в квартиру был проведён телефон, но Игорь Матвеевич каждый день приходил на завод в семь утра, и работал до шестнадцати нуль-нуль.
- Каждый день?
- Да. Кроме выходных конечно и праздничных дней.
- Шестого числа он также пришёл на работу к семи утра?
- Да. Всё как всегда. Ровно в семь уже был на рабочем месте и без опоздания.
- А ушёл во сколько?
- В половине первого. – сразу же отчеканил Евгений Петрович ни на секунду ни задумавшись.
Сергей Дмитриевич сделал заметку в блокноте, постучал кончиком химического карандаша понаписанному, на секунду призадумавшись. Евгений Петрович о случившимся с Игорем Матвеевичем явно узнал ни сегодня утром, сидя в трамвае. Он был той стороной, которая знала об убийстве ещё вечером. Поэтому и проспал, не мог уснуть. Обдумывал предстоящую беседу. Половину ночи лежал, ни сомкнув глаз, смотрел в потолок и вспоминал. Потому что знал, придут и будут спрашивать.
- Вы в этом уверенны?
- Да! Так получилось, что перед уходом Игорь Матвеевич заглянул ко мне в кабинет.
- Зачем?
- Ничего важного, поверьте. Игоря Матвеевича волновал один вопрос по работе, и он его хотел закрыть перед уходом, поставить в этом вопросе ясную точку, чтобы не возвращаться к нему. Вопрос оказался таким незначительным, что я не мог его вспомнить за всю ночь. Наверное, мы всё же решили вопрос, и он со мной попрощался, сказав, что на сегодня работу закончил.
- Вы не уточняли у него куда он собрался, или может он в разговоре как-то обмолвился словом куда собирается?
- Что вы! – смутился Евгений Петрович. – Я о личном никогда не спрашиваю. Раз нужно пораньше уйти с работы, то пожалуйста. Игорь Матвеевич и не должен был ставить меня в известность, я напомню, что являюсь только номинально его начальником. Игорь Матвеевич был воспитанным человеком, и соблюдал рабочую этику, поэтому и заглянул ко мне в кабинет перед уходом.
- Хорошо, а в каком состоянии он был? Когда заглянул в кабинет? Подавлен? Озадачен? Или сильно над чем размышлявшим? Вспомните пожалуйста. – Сергей Дмитриевич резко встал изо стала и вышел из кабинета, затем резко открыл дверь и остался стоять в дверях. – Вот, представьте себе, я Игорь Матвеевич и я зашёл к вам, чтобы попрощаться и решить с вами незначительный вопрос. Вспоминайте! В каком я сейчас состоянии?
Евгений Петрович призадумался. Бессонная ночь давала о себе знать, ему было больно думать и вспоминать.
- Он был очень сильно возбуждён! Да! Я уверен, он был сильно возбуждён.
- Может потому что опаздывал?
- Нет. – покачал головой Евгений Петрович. – Возможно он и опаздывал, но не в этом суть. Вы знаете то чувство, когда чего-то очень сильно ждёте а дня свершения этого не знаете, и вот это что-то настаёт именно сейчас, прямо вот в эту секунду, и вам нужно всё бросать и бежать, чтобы успеть. Ведь вы столько времени ждали, а оно вот, так внезапно случилось.
- Возможно знаю.
- Вот в таком он был состоянии. Даже возьму на себя смелость и предположу, что Игорь Матвеевич был очень счастлив в этот момент, сильно перевозбуждён и немного боялся всего того, что его ждёт. Да, думаю я правильно описываю его состояние на тот момент.
- Вы раньше видели его в таком состоянии? – Сергей Дмитриевич закрыл за собой дверь, и сел на место, сделав несколько пометок в блокноте.
- Наверное я и запомнил всё что он испытывал потому что видел его в таком состоянии впервые. Мы с Игорем Матвеевичем знакомы достаточно давно. Скрывать не стану, приятелями мы не были, и не стремились ими стать.
- Почему?
- Игорь Матвеевич общался с коллегами только на рабочие темы, если они случались. Человеком он был нелюдимым, не общительным и его совершенно не интересовало ничего из житейского. Согласитесь, трудно, очень трудно завязать приятельские отношения с человеком, который в них совершенно не нуждается.
- А с женщинами? С прекрасным полом он тоже был нелюдим?
- С нашими женщинами, из завода? Да!
- Избегал?
- Думаю, он не ставил такой цели перед собой. Может вне заводской проходной? Возможно! Но это личное, а в личное я не лезу.
- За советами к нему часто обращались?
- Понимаете в чём дело! – Евгений Петрович кашлянул в кулак, дотянулся до крышечки термоса, и отхлебнул чаю. Деликатно отодвинул химический карандаш Сергея Дмитриевича подальше от блокнота. Посмотрел с опаской на закрытую дверь, и тихо заговорил: - Игорь Матвеевич был легендарным человеком! С этим спорить никто не станет. Живой феномен! Легенда страны и гордость нашего завода. Но…. Как говорят люди, у медали две стороны. Большего ему ничего завод предложить не мог. Всё что он хотел, и даже чуть больше, ему предоставили. Выдумали должность, выделили кабинет и он там….
- Сидел, с семи утра до шестнадцати нуль-нуль.
- Работал! – поправил Евгений Петрович. – Работал. Игорь Матвеевич был загружен работой побольше чем мой весь отдел. Подготовка к конкурсу золотые руки начиналась сразу же после окончания конкурса.
- Я хочу взглянуть на рабочее место Игоря Матвеевича. Вы можете мне показать его кабинет?
- Не вижу ни одной причины отказывать вам в этом. – Евгений Петрович легко встал из-за стола, оправил пиджак. – Пройдёмте, кабинет Игоря Матвеевича находится сразу же за моей стеной.
Кабинет Игоря Матвеевича оказался очень маленьким помещением. Для двоих людей он был сильно тесноват, поэтому Евгений Петрович проходить в кабинет отказался, остался стоять на пороге.
Сергей Дмитриевич нащупал на стене включатель и нажал на него. Кабинет осветился одной лампочкой, висящей на пыльном проводе без абажура. Свет от лампы был настолько жёлтым, что больше усыплял, чем разгонял уличную серость неба. У противоположной стены стоял шкаф, набитый технической литературой, и небольшой стопкой пожелтевшей бумаги. На небольшом рабочем столе красный телефон. Сергей Дмитриевич выдвинул два ящика стола, но они оказались полностью пустыми, лишь в верхнем ящике закаталась металлическая палочка, чуть толще карандаша.
- Ни бумаг, ни документов! – Сергей Дмитриевич отодвинул стул и сел за рабочий стол Игоря Матвеевича, вертя в руках найденную металлическую палочку. – Вы не знаете для чего нужна была эта палочка?
- С помощью этой металлической палочки Игорь Матвеевич набирал на телефоне номер, если хотел кому ни будь позвонить, он вставлял её между пальцев и накручивал диск.
- И часто он звонил?
- Очень и очень редко.
- Телефон только общезаводской? Или с него можно позвонить в город?
- Можно конечно, как и из города сюда. – Евгений Петрович перед тем как войти в кабинет, и плотно закрыть за собой дверь, внимательно осмотрел пустой коридор. – В день, когда Игорь Матвеевич ушёл с работы пораньше, ему кто-то позвонил, и мне кажется, его попросили уйти с работы. – Евгений Петрович смущённо улыбнулся. – Стены между нашими кабинетами очень тонкие, и весь разговор я услышал. Игорь Матвеевич имел привычку класть телефонную трубку на стол во время разговора, а не прижимать её плотно к уху.
- Перескажите весь разговор, слово в слово.
- Пересказывать особо не чего, весь телефонный разговор не занял и десяти секунд. Звонивший попросил Игоря Матвеевича уйти с работы, идти к дороге и ждать. Якобы звонивший заберёт его с дороги на автомобили.
- Звонивший представился?
- Нет. Игорь Матвеевич сразу же узнал его, и имени не называл.
- Голос женский, или мужской?
- Мужской! Грубый такой, и властный.
- Всё, это весь разговор? Вы ничего не забыли?
- Это весь разговор. Я уверен! Затем Игорь Матвеевич вышел из кабинета и заглянул ко мне.
- Как вы понимаете слова звонившего, что нужно идти к дороге и ждать там?
- Очень просто. Вы к нам на трамвае приехали?
- Да! Имел такое счастье.
- Вероятно звонивший просил Игоря Матвеевича выйти к дороге, для этого нужно выйти с проходной, и оставив трамвайную остановку слева, пройти небольшой лес. Вероятно звонивший ждал его на автомобиле.
- С проходной завода возможно увидеть, как Игорь Матвеевич садиться в машину?
- Нет. Лес хоть и небольшой, но густой, и до дороги нужно идти минут десять.
- А после телефонного разговора он сразу же зашёл к вам? Как думаете зачем? Я помню, вы говорили, что он хотел закрыть незначительный вопрос, но может вы вспомните весь разговор?
- Вот вы сейчас спросили меня второй раз, и я вспомнил. Не было ни какого незначительного вопроса. Игорь Матвеевич залетел ко мне в кабинет в порыве сильного перевозбуждения, или сильного переживания. Возможно на него так сильно повлиял телефонный разговор. Игорь Матвеевич не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, захотел поделиться важностью предстоящих событий хоть с кем-то. Но увидев меня, он погасил внутри себя ярый порыв, и только попрощался. Ушёл молча, и навсегда! За столько лет знакомства с ним, я не стал для него таким человеком, с которым можно было поделиться небольшим кусочком счастья.
- Счастья? Вы уверены, что после телефонного звонка он был счастлив?
- Уверен! Конечно он мне об этом не сказал, а вот его счастливые глаза, сказали мне больше.
Сергей Дмитриевич попытался сесть за рабочим столом, так, как сидел здесь Игорь Матвеевич. Положил руки на столешницу, так, будто его руки отяжелели, налились золотой тяжестью, и перестали принадлежать всему телу. Сидеть было неудобно, ломота отдавала в локтях колючими толчками. Сергей Дмитриевич стянул тяжёлые руки по столешнице вниз. Руки сразу же обвисли тяжёлыми гирями, напрягая спину.
- Сколько Игорь Матвеевич пробыл в должности советника?
- Почти двадцать лет.
Сергей Дмитриевич посмотрел прямо перед собой. Взгляд упёрся в серую стену, а если опустить взгляд, то можно разглядывать красный телефон на пустом столе. Надоест разглядывать телефон, можно смотреть в маленькое окно, на серое небо и заводские цеха: - И так двадцать лет!
Сергей Дмитриевич вернул на стол тяжёлые, непослушные кисти рук. Попытался подцепить, и поднять ими телефонную трубку с рычагов, если сейчас зазвонил телефон. Получилось это сделать только с третьего раза, но трубку в окоченевших руках удержать не удалось. С громким грохотом она упала со стола, повиснув на проводе, и подтащил телефон к краю столешницы: - Поэтому он и клал телефонную трубку на стол! Вспомните Евгений Петрович, в тот день телефон в кабинете Игоря Матвеевича звонил один раз?
- Да! Один раз звонил телефон.
- Вероятно у Игоря Матвеевича было больше практики за двадцать лет в этом деле, раз он всё сделал с первого раза!
Евгений Петрович перестал участвовать в разговоре. Чувствовалось, что здесь, в тесном кабинете Игоря Матвеевича ему становилось плохо и не уютно. Ноги предательски подгибались, а в горле рос колючий ком.
- Скажите. – Евгений Петрович с усилием проглотил колючий ком и тихо спросил. – Правду говорят, что золотые кисти Игоря Матвеевича отрезали?
- В трамвае об этом не рассказывали?
- Сейчас столько слухов, и каждый страшнее первого. Всем понятно, что воришки на золотишко позарились.
- Евгений Петрович, разве легендарному человеку, гордости страны и завода не был положен личный автомобиль с водителем? Что бы человек с трудовым даром трамваем не пользовался?
- Первый год выделили, затем тихонько забрали. Несколько раз возвращали, но ненадолго. Шутка даже родилась по этому поводу. Когда вспоминали о Игоре Матвеевиче, возили на машине, забывали, Игорь Матвеевич вспоминал о трамвае. – Евгений Петрович горестно махнул рукой. – Не требовал он никогда ничего. Пользовался только тем, что давали. Лишнюю путёвку в санаторий с бассейном никогда попросить не мог. Хотя имел на это полное право! Да что там говорить, за всю жизнь в одном пальто проходил и костюме. В нём наверное и закопают.
Сергей Дмитриевич встал из-за стола, потряс онемевшие кисти рук, возвращая их чувствительность, и на последок оглядел маленький кабинет Игоря Матвеевича. Взгляд зацепился только за серую стену, красный телефон и окно, с серым небом.
Евгений Петрович проводил Сергея Дмитриевича до дверей лифта, галантно нажал на кнопку вызова.
- Я уверен, что вы найдёте этих негодяев, что сотворили такое с Игорем Матвеевичем.
- Этих? – удивился Сергей Дмитриевич.
- Не знаю сколько их, но я не понимаю, как земля носит на себе даже одного такого нелюдя.
- Сделаем всё, что в наших силах. – Сергей Дмитриевич вошёл в открытые двери лифта. – Как мне пройти тем же путём, что пошёл к дороге Игорь Матвеевич?
- Это не сложно. Выйдете через проходную и возвращайтесь к трамвайной остановке той же дорогой. Трамвайная остановка окажется у вас по левое плечо, а вам на право, по тропинке и через весь лес до дороги.
Двери закрылись, лифт со скрипом начал движение вниз. Вновь дала о себе знать холодная картофелина, подпрыгнув, она начала опускаться в желудок.
На улице было пасмурно. Солнце закрыли раздутые тёмные облака, пахло сыростью и будущим дождём. Первым, весенним дождём.
Сергей Дмитриевич не торопился, он шёл не спеша по тротуару, обдумывая услышанное, и перекатывая в голове тяжёлые мысли. Дойдя до стенда с фотографиями, Сергей Дмитриевич остановился, разглядывая лица заводчан на чёрно белых фотографиях. Фотокарточка Игоря Матвеевича нашлась на отдельном стенде, с большой красной надписью Легенда Завода, и ниже, под фото, человек с трудовым даром! Сергей Дмитриевич вынул папиросу с пачки, сильно дунув в фильтр. Огляделся, и увидел скамейку под пышными ветвями ели. С наслаждением присев, и вытянув ноги, Сергей Дмитриевич с большим удовольствием прикурил папиросу от спички.
- Мужик купи талоны! – рядом возник работяга в войлочной куртке и грязных штанах сварщика.
- Зачем мне ваши талоны?
- Вот чудак человек. Не знает зачем ему мои талоны. В столовой отобедаешь. – работяга присел рядом, и жестом попросил докурить сигарету.
- Рубли в столовой отказываются принимать?
- Точно чудак человек! Ты не наш что ли? Я тебе талоны за пол цены отдал. Поешь почти даром.
- Что же вы себя в еде ограничиваете? К чему такие голодные жертвы?
- Нельзя мне есть. Болен я! На лекарство собираю. – работяга бросил окурок на землю и растоптал его огромным башмаком. – Талоны будешь брать?
Сергей Дмитриевич потянулся за кошельком, и перед тем, как обменяться с работягой, спросил : - Столовая где?
Поднос с тарелками наполнялся быстро. Сергей Дмитриевич ничего выдумывать не стал, и набирал только проверенный вариант. Первое, второе и салат с компотом. Обрадовался наваристому супу с крупой, и тому что он не молочный, как часто варили в милицейской столовой. К стакану компота добавил стакан чая, и двинулся на кассу.
- Сдачи не дам! – сосчитав сумму, и взглянув на протянутые талоны, заявила кассирша. – Возвращайтесь и добирайте.
Сергей Дмитриевич вернулся назад, бегло оглядел предложенный ассортимент, и чтобы наверняка взял салат с мясом.
- Добирайте ещё гражданин. Мне запрещено выдать большую сдачу с талонов. Инструкция!
- Я больше не съем девушка. Лопну!
- Набирайте остатки суммы пирожками.
- Давайте. – махнул рукой Сергей Дмитриевич, и получил большой бумажный кулёк с разными пирожками.
Первый весенний дождь всё ни как не мог начаться. Тёмные тучи всё больше затягивали небо, почти до полной темноты, но весеннее солнце находило бреши в плотном строю туч маленькую лазейку. Просовывала в неё яркий луч, и рассекала надвое, как острым мечом. Ветер больше вредил, чем помогал своим сёстрам тучам овладеть всем небом. Ветер налетал яростно, со всех сторон разом, и сдвигал сестёр плотнее, но солнце всё находило и находило бреши, как плотно не прижимались тучи друг к дружке.
Сергей Дмитриевич остановился, и поправил бумажный кулёк с пирожками. Осмотрелся. Позади остался завод, его проходную ещё можно увидеть невооружённым взглядом. Слева, гремя желёзными колёсами проехал трамвай. Справа темнел небольшой лес, за ним шумела дорога. Сергей Дмитриевич посмотрел с опаской на небо и двинулся по узкой тропинки в глубь леса. Дорога оказалась мало востребованной автомобилистами. Пока он шёл до неё, увидел сквозь прорехи кустов и деревьев всего несколько машин.
Оказавшись на дороге, Сергей Дмитриевич вытер ботинки от налипшей грязи об бордюр. Сориентировался в какой стороне находится город, засёк на наручных часах время, и боязно поглядывая на тёмное небо, пошёл по обочине дороги на встречу городу.
Через двадцать минут неспешной ходьбы, Сергей Дмитриевич увидел впереди кольцевую. На пешеходном переходе перешёл дорогу, прошёл ещё немного вперёд и оказался на перекрёстке. Вынул не глядя из бумажного кулька пирожок. Надкусил и посмотрел на начинку. Удовлетворенно начал жевать и оглядываться, выглядывая среди домов, то что ему было нужно. Телефонную будку Сергей Дмитриевич заприметил сразу же за газетным киоском. Затолкал в рот остатки пирожка, и быстрым шагом направился к ней.
Закрыв за собой дверь телефонной будки под яростные вспышки молний, Сергей Дмитриевич поднял с рычагов телефонную трубку, и вслушался в громкий гул. Значит отсюда звонил убийца Игорю Матвеевичу, и просил его уйти с работы, и идти к дороге. Сергей Дмитриевич обернулся к стеклянной двери, прижимая телефонную трубку плотно к уху. Выманивал от сюда! Вот и удачное место для автомобиля, чтобы съехать с дороги, забежать в телефонную будку и позвонить. Вода с неба хлынула одним большим потоком, словно резко и быстро полоснули острым ножом по брюху тучи. Тёмное небо осветилось от огромной, в половину неба молнии. Запоздало грянул рокот грома. Как же всё удачно сложилось для палача. Одно большое везение, или так хорошо спланированный план? В везение Сергей Дмитриевич не верил, потому что любил играть в карты, а вот человека, играющим тем что выпало, и почти сухим вышедшим из партии, уважал! По телефонной будке заколотили небольшие градины. Огромные ручьи грязной воды потекли в арку дома. Битые ямы на дорогах стремительно заполнились водой. Сергей Дмитриевич повесил телефонную трубку на рычаги, и стал ждать конца непогоды, запертый в стеклянном убежище.
В рабочем кабинете Сергей Дмитриевич открыл большое окно настежь. Чёрные тучи, подгоняемые беспокойным ветром отходили на север победителями. На свободной половине неба светило ярко солнце. Больше похожий на жемчуг, чем на мелкие серые камушки льда, крупные градины таяли в грязи. На улице пахло нежной, немного холодной мякотью спелого арбуза.
Присев за свой рабочий стол, Сергей Дмитриевич включил настольную лампу и выложил из карманов всё, что в них было. Папиросы, спички, чёрно белую фотографию со всеми троими обладателями трудового дара, поставил стоймя к лампе. Посмотрел на всех троих, и задержался на суровом взгляде Игоря Матвеевича. Взял в руки металлическую палочку, что прихватил из кабинета Игоря Матвеевича, и зажал её между пальцев. Придвинул ближе к себе телефон, и постарался набрать номер телефона. Получилось это сделать не с первого раза, но внутренний номер Юрия Павловича был с большим усердием набран. Только к телефону так ник то не подошёл. Сбросив вызов, Сергей Дмитриевич набрал при помощи всё той же палочки домашний номер Виктора, но и в доме Игоря Матвеевича ни кто не стал подходить к телефону.
Закурив, Сергей Дмитриевич с тоской посмотрел в угол кабинета, где на тумбочки стоял электрический самовар. Ужасно хотелось горячего чаю, с двумя кусочками сахара, но возится с электрическим самоваром не хотелось.
Из открытого окна несло прохладой. Звуки бегущих ручьёв успокаивало и убаюкивало. Холодные градины шелестом мелких речных камушков плыли в грязной воде.
- Дмитрий! – дверь в кабинет стремительно открылась. Постукивая деревянным протезом об пол, и опираясь на трость, в кабинет вошёл Николай Фёдорович, за ним обиженный на весь белый свет забежал Дмитрий. – Я не прошу, а приказываю. И впредь мои приказы выполнять беспрекословно. Если я приказал прыгать, то ты должен сразу же прыгнуть, и только в прыжке уточнить у меня, на сколько высоко? – Николай Фёдорович покосился в угол кабинета, на холодный самовар. Мечта о стакане горячего чая истаяла, как белоснежный жемчуг в грязной воде. – Сергей Дмитриевич, вы уже здесь? Очень замечательно. Даю вам два часа на сборы, и через два с половиной часа встречаемся на вокзале, под часами.
Сергей Дмитриевич кивнул, и взглянул на свои наручные часы, распределяя в голове оставшееся время.
- Вы же Дмитрий отдыхайте после долгой поездки, и за нами выедите на автомобиле после того, как хорошенько отдохнёте. Думаю часа в два ночи можешь выезжать, только не раньше!
Николай Фёдорович переложил вещи из верхнего ящика рабочего стола в карман. Ещё раз грустно посмотрел на холодный самовар, и вышел из кабинета.
- Вот чего он? А? – обиженно спросил Дмитрий, когда за Николаем Фёдоровичем закрылась дверь. – Не хочу я спать, кимарну часик, другой на табуретке, и я снова полон сил.
- Приказ! – развёл руками Сергей Дмитриевич, и уточнил. – Где у нас нынче Филипп Петрович?
- Высадил его на бульваре Мира, он в кишку побежал за продуктами в дорогу.
- Ну что же, раз за продовольствие у нас отвечает Филипп Петрович, я успею освежиться. Через час подбросишь меня на вокзал?
- Подброшу. – махнул рукой Дмитрий. – Сам тогда на тренировку поеду, ну не хочу я спать! И хочется вам всю ночь в вагоне трястись, я бы вас в один миг домчал!
На вокзал Сергей Дмитриевич приехал немного раньше чем планировал, но это только радовало. Горячо попрощался с Дмитрием, попытался снова вручить ему бумажный пакет с пирожками, но шофёр был категоричен, и не прогибаем. Пока Сергей Дмитриевич принимал душ, и менял сорочку на свежую, Дмитрий смолотил три пирожка за кружкой кефира, а остальное забирать себе отказался. Пришлось тащить надоевший бумажный пакет на вокзал.
Филипп Петрович нашёлся внутри вокзала, он стоял напротив закрытых касс и гранитных колонн. Его светлый болоньевый плащ маячил из-за колоны, и кажется, он был не один, а с женщиной, которая не замечая больше никого вокруг, учтиво заглядывала ему в глаза. Не смея им мешать, Сергей Дмитриевич вышел на перрон.
- Не люблю долгие прощания! – простившись со своей дамой сердца, Филипп Петрович вышел на перрон, и попросил дать прикурить.
Сергей Дмитриевич достал коробок спичек, зажёг спичку, протягивая робкий огонёк Филиппу Петровичу.
- А долгие встречи любишь?
- Это намного лучше. В прощаниях есть что-то трагическое и неизбежное. – Филипп Петрович внимательно посмотрел на бумажный кулёк, зажатый под мышкой Сергея Дмитриевича. – Что же вы чемоданом не воспользовались?
- Пирожков взял в дорогу, чтобы было что пожевать. Вы наверное и не ели ничего.
- Мудро! – благосклонно согласился Филипп Петрович, и указал на свой кожаный портфель, с двумя металлическими застёжками. – Я бутылочку в дорогу взял, вы уж друг мой любезный не сдрейфите, когда о её наличие умолчать будет нельзя! Поддержите меня своим твёрдым словом.
- Николай Фёдорович не в духе?
- Вывели из себя. Злой, как чёрт. – Филипп Петрович выбросил окурок. – Чужой отдел делиться сведениями не пожелал. Начальство решило нам палки в колёса вставлять. Возомнили, что первыми раскроют убийство золоторучек, и без посторонней помощи.
- Съездили как?
- Можно было и не ездить. – Филипп Петрович горестно махнул рукой. – Все сведения по убийству Юрия Васильевича по каплям пришлось выжимать. Копии экспертиз вскрытия с боем выбивали. В морг пускать не хотели, потом пустили на десять минут, и сразу выгнали, попросив не мешаться под ногами. А что там за десять минут узнаешь? Мы покрутились на месте убийства, что смогли, узнали. Эх! Сами себе проблемы на ровном месте создаём. Когда конкуренция в таком деле возникает, то пиши – пропало!
- Михаила Петровича нашли? – Сергей Дмитриевич обернулся. На первый путь подавали поезд. Вагоны с тихим шелестом медленно пробирались по рельсам вперёд.
- Нашли его, так же с отрубленными кистями. Подробностей не знаю, но когда звонили им в отдел, нам намекнули, чтобы мы не приезжали. Обещали все копии экспертиз с курьером передать.
- А мы значит?...
- Мы, да! Николай Фёдорович им такую дулю скрутил, и твёрдо решил ехать, и сразу билеты выправлять начал. – Филипп Петрович вновь горестно махнул рукой, и потянулся к папиросе, но взглянув на вокзальные часы, передумал. – По приезду горячего приёма не жди. Пока дела не объединят, нам везде поворот – отворот делать будут. Если труп Михаила Петровича получится осмотреть, то половину дела сделаем. Надеюсь сильно перечить не будут, побояться.
Вагоны перестали скользить по рельсам. Остановились, глухо стукаясь друг об дружку. Народ на перроне довольно живо взбодрился, похватал узлы с вещами и чемоданами, и столпился у закрытых дверей вагона. Началась общая давка, людские голоса стали громче.
- Нам нужно найти ошибку убийцы, этот гад, будь он трижды проклят, нигде не наследил. Чисто прошёлся, как по накатанной. Может быть на месте убийства Михаила Петровича след оставил, за который ухватиться можно? С нашего озера мы мало что узнали. По автомобилю ведь тишина? Юрий Павлович никаких зацепок по нему не даёт?
- Звонил я ему сегодня. – Сергей Дмитриевич тоже махнул горестно рукой, подумав, что это заразно. – Была бы у него хоть какая ни будь зацепка, давно бы сообщил нам. А так, что он может по автомобилю сказать? Что у него есть четыре колеса? Хорошо следы нашёл на озере.
- Вот – вот! Зацепок нет! Начальство ни сегодня – завтра давить начнёт, положительных продвижений по делу просить начнёт, а от куда их взять? Сам понимаешь масштаб событий. Начальство по головке не гладят, а уже за грудки трясут.
Филипп Петрович с Сергеем Дмитриевичем отступили на шаг назад, прижавшись плотнее к вокзальной стене, чтобы обезумевшая толпа не растоптала. У закрытых дверей вагонов началась давка.
Николай Фёдорович появился на перроне, быстро огляделся, и тоже прижался плотнее к вокзальной стене. Народ бегал взад-вперед с тяжёлыми чемоданами, не видя ничего перед глазами. Благодарно кивнул товарищам, за то что никто не опоздал, и подошёл ближе.
- Места в купейном выписал! С шиком поедем! – Николай Фёдорович сравнил вокзальное время с наручными часами. – Курим и грузимся. Наш седьмой вагон.
Благодаря купейному вагону людей у двери оказалось намного меньше, чем у обычных вагонах. Подталкиваемые сзади голосящей толпой, все благополучно поднялись в вагон.
- Куда так топить? Ух жара! – Филипп Петрович не переносивший сухую духоту, сразу же оказавшись в купе снял с себя плащ и шляпу, расстегнул все пуговицы пиджака. С медвежью удалью справился с ручками на окне, полностью распахнув окно.
Николай Фёдорович присел за стол у окна. Скинул с себя куртку, оставшись в желтоватой рубашке, под которой отчётливо проступали синие полоски тельняшки.
- Братцы! Прошу простить меня, но сил терпеть больше нет! – Николай Фёдорович закатал брючину, и отстегнул от ноги деревянный протез, спрятав его под стол. – Как пират на мостике своего корабля. Больше суток на одной ноге скачу, культя отваливается.
Сергей Дмитриевич повесил пальто за петельку, причесался, и продув расческу убрал её в карман пальто. Присел напротив Николая Фёдоровича.
- Чаю горячего хочется. Может у хозяйки и бак с кипятком поспел, раз так натоплено?
- Позже! – Николай Фёдорович открыл кожаную папку на молнии. – Вначале в виду вас в курс дела по убийству Юрия Васильевича. Слушайте внимательно. И так! Юрий Васильевич, пятьдесят семь лет, был найден мёртвым в железнодорожном тупике без обеих кистей. Вскрытие постановило, что у Юрия Васильевича отрубили только одну кисть, а левую вырвали.
- Я поясню! – Филипп Петрович протёр потный лоб и шею носовым платком. – Золотые кисти со временем отторгаются организмом от плоти. Процесс этот протекает достаточно медленно, но он неизбежен, и подвержены им все трое. Представьте себе донышко бутылки из под шампанского, вот точно такое же дно образуется на стыке культи и золотой кисти. Полость! Поэтому левую кисть так легко оторвали от руки. У Юрия Васильевича весь процесс протекал быстрее, культя практически сформировалась в полости. Думаю и правая кисть отошла от культи достаточно легко, не нужно было рубить. Отрывали кисть конечно не безболезненно. Рвали одним рывком, с мясом и кожей. Сердце Юрия Васильевича не выдержало таких издевательств, и остановилось, прежде чем вся кровь вылилась через отрубленную кисть.
- Каким образом Юрий Васильевич оказался в железнодорожном тупике?
- Коллеги утверждают, что ему кто-то позвонил.
- Вы были на месте убийства?
- Были. – Николай Фёдорович вынул из кармана брюк металлическую пуговицу, и положил её на стол. – Эти раззявы даже все улики собрать не смогли. Пропустили.
Круглая металлическая пуговица была сорвана с железнодорожного плаща Юрия Васильевича. На пуговице отчётливо читались знаки, присущие железнодорожникам. Железное колесо с крылышками, два перекрещенных молоточка.
- Вот ещё! – Николай Фёдорович пролистал блокнот, и показал зарисовку простым карандашом длинного цилиндра. Весь рисунок был похож на чертёж не заточенного карандаша, лишь с боку, в скобочках Николай Фёдорович указал размер в сантиметрах и написал, металлический. – Это единственное что нашли в кармане убитого. Убийца не стал рыться в карманах и выворачивать их, как на озере.
- Ни к чему по пустым карманам шарить, они и не носили в них ничего, потому, что не смогли из них что ни будь достать. На озере убийца себе время выигрывал, поэтому в карманах шарил и значки срывал, чтобы быстро труп не опознали. А насчёт этой металлической палочки. – Сергей Дмитриевич дотянулся до кармана пальто, и вынул из него металлическую палочку, что прихватил с кабинета Игоря Матвеевича, положил рядом с пуговицей. – Такая была и у Игоря Матвеевича.
- И для чего она им? – Николай Фёдорович повертел в руках металлическую палочку, сравнивая оригинал со своим чертежом.
- С помощью неё они набирали номера телефонов. Вставляли её между пальцев, и накручивали диск на телефоне. В рабочем кабинете Юрия Васильевича был телефон?
- Рабочий кабинет! – фыркнул Филипп Петрович. – Посадили человека в узкую коробку. Собачья конура со столом и табуреткой. Был у него телефон, на столе стоял, рядом с лампой. Только коллеги говорят, телефон звонил, как деревенский колокол на пожарной башне.
- В таком же кабинете сидел Игорь Матвеевич. Убийца знал все номера телефонов, он их так и выманивал с рабочих мест. Игорю Матвеевичу убийца звонил на выезде из города, с телефонной будки. Просил его выйти к дороге, чтобы на озеро отвезти. Юрию Васильевичу вероятно звонил с вокзала, и просил придти к железнодорожному тупику.
Николай Фёдорович вновь залистал листами своего блокнота. Найдя нужный лист, он показал зарисованную от руки карту: - Если учесть, что убийца выехал от нас к Юрию Васильевичу, по этой дороге, по которой сегодня утром катил нас Димка. – Николай Фёдорович склонился ниже к блокноту. – Да! Вы правы Сергей Дмитриевич, убийца перед тем, как приехать к железнодорожному тупику проезжал вокзал, с него и позвонил. Телефонных будок на вокзале предостаточно. Соответственно дальше, после расправы над Юрием Васильевичем убийца поехал к Михаилу Петровичу.
- Мы прошли маршрутом обоих. От локомотивного депо, где работал Юрий Васильевич, до железнодорожного тупика, и от дороги, где убийца оставил автомобиль. – Филипп Петрович расстегнул пуговицы на груди рубашки, протёр носовым платком мокрую шею. – Если знать куда идти, то можно не плутав выйти с дороги к железнодорожному тупику, там в одном месте доска отходит от забора, в неё убийца и пролез, а может сам подковырнул. Топор же при себе.
- Кстати! Орудия убийства нашли?
- Нет. – покачал головой Николай Фёдорович. – Мне уже кажется, что убийца пользовался одним и тем же топором.
- Сегодня прогуливаясь по торговым рядам, увидел в мясном отделе, как мясник мясо рубит небольшим, вот таким махоньким топориком. – Филипп Петрович показал руками скромные размеры топорика. – И так ловко им орудовал. Пару раз взмахнул им и два куска мяса поделены, и толстые кости ему не преграда. Нам в голове представляется, что убийца махал вот таким огромным топором, а на самом деле топор был у него маленький, такой за пазуху заткни, и не увидит его никто.
- Вы правы Филипп Петрович, воображение рисует в голове совсем другие размеры. – Николай Фёдорович азартно хлопнул ладонями по столу. – Из всего этого мы делаем вывод, что убийца всё грамотно и заранее планировал. Благодаря личному автомобилю заранее побывал во всех местах, искал тихие места для убийства. Так же убийца был хорошо знаком со своими жертвами.
- Как коллеги характеризуют Юрия Васильевича?
- Если в двух словах, то нелюдимым сухарём. – вагон дёрнулся, и с тихим шелестом поезд покатил по блестящим рельсам. Филипп Петрович замолчал на секунду, и продолжил. – Если не в двух словах, то Юрия Васильевича коллеги характеризуют, как сурового, но справедливого мужчину. По работе, если обратиться за ней к нему, ни когда не откажет. Поможет, всё постарается донести, по полочкам разложит. Он какое то время преподавал в институте, отдельно от работы, но что-то не заладилось. Умным мужиком был. На железке всю жизнь проработал, с самых низов начинал. Сначала помощником машиниста был, затем сам вагоны таскал. После армии вернулся в родное депо, так как был парнем не глупым, закончил вечернюю школу, затем институт, высшее образование, и в итоге главный инженер локомотивного депо! Но, человеком был нелюдимым, друзей и приятелей не имел.
- Таким же нелюдимым сухарём был и Игорь Матвеевич. Ни друзей, ни товарищей. А убийца смог к таким тёртым сухарям втереться в доверие, и стать их единственным другом. Жертвы так сильно доверяли своему палачу, что садились перед ним на землю и ложили золотую кисть на пенёк.
- Юрию Васильевичу правую кисть на рельсе отрубили!
Дверь в купе открылась без стука. Все разом замолчали.
- Мальчики милиционеры за бельём придти не забудьте! – милая проводница дружелюбно улыбнулась каждому.
- Нам бы чаю. – с надеждой попросил Сергей Дмитриевич.
- Титан раскачегарю, сразу вам чаю принесу. Вы не переживайте, дровишки у меня сухие, кипяток махом поспеет.
Проводница выскользнула из купе и убежала хлопотать дальше. Поезд набрал скорость и в вагоне появился привычный стук колёс. Филипп Петрович встал и закрыл окно. Ветер залетавший в окно выстудил купе.
- С кем проживал Юрий Васильевич?
Николай Фёдорович за подсказкой вновь обратился к своему блокноту, пролистав несколько листов вперёд: - Юрий Васильевич проживал с престарелой матерью, тёткой и племянниками. Своей семьи не создавал.
- Феномен золотых рук накладывает на каждого одинаковый отпечаток. Все нелюдимы, без семьи, товарищей и друзей.
- Так как же убийца подобрался к своим жертвам так незаметно и близко?
- У Игоря Матвеевича был один близкий друг, и это Виктор, муж сестры, Людмилы.
- И всё? Больше ни кого?
- Больше никого. Вечерами развлекал себя беседой по телефону, созваниваясь с Юрием Васильевичем, иногда, очень редко звонил Михаилу Петровичу.
- То же самое и у Юрия Васильевича. Юрий Васильевич выпивал по стакану чашмы с мужем тётки, пока тот не помер, а вечерами звонил Игорю Матвеевичу, или Михаилу Петровичу.
- Замкнутый круг какой-то. – Николай Фёдорович бросил химический карандаш на стол. – От куда тогда взялся четвёртый друг? Которого ни кто никогда не видел?
- Давайте сужать круг! – Сергей Дмитриевич отвлёкся от вида из окна. Поезд проезжал сплошную, тёмную стену леса. И почему-то именно на этом участке дороги вагон раскачивало сильнее. – Убийца мог играть роль друга только в одном месте. На конкурсе золотые руки. Только там он мог знать всех троих сразу, и только там он мог втереться к ним в доверие.
Николай Фёдорович сделал несколько пометок в свой блокнот. – На большой станции позвоню в отдел, пусть наши ребята собирают данные кто прямо или косвенно относился к конкурсу золотые руки. По приезду начнём просеивать каждого.
- Я Виктору сегодня звонил, хотел хорошенько расспросить у него про этот конкурс. Думаю он знает, с кем Игорь Матвеевич был в приятельских отношениях.
- Конкурс золотые руки это хорошая нить, только там мог убийца наблюдать и общаться со своими жертвами, оставаясь в тени.
- Виктор говорил, что все трое золоторучек сидели в составе жюри этого конкурса. Может убийца из тех кого незаслуженно сняли с конкурса, или недооценили? – Филипп Петрович выглянул из купе. По полу коридору гулял и стелился синеватый дымок. Печь под титаном только растопили. – Вот вам и мотив. От сюда и жестокость с отрубанием золотых рук. Чем вам не мотив для убийства, обиженного конкунсарта?
Николай Фёдорович сделал ещё одну пометку в блокнот.
- Чай мы не скоро дождёмся, а пить хочется. – Филипп Петрович взял в руки свой кожаный портфель, и подмигнул Сергею Дмитриевичу. – И есть уже хочется.
Открыв портфель, Филипп Петрович достал из него три бутылки светлого пива. – А! Смочим горло?
Николай Фёдорович покрутил бутылку пива в руках. – Давай на утро оставим, или на вечер. Чаю хочется.
- Чай так чай. – не стал спорить Филипп Петрович, и стал выкладывать на стол стеклянные банки с едой.
После трёх бутылок пива на стол были выложены пол-литровые баночки с едой. В банках лежали котлеты, отварные яйца, пряная селедка с белоснежными колечками лука. Отварная картошка, на которую Сергей Дмитриевич посмотрел с отвращением. Колбаса, две рыбные консервы, тёртое сало с чесноком, молодые перья лука, выращенные на подоконнике. Целая буханка, ещё тёплого, завёрнутого в чистую ткань хлеба. И последним, завёрнутый в бумажный конверт, на заваленный стол лёг спичечный коробок с солью.
- Я кстати не в курсе, чем занимаются на конкурсе золотые руки? – Филипп Петрович заглянул в пустой портфель, и убрал его в сторону.
- На конкурсе рабочие соревнуются в своей профессии. Токаря например, точат детали на точность и скорость. Кстати Игорь Матвеевич в свои молодые года тоже участвовал в этом конкурсе, до того, как у него покрылись руки золотом. И участвовал неплохо, забирал призёрские места. – Сергей Дмитриевич замолчал, сидящий напротив Филипп Петрович подавал знаки, активно моргая правым глазом. – Дивный стол, дивный. – начал нахваливать Сергей Дмитриевич заваленный стол продуктами. – Но… Мне кажется, что чего-то не хватает, к такому щедрому столу?
- Чего не хватает? – озадаченно посмотрел на стол Филипп Петрович, и нерешительно предположил. –Вероятно чаю, но он поспеет не скоро.
- Хватит вам комедию ломать! – Николай Фёдорович собрал все документы в кожаную папку.- Устроили здесь спектакль. Два актёра погорелого театра. Доставайте, раз принесли.
- О чём толкует Николай Фёдорович? Не пойму. – спросил Филипп Петрович Сергея Дмитриевича.
- Николай Фёдорович просит вас хорошенько посмотреть на дно своего портфеля, его терзают смутные сомнения, что вы Филипп Петрович в рассеянности что-то позабыли выложить.
- Действительно так считает? – удивился Филипп Петрович и взял в руки свой портфель. – Я конечно посмотрю, но что может быть там кроме пустоты? – Филипп Петрович сунул голову в портфель и удивлённо объявил. – Как всегда прав Николай Фёдорович, что-то есть!
После сытного ужина закурили прямо в купе. Николай Фёдорович отказался надевать надоевший протез, чтобы выйти в тамбур покурить.
- Ну что братцы, стелемся и спать?
- Как спать? А партию доиграть? Я же победить должен!
- Тогда ещё по стаканчику чая. – Сергей Дмитриевич вышел из купе за чаем.
- Играем до дам. Потом отбой. – предупредил Николай Фёдорович и достал школьную тетрадку, с потёртой колодой карт. - Завтра думающая голова потребуется.
За окном стояла кромешная темнота. Иногда из темноты вылетали на секунду телеграфные столбы, да вагоны проходящих мимо поездов. Сергей Дмитриевич тасовал колоду карт, рядом с ним парил чай в стакане в подстаканнике, на столе звенели друг об дружку три бутылки с пивом, а в тёмном окне отражалось сосредоточенное лицо Филиппа Петровича.
Город Михаила Петровича встретил своих гостей суровыми, можно сказать грубыми лицами редких прохожих. Ещё жирной, комковой грязью, лежащей на дорогах, и огромными лужами, которые не перейдёшь и не перепрыгнешь.
После партии в карты, Сергей Дмитриевич так и не смог уснуть в душном вагоне купе. Он лежал на верхней полке и рассматривал тёмный потолок. Так прошла вся ночь, в бесконечных попытках забыться и уснуть. Думать и бороться с тяжёлыми мыслями не получалось. За всю бессонную ночь так и не получилось отмахнуться от мыслей и забыться в спасительном сне. Лишь под самое утро, когда нужно было вставать, и идти в туалет умываться, Сергей Дмитриевич отключился на пару минут. Этого вполне хватило, чтобы встать с кровати более-менее отдохнувшим.
Перед приездом на вокзал выпили пиво. Пили молча, одним большим глотком, и с горла. Пиво опустилось на дно желудка, как вылитый ковш на раскалённые камни в бане. Затем покурили в тамбуре, дождались остановки поезда, попрощались с проводницей. Прошли вокзал насквозь, и попали в мир грязных дорог и бездонных луж.
- Можно пройти здесь! – Филипп Петрович вынырнул из зажатой с двух сторон заборами тропинки. Указал себе за спину. – Пройдём по другой улице, сделаем небольшой крюк. Всё же лучше, чем брюки закатывать.
Николай Фёдорович беспомощно посмотрел на огромную лужу, которая перегородила всем путь, растёкшись по всей дороге, и скомандовал отступление на тропинку. Мерить глубину огромной лужи никто не захотел.
Михаил Петрович проживал не далеко от вокзала, он жил в двух этажном деревянном доме. Занимал собою небольшую комнатку, среди десятков комнат заводского общежития, и дойти до его дома, по прямой, не заняло столько много времени и сил, если бы не огромные лужи на пути.
Тропинка привела на новую улицу, ни чем не отличавшуюся от предыдущей. Всё те же бревенчатые дома вперемешку со старыми бараками. Гнилые, почти всегда чёрные жерди заборов прятали за собой старые тополя, на ветвях которых сидели десятки сонных ворон.
- Вон наш дом. – Николай Фёдорович сравнил запись с блокнота с табличкой, прибитой к бревенчатой стене дома. – Обойдём этот дом, огород, и выйдем к нужному подъезду.
- Это если за домом моря нет!
Выглянуло солнце, и отразилось в сотнях лужах, как в битых зеркалах, разбросанных по всем дорогам. Солнечные зайчики запрыгали и побежали по бревенчатым стенам и баракам. Встревожились вороны на ветках, и гневно закаркали.
Вышли удачно, прямиком к нужному подъезду, пусть и перемазав брюки и обувь в жирной грязи. Зашли в подъезд, поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, и столкнулись на площадки с дежурившим на табуретке милиционером.
Николай Фёдорович представился милиционеру и показал служебное удостоверение. Милиционер без интереса скользнул взглядом по раскрытым документам, и согласно кивнул.
- Предупреждали насчёт вас, было велено не перечить. Если интересуетесь жильём покойного, проходите. Наши два раза были, уже всё осмотрели.
- Интересуемся! – сложив удостоверение, Николай Фёдорович благодарно кивнул милиционеру. – А вы тогда зачем здесь? Неужели нас поджидаете?
- Ещё чего, торчал бы я здесь. Я плотника жду, чтобы черти его сожрали. Куда провалился? Мне велено было убедиться о гражданине, дома или нет? Дверь долго никто не открывал, ключей запасных не нашлось, я дверь плечом и вынес. Немного навалился на неё плечом, а она как треснет, и наверное перестарался, косяк и замок с мясом выдрал. Теперь вот жду, когда дверь починят. Чужое жильё без хозяина на распашку не оставишь, велели стеречь.
- Ну!.... – Николай Фёдорович сочувственно вздохнул. – Ждите! А нам куда?
Милиционер открыл по шире входную дверь, и указал на тёмный коридор. – Проходите, первая дверь слева. Там не заперто!
Комната Михаила Петровича ничем не отличалась от комнаты Игоря Матвеевича. Тот же самый набор минимальной мебели. Бельевой шкаф, кровать и письменный стол. Единственное отличие это перегороженный угол, обычной простынёй, висящей на бельевой верёвке. Филипп Петрович распахнул простыню, обнажив небольшую тумбочку, с примусом и почерневшим чайником. Николай Фёдорович отыскал неприметную дверь, и заглянул за неё. За дверью обнаружился туалет. Достаточно узкий и неудобный, но для своей задумки мог сгодиться. Сергей Дмитриевич в осмотре комнаты принимать участия не стал, в место обыска он предпочёл улечься на заправленную кровать и закрыть глаза на пару минут. В его голове стучали колёса поезда, а в закрытых глаза мелькали телеграфные столбы.
- Хотите я вам кое что покажу? – Сергей Дмитриевич открыл глаза, и сел на кровати. Не дождавшись ни от кого ответа, прошёл к туалету и пропал там на пару секунд. Немного повозился за унитазом, и вышел из туалета с небольшим черенком, на конце которого была намотана тряпка. – Мне ещё на квартире Игоря Матвеевича стало любопытно, как они справлялись со своей нуждой.
Николай Фёдорович осматривающий бельевые полки отвлёкся на минуту, а Филипп Петрович замер на месте. Сергей Дмитриевич стоял посреди маленькой комнаты с зажатым в руке черенком, на конце которого была намотана тряпка. С черенка на пол капала вода, в комнате запахло лёгким дезинфицирующим раствором, а Сергей Дмитриевич продолжал стоять и рассматривать черенок, не чувствуя, как по его кулаку льётся тонкий ручеёк.
- Вот точно такая же шмыгалка лежит в туалете Игоря Матвеевича!
- Сергей Дмитриевич! Прошу вас! Только не вздумайте, как вы выразились этой шмыгалкой размахивать. Заклинаю вас, верните её на место, мы всё прекрасно поняли.
Сергей Дмитриевич послушно вернулся в туалет, и убрал на место черенок. Филипп Петрович взял с примуса почерневший чайник, и полил из него на руки Сергея Дмитриевича.
- И к чему вы это? – Николай Фёдорович закрыл дверцу бельевого шкафа.
Сергей Дмитриевич благодарно кивнул Филиппу Петровичу, и вытер мокрые руки об висевшую на веревке простыню.
- Я это к тому, что такую шмыгалку Михаил Петрович самостоятельно сделать ни как не мог. Осматривая его комнату, я задался одним вопросом. Где этот человек, который сделал её? Игорь Матвеевич жил с сестрой и её мужем. Юрия Васильевича опекала старая мать и тётка. А кто заботился о Михаиле Петровиче? Кто готовил ему обед? Кто помогал одеваться?
Николай Фёдорович молча вышел из комнаты, и пригласил милиционера с лестничной площадки.
- Пройдите пожалуйста. У нас к вам есть пару вопросов.
Милиционер по-хозяйски прошёл в комнату, оглянулся на изуродованную дверь, и скорбно охнул.
- Верите? Даже не бил сильно, вот слегка надавил плечом, а её так винтом вывернуло.
- Расскажите нам о Михаиле Петровиче, хозяине этой комнаты.
Милиционер принюхался, зашмыгал, и заводил носом. – Вы жгли что ли что здесь? Что за запах?
- Прошу вас! – терпеливо повторил свой вопрос Николай Фёдорович. – Что ни будь о хозяине комнаты, что знаете сами.
- Значит что я знаю о Мишке? Так все знают Мишку, кого не спроси. Весь город знает Мишку. Что вам сказать про него? Родился здесь, в школу мы с ним в одну ходили, только я в параллельном классе учился. Что ещё вам рассказать? А! руки у него скрючило, потом золотом покрылись.
- Сразу же после школы?
- Нет. – махнул рукой милиционер. – Руки скрючило намного позже, после института, и даже ещё позже. Я так сокращаю, потому что рассказывать не чего. Хороший мужик был, мировой, вот это все подтвердят.
- С кем Михаил Петрович проживал? Один?
- Ну как один? Сначала да, а потом с бабой сошёлся.
- Подробнее пожалуйста.
- Как руки у него скрючило, к нему приехала сестра из деревни, вроде как помогать в быту, и ухаживать за ним начала. Но…. – милиционер скривил лицо, словно он лимона откусил. – Противная у него сестра, её половина города на дух не переносит. Нет! Так на лицо она ничего, если вы понимаете о чём я говорю, и фигурка ладная, но вот характер дьявольский, всё по её должно быть, и они с Мишкой не ужились, а кто в одной комнате с чёртом уживётся? Отправил он её опять в деревню, сам по хозяйству начал справляться, и ведь получалось у него всё делать самому. Так сестра не отстала от него, и наездами начала к нему кататься. И как я слышал, сестра к нему уже как год не приезжала, потому что он с бабой сошёлся.
- Как нам найти эту женщину?
- Кого найти? – не понял милиционер.
- Бабу, с которой Мишка сошёлся?
- Гальку? Так она… - милиционер показал рукой себе за спину, и обернулся. Вновь его вниманием завладела дверь с треснутым косяком и вывернутым замком. – Если бы знал, что у Мишка такая дверь, непременно пришёл починить. Нет! Ну как она могла столько времени на одних соплях провисеть, пока я не пришёл, и ведь даже не бил плечом, слегка надавил и….
- Так что насчёт Галины? – напомнил о себе Николай Фёдорович.
- Сейчас приведу, она дальше по коридору живёт, комната у неё там. Милиционер вышел из комнаты, прошёл дальше по коридору, спотыкнулся в темноте об что-то, громко матюгнулся и забухал кулачищем по двери. Через минуту вернулся в комнату один, и успокаивающе показал открытую ладонь.
- Сейчас придёт. Ревела дурёха всю ночь. Утрётся и придёт. Я ещё нужен?
- Нет, спасибо. Вы очень сильно помогли.
- Ага! – милиционер вновь горестно оглядел треснутую дверь. Покачал головой, и вернулся на лестничную площадку.
Галина пришла ни сразу. Пришлось ждать. Николай Фёдорович с Филиппом Петровичем продолжили обыск, а Сергей Дмитриевич сидел на кровати с закрытыми глазами, и чувствовал, что его продолжает качать из стороны в сторону. Словно он продолжал ехать в поезде, и если постараться и прислушаться, то в ушах начинали стучать колёса.
- Вы хотели меня видеть? – Галина оказалась на пороге комнаты совершенно не слышно. Она куталась в пуховый платок, и постоянно прятала заплаканные глаза, предпочитая смотреть в пол.
- Да! Мы хотели с вами поговорить о Михаиле Петровиче. Спасибо, что вышли к нам, нам нужно задать вам несколько вопросов. – Николай Фёдорович пригласил Галину войти в комнату, но она наотрез отказалась перешагивать порог комнаты, затем Николай Фёдорович кивнул Сергею Дмитриевичу, что бы именно он начал задавать вопросы.
- Нам стало известно, что вы сожительствовали с Михаилом Петровичем, это так?
- Да, это так! И я уже всё вчера рассказывала.
- Знаем! Понимаете Галина, нас направили в помощь, чтобы быстрее найти того, кто всё это сделал с Михаилом Петровичем. Прибыли мы из далека, и только сегодня утром. Направились сразу к вам, со своими коллегами ещё не виделись, поэтому наши вопросы будут схожи с вопросами, что вам уже задавали вчера. Прошу вас, наберитесь терпения, и ответьте на все наши вопросы.
- Да, мы пытались наладить наши отношения. – Галина промокнула глаза носовым платком, который без конца комкала в руках. – Планировали окончательно съехаться, а не жить на две комнаты.
- Как давно вы в отношениях?
Галина повела плечом, пытаясь закрыться от этого вопроса. – Может вы посчитаете меня сильно легкомысленной, хотя….. – Галина вновь промокнула носовым платком мокрые глаза. – Мне уже всё равно, что будут думать обо мне. Наши отношения с Михаилом Петровичем продлились совсем ничего, и года не будет.
- Где вы познакомились?
- На конкурсе золотые руки. Я заняла одно из призёрных мест, а Михаил Петрович был одним из составов жюри, затем именно он вручал мне наградную грамоту и значок. Затем меня перевели с фабрики, в институт, повысили, так сказать. Комнату в общежитии выделили, и оказалось, что Михаил Петрович мой сосед по коридору.
Сергей Дмитриевич вынул из кармана пальто чёрно белую фотокарточку, где все трое носителей трудового дара стояли на фоне плаката золотые руки, и показал её Галине.
Галина дрожащими руками взяла фотокарточку. Нежно улыбнулась, и погладила пальцем голову Михаилу Петровичу. По её бледным щекам покатились слёзы.
- Эту фотографию сделали сразу же после награждения. Я обернулась и посмотрела в их сторону, встретилась взглядом с Михаилом Петровичем, он посмотрел в мои глаза и улыбнулся. Уже позже, мы встретились здесь, в этом коридоре, и я поняла, что это не случайно.
- Вспомните, когда вы видели его в последний раз?
- Вчера рано утром. Я проводила его на работу, позже сама ушла. Вечером вернулась, а его всё ещё нет. Обычно он меня на проходной встречает, но почему то не пришёл, и дома его не было. Я уже ужин приготовила, а его всё нет и нет. Я не утерпела и вышла на улицу, в округе его посмотреть, заодно и хлеба свежего купить. Вернулась назад, а дверь в его комнату милиционер вышиб, и мне ничего объяснять не стали, ведь я никто ему. Но я уже всё поняла сама, мне сердце подсказало, и на днях сон страшный приснился.
- Вы не узнавали куда он пропал?
- Товарищи по работе рассказали. Ему кто-то позвонил, он быстро поговорил по телефону и ушёл с работы, сказав перед уходом, что скоро вернётся. А потом его на обочине дороги нашли, почти в поле. Говорят его туда за шиворот пальто тащили, уже без кистей, что бы с дороги не видно было.
Галина побелела лицом. Жизненные краски схлынули с её лица. Ноги подкосились, и она начала заваливаться, обронив на пол мокрый носовой платок.
Сергей Дмитриевич ухватил Галину за руки и провёл к кровати.
- Давайте мы вам врача вызовем?
– Не стоит. – Галина отмахнулась. – Можно я к себе пойду?
- Вам лучше пока побыть с нами, пока всё не прошло. Посидите здесь.
Филипп Петрович поднёс Галине стакан с водой, а Николай Фёдорович открыл единственное окно, впустив в окно свежий ветер.
- Скажите Галина, вы были знакомы с Игорем Матвеевичем и Юрием Васильевичем?
Галина вновь скользнула взглядом по фотокарточке. Встретившись взглядом с улыбающемся Михаил Петровичем, она вернула ему робкую улыбку.
- Нет, с ними я знакома не была.
- Вы не обратили внимание, на прошлом конкурсе золотые руки Михаил Петрович с кем ни будь общался по приятельски? Может вам показалось со стороны, что его кто-то очень сильно опекал?
- Нет, ничего такого я не видела. Все трое держались, как-то уединённо от всех, и с кем-то посторонними практически не общались. Они вообще старались держаться на расстоянии и только втроём. Очень редко к ним кто ни будь подходил, но не задерживался больше чем на минуту.
- А кто сопровождал Михаила Петровича в поездке?
- Вы намекаете поехали ли с ним его сестра?
- Может кто-то ещё вызвался? Необязательно только сестра! – Сергей Дмитриевич широко улыбнулся. – Друг или приятель например, брат? У Михаила Петровича есть ещё близкие родственники?
- Семья у Михаила Петровича большая, есть и братья, но только он предпочитал быть всегда один, и от опеки всячески избавлялся. Нет, он не закрывался от людей и не избегал их. Он был очень открытым для всех человеком, но все отношения сводились к одному. Родня и близкие ему люди начинали оказывать помощь в быту, беря все хлопоты на себя. Все старались облегчить ему жизнь, не спрашивая его об этом. От чего Михаил Петрович приходил в дикую ярость, заявляя всем, что не калека, и со всем справится один. Поэтому во всех поездках предпочитал был один.
- Значит друзей или приятелей у Михаила Петровича не было?
- Вы так говорите, потому что вы совсем не знали Михаила, и мне становиться очень грустно, слыша ваши убеждения. Михаил Петрович никогда не закрывался от людей, наоборот, Михаил умел по-настоящему дружить, и с большим удовольствием заводил новые знакомства. – Галина вновь скомкала поднятый с пола носовой платок. - Михаил Петрович умел выстроить человеческие отношения таким образом, что люди, говорившие, что являются лучшими друзьями Михаила, никогда не перешагивали невидимую черту, которую он и прочертил между ними. Михаил никого не впускал дальше этой черты. Спросите у каждого, у любого жителя нашего города. Все! Поголовно все ответят, что Мишка их лучший друг! Но на самом деле, никто и не знали его толком. Вот таким он был человеком, имел в друзьях весь город, а на самом деле был самым одиноким человеком! - Галина замолчала, комкая в руках мокрый носовой платок.
- Галина! – Сергей Дмитриевич протянул ей свой блокнот с карандашом. – Я попрошу вас записать в этот блокнот все номера телефонов, по которым можно будет связаться с вами. Возможно у меня появятся к вам дополнительные вопросы.
- Хорошо. – кивнула Галина, и на чистом листе начала записывать цифры номеров. – Я запишу вам свой рабочий номер и домашний.
- У вас здесь есть телефон? – удивился Сергей Дмитриевич.
- Есть! Михаил Петрович провёл, только благодаря его стараниям нам провели и установили телефон. И заметьте, телефон провели ни в его комнату, а по его просьбе, телефон установили в коридоре, для личного пользования.
- Он сам пользовался им? Он кому ни будь звонил?
- Конечно звонил. Михаил почти каждый вечер созванивался с Юрием Васильевичем. – затем на секунду призадумалась. – Вот Юрия Васильевича можно назвать единственным хорошим другом Михаила Петровича, остальные так…. Друг, пока пиво из кружки пьют, пиво закончилось и друга больше нет. Юрий Васильевич был для него старшим товарищем и несгибаемым авторитетом.
- И о чём они с Юрием Васильевичем разговаривали?
Галина дописала цифру восемь в блокноте, аккуратно выводя каждую цифру, смущённо пожала плечами.
- Мы старались никогда не мешать их разговорам. Каждый из жильцов нашего общежития старался вести себя тихо, и не ходить по коридору, в лишний раз, завидев Михаила Петровича с зажатой палочкой между пальцев.
Сергей Дмитриевич вынул из кармана пальто металлическую палочку Игоря Матвеевича и показал её Галине.
- Да! Вот такой же палочкой пользовался Михаил Петрович, когда набирал номер Юрия Васильевича.
- Не знаете, кто посоветовал такой способ набора телефонных номеров? – Сергей Дмитриевич покрутил в руках металлическую палочку.
- Юрий Васильевич! Он очень много советов давал. Всегда помогал.
- Ну а всё же. – Сергей Дмитриевич присел рядом с Галиной на кровать. – О чём они разговаривали?
- Наверное обсуждали общие дела. О чём могут разговаривать два приятеля? Только о своих личных делах и интересах. Знаете, мне и в голову никогда не приходило подслушивать чужие разговоры.
- Вы наверное меня неправильно поняли Галина! Я не прошу вас рассказать нам личные тайны Михаила Петровича, которые порочат его честь. Мы пытаемся составить общую картину жизни Михаила Петровича, а помогают нам в этом, вот такие важные мелочи.
- Я не слышала из их разговоров ничего такого, что нужно непременно вам рассказать. Да, иногда они спорили, возможно не всегда сходились в одном мнении, но каждый разговор заканчивался на чём-то добром и весёлом. Поверьте мне на слово, если Михаилу Петровичу были неприятны телефонные беседы с Юрием Васильевичем, он к телефону никогда больше не подошёл, и свёл их общение к минимуму, как делал это всегда, со всеми остальными знакомы, прочертив между ними невидимую черту.
- Спасибо вам Галина за ответы. Возможно я вам ещё позвоню.
Галина кивнула, попрощалась со всеми, и кутаясь в пуховый платок, тихо ушла в свою комнату.
Сергей Дмитриевич убрал блокнот в карман пальто. – Ну что? Теперь в морг попробуем прорваться?
- Считаете здесь мы больше ничего не найдём?
- Здесь только потеряем время. Возможно в морге узнаем что-то новое.
- Надо ещё узнать, как до морга добраться. – Николай Фёдорович закрыл окно, и вышел на лестничную площадку, что бы расспросить милиционера, как добраться до морга.
Утреннее яркое солнце отражалось в бесконечных лужах на дорогах. На небе было ни облачка. Тёплый ветер задувал свежо и игриво. В палисадниках, под окнами старых бараках зацвели маленькие фиолетовые цветочки. Ещё несколько таких тёплых деньков и зацветёт цвет вишни и яблонь.
Сергей Дмитриевич, проехав от вокзала до морга пару остановок на трамвае, понял, что больше не испытывает никаких тёплых чувств к транспорту, у которого есть желёзные колёса, и скользит он ими строго по рельсам.
Здание морга оказалось маленьким и неказистым, с редкими окнами. Единственная дверь, была на глухо заперта. Николай Фёдорович не теряя надежды продолжал стучать в неё кулаком.
- Ну не может всё идти как надо, где ни будь обязательно встретится засада! – Николай Фёдорович сменил глухой стук кулака на более тихий и мягкий стук тростью. – Всё? Можно возвращаться домой?
За дверью раздался глухой скрип замка. Дверь приоткрылась, и в щель пролезла недовольная голова: - Я вам уши откручу, не посмотрю, что вас бугаёв трое!
Николай Фёдорович показал раскрытое удостоверение: - Нам нужно в морг попасть.
- В морг?!!! Так обойдите здание и заходите. Зачем в дверь ломиться, если она заперта. В обход идите!
Обошли здание, и у видели открытую дверь, ведущую в подвал. На ступеньках курил санитар в сером халате, вопросов он ни кому не задавал, и ни кому не перечил проходу. Сергей Дмитриевич спустился в подвал последним, сразу же за Николаем Фёдоровичем, и остолбенел на секунду от больно ударившего в нос запаха. Привыкший к моргам Филипп Петрович посоветовал.
- Прижмите платки к лицу, скоро принюхаетесь.
В тёмной комнате, за столом освещённой только настольной лампой сидел мужчина в медицинском халате, и что-то записывал в пухлый журнал. Николай Фёдорович справившись с запахом убрал носовой платок в карман, и достал удостоверение, положил его на стол, под свет настольной лампы.
Работник морга перестал писать, с интересом посмотрел на удостоверение.
- Предупреждали насчёт вас, говорили, что можете приехать. Но я, если честно не верил, что вы приедете. Тащиться в такую даль! Ну что же, идёмте, раз приехали. Я тело ещё не убирал.
Михаил Петрович лежал на каталке в холодной комнате. Не укрытый, голый и без кистей. Запястья рвано рубленные, с торчащими серыми костями. Тело обработано от крови, обнажив глубокие порезы от топора.
- Убийца нанёс с десяток ударов. Бил лезвием топора и обухом, когда хотел оглушить жертву. На лбу видите огромную гематому? Это убийца хотел оглушить жертву, чтобы спокойно отрубить кисти рук.
- Покойный оказывал сопротивление?
- Еще какое! Бился за свою жизнь, как мог. По голове пришлось два удара, один вскользь, второй удар глубоко проникающий. На плече глубокие порезы и руках. Покойный сопротивлялся, и пытался закрыться от ударов топором руками. Если отыщем его золотые кисти, то на них увидим глубокие зарубы от топора.
- Орудия убийства нашли?
- Нашли, убийца топор не прятал. Забросил его в ближайший куст.
- Топор обычный, или может быть в нём есть что-то необычное?
- Топор как топор! Точно такой же, как с места убийства железнодорожника. Думаю, все три топора в одном хозяйственном магазине покупали.
Николай Фёдорович от услышанного покраснел, сжал кулаки и зажевал желваками на челюстях: - Скрыли от нас о найденном орудие убийства!!!
- Вы уверены, что топоров нашли два?
- Конечно уверен. Мне что-то скрывать от вас нужды нет. Вы не нашли топор с озера?
- Не нашли, возможно потому, что убийца забросил его глубоко в озеро. Подскажите, вы были на месте убийства?
- Был, это примерно километров пятнадцать от нас по старой дороге. Небольшая поляна, скрытая с дороги деревьями и кустами. Место достаточно глухое и нелюдимое. Дорога старая, и редка на встречный транспорт. Следы борьбы только на поляне. Жертва добровольно села в автомобиль.
- А как Михаил Петрович садился в автомобиль, свидетелей нет?
- Это было достаточно просто. Мы тоже ищем автомобиль. Но…. Ни свидетелей, ни следов.
- С постов ГАИ тоже тишина?
- Подозрительных водителей в окровавленной одежде не попадались!
- Отпечатки пальцев с топорища нашли?
- Кто их знает? Может и нашли. Этого я не знаю. Да, и не быстрое это дело, если и нашли пальчики, пока прогонят их через всю картотеку….
- Дорога, по которой дальше уехал убийца, если он не вернулся обратно в город, куда ведёт?
- Здесь я снова вас разочарую. Дорога старая, но выходит на огромную развязку, а с неё хоть на юг, или на север. Куда глаза глядят, или сердце подскажет.
- Думаем мы все правильно, и в одном направлении, но результатов пока ни у кого нет.
- У вас есть фора в три дня! За эти дни вы наверное больше смогли узнать?
- Узнали только сегодня. Третья жертва оказала убийце отчаянное сопротивление.
- Цеплялся за жизнь, как мог!
- Нам бы ещё побывать на месте убийства. – осторожно поинтересовался Николай Фёдорович.
- Можете, ни кто вам в этом не перечит.
- Только? …..
- Только кто вас туда отвезёт? Сами вы не найдёте, даже если я вам со слов расскажу. Там такие дебри. А с другой стороны, на что вы там собрались смотреть? Наша группа выезжала на поле три раза. В последний раз еле выбралась из замешанной глины. Намесила грязи по колено. Теперь там не на что смотреть!
- Сопливых вовремя целуют! Благодарим вас за оказанную помощь! Пора нам домой возвращаться!
- Как говорится чем богаты!
Поднявшись из подвала, все, не сговариваясь закурили. Огонь, от зажженной спички раздавал Филипп Петрович. Молча обошли здание морга, вышли к дороге, и увидели свой рабочий автомобиль, припаркованный на обочине. Дмитрий, в лёгкой белой рубашке, с закатанными рукавами, и в кепке шестиклинки, беззаботно лузгал семечки, облокотившись на капот автомобиля.
- Вот и транспорт подан, может скатаемся на место убийства?
- Смысл в этом есть? – Филипп Петрович докурил папиросу, и отбросил окурок в урну. – Бродить по колено в грязи, ради чего?
- Думаешь не брешет эксперт с морга? Ничего там не найдём, кроме грязи?
- То что не найдём это понятно, а если эксперт от скуки в подвале расскажет нам о несуществующем поле дураков, и пошлёт нас туда?
- Может и так сделать, потехи ради.
- Мне больше не понравились слова эксперта о форе. – Николай Фёдорович резко отбросил от губ недокуренную папиросу. – Собрались с нами в эстафету поиграть, хотят к финишу первыми прибежать, оставив всех позади. К чёрту это поле, побывав там, мы мало что нового для себя узнаем. Не будем времени терять. Сейчас нужно тянуть за единственную ниточку, это конкурс золотые руки. Позвоню в отдел, напомню о распоряжении, что давал со станции, пусть ускорятся и архивы подымают по конкурсу. Юрию Петровичу втык выпишу, что бы лично на дно озера опустился, но топор нашёл.
Дмитрий забрался в автомобиль последним. Остатки семечек высыпал на землю, на радость воробьям.
- Нагостились? Теперь домой?
Николай Фёдорович сурово посмотрел на водителя: - Ты спать ложился, или сразу же за поездом выехал?
- Выспался я! Я же не сурок, чтобы сутками спать!
- У ближайшей телефонной будки тормозни, потом домой.
Возвращение домой Сергей Дмитриевич не запомнил, потому что крепко уснул, сразу же как выехали из города. Весь путь назад перемешался с обрывками тяжёлого и не цветного сна. Во сне кто-то бежал за Сергеем Дмитриевичем с топором в руках. Сергей Дмитриевич убегал, стоя на месте, а его всё догоняли и догоняли, наконец, Сергей Дмитриевич вспомнил о пистолете, резко вынул его, и обернулся. Убийца с топором оказался рядом и опустил на его голову топор.
По приезду в город, сразу же забежали в милицейскую столовую, перекусить, а после быстрого обеда уселись за бумажную работу. Рабочие столы ломились от стопок бумаг, которые нужно было перебрать вручную, отсеять лишних, и составить список подозреваемых.
- Объясните, кого именно мы ищем? – Филипп Петрович выглянул из-за своей стопки бумаг, и угрюмо посмотрел на Сергея Дмитриевича. – Весь список подозреваемых можно поделить надвое, на мужчин и женщин. Всех мужчин записывать в подозреваемых?
- Я мельком пробежался по спискам, большая часть присутствующих там мужчин представлена в преклонном возрасте. Смело вычёркивайте пенсионеров и всех пред пенсионного возраста. Это очень хорошо проредит наш список. Естественно и женщин, по ним пройдёмся отдельно, если совсем никого не найдём.
- Женщина не справится с топором. Отрубить троим мужикам руки, пусть и инвалидам…. – Филипп Петрович с сомнением покачал головой.
- Женщине не нужно махать топором, она всегда сможет найти того, кто сделает всю тяжёлую работу за неё. Будем искать женщину, у которой есть личный автомобиль, или прямой допуск к автопарку, но после проверки всех мужчин. – Сергей Дмитриевич замолчал, услышав за стеной громкий голос Николая Фёдоровича, прислушался, затем продолжил высказывать свою мысль. – Женщина может быть организатором задуманного, а исполнителем будет мужчина.
- Понял! – Филипп Петрович кивнул на стену. – Николай Фёдорович с Юрием Петровичем ругается, наверное топор так и не нашли.
Дверь в кабинет распахнулась, Николай Фёдорович остановился на пороге, и крикнул вглубь коридора: - Ищите! Затем резко захлопнул за собой дверь. Захромал к своему рабочему столу: - Список подозреваемых нужно будет составить к утру, чтобы через ГАИ пропустить. Будем работать всю ночь. Людей из списка каким образом между собой разделили?
- Я исключаю пенсионеров.
- Я пытаюсь разбить участников на года. Конкурс проходит достаточно давно, думаю нужно брать списки участников и гостей конкурса за последние три года. Если подозреваемых будет мало, углубимся ниже, возьмём данные за пять лет.
- Чем больше подадим данных, тем дольше их будут проверять, но всех подряд исключать нельзя, можем упустить нашего убийцу. Поэтому берём сеть средней ячейки и ловим, ловим. Мне чем заняться?
- На конкурсе широко представлены шофера, займитесь ими. Среди них, должны попасться нужные нам личности.
- Разумно! – Николай Фёдорович посмотрел на читающего газету спорт Дмитрия. – Сергей Дмитриевич, выделите не пыльную работёнку и Дмитрию, нельзя чтобы молодые мозги простаивали.
Дима седьмым чувством почувствовал, что речь идёт о нём, расстроено сложил газету: - Я в спорт зал хотел сходить. Скоро бой!
- Сходишь, не переживай. Займись из списка женщинами, их Филипп Петрович исключает, вместе с пенсионерами. У тебя, как у шофёра нюх должен быть на женщин, у которых есть личный автомобиль. Ищи!
- Эх, как повезло Дмитрию! – весело крякнул из-за стопок бумаг Филипп Петрович. – Всех женщин и только Дмитрию, вот повезло!
- Я Виктору позвонил, попросил его придти сегодня вечером к нам. Хочу хорошенько расспросить его о конкурсе золотые руки, и попросил его принести фотографии с конкурса.
Работа в кабинете закипела неслышно. Перебирались нескончаемые листы бумаг, сравнивались списки, стачивались карандаши, а концу работы не было видно. Курили часто, не вставая с рабочих мест. Табачный дым заполнил собой весь потолок, и отказывался выходить в открытое настежь окно. Дмитрий кашлял и давился, тихо и без злости ругался на курящих. Отсел подальше от всех, на подоконник, но просидел там с бумагами не долго. Начеркав несколько женских фамилий, он выбежал из прокуренного кабинета, сильно кашляя. Филипп Петрович оторвал взгляд от бесконечных фамилий, и удивлённо посмотрел на наручные часы. Пересел за маленькую тумбочку, поближе к электрическому самовару. Налил в него воды из графина, включил. Из тумбочки достал стаканы, заварку и комковой сахар с клещами. Расстелив газетку на брюках, принялся накусывать сахар клещами.
Виктор зашёл в кабинет, когда Филипп Петрович отключил самовар.
- Добрый вечер! – поздоровался со всеми Виктор, и сразу же закашлялся от густого и горького табачного дыма.
- Здравствуйте Виктор! Дверь немного оставьте приоткрытой, дым вытянет. Вы не курящий?
- Совсем нет! Людочка не переносит на дух табачного дыма, поэтому и я с папиросами не дружу. В армии побаловался пару раз, но не втянулся.
- Проходите Виктор к моему столу. – Сергей Дмитриевич освободил место на краю стола для фотоальбомов. – Кладите сюда.
- Вы что-то конкретное будете искать на фотокарточках? – Виктор выложил на стол фотоальбомы стопкой. – Я пол дня вспоминал, что у меня на негативах осталось. Думаю фотоальбомы не полные.
- Признаюсь вам Виктор, мы пока и сами не знаем, что мы будем искать в них. Фотографии это так, больше для глаз понимание, что такое конкурс золотые руки.
- Если трёх альбомов для понимания будет недостаточно, вы скажите. Негативов ещё много.
- Чаю хотите Виктор?
Филипп Петрович усадил Виктора на табурет, и поставил перед ним стакан горячего чая, с наколотым сахаром в блюдце. Виктор стесняться не стал, сразу же сунул в рот кусочек сахара, и со звуком отхлебнул из стакана чай.
- Вы говорили, что на конкурсе золотые руки всегда сопровождали Игоря Матвеевича.
- Да, мы с Людочкой старались сопровождать Игоря, и никогда не оставляли его одного. Не всегда получалось выехать сразу троим, но Игоря мы никогда не отпускали одного. Либо я, либо Людочка всегда были с ним рядом.
- А кто сопровождал в поездках Юрия Васильевича?
- У него куча племянников, и кто-то из них всегда приезжал с ним. Их так много у него, что я и не запоминал их имена. – Виктор махнул рукой, и потянулся за ещё одним кусочком сахара.
- Михаил Петрович путешествовал один?
- Да! Михаил Петрович ещё тот странный фрукт, всегда старался всё делать сам, поэтому на конкурсе часто был не свеж и во всём мятом. От предложенной помощи всегда отказывался, и если быть в этом деле настырным, то можно было получить от него и взбучку. – Виктор весело рассмеялся. – Очень странный фрукт, очень. – повторился Виктор.
- Вы не знакомы с сожительницей Михаила Петровича Галиной?
- Нет, не знаком. Я мало что знаю о личной жизни Михаила Петровича.
- Расскажите нам чуть больше о конкурсе золотые руки. – попросил Сергей Дмитриевич.
Виктор довольно скучно начал бубнить о конкурсе золотые руки, часто прихлёбывая чай из стакана. Казалось, что Виктор читает по памяти эпиграф с брошюрки.
Сергей Дмитриевич остановил скучную речь Виктора взмахом руки: - Нас больше интересует обратная сторона конкурса, закулисная. Как выразились сейчас работники кабинетов, под ковровые игры. Какая обстановка была среди людей? Холодная или накалена? Может вы вспомните людей, которые были чем-то недовольны? Особенно словами или действиями одарённых трудовым даром? Может были конфликты внутри конкурса. Нас это интересует Виктор.
- Ах вы об этом! – Виктор успокаивающе махнул рукой. – Всё это было на конкурсе, и ни единожды. Конкурс проводят люди, и для людей, поэтому в этой людской обстановке было всё. Но…. Я понимаю куда вы клоните Сергей Дмитриевич. В интригах, и под ковёрных играх никто из троих участия не принимал никогда. Все трое всегда были далеки от этого, они и держались всегда втроём особнячком от остальных.
- Почему?
- Поймите, все трое никогда и ничего не решали на конкурсе. За них всё решала администрация конкурса. Они были лишь лицом конкурса. Красивой витриной, не больше. Главной задачей носителей трудового дара было продемонстрировать свои дары народу. Показать трудовому народу, куда нужно стремиться! Были случаи, когда Игоря пытались впутать в конкурсные интриги, но это делалось больше от бессилия, и таких людей в дальнейшем на пушечный выстрел не подпускали к конкурсу. Управляющий костяк конкурса давным -давно сложился, устоялся, сформировался, и вклиниться в него, а тем более что-то поменять в нём, сил ни у кого, никогда не хватит!
- Сколько по времени проходил конкурс?
- Три дня. Были года, когда количества участвующих было запредельным, и приходилось добавлять день, чтобы каждый смог выступить и проявить себя, но от этого отказались. Получалось слишком накладно.
- Три дня это очень мало!
- Не скажите! – не согласился Виктор с Сергеем Дмитриевичем.
Сергей Дмитриевич махнул рукой: - Простите, это мои мысли вслух лезут на ружу. Скажите Виктор, до конкурса ничего странного не происходило? Может до конкурса, или во время конкурса объявился давно забытый друг?
- Нет. – Виктор задумчиво закачал головой. – До конкурса ничего подозрительного не происходило. Всё было как и все года. За неделю до конкурса мы начинали подготавливаться к конкурсу. Я полировал Игорю его золотые кисти, чтобы на конкурсе они блестели. Вечером уже привыкшие всем телефонные разговоры с Юрием Васильевичем. На самом конкурсе тоже ничего странного, или выходящие из рамок дела, не происходили. Старые приятели не объявлялись, да и откуда им взяться?
- На самом конкурсе, никто слишком настырно в друзья не набивался?
- Каждый год появляются такие, но не надолго. Вся их начинающая дружба заканчивается, стоит ей упереться в суровые взгляды всех троих носителей трудового дара, да и посторонних не пускают к ним. Я не скрою, на впечатлительных людей очень сильно влияет зрелище золотых рук, но дальше совместной фотографии с легендами дело не доходит.
- Посмотрите на этот список людей Виктор. Скажите, кто из перечисленных людей смог решиться на это преступление?
Виктор довольно быстро пробежался по списку взглядом: - Я очень рад, что среди всех этих людей нет моей фамилии!
- Список ещё не полный, он будет дополняться фамилиями, и дополняться. Читайте внимательно Виктор, и представляйте.
Виктор более вдумчиво, и не спеша перечитал фамилии, затем отложил от себя список: - Я не знаю, что вам сказать. В списке есть люди, которых я знаю больше десяти лет, и все они очень хорошо относились к Игорю. И перечитывая ваш список, я задаюсь одним вопросом. Почему они это сделали именно сейчас? Зачем ждали столько лет? Как у них получалось так хорошо притворятся? Знаете, если я за десять лет не разобрался в окружающих нас людях, и не увидел в них гнилой сердцевины, то что я могу говорить о тайных замыслах, что как паутина висит в их головах. И я боюсь очернить людей своим предположением. Бросать на кого-то тень, я не хочу.
- Своими предположениями вы ни кого не очерняете Виктор. Мы здесь выстраиваем предположения, и что происходит в чужих головах, вы знать не можете. Я прошу вас о другом. Я хочу, чтобы вы посмотрели на хорошо знакомых вам людей с другой стороны. Может после смерти Игоря Матвеевича вы что-то вспомнили? Чужие слова, на которые вы не обратили своего внимания, обрели иной смысл. Иногда обрывки слов могут сказать больше.
Виктор поборол себя и вновь вчитался в фамилии людей из списка, но на долго его не хватило.
- Нет! Не могу я так. Все эти люди, что представлены в вашем списке очень хорошо относились к Игорю, и что-то затевать против него, не могли. В этом я ручаюсь. Я вам помогу в другом, не мало важном деле. Я уберу из списка людей, которые в сто процентов не смогли этого сделать, а из оставшихся, вы сами найдёте убийцу. Вот, например взять Ивана Петровича Лыхова. Бедолагу скрутил и стукнул инсульт, аж два года тому назад, так он по старой памяти старается приехать почти на каждый конкурс, чтобы окунуться в любимую атмосферу. Думаю его можно вычёркивать из списка, как недееспособного?
- Смело вычёркиваете его из списка Виктор. – Сергей Дмитриевич протянул Виктору карандаш. – Только вычёркиваете со сноской. На полях напишите коротко, что за беда с ним сотворилась.
- Или вот! – распылился Виктор в азарте, и поставил две точки карандашом напротив двух фамилий. – У вас в списке два покойника! Скончались ещё в начале года.
- Покойников вычёркиваете, они нам тоже не нужны.
В кабинет вернулся Дмитрий. Постоял на пороге, принюхиваясь, и разминая руки, вытащил из угла кабинете гантельку. Встал в стойку, как перед мишенью в тире. Вытянул руку вперёд, с зажатой в ней гантелей, и затаив дыхание закрыл один глаз.
- Вы как собираетесь стрельбу сдавать без тренировок? Я для чего в кабинет столько гантелей принёс? Хоть бы один подошёл и в руки взял. – Дмитрий поменял ноги в стойке, и сменил руку, продолжая целиться одним глазом в стену.
- Будем сдавать как и раньше! – пожал плечами Филипп Петрович. – Я очень хорошо постреливал из окопа, с винтовки. Думаю пару раз даже попал!
- А мне Дима привычней стрелять из танка! – хлопнул рукой по деревянному протезу Николай Фёдорович.
- Из танка! – фыркнул Дмитрий, и сменил руку. – В тире мишени махонькие, а вы по ним из танка.
- Сергей Дмитриевич, вы зачем в список Трифонова включили? Ему не сегодня-завтра семьдесят пять исполнится. Старичок он бойкий, но я думаю поздно его в убийцы записывать? Вам так не кажется?
- Вы правы Виктор, староват он для убийцы. – Сергей Дмитриевич покосился на Филиппа Петровича. – Вычёркивайте его, он в список по нашей не внимательности попал.
Работа закипела с новой силой. Благодаря помощи Виктора из списка удалялись, и вычёркивались не нужные люди. Сильно выручало его личное знакомство со многими и многими людьми. Практически всех, Виктор показывал на фотокарточках.
Когда работа набрала немыслимые обороты, а электрический самовар не успевал остывать, Сергей Дмитриевич взглянул на часы, и за собирал Виктора домой. Строго наказав Дмитрию отвезти его домой.
- Знаете, как мне домой возвращаться не хочется! – одевшись, Виктор присел на табурет. – Дома такая гнетущая тишина стоит, что уши закладывает от звона, либо Людмила рыдает на весь дом. Нет больше счастья в нашем доме, его словно сквозняком выдуло. И чего я боюсь больше всего, так это понимания, что теперь так будет всегда. Понимаете? Всегда! И это сводит меня с ума. Убийца не только жизнь Игоря забрал, но и наши жизни уволок, пусть и с небольшой отсрочкой. Внутри себя стал чувствовать пустоту, словно от меня большой ломоть отрезали, и та пустая часть меня, всё прогреться никак не может, мёрзнуть сильно стала, и с каждым днём всё больше и больше мёрзнет. Наверное, просто кровь остыла, и больше не греет тело. – Виктор тяжело поднялся на ноги, и упёрся кулаками на фотоальбомы. – Найдите его, того кто всё это с нами сделал. Найдите! Я понимаю, Игоря уже ни что не вернёт, Людмила не перестанет плакать, и я не согреюсь, но вы должны найти его. Такое зло, что он сотворил, безнаказанным не должно оставаться.
- Мы найдём его, поверьте Виктор. Мы всё сделаем, чтобы найти его, а пока возвращайтесь домой. Вы очень сильно нужны там. Людмила, как никогда сейчас нуждается в вас.
Виктор благодарно кивнул Сергею Дмитриевичу, тихо со всеми попрощался и вышел из кабинета вместе с Дмитрием.
Список закончили составлять спустя два часа, как ушёл Виктор. Вписав последнюю фамилию, Сергей Дмитриевич поставил в списке жирную точку, и почувствовал разочарование от проделанной работы. Всё казалось зря! Всё было мимо, и чувствовалось всем нутром, что этот безумный забег был не в сторону финиша, наоборот. Все бежали сломя голову всё дальше и дальше от нужной цели. Сергей Дмитриевич чувствовал себя диким, хищным животным, которая от бессилия скалит зубы, вертясь на пустой тропе от понимания, что след преследованной добычи пропал. И если хищному зверю, чтобы не умереть от голода нужно устроить новую охоту, или вернуться назад по тропе, вынюхивая пропавший след, то Сергей Дмитриевич выхода из тупика не видел. Он не видел иного пути, кроме ложного, хотя что-то вертелось и зарождалось в его голове. Сейчас нужно понять, сознаться себе, что стоишь на ложной тропе. Найти силы сойти с неё и побежать по другой тропе. Но куда бежать? Что я упустил из виду? На что не заострил свой взгляд?
- Отдыхайте Сергей Дмитриевич. – Николай Фёдорович всё это время стоял рядом, и пытался вытащить из рук готовые списки с фамилиями. – Вы слышите меня? Отдыхайте. Все изрядно вымотались.
- Да, да! Отдыхать это конечно здорово. Я чертовски сильно устал, но отдыхать рано! – Сергей Дмитриевич разжал руку, выпустив из них бумажные листы. Встал изо стола, пролистал фотоальбомы, лежащие раскрытыми на его столе, не смотря на фотокарточки, и выбил последнюю папиросу из пачки. Ушёл сильно задумавшись к открытому окну. За окном рассвело. Проснулись птицы, и небо было вымазано в яркие, тёплые цвета. – Составленный список ничего не даст нам! Убийцы среди выписанных фамилий нет! Его никогда и не было на конкурсе. Вы правильно сказали, не дурака ловим.
Николай Фёдорович не мешал хаотичным размышлениям Сергея Дмитриевича. Он знал, что сейчас Сергей Дмитриевич пытается сойти с ложной тропы, и в разговоре самим с собой, пытается увидеть новую тропу. Поэтому стоял тихо у стола, со списками в руках, и молчал. Ловя на слух каждое его слово.
- Три дня это очень мало! Очень мало, для выполнения задуманного. Представьте, что у вас есть всего три дня в году, пока проходит конкурс, и за эти три дня вам нужно расположить к себе троих людей. Получается по дню на каждого. И не просто расположить, а заставить их верить вам больше чем себе. Вы сможете так? Я думаю ни кто так не сможет. Поэтому убийца не обрабатывал каждого на конкурсе, он делал это в другом месте. Более тихом, в таком месте где не нужно торопиться и можно спокойно вести светские беседы не о чём. И убийца не занимался сразу троими, а работал только с одним! С тем кто является для остальных несгибаемым авторитетом, с тем, кто подтвердит своим твёрдым словом все слова убийцы, и заставит верить в это всех остальных. Кто всегда подставит плечо, тот, кто всегда выручит советом!
- Юрий Васильевич?
- Да! – Сергей Дмитриевич согласился, не оборачиваясь от окна. – Через него заходил убийца к остальным. Ему не нужны были личные знакомства с остальными. Зачем? За тебя это сделает их лидер. Только ему они поверят и доверятся каждому слову, и сделают всё, как он просил. Ведь они верят ему.
Убийца всегда находился в тени Юрия Васильевича. Прячась в тени, он плёл тихо свою паутину, и Юрий Васильевич не догадывался, что выполняет чужую волю.
- Нужно подымать весь круг знакомых Юрия Васильевича. Убийца среди них.
Сергей Дмитриевич посмотрел на наручные часы, представил себе, как там, в своей комнатке мучается в беспокойном сне Галина. Как она лежит на пропитанной от пота простыне, и ждёт в чёрном сне звонка будильника.
Сергей Дмитриевич вернулся за стол, придвинул ближе к себе телефон, и зажав между пальцев металлическую палочку, начал накручивать на диске домашний номер Галины. С каждым поворотом диска, Сергей Дмитриевич чувствовал, что становится ближе и ближе к ней. В трубке наконец что-то щёлкнуло, пошло соединение с городом, и с длинным гудком Сергей Дмитриевич вылетел из своего рабочего кабинета и полетел по проводам со скоростью звука в тёмный коридор общежития. Он уже чувствовал, что находится в коридоре общежития, он чувствовал все запахи, что исходили от стен, и только телефонная трубка, висящая на рычагах, не спускала его.
- Алло! – трубку сняли, и Сергей Дмитриевич услышал тихий голос Галины.
Сергей Дмитриевич хищно улыбнулся. Голос Галины был верным знаком доброй и сытой охоты, которая начиналась прямо сейчас, в эту самую секунду. Теперь всё стало на свои места, Сергей Дмитриевич чувствовал под лапами, что бежит по новой, верной тропе, и запах добычи яркий и близкий.
- Доброе утро Галина! Я обещал вам позвонить, и вот он я! Простите меня за столь ранний звонок, но помочь в охоте можете только вы. Я сейчас буду задавать вам кучу нелепых и глупых вопросов, потому, что я не знаю точно, что у вас спрашивать. Вы отнеситесь к моим глупым вопросам очень серьёзно, и отвечайте на них развёрнуто. Можете отвечать не прямо, а отвечайте из далека. Это нужно чтобы я нашёл зерно! Мы договорились?
- Договорились! – как можно уверенней ответила Галина, потому что она ничего не понимала. Что за охота, и что за зерно должен найти в её ответах Сергей Дмитриевич.
- Вам сейчас удобно разговаривать?
- Да!
- Вы стоите? – Сергей Дмитриевич представил себе Галину в тёплой фланелевой ночнушке, с накинутым на плече тёплым платком.
- Стою в коридоре.
- Вынесите себе стул. Сможете? Я подожду.
Галина отложив трубку на полочку ушла в свою комнату, вернулась быстро, со стулом в руках.
- Я сижу.
- Очень хорошо. Вам удобно?
- Вполне.
- Продолжаем наш разговор. – Сергей Дмитриевич нервно рассмеялся в трубку. - Скажите Галина, за последние два, три месяца до того, что случилось с Михаилом Петровичем, вы видели в его глазах что-то новое? Я уверен, Михаил Петрович всегда смотрел на вас влюблёнными глазами, но может вы заметили в его глазах что-то ещё? Не важно что именно, главное другое.
- Возможно воодушевление? – робко предложила Галина.
- Возможно. – так же робко ответил Сергей Дмитриевич, боясь спугнуть завязавшийся разговор. – Вы спрашивали о нём у него?
- Только раз он обмолвился об этом. Довольно скупо и не впопад, но Михаил Петрович сказал мне, что скоро всё изменится, что очень скоро он сможет почувствовать теплоту моих рук, своими руками.
- И всё? Ни слова больше?
- Всё! Знаете и это очень много, услышать от человека, который может молчать неделями. Я не предала его словам большого значения, потому что знала, этому не бывать никогда.
- А что послужило этим словам?
- Не знаю что это был за порыв, и откуда он возник. Вроде всё было как всегда, и вот в один из вечеров он это сказал.
- Может что-то до этого произошло? Вспомните Галина, мне кажется мы нащупали зерно.
- Даже не знаю, что вам и сказать.
- Говорите как есть, говорите что угодно, вот что в голову приходит, то и говорите. Мне кажется всё это очень важно.
- Галина молчала не долго: - Точно помню, что за неделю до этого разговора, Михаил Петрович злым ходил, как чёрт, и всем недовольным, а под конец недели успокоился и сказал мне эти слова. Я сначала его негодование связывала с порошками, что он пил по три раза на дню. От этого порошка он пятнами разными покрывался, чесался во всех местах, а кожа на руках осыпаться начала. Я тайком заглянула ему под перчатки, а там золотые кисти сильно потускнели, и запястья сильно воспалились. Только он всему этому тихо радовался.
- Раньше Михаил Петрович принимал какие либо препараты?
- Принимал, ему их после санатория иногда прописывали. Терапевт из больницы. Что-то он в санатории принимал.
- Так же было и в этот раз?
- Нет, порошки он из санатория привёз, сказал, что нужно пропить весь курс, так врач велел.
- В каком месяце Михаил Петрович в санатории отдыхал?
- Так! Дайте вспомнить. – Галина задумалась на секунду. – Феврале, да, он весь февраль в санатории провёл.
- Подскажите что за санаторий?
- Наш санаторий, от института, он в нём больше двадцати лет восстанавливался. Ездил туда два раза в неделю. Кстати очень хороший санаторий, процедур много, и врачи все грамотные. Находится совсем недалеко от нас.
- За этот февраль месяц вы навещали его?
- Да. Я два раза приезжала к нему в выходные. Рядом с санаторием моя школьная подруга проживает, я у неё останавливалась. Убивала так сказать сразу двух зайцев. Там очень хорошо. Замечательные виды зимнего леса, свежий воздух, а как там спится чудесно, вы даже не представляете.
- Угу. – Сергей Дмитриевич крепко задумался. – Спасибо вам Галина, вы очень сильно помогли нам. Ещё раз прошу простить меня, за столь ранний звонок.
Сергей Дмитриевич попрощался с Галиной, резко сбросив вызов, рубанув по рычагам телефона ладонью, и так же быстро накрутил металлической палочкой домашний номер Виктора. На Сергея Дмитриевича молча смотрел Николай Фёдорович. Зажав в руке листы бумаги, он так и не решился выйти из кабинета, чтобы пустить в обработку собранные за ночь фамилии.
- Виктор! Вы простите меня за столь ранний звонок, но без вашей консультации, мы никуда. Я вам дал хоть немного поспать?
- Вы наверное сами ещё не ложились? – в трубке было слышно, как Виктор взял с тумбочки будильник. – Слушаю вас Сергей Дмитриевич.
- Игорь Матвеевич отдыхал в этом году в санатории?
- Отдыхал, и если мне не изменяет память, то это было в феврале.
- Что за санаторий?
- Санаторий наш, от родного завода. Находится на песчаной косе, это примерно сорок минут на рейсовом автобусе.
- Получается, каждый отдыхал в своём санатории?
- Да, Юрий Васильевич восстанавливался в своём санатории, железнодорожник кажется.
- Игорь Матвеевич отдыхал полный месяц? Весь Февраль?
- Да. Взял путёвку на месяц.
- Угу. – вновь крепко задумался Сергей Дмитриевич. – Вы навещали его?
- Конечно. Мы приезжали к нему два раза. Наведывались к нему по выходным. – Виктор вернул на тумбочку будильник. – Вы что-то нащупали?
- Лишь странности и совпадения. Кстати, если говорить о совпадениях. После возвращения из санатория Игорь Матвеевич не принимал какие ни будь препараты?
- Порошки какие-то глотал. Сказал выдали врачи, и нужно пропить весь курс.
- Всё выпил?
- В этом не сомневайтесь. Если сказали надо пропить, то Игорь всё сделает, как велели. Пил порошки каждый день. Красными пятнами весь исходил, кожа на руках шелушиться начала, но он всё выпил, как велели.
- И ещё Виктор, если возвращаться к странностям. После возвращения из санатория Игорь Матвеевич не изменился?
- Что вы имеете в виду?
- Может быть Игорь Матвеевич по-другому стал смотреть в будущее? Он ничего не говорил, что скоро всё изменится?
- Нет, ничего такого он не говорил. Приехал хорошо отдохнувшим, бодрым и весёлым человеком, глаза горят, человек готов к работе.
- Что же! – Сергей Дмитриевич ещё сильнее задумался, опустившись на запредельные глубины раздумий. – Постарайтесь немного поспать. Надеюсь, так рано тревожить вас больше не придётся.
Закончив разговор с Виктором, Сергей Дмитриевич остался на глубинах раздумий, сильно забарабанив металлической палочкой по краю стола.
- Сергей Дмитриевич! Вы большой молодец! Теперь осталось узнать, в каком месяце отдыхал в санатории Юрий Васильевич.
- И узнавать нечего. Тоже в феврале.
- Единственная не состыковка получается, что все трое отдыхали каждый в своём санатории. Юрий Васильевич железнодорожник, у них и санатории свои, как у заводчан. Возможно убийца навещал их по очереди. Явно же, что именно он порошки выдавал.
- Это будет легко проверить. Тайком в санаторий приехать не получится. Здесь без свидетелей не выйдет. Кто ни будь должен был увидеть его, или его автомобиль. – Сергей Дмитриевич отложил металлическую палочку. – Я больше всего думаю над тем, почему Михаил Петрович оказал убийце отчаянное сопротивление? Почему в отличии от Юрия Васильевича и Игоря Матвеевича стал бороться за свою жизнь?
- И почему?
- В отличие от остальных, Михаил Петрович был влюблён! Сильно и по-настоящему. Ради этой любви он позволил себя обмануть. Возможно немного сопротивлялся словам Юрия Васильевича, но в итоге сдался. Поверил единственному верному другу и доверился убийце. Только на поле, у дороги, куда его привёз убийца, он понял, что всё это обман, простая и грязная ложь. Проклятие дара невозможно повернуть вспять! И он испугался, сильно испугался, понимая, что капкан захлопнулся, и он оказался в западне. Михаил Петрович начал бороться, за те кусочки счастья, что имел. За любовь к Галине! Он всем сердцем рвался с этого поля к ней, но…. Было уже слишком поздно, и защитить себя от горького обмана, он не смог. Так и остался в поле.
- Убийца что-то пообещал Юрию Васильевичу, а он поверил и рассказал об этом остальным?
- На этом и была замешана вся ложь с обманом. Убийца пообещал Юрию Васильевичу вернуть ему руки.
- Но это чушь! Невозможно сделать, как это было раньше.
- Вы в этом уверены? Может вы смогли объяснить весь феномен золотых рук? На это и был расчёт. Учёные молчат! Феномен золотых рук доказать невозможно, потому что это нереально и не возможно, но и опровергнуть нельзя, потому что он есть! Учёные пожали плечами и отошли в сторону. Развязав своим безмолвием многие языки. И убийца на этом сыграл. Вначале он заставил поверить в это Юрия Васильевича, что сможет вернуть ему руки, и через него, привлёк остальных. Убийца убеждал годами, у него было достаточно времени на это. Лечебная здравница прекрасное для этого место. Как ни лечащему врачу можно довериться, открыться. Ведь только он поймёт, и возможно поможет!
- Но одной болтовней убедить невозможно. Юрий Васильевич не наивная барышня, в летучую чепуху верить не станет. Здесь железные доказательства нужны.
- Снова я согласен с вашими словами. Доказательства нужны, и вероятно, как человек с несколькими высшими образованиями Юрий Васильевич требовал их от убийцы.
- И?
- И он их получал, постепенно, в маленьких дозах, и ни сразу. Доказательства были хорошо спрятаны под огромным слоем убеждения. И я больше всего уверен, убийца сделал именно так, что это Юрий Васильевич просил его избавить его от трудового дара. Финальным чудом стало потемнение золотых кистей. Для убийцы не составила большого труда подобрать правильные медикаменты, ведь он несколько лет подряд тайно пичкал ими Юрия Васильевича, наблюдая за эффектом.
- И что дали потемневшие кисти рук?
- Надежду! Самое главное, что нужно, это надежда. Перед глазами большие перемены. Руки зудят, безумно чешутся, и нещадно крошатся лоскутами кожи. Кисти почернели, ещё немного, ещё чуть-чуть и проклятый металл осыпится, сгинет, и можно будет вновь почувствовать собственные пальцы. Не быть ни от кого зависим! Чудо почти свершилось.
- Слабое получилось чудо, больше похоже на виртуозное творение фокусника. – Филипп Петрович мирно спящий у остывшего самовара потянулся, и заразительно зевнул. – Нужно не языком болтать, а ехать в санаторий железнодорожник и брать нашего голубчика за жабры.
- Спугнём. – жестко рубанул рукой Сергей Дмитриевич. – Убийца далеко не дурак, сразу почует, что мы явились за его шкурой.
- Тогда не полезем нахрапом, сначала осмотримся, и понаблюдаем. Будем осторожными. – прав Сергей Дмитриевич, можем спугнуть.
- И куда он денется? Если только в бега?
- Это исключено. Не хватало нам ещё за ним по всему союзу носится. – Николай Фёдорович посмотрел на составленные за ночь списки, на мгновение задумался. – Со списками что делать? Отдавать в обработку?
- Отдавай. Не зря же всю ночь сидели. Начальству нашу мысль озвучь, и номер телефона здравницы Михаила Петровича узнай. Звонить в санаторий Железнодорожник ни в коем случае нельзя, убийца может насторожиться. Мы с Филиппом Петровичем сейчас съездим в здравницу Игоря Матвеевича, осмотримся там. Нас туда Димка мигом домчит.
- Опять время зря теряем. – громко заговорил Филипп Петрович. – Нужно ехать в санаторий Железнодорожник и брать убийцу, пока он тёпленький.
- Как ты себе это представляешь? Мы ещё не вычислили никого.
- Разберёмся на месте. – махнул рукой Филипп Петрович. – В первый раз что ли? Будем импровизировать. Не думаю, что убийца по палатам утки разносит. Речь уже была, что убийца из врачей. И Юрий Васильевич не будет годами разговаривать с санитаром, о чём им общаться? О поездах на магнитной подушке? Личный, или казённый автомобиль наконец, неужели санитар может его себе позволить?
- Всё верно говоришь! Всё грамотно толкуешь. Но… - Николай Фёдорович направился к двери. - Спешить не будем. Все предположения выскажу начальству, если мы не правы, поправят. Не забывайте, на задержание нужно будет ехать в чужой для нас город, а на это разрешение нужно.
- Ну а я пойду Дмитрия с кровати подымать. – Сергей Дмитриевич посмотрел на наручные часы. – Думаю он уже выспался за полтора часа.
- Я знаешь что подумал? – Филипп Петрович вышел в центр кабинета, и пару раз нагнулся вперёд, разминая деревянную поясницу.
- Что? – задержался в дверях Сергей Дмитриевич.
- Может сегодня вечером пельменей поедим? А что? Я Оленьку попрошу, она не откажет и налепит нам.
Сергей Дмитриевич ничего не ответил, махнул рукой и вышел из кабинета.
Дмитрий поднялся с кровати моментально, как давно служивый солдат. Стоило его маленько потрясти за плечо, и он сразу открыл глаза и подскочил на кровати. Быстро заправил кровать, прошёлся по комнате с гантелями, и сделал от пола пол сотни отжиманий, затем убежал умываться.
Машину подал быстро и к крыльцу отдела. Филипп Петрович запрыгнул на передние сидение и в лоб обрадовал Дмитрия хорошей новостью: - Сегодня пельменей поедим!
- Пельмени это очень хорошо, у меня от варёной картошки скоро кишки узлом скрутит. – Дмитрий оглядел присутствующих. – Все что ли?
- Все! Николай Фёдорович остался начальство дожидаться. Мчи нас с ветерком к санаторию, что на песчаной косе.
- Это чайка что ли?
- Она самая! – кивнул Филипп Петрович, и принялся рассказывать Дмитрию, как очень важно, и правильно приготовить тесто для пельменей. Дмитрий с утра оказался мудрым, и не перечил Филиппу Петровичу, и в спор по тесту не ввязывался, молча крутил баранку и слушал.
Сергей Дмитриевич сидел на заднем сидении и слушал их разговор в пол уха, с лёгкой ленью борясь со сном, пока полностью не уснул. Иногда он просыпался, оглядывался, смотрел в окна на дорогу, и снова засыпал. Полностью убеждённый в том, что едет правильной дорогой. Тропа, на которую он ступил петляла и вилась. Под колёсами машины шуршали камни, позади них вставала пыль, но он продолжал продвигаться по ней вперёд, и тихо крался к своей цели.
Санаторий Чайка находился посреди глухого, соснового леса, и лишь краем, выходил на песчаную косу, к большой и широкой реке.
- Хорошо как здесь? – Филипп Петрович вышел из машины и потянулся, глубоко вздохнув свежий ветер. – Смотрите какие огромные сосны, как небоскрёбы за рубежом. Димка, ты глянь!
- Ёлки они и в Африке ёлки! Что на них глядеть? – Дмитрий огляделся, вертя шеей. – Я развернусь, мало ли что.
- Пошли с нами! Прогуляешься и подышишь.
- Ага, и клещей насобираю в этих зарослях. Я здесь вас буду ждать!
Бетонная тропинка по которой шли Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем сильно петляла среди высоких сосен, и огромных, не стриженных кустов сирени. Иногда под соснами, в небольших низинах, среди выступающих корней прятался снег. Ноздреватый и сыпучий, как осколки битого стекла.
- Ничего его не берёт! Ни солнце, не тёплый ливень с градом. – Филипп Петрович по-ребячески спрыгнул с бетонной тропинки, и залез ботинком в остатки снега. Расшвыряв его ледяные осколки по сухой траве.
Ветер прилетевший со стороны реки, принёс едкий запах краски. Со всем близко послышался свист метлы. Сергей Дмитриевич с Филиппом Петровичем вышли к сухой чаше фонтана. Вокруг неработающего фонтана кружили дворники с мётлами, собирая песок и прошлогоднюю листву в кучки. Рядом красили скамейки в синий цвет. За всей этой работой наблюдал полноватый мужчина со ступенек главного корпуса санатория. Увидев чужаков, выбравшихся из густых кустов сирени, мужчина немного подумал, и заложив руки за спину пошёл на встречу к чужакам.
- Вы что-то хотели? – мягко спросил он.
- Да! – осоловело кивнул Филипп Петрович, страдая от обширного удара чистым кислородом. – Мы хотели видеть хозяина, столь чудного места!
Мужчина уважительно и скромно улыбнулся. Слегка наклонил голову на бок, и ответил: - Он перед вами!
Сергей Дмитриевич показал удостоверение: - Нам нужно задать вам парочку вопросов.
- Понимаю, понимаю. – мужчина наклонил голову на другой бок. – Мы в городе не проживаем, но за новостями следим. Понимаю о чём хотите спросить, понимаю.
- За новостями следите, ни за слухами?
- Что вы! Слухи на дух не переношу, сам не распространяю, и другим не позволяю. Юрий Владимирович! – представился хозяин санатория. – Ужасная, и страшная потеря. Такого человека не сберегли.
- Скажите, когда в последний раз Игорь Матвеевич восстанавливался в вашем санатории?
Юрий Владимирович на секунду задумался, поглядел на столпившихся рядом дворников, и предложил: - Может вам будет удобнее задать все вопросы в моём кабинете? – и гостеприимно указал рукой на главный корпус санатория.
- У нас всего несколько вопросов к вам. На долго мы вас не задержим.
- Что же, давайте тогда прогуляемся. Погода прекрасная, я давно не помню такой тёплый апрель.
- А клещей у вас нет? – настороженно спросил Филипп Петрович.
- Что вы! Территория санатория всегда тщательно обрабатывается. Смелее товарищи. – и мягко подтолкнул своих гостей вперёд. – Я сейчас вам песчаную косу покажу. У нас такие прекрасные места, так и просятся на полотна картин. Уродился бы художником, творил бы только здесь. Но увы, увы!
Юрий Владимирович оказался очень учтивым человеком, и прекрасным рассказчиком. Ведя своих гостей по узеньким тропинкам, он бесконечно рассказывал и рассказывал, и как хороший хозяин, только нахваливал.
- Мы с Игорем Матвеевичем довольно часто прогуливались этой дорогой. Каждый вечер шли до песчаной косы, и там, на причале любовались красотами природы. Игорь Матвеевич мог половину дня провести на косе. Я и не передам вам всю красоту словами, надо видеть.
Узенькая тропинка вывела на дощатый причал. Высокие сосны остались позади, и уже не оберегали от сильных порывов ветра, который налетал из-за реки со страшной силой, и мог потехи ради сбить с головы шляпу. Дышалось от тугих порывов трудновато, приходилось таить в груди дыхание и ждать, пока ветер не ослабнет. Широкая река текла тихо и величественно. Позади неё чернел сплошной стеной лес.
- Красота! – Филипп Петрович не мог надышаться. Позабыв обо всём, он закурил, облокотившись на перила причала, и умиротворенно уставился на широкую реку, которую чесал против шерсти ветер.
- Зимой здесь стоять невозможно, со всех сторон продувает ледяным ветром, как не закутывайся, но Игорь Матвеевич находил в себе смелость, и приходил сюда на пару минут. Игорь Матвеевич приезжал к нам в санаторий два раза в году. Ближе к весне, и вначале осени.
- Скажите Юрий Владимирович, какое на вас впечатление произвели золотые руки Игоря Матвеевича?
- Не буду скрывать от вас, я был поражён! С Игорем Матвеевичем мы были в приятельских отношениях, и он, иногда позволял мне более тщательно осмотреть его золотые кисти. Какое феноменальное впечатление они на меня произвели, вы даже не представляете. По началу я даже решил разобраться в одиночку с этим феноменом, но так ничего и не раскрыл! По этому феномену можно было написать ни одну диссертационную работу, или научную статью, но….
- Что же вас остановило?
- Юрий Владимирович развёл руками. – Умничать на неизученном ни кем феномене? Который невозможно доказать или опровергнуть? Я не могу себе этого позволить! Пусть строчат свои статейки словесные шарлатаны, но ни я.
- Скажите есть вероятность вызвать медицинскими препаратами почернение золотых кистей?
- На ум приходят несколько препаратов. – Юрий Владимирович вновь склонил голову чуть на бок, немного призадумавшись. – Не вижу в этом не выполнимой задачи.
- У Игоря Матвеевича были сильные покраснения, и зуд в области запястьев, переходящие в шелушения и отслоения кожи. Виктор связывает это с приёмом порошков, которые Игорь Матвеевич привёз с собой после посещения санатория.
- Вздор! Мы не выдаём с собой ни каких препаратов. Если мы и прописываем медикаментозное лечение, то оно проводится под нашим наблюдением. Ничего Игорь Матвеевич привезти из санатория не мог! И как я мог что-то ему выдать с собой, когда Игорь Матвеевич на неделю раньше покинул нас?
- Он как-то это объяснил?
- Очень и очень туманно. Его телефонный звонок застал меня воскресным вечером дома. Игорь Матвеевич звонил из приёмной моего кабинета. Попросил не терять его, не беспокоится за него, и объявил, что неожиданные дела заставляют его покинуть нас на неделю раньше. Поблагодарил за всё, и простился. Больше я с ним не разговаривал.
- За ним кто-то приехал? Может Виктор с Людмилой?
- Исключено! Виктор с Людмилой приезжали в субботу, погостили день, и в воскресенье, во второй половине дня уехали.
- А как можно уехать из санатория поздним воскресным вечером?
- Думаю что ни как. Автобусы уже не ходят, Виктор с Людмилой уехали на последнем автобусе.
- Значит на машине?
- Возможно. Но и здесь получается загвоздка. Февраль! Дорогу к санаторию не чистят, до машины придётся идти пешком, она не проедет по нашим заснеженным дорогам.
- Может Игорь Матвеевич озвучил кому ни будь, как будет выбираться из заснеженного плена? Всё же зима, мороз на улице, и беспомощный человек наедине со всем этим уходит куда-то в ночь?
- Стыдно в этом признаваться, но и я об этом не подумал, не задался таким вопросом, и не расспросил его об этом.
- Получается ни кто не знает, как Игорь Матвеевич выбирался из санатория?
- Я думаю всё же на машине. Игорю Матвеевичу нужно было пройти до машины по тропкам от силы минут двадцать. Другие варианты я исключаю.
Сергей Дмитриевич задумался, осматривая рябь на воде. Ветер стих, и в небе объявились беспокойные чайки. Почему-то вспомнился номинальный начальник Игоря Матвеевича с завода, и разговор с ним.
- Скажите Юрий Владимирович, в вашем санатории есть бассейн?
- Увы! Бьюсь какой год об толщу льда недопонимания. Пытаюсь выбить средства на постройку бассейна, но вышестоящее начальство всегда спрашивает меня. Зачем вам Юрий Владимирович бассейн, если у вас есть такая река!
Родной отдел милиции встретил Сергея Дмитриевича прохладной тёмного коридора, и тишиной. Закрыв за собой входную дверь, Сергей Дмитриевич остановился на пороге и замер на минуту, прижавшись спиной к закрытой двери. На секунду прикрыл глаза, и затаил вздох глубоко в груди, чтобы выровнять дрогнутое дыхание. Бессонная ночь давала о себе знать частыми, иногда не в такт ударами сердца. От обрывков снов, что насобирал в поездке к санаторию и обратно, накопил в глазах небольшие горсти песка. Глаза сильно покраснели, и изнывали от сухости, а из головы никак не вылетал короткий сон, который приснился по дороге назад в отдел.
Сергей Дмитриевич отчётливо чувствовал во сне запах крови. Исходящий из багажника их машины, где лежал и подпрыгивал на каждой кочке окровавленный топор. Рядом с ним лежали, и звенели друг об дружку, как блюдца из набора золотые кисти Игоря Матвеевича.
- Сергей!!! – Николай Фёдорович сильно хромая подошёл ближе, устало навалился всем своим весом на трость и на единственную ногу. – Ты чего здесь замер? Случилось что?
Сергей Дмитриевич глубоко вздохнул, полностью восстановив дыхание. – Ничего не случилось, только из санатория приехали.
- Идём! – Николай Фёдорович ухватил Сергея Дмитриевича за рукав пиджака, и поволок в самую тьму прохладного коридора, как паук тащит неподвижную муху. – Всё удачно складывается для нас. Раздобыл я номер здравницы Михаила Петровича, позвонил и поговорил с главврачом. Знаешь что он мне рассказал?
- Знаю! – устало ответил Сергей Дмитриевич. – Михаил Петрович выехал из санатория на неделю раньше.
- В точку! – перевозбуждённый Николай Фёдорович по-ребячески хлопнул Сергея Дмитриевича ладонью по животу, затем вновь цепко ухватился за рукав, жадно заговорив полушёпотом. – Я со всем этим к начальству. А там уже делегация сидит, и чихвостит наше руководство. Требует голову убийцы золоторучек, и уже блюдо для его головы приготовила. Они с этим блюдом катаются от отдела к отделу, требуя голову убийцы, но ни у кого её нет.
- Коль! – Сергей Дмитриевич высвободил свою руку, и сам крепко вцепился в плечо, развернув к себе Николая Фёдоровича, чувствуя что-то нехорошее от Николая Фёдоровича. – Ты ничего не рассказал?
- Не смог! Понимаешь, один из делегации, что громче всех про голову кричит… - Николай Фёдорович опустил взгляд. - Знаю я эту гадину, очень хорошо знаю. Эта гадина меня уже жалила, я даже помню на вкус его яд.
- Ну а списки ты показал?
- Списки! – тихо засмеялся Николай Фёдорович. – Про списки отдельный разговор. Все отделы только списками и заняты, ни у кого больше других идей и зацепок нет! Эта гадина больше всех смеялась над нашими списками. А я стою в кабинете и молчу, душа рвётся на лоскуты, и рассказать всё хочет, но я молчу, словно язык откусил. Гадина смеётся и орёт. Я списки чуть не разодрал у них перед глазами. Развернулся и ушёл. Не смог я ничего сказать, из-за него. Понимаешь? Я точно знаю, что он услышав от меня про врача из санатория, сразу сольёт информацию другому отделу. – Николай Фёдорович зажевал желваками на челюстях, на шее забилась и набухла толстая вена. – Не в медальках дело, не в том кто первый, но мне обидно стало, что эта гадина снова меня укусит и яд в кровь пустит. Понимаешь?
- Понимаю! Только что делать будем? Как поступим?
- Стою я здесь, размышляю, а внутри меня всё надвое треснуло. Если включить голову, и подумать, то нужно идти и доложить, но как себе представлю смеющуюся гадину, так внутри всё сжимается.
- Как решишь, так и будет!
- Знаю, но без вашей помощи я не приму решения. Как поступим? Сами скрутим голубчика?
- Конечно скрутим, о чём разговор?
Николай Фёдорович посмотрел воспалёнными глазами, и скомкал рукав пиджака, крепко схватившись за руку. – Справимся? Только честно мне ответь! Справимся?
- Куда мы денемся! Не первый же раз.
Николай Фёдорович окинул взглядом Сергея Дмитриевича, с головы до ног.
- Помято выглядишь. Точно всё в порядке?
- В полном! – Сергей Дмитриевич промолчал, что Николай Фёдорович сам ели стоит на одной ноге, подпёртый деревянным протезом и тростью. Хромота и усталость на осунувшемся лице сильно бросались в глаза. Николай Фёдорович всё сильнее опирался на тонкую трость. Внутри неудобного деревянного протеза горела натёртая культя. Действительно похож на уставшего пирата, который не сходит сутки с мостика корабля, чтобы увести от погони свою скорлупку, набитую краденым золотом.
- Ты почему здесь один стоишь? – Николай Фёдорович отступил на шаг от Сергея Дмитриевича, и огляделся. – Ребята где?
- Филипп Петрович на ужин пельменей захотел. Дима его к Ольге повёз, договариваться насчёт ужина.
- Пельмени! – восторженно обрадовался Николай Фёдорович, но Сергей Дмитриевич подумал, что это больше нервное, чем восторженное. – Это же чудесно! Хоть одна хорошая новость, есть что ждать.
- Да! – решил согласиться Сергей Дмитриевич. – Картошка до жути надоела.
- Но это после. – Николай Фёдорович достал из кармана связку ключей и протянул их Сергею Дмитриевичу. – Беги к сейфу, собери оружие для подстраховки. Надеюсь не пригодятся!
Сергей Дмитриевич залетел в рабочий кабинет, и перед тем, как кинуться к сейфу, схватил с тумбочки графин с водой. Жадно выпил половину, налил воды в руку и промыл глаза. Открыл сейф, и начал рассовывать пистолеты, обоймы и патроны по карманам.
- Кидай сюда! – Николай Фёдорович появился в кабинете с маленьким фанерным чемоданчиком в руках. Раскрыл его на рабочем столе, посмотрел на мокрый пол и тоже схватился за графин. Остатки воды вылил в ладонь и смочил шею.
Из отдела вылетели как два пушечных ядра, с маленьким чемоданчиком в руках. Димка, вертя баранку подъезжал к отделу. Увидев своих на дороге, Филипп Петрович вылез из окна и замахал сорванной с головы шляпой.
- Ребята я договорился насчёт ужина!
- Отлично. – кивнул Сергей Дмитриевич и кинулся к задней двери автомобиля.
- Дмитрий! – как всегда, в минуты переживания, немного строго рявкнул Николай Фёдорович. – Что с бензином у тебя?
- Полный бак! Только что заправился.
- Отлично! Мчи на всех парах в санаторий Железнодорожник.
- Ура! – воскликнул Филипп Петрович. – Столько времени зря потеряли, давно бы уже упаковали клиента, и обратно ехали.
- Ни куда он от нас не денется!
Сергей Дмитриевич согласился с Николаем Фёдоровичем, и подумал, что нужно немного поспать пока едут, пока есть такая возможность. Нервная обстановка нарастала в машине. Каждый немного нервничал. Дмитрий сосредоточился на дороге, и когда выехали из города, помчался по просёлочной дороге на всех парах. Филипп Петрович травил очередную байку. Николай Фёдорович напряжённо слушал его, думая только о своём. Наверное продолжал вести борьбу внутри себя, размышляя о правильности сложного выбора.
Сергей Дмитриевич мгновенно уснул, и оказался внутри рабочего автомобиля совершенно один. Машина летела по пустой дороге ни кем не управляемая. Дмитрия за рулём не было. Сергей Дмитриевич огляделся по сторонам, и понял, что сидит в машине абсолютно один. Он сидел на заднем сидении и сжимал в руках окровавленный топор. Рядом, на сидении лежали золотые кисти Игоря Матвеевича. Кисти Юрия Васильевича лежали с другой стороны. На переднем сидении, с большими зарубами от топора лежали кисти Михаила Петровича. Автомобиль продолжал лететь вперёд, и кажется прибавил скорость. Перед тем, как влететь в столб, который возник из ни откуда, прямо по среди дороги, Сергей Дмитриевич подумал, что хорошо знает, кому, и чьи кисти принадлежат. Затем сильнейший удар в столб.
- Проснулся? – Сергея Дмитриевича потрясли за плечо. – Просыпайся, подъезжаем.
- Нахрапом не лезем! – Николай Фёдорович открыл фанерный чемоданчик, и стал раздавать пистолеты. – Вначале осмотримся. Самое главное не спугнуть убийцу, и ещё важнее задержать живым. Это будет даже поглавнее первого. Всем понятно?
- Понятно! – Филипп Петрович проверил пистолет, и спрятал его за спиной. – Может я прогуляюсь один, посмотрю, что и как здесь?
- Нет! – Николай Фёдорович вылез из машины, оправил пиджак, и взял в руки пустой чемоданчик. – Пойду я один, осмотрюсь, попробую с медицинским персоналом поговорить.
- А чемодан тебе зачем? – Филипп Петрович тоже вылез следом из автомобиля.
- А как я без вещей заселяться в санаторий буду? – Николай Фёдорович оглядел себя в отражении окна машины. Поправил волосы, зачесав взлохмаченные волосы рукой. Результат причёски ему не понравился, и он стащил с Димкиной головы кепку шестиклинку. – Вы идите после меня, по одному. Сильно рожами не отсвечивайте, по ним сразу можно узнать, что вы с милиции. Встретимся в вестибюле, я там немного поскандалю.
- Зачем? Сам же говорил, что тихо осмотримся.
- А как не скандалить? Если инвалида и ветерана, отказываются заселять в санаторий без направления? Только со скандалом можно к главврачу на приём попасть и без очереди!
- Легенду себе придумал! – Филипп Петрович кивнул на ковыляющего в сторону главного здания Николая Фёдоровича. – Мы что? Здесь сидеть будем?
- Димка! – Сергей Дмитриевич легонько хлопнул по плечу Дмитрия. – Посмотри, как думаешь, в каком здании может быть гараж у них?
- Вон в том, в самом низком и вытянутом.
- Уверен?
- Зуб даю! У нас милицейский гараж точно такой же.
- Подъезжай к нему не спеша, а мы зайдём с другой стороны. Там и встретимся.
Сергей Дмитриевич выбрался из автомобиля и быстрым шагом направился к гаражу, его догнал Филипп Петрович и растирая лёгкую небритость на щеках, спросил: - А что у меня с рожей не так?
Гараж оказался почти пустым. В полутьме прятался старый трактор с большим отвалом, для чистки снега. Одна разобранная медицинская машина, и только в дали, на одной из ям, возился с легковым автомобилем мужик.
Филипп Петрович не спеша подошёл к нему, оглядел со всех сторон автомобиль, и озадаченно спросил: - На ходу?
Мужик хмуро посмотрел на Филиппа Петровича, хотел ответить, но лишь зло махнул рукой.
- Тебе что здесь нужно?
Сергей Дмитриевич вышел с другой стороны, оставаясь в тени, он зашёл за спину мужику, и тоже спросил: - Так на ходу?
Мужик от страха подпрыгнул, резко развернулся и недовольно посмотрел сразу на двоих.
- Товарищи отдыхающие, вы бы шли от сюда…. – мужик осёкся, смотря, как Филипп Петрович за чем-то полез в карман брюк. – Отдыхать!
Филипп Петрович вынул из кармана деньги, пошелестел купюрами. – Тут у нас такая проблемка нарисовалась. К нам дамы едут, а встретить их на вокзале не на чем. Может довезёшь? А?
- Дамы к нам на автобусе же не поедут! – Сергей Дмитриевич вновь оказался за спиной.
Мужик разозлился, выхватил из кучи ключей кривой ключ, и замахнулся им на Сергея Дмитриевича. Филипп Петрович скользнул размазанной тенью к мужику, перехватил его руку и выкрутил из его рук ключ. Свободной рукой ударил под дых. Мужик сдулся, выпустив остатки воздуха из груди, и осел на землю. К дверям гаража подъехал Дмитрий. Филипп Петрович поднял на ноги мужика и затолкал его на заднее сидение рабочего автомобиля. Сергей Дмитриевич, перед тем, как тоже прыгнуть на заднее сидение, немного задержался, и скользнул взглядом по государственным номерам автомобиля. 19-83, прочитал он цифры на номере, с буквами Ж.Д.Ю.
- Дим, а Дим! А этот дядька не хочет бедным женщинам помочь.
- Чего, чего?!!! – подпрыгнул на сидении Дмитрий, стремительно оборачиваясь назад. – Так я ему за это дело в рыло дам!
Мужик с большим трудом попытался вздохнуть. Сильно покраснел лицом и от боли скривил рот.
- Вы кто такие? Что творите? – завозился на заднем сидении мужик.
Филипп Петрович навалился на мужика сильнее, обхватив его руки, а Сергей Дмитриевич достал удостоверение и показал его мужику.
- Мы из милиции. Из родной, любимой милиции. Сейчас ты внимательно слушаешь наши вопросы и отвечаешь на них коротко и честно. Всё понятно?
- Да.
- Чей автомобиль?
- Врача местного. Сегодня пригнал в гараж, попросил посмотреть.
- Ты кто?
- Я механик.
- С автомобилем что?
- Толком не знаю ещё. Вроде на ходу, раз сам в гараж заехал, но всё в нём болтается, льётся. Врач на нём куда-то ездил далеко, ели назад, до дому дотянул.
- Сейчас будет самый главный вопрос. Внимательно! Имя и фамилия врача?
- Барыкин Иван.
- Где его найти?
- В первом корпусе сидит, на втором этаже. Номер кабинета не знаю, не бывал у него. Можете узнать в приёмной, девочки подскажут.
- Дмитрий подай верёвку из бардачка. – попросил Филипп Петрович.
- Зачем это? Я же на все вопросы ответил! – возмутился мужик и завозился на сидении.
- Кто тебя знает, может наврал нам с три короба. Мы сходим и проверим, а ты пока здесь тихо посиди. – Филипп Петрович навязал узлов на руках мужика, и проверил его карманы. Вытащив из них только ключи от машины. – Дима, ты поглядывай за ним. Рыпаться начнёт, можешь смело ему в рыло бить.
- За мной не заржавеет! Отвешу самый любимый, не пожадничаю!
Сергей Дмитриевич шёл быстрым шагом к первому корпусу, рядом, иногда переходя на бег, бежал Филипп Петрович. На ступенях первого корпуса сбились с бега и пошли спокойно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Сергей Дмитриевич схватился за ручку, и потянул на себя дверь, его остановил Филипп Петрович, и потянул немного в сторону от двери.
- Смотри стенд с фотографиями сотрудников! Пойдём посмотрим на нашего врача.
Быстро подбежали к стенду, с большой надписью, НАША ГОРДОСТЬ, и нашли фотографию Барыкина Ивана. С фотографии смотрел совсем молодой человек, в белоснежном халате, с очень властным взглядом, и массивными, мужественными скулами.
Филипп Петрович не выдержал и харкнул слюной на фотографию, быстро вытерев рот.
- Филипп! Где ваши манеры?
- Сегодня я без них, в рабочем столе забыл.
Вернулись к двери, и вошли в фойе первого корпуса. Напротив пустого гардероба стоял Николай Фёдорович, и громко стучал тростью по столу приёмной медсестры, требуя личной встречи с главврачом. Сергей Дмитриевич протолкнулся сквозь густую, орущую на все голоса толпу. Посмотрел на стенд на стене, с указанием врачей и их кабинетов. Нашёл на стенде номер кабинета Барыкина Ивана, и кивнув Филиппу Петровичу быстро пошли к лестнице.
Николай Фёдорович заприметил на лестнице Сергея Дмитриевича с Филиппом Петровичем, быстро подымающихся по лестнице, перестал требовательно бить по столу тростью, и махнув рукой, сказал: - Сам найду! – подобрал пустой чемоданчик, и направился к лестнице, не теряя из виду бежевый плащ Филиппа Петровича.
На втором этаже Сергей Дмитриевич ни сразу сориентировался, пришлось пройти вперёд, и рассматривая номера на дверях кабинетов, вернуться обратно.
- Нам в левое крыло нужно, нумерация кабинетов не та. – Филипп Петрович первым повернул назад, и быстрым шагом зашагал по коридору.
Николай Фёдорович поднялся на второй этаж, посмотрел, как мимо него пролетел Филипп Петрович, и догоняющий его Сергей Дмитриевич, двинулся следом, сильно хромая.
Не дойдя до нужного кабинета, Филипп Петрович на секунду остановился. Из нужного кабинета вышел мужчина в белом халате, и направился к запасной лестнице.
- Иван! – окрикнул Филипп Петрович врача, привлекая его внимание громким голосом и взмахом руки. – Подождите!
Мужчина в белом халате замер на секунду, оглядел Филиппа Петровича с головы до ног, и выхватил из кармана брюк небольшой пистолет. Стремительно поднял руку, и выстрелил, практически не метясь.
Пулю Филипп Петрович словил плечом. Попадание пули в тело было таким мощным, что Филипп Петрович крутнулся на каблуках и завалился на Сергея Дмитриевича. Сзади, бросив на пол фанерный чемоданчик, за пистолетом потянулся Николай Фёдорович. Врач уловил это движение, повёл пистолетом в сторону Николая Фёдоровича и выстрелил. Пуля попала в деревянный протез Николая Фёдоровича, порвала брючину и выбила из протеза большую щепку. Этого вполне хватило, чтобы Николай Фёдорович потерял равновесие, как от подлой подножки, и вперёд лицом завалился на пол.
- А а а а! – прохрипел больно Филипп Петрович, и перекатился на бок, поглядел на окровавленное плечо. – Поел пельмешек называется. Блин! Плащ жалко!
Сергей Дмитриевич быстро поднялся на ноги, выхватил из-за пояса пистолет, посмотрел вперёд, на пустой коридор. Врач скрылся на лестнице, стремительно сбегая вниз по ступеням.
- Живым!!! Бери его только живым!!! – орал Николай Фёдорович с пола, пытаясь встань на ногу.
- Ты как?
- Беги!
Сергей Дмитриевич рванул следом. Быстро набирая скорость. Внутри него всё закипело, ярость затмила трезвый взгляд, размазав все не нужные детали и предметы. Большие фикусы в горшках, спины людей, перила, лестницы, бесконечные двери, всё что было не нужным, размазалось в глазах Сергея Дмитриевича. Впереди он видел только убегающего убийцу. Видел чётко, и ясно. Догоняю! Мелькнула последняя человеческая мысль в пустой голове. Сергей Дмитриевич обернулся зверем, хищным, диким зверем, который наконец-то преследует свою добычу. Звериная реакция отбросила всё тело в сторону, когда врач остановился и быстро выстрелил два раза. Сергей Дмитриевич ушёл с лёгкостью в сторону от выпущенных пуль, и сам выстрелил два раза. Молясь всем богам разом, чтобы не насмерть подстрелить свою жертву. Пули ушли в сторону, не задев ноги убегающего врача. Стремительно забежав в гараж, врач подбежал к своему автомобилю, и с горечью осознал, что ключей от автомобиля у него нет, как нет их и в замке зажигания. Потеряв на этом всё драгоценное время, и бдительность, врач вылетел из гаража через проходную дверь. В этот момент появился Дмитрий. Быстро, как лихой ветер на коне он оказался рядом с врачом и двумя ударами свалил его на землю. Вначале ударил мощно по печени, затем правым хуком опустил свой кулак в челюсть, метя ближе к уху, чтобы оглушить.
Сергей Дмитриевич появился рядом через два удара сердца, отбросил ногой пистолет врача в сторону, и скрутил ему руки. Дмитрий уже стаскивал с его брюк кожаный ремень, и накручивал его на запястья тугим узлом.
Врач быстро пришёл в себя, осознал, что пойман и моментально перевоплотился в ужасного зверя. Он зло зарычал, забился в конвульсиях, стараясь руками разорвать кожаный ремень. Дмитрий уселся на него сверху, упиревшись коленом в шею.
- Я вас всех зарублю, всех. – рычал с земли врач.
Сергей Дмитриевич присел рядом с врачом, за волосы приподнял ему голову, и спросил: - Кисти где?
- А -ха-ха-ха. – только рассмеялся он.
Из главного корпуса начали выходить люди, они громко разговаривали между собой, с галдящим шумом обсуждая произошедшее.
Николай Фёдорович вышел из корпуса в компании мужчины в белом халате, что-то горячо и коротко ему объясняя. Мужчина постоянно кивал, соглашаясь, и не отрывал беспокойного взгляда от лежащего на земле коллеги.
- Кисти где? – повторил ещё раз Сергей Дмитриевич.
Врач напрягся, сильно покраснел лицом. На его шее вздулись толстые вены, он забил ногами по земле, пытаясь сбросить с себя Диму, и порвать руками кожаный ремень.
- Сергей Дмитриевич, можно я ему ещё раз выпишу по уху успокоительного? А то уж очень резвый бычок нам попался.
- Подожди его успокаивать, он нам сейчас о кистях песню споёт. Куда спрятал? Говори!
- Дима, не лупи его сильно, он нам ещё живым нужен. – Сказал подошедший Николай Фёдорович, и обратился к мужчине в белом халате. – Можете организовать успокоительный укол? Нам его ещё в отдел довезти нужно, не в ухо его же бить каждый раз?
Мужчина с большим сомнением кивнул, оглянулся на галдящую толпу позади него, которая всё росла и прибывала, боясь подойти ближе: - Машенька! – крикнул он неуверенно, думая, что за таким гамом его не услышат, затем прибавив в голос уверенности, крикнул ещё раз. – Машенька, организуйте укол успокоительного.
- Говори где кисти? – держа голову врача за волосы, пытался добиться своего Сергей Дмитриевич.
- Я его весь кабинет перерыл, ничего не нашёл. – Николай Фёдорович посмотрел на толпу людей. – Укол кольнут, нужно будет сразу же уезжать, нечего народ развлекать.
Николай Фёдорович отошёл, открыл дверь автомобиля, устало присел на сидение, вытянув единственную ногу, и встретился с грустным взглядом связанного механика.
- Что за связанный фрукт сидит у нас в машине?
- Это Васильевич, хороший мужик кстати! – Димка навалился на брыкающего врача всем весом, прижав его ноги к земле. – Можно его развязывать, он ничего не сделал.
Механик грустно улыбнулся, и протянул связанные руки Николаю Фёдоровичу.
- Давай развяжу, раз ничего не сделал.- посмотрел на узлы и ужаснулся. – Это кто тебе таких узлов навязал? Здесь только резать. – и полез в карман за перочинным ножом.
- Филипп у нас кстати как? – отвлёкся от врача Сергей Дмитриевич.
- А что с Филиппом Петровичем? – насторожился Дмитрий.
- Подстрелил этот гад его.
- Ах ты…. – Дмитрий схватил одной рукой за плечо врача, и нажал своей бульдожьей хваткой.
Врач взвыл, забил сильно одной ногой по земле, и затих, потеряв остатки сил. В это время подбежала молоденькая медсестра с уколом, и с большим сомнением посмотрела на всех.
- Давай я! – мужчина в белом халате взял шприц.
Сергей Дмитриевич с Димой резко перевернули затихшего на земле убийцу на спину, закатали рукав халата и подставили руку. Мужчина быстро сделал укол и отошёл.
- Всё хорошо с Филиппом Петровичем, не переживайте за него. – Николай Фёдорович разрезал верёвку на руках механика. – Поймал царапину, теперь лежит на кушетке и медсёстрам улыбается.
- Всё, кажется затих. – Сергей Дмитриевич с Димой подняли на ватные ноги убийцу. – Можно грузить и ехать. Филиппа Петровича оставим на радость медсёстрам?
- Он только этого и добивается! – Николай Фёдорович сложил перочинный нож, и убрал его в карман. – Ему скорую вызвали, врачам покажут.
Обмякшего убийцу бросили на заднее сидение. Сергей Дмитриевич залез в бардачок и вытащил новый хлыст бечевки, затем хорошенько связал ему ноги.
- Хорошо бы к этому фрукту весь комплект в отдел привезти, но кисти искать будем уже не мы.
- Что за кисти вы всё ищете? – Механик растирал распухшие руки и уходить не торопился.
- Кисти? Золотые такие, не видал?
Механик замер, и округлил глаза. – Так это он Юрию Васильевичу кисти отрубил?
Николай Фёдорович не ответил механику, привлёк внимание мужчины в халате: - Вы проследите пожалуйста за здоровьем нашего коллеги, до приезда скорой помощи. Нам ехать надо, пока задержанный в чувство не стал приходить.
- Проследим. – пообещал мужчина в белом халате, и добавил. – Он уже не в зоне риска. Кровотечение мы остановили, но показать специалистам всё равно нужно, и это даже не обсуждается.
- Ни кто с этим не спорит! Подскажите ещё одну вещь. Ваш коллега Иван, где проживал?
- Точного адреса не назову. Нужно уточнять в отделе кадров.
- Мы узнаем сами. Может знаете, он жил в многоквартирном доме?
- От куда? С матерью и двумя сёстрами в комнатушке ютился.
- Спасибо большое. Мы поехали. – и обратился к Сергею Дмитриевичу. – В комнатушке он не станет золотые кисти прятать. В кабинете тоже их нет, я всё там перевернул. Ладно! – махнул Николай Фёдорович рукой. – В отделе он нам всё расскажет.
- На даче у него посмотрите. – механик стоял рядом, и продолжал растирать красные запястья. – У него небольшой домик здесь, почти рядом, в трёх, пяти километрах отсюда.
Николай Фёдорович с улыбкой посмотрел на механика: - Прав Дмитрий, хороший ты мужик Васильевич. Дорогу покажешь?
Механик привёз к маленьким дачным домишкам, и указал рукой на почерневший, деревянный сарай: - Вот его хоромы.
Сергей Дмитриевич вылез из автомобиля первым и осмотрелся. Покосившийся забор прятал за собой гнилой сарай и вскопанный огород, нарезанный на аккуратные грядки. Николай Фёдорович крутился рядом с автомобилем, вручив Дмитрию пистолет, он давал наставления.
- Глаз с него не сводишь. Стоишь здесь, и глаз с него не сводишь. Шуметь начнёт, можешь слегка приголубить, а пистолет так, на всякий пожарный случай. Использовать только в крайних случаях. Смотри не пристрели его случайно. Всё понял?
Дмитрий кивнул, встал напротив открытой двери автомобиля и уставился на затихшего убийцу, который лежал неподвижно, с открытыми глазами.
- Васильевич! Ты столбом не стой, Димку подстраховывай. И глаз с него не сводите.
Николай Фёдорович кинулся к калитке. Резко дёрнул её на себя, широко распахивая, сбив с неё шпингалет и тайные крючки. На дверях чёрного сарая висел небольшой замок в ржавых ушках. Николай Фёдорович дёрнул, что есть сил за ручку двери, пытаясь выдрать её из петель, но ничего не вышло. Сергей Дмитриевич обошёл сарай, и нашёл небольшую водопроводную трубу, валяющуюся на земле. Вставил её в душку замка и дёрнул, сильно навалившись двумя руками. Дверь треснула, и с одной стороны вывалилась ушко. Замок беспомощно повис. Николай Фёдорович открыл дверь, и первым шагнул в сарай.
- Ни черта не видно! – пытаясь, хоть что-то разглядеть, сказал Николай Фёдорович.
Сергей Дмитриевич шагнул вглубь сарая следом, на секунду закрыв глаза, чтобы быстрее привыкнуть к темноте.
Посреди сарая лежала разложенная раскладушка, с большой подушкой и одеялом. В углу стоял стол, сколоченный из нетесаных досок. На стенах сарая висели инструменты огородника. Лопаты, грабли и тяпки. Под потолком, на протянутой через весь сарай верёвке, висели сухие пучки трав. В сарае сильно пахло медовой пылью.
Николай Фёдорович зажёг спичку и подошёл к столу. В кружке нашёл обгоревшую свечу и поджёг её. В сарае стало намного светлее.
- Надо полы вскрывать! – Николай Фёдорович тростью постучал по толстым половым доскам. – Думаю он кисти подпол спрятал.
Сергей Дмитриевич вытащил из сарая раскладушку, выкинул её с порога сарая, как и подушку с одеялом. Снял со стены топор, и подсвечивая пол свечкой, начал поддевать лезвием топора толстые доски пола.
После бестолковой пяти минутной возни с топором, Николай Фёдорович попросил отдать ему топор: - Я по углам пройдусь, а ты посмотри схрон в огороде, если и там не найдём, полезем на чердак.
Сергей Дмитриевич вышел в огород с лопатой в руках. Воткнул лопату в мягкую землю, и хорошенько огляделся. Небольшой огород был огорожен штакетником. В левом углу, напротив калитки, смердела выгребная яма. Огромное количество мух сидела на дверях туалета. В противоположном углу была выкопана компостная яма. К ней и направился Сергей Дмитриевич. Обошёл яму по кругу несколько раз. Воткнул лопату в центр, и разбросал всё, углубившись в неё по колено. Вылез из компостной ямы ни с чем, и прошёл весь огород несколько раз. Затем затаив дыхание подошёл к туалету, покрутился с лопатой там, вскапывая в разных местах землю. Ничего подозрительного не нашёл. Зашёл за будку туалета, и покопал за ней. Тоже ничего. Прошёлся вдоль забора, и за кустами смородины обратил внимание на хорошо притоптанный ногами пригорок. Копнул пару раз там, обнажив корни куста и вырыв достаточно глубокую яму. Хотел уже плюнуть, но продолжил усердно копать, пока лопата не задела за толстую жердь. Отложил лопату в сторону. Присел у вырытой ямки, и руками достал пару комков земли. Рядом с толстой жердью обнаружилась ещё одна жердь, тесно подогнутая к первой. Сергей Дмитриевич вернул в руки лопату и принялся раскапывать яму глубже и шире. Вскоре была выкопана небольшая дверь из толстых жердей. Сергей Дмитриевич посмотрел на стальное кольцо, которое служило в место ручки, и устало отбросил лопату.
- Коль!!! – позвал Сергей Дмитриевич Николая Фёдоровича, отбросив лопату в сторону.
- Чего? Нашёл что? – в дверях сарая показался Николай Фёдорович, с топором в руках.
- Кажется что-то нашёл! Идем посмотрим.
- Это хорошо, а то я уже половину потолка разобрал.
Николай Фёдорович проковылял к забору, и застыл за спиной Сергея Дмитриевича, разглядывая небольшую дверь из жердей.
- Давай открывай, тяни за кольцо.
Сергей Дмитриевич кивнул, присел над ямой, дотянулся до кольца и потянул её на себя. Дверь, сколоченная из жердей, скрипнула ржавыми петлями и открылась. Сергей Дмитриевич дёрнулся в сторону, увидев в тёмной глубине ямы робкий свет.
- Чего ты дёргаешься? – сзади напирал Николай Фёдорович.
- Свет! В яме свет горит, и померещилось, что в яме кто-то есть!
- Пистолет достань, мало ли что. Может действительно кто ни будь сидит там.
Сергей Дмитриевич достал из за пояса пистолет, проверил его, и присел в яму, усевшись на первую земляную ступень. Осмотрелся, пытаясь заглянуть ниже, чувствуя, как из ямы начал подыматься тёплый воздух от сгораемых свечей. Поводил стволом пистолета, сделал глубокий вздох, и нырнул резко в яму, словно кинулся с головой в ледяной прорубь. Глубоко под землёй была вырыта небольшая комнатка, с правильными, квадратными углами, и низким потолком. Посреди землянки стоял лакированный журнальный столик, а на нём, в окружении зажженных толстых свечей лежали три пары золотых кистей. Сергей Дмитриевич убрал пистолет и пролез ближе к столику. Очень толстые свечи робко мерцали, поддерживая на фитильке маленький огонёк. В их свете мерцали и блестели золотые кисти, они лежали на столе по кругу, напротив друг дружки, на сухих букетах цветов.
- Ну что там? – нетерпеливо крикнул сверху Николай Фёдорович.
- Здесь они! – ни сразу ответил Сергей Дмитриевич, понимая, что не может отвести взгляда от мерцания золота.
- Все три пары?
- Да! – вновь с заминкой ответил Сергей Дмитриевич. – Принеси мешок, я их наверх подыму.
Николай Фёдорович ответил ни сразу, явно о чём-то размышляя. – Сам иди за мешком, дай я посмотрю.
Сергей Дмитриевич ни ответил, и ни полез к выходу, а продолжил неподвижно, затаив дыхание, смотреть на мерцание золотых кистей. Боясь затушить робкие огоньки на свечах, своим дыханием.
- Ну чего ты там?
- Вылезаю! – крикнул Сергей Дмитриевич и перед тем, как податься назад к выходу, посмотрел на одну из золотых кистей. На этой паре золотых кистей были насечены глубокие зарубы, от лезвия топора. Михаила Петровича руки! Подумал Сергей Дмитриевич, и полез наверх.
В сарае мешка не нашлось, перерыв половину сарая, Сергей Дмитриевич вышел из него с пустыми руками. Вышел на улицу, подобрал с земли подушку и вывернул её, снимая с неё наволочку.
- Держи. – крикнул Сергей Дмитриевич и бросил в яму наволочку. – Мешка не нашёл.
Николай Фёдорович ничего не ответил, и не подобрал с нижней земляной ступени наволочку.
- Ты чего там притих?
- Да я…. – запнулся на полуслове Николай Фёдорович. – Этой чертовщиной залюбовался. Прости меня Господи! – забрал наволочку, и стал складывать в неё золотые кисти.
Толстые свечи задули, дверь из жердей опустили, и решили её немного прикопать. Совсем немного, чтобы любопытные, если и найдутся такие, сразу её не нашли. Вернулись к машине.
- Нашли? – охнул Дима, увидев набитую наволочку.
- Мы и не найдём? Никогда не сомневайся в нас Дмитрий. – Николай Фёдорович забрал у Димы свой пистолет, и кивнул на связанного врача. – Этот как себя вёл?
- Нормально. – махнул рукой Дима. – Лежит стонет, плачет, иногда зубами скрежетает.
- Это он от обиды. Ничего не говорил?
- Нет. Ни словечка ни проронил.
Сергей Дмитриевич прошёл к багажнику с набитой наволочкой. Проходя мимо врача, он увидел, что убийца быстро посмотрел на наволочку, понял, что в ней лежит и со стоном закрыл глаза.
- А от куда три пары рук? – за плечом Сергея Дмитриевича оказался механик, и с большим любопытством заглянул в наволочку.
Сергей Дмитриевич ничего не ответил, захлопнул багажник, и сел в машину, близко не подсаживаясь к связанному убийце.
Васильевич понял, что ему никто не ответит, стал самостоятельно решать в голове задачку, подсчитав и что-то припомнив, он охнул и округлил глаза: - Это он что? Всем троим руки оттяпал?
- Васильевич, садись уже в машину, мы тебя ближе к санаторию подвезём.
- Нет! – выкрикнул механик. – Мне на сегодня впечатлений хватило. Вот! – и провёл себе по горлу открытой ладонь. – По самое горлышко нахлебался. Я назад пешком!
- Ну смотри, раз хочется пешком. – Николай Фёдорович махнул рукой механику. – Ты на нас не серчай, если что.
Дмитрий лихо развернулся на узкой дороге, и не спеша, огибая каждую ямину поехал по дороге. Сергей Дмитриевич подумал с сожалением, что не сможет немного поспать, пока едут. Нужно было внимательно следить за убийцей, что бы он ничего не удумал.
Дмитрий разогнал машину до предела своей скорости, выехав на просёлочную, широкую дорогу. Всё равно не уснул бы, подумал Сергей Дмитриевич, прислушиваясь к звукам. В багажнике, подпрыгивая на каждой кочке, завёрнутые в наволочку, бренчали друг об дружку золотые кисти. И как под такие звуки можно уснуть?
Иван, врач из санатория сидел на табурете в рабочем кабинете, и продолжал усердно молчать, смотря в пол отрешенным взглядом. Шёл второй час молчаливого допроса, похожий больше на игру в гляделки. Сергей Дмитриевич устав задавать один и тот же вопрос, устало присел на край своего рабочего стола, вытянув гудящие ноги. Рабочий стол был завален фотоальбомами Виктора. Сергей Дмитриевич посмотрел на фотоальбомы, и вытянул из верхнего фотоальбома первую попавшую фотокарточку, и показал её убийце.
- Так для чего ты их погубил? Ради золотишка?
Иван молчал, рассматривая пол под ногами. За всё время, он ни проронил ни слова. Последний громкий сожалеющий стон от него, Сергей Дмитриевич услышал, когда проходил мимо автомобиля, неся в руках набитую наволочку золотыми кистями.
Дверь в кабинет открылась и в кабинет вошёл Дмитрий.
- Николай Фёдорович! Начальство приказало, чтобы кисти у вас в сейфе полежали. – Дмитрий тряхнул набитой золотыми кистями наволочкой.
- Положи пока на стол Филиппа Петровича. – махнул рукой Николай Фёдорович на стол, на секунду оторвавшись от листа бумаги.
Иван поднял взгляд и посмотрел на наволочку с золотыми кистями. Глаза его налились дикой яростью, рот открылся, искривился в молчаливом проклятии, выпустив на подбородок струю жидкой слюны. Врач дёрнулся на табуретке, резко подскочив, но сразу же рухнул назад. Левая рука, пристёгнутая наручниками к гире, не дала убийце приподняться, погасив его порыв.
- Гирю мне не поцарапай. – громко сказал Дмитрий врачу, подходя к рабочему столу Филиппа Петровича.
Иван вновь издал сожалеющий стон, и тихо сказал: - Вы зачем их достали? Прервали ритуал!
- Ритуал? – с интересом спросил Сергей Дмитриевич. – Три погубленные души ради какого-то ритуала?
Но Иван больше ни чего не сказал, он осунулся, уставился потухшим взглядом в пол, и кажется, перестал даже дышать.
Вновь открылась дверь в кабинет. Юрий Павлович вошёл тихо, и оставляя мокрые следы на потёртом паркете подошёл к рабочему столу Николая Фёдоровича, и положил на край стола топор, завёрнутый в газету.
Николай Фёдорович оторвал сосредоточенный взгляд от написанного текста, посмотрел на Юрия Павловича, перевёл взгляд с него на край стола, и рассмотрел внимательно топор.
- Нашли всё же! – обрадовался Николай Фёдорович и перегнувшись через стол посмотрел на покалено мокрые брючины Юрия Павловича. – Ты за топором сам нырял что ли?
- Ты просил топор найти? Вот тебе топор! Остальное без подробностей пожалуйста. – Юрий Павлович оглядел внимательно Ивана, сидящего, как варёный овощ на табурете, и спросил. – Он что ли?
- Он! – твёрдо ответил Сергей Дмитриевич, и сложил руки на груди.
- Какие они огромные! – Юрий Павлович с большим интересом заглянул в наволочку. – Я себе кисти другими представлял, поменьше. Что у вас с Филиппом Петровичем? Весь отдел гудит, и рассказывает, как он пулю зубами поймал!
- Завтра его заберём, он с больницы уже два раза звонил, от скуки помирает и на стены лезет. Требовал, чтобы ему доверили нести самый большой транспарант на Первомай! Такой большой, что его можно было унести только двумя руками.
- Из чего он стрелял? – Юрий Павлович пальцем показал на Ивана.
Николай Фёдорович открыл первый ящик своего стола, и показал пистолет. – Наградной! Награждали им, его отца, а он с него по нашему Филиппу Петровичу удумал стрелять.
- Ты чего скромничаешь? Сам бы рассказал, а то за тебя отдел рассказывает, как ты пули своим деревянным костылём отбивал.
- Юрий Павлович!! – покраснел Николай Фёдорович. – Не мешай работать! Иди! Топор нашёл, молодец!
- Я то пойду, но сперва верни мне чемоданчик.
- Верну! – махнул рукой Николай Фёдорович. – Иди! Видишь писанины сколько, а ты отвлекаешь.
Когда за спиной Юрия Павловича закрылась дверь, Николай Фёдорович поднял виноватый взгляд, и сказал: - Разбил я его чемоданчик.
- Как? – удивился Сергей Дмитриевич.
- Как? В дребезги! Я в коридоре его бросил, когда этот стрелять начал. Чемодан об пол и треснул, как стеклянный. Ну и я на него сверху упал, чуть все ребра об него не переломал. Ладно! – махнул рукой Николай Фёдорович. – Договоримся!
Дверь в кабинет вновь распахнулась.
- Николай Фёдорович, отдельный изолятор подготовили для вашего персонального клиента. Можно уводить?
- Что скажешь Сергей Дмитриевич, пусть забирают?
- Забирайте. – разрешил Сергей Дмитриевич и отдал ключи от наручников вошедшему в кабинет конвою.
- Разденьте его, пусть в одни трусах сидит, чтобы ничем не удавил себя. – давал напутствия дежурному Николай Фёдорович, пока отстёгивали от гири Ивана.
- Нам когда такие наручники выпишут? – спросил Сергей Дмитриевич, когда за вышедшим из кабинета конвоем закрылась дверь. – Намного удобнее верёвки!
- Ты ещё скажи, каждому по паре!
Сергей Дмитриевич развернулся от двери, посмотрел на читающего газету Спорт Дмитрия, на пишущего рапорт Николая Фёдоровича. Подошёл к столу Филиппа Петровича, посмотрел на золотые кисти в наволочке, и тихо сказал: - Вот вроде бы и всё!
В открытые окна милицейского общежития задувал свежий ветер, и сминал открытую газету в руках. Сидящий за столом Николай Фёдорович заново переламывал газету, и продолжал читать статью. Рядом с открытым окном крутился Дмитрий с гантелями в руках.
Дверь в комнату распахнулась, и в неё влетел Сергей Дмитриевич с тарелками в руках, следом за ним прошла в комнату Ольга, и поставила горячую супницу на центр стола.
- Коль! – озадаченно позвал Сергей Дмитриевич. – Мы про пельмени забыли!
- Что за пельмени? – отвлёкся от газеты Николай Фёдорович, и посмотрел на Ольгу, с горячей супницей в руках. – Ах, пельмени! Да!
- Здравствуйте! – скромно поздоровался Дмитрий, бросил гантели на пол и подтянул повыше синие трико.
- А где Филипп? Он обещал сам зайти за ужином. Пришлось мне идти самой, хорошо Сергей Дмитриевич в коридоре встретился, так бы не донесла.
- Филипп он… - стал выдумывать на ходу историю Николай Фёдорович. – Он в засаде сидит. Да! Стережёт опасного преступника.
- И? – заломила бровь Ольга, требуя продолжения.
- Его сегодня не будет, он всю ночь в засаде просидит.
- Всю ночь значит! Ну что же. – Ольга стрельнула злым взглядом по сторонам. – Тогда передайте ему, чтобы он в этой засаде оставался навсегда. – и стремительно выпорхнула из комнаты.
- Хана Филиппу Петровичу. – подобрав с пола гантели, прокомментировал итог напряжённой ситуации Дмитрий. – Он ещё пожалеет, что его не наглухо подстрелили.
- Ты не умничай, бросай свои железки, и сходи за Юрием Павловичем, пригласи его на ужин. Мне перед ним вину загладить нужно.
Сергей Дмитриевич расставил на столе принесённые тарелки, и открыл крышку супницы. Вся комната оказалась в плену изумительного запаха. Николай Фёдорович глубоко и с наслаждением вздохнул.
В комнату вернулся Дмитрий, с приглашённым на ужин Юрием Павловичем. Все дружно расселись за столом. Сергей Дмитриевич начал накладывать пельмени в протянутые тарелки.
Стук в дверь расслышал только Николай Фёдорович. Стучались в дверь робко, и по-хозяйски одновременно. За весёлым гамом, что нарастал за весёлым столом, ни кто ничего не услышал, лишь Николай Фёдорович прислушался, и громко крикнул из-за стола.
- Входите, не заперто.
В комнату вошёл мужчина, в тёмном плаще и шляпе. Сразу же со всеми приветливо поздоровался, сняв шляпу с головы. Николай Фёдорович узнав вошедшего, начал привставать из-за стола, ища рукой трость.
- Сиди, сиди! Не вскакивай, я же просто в гости к вам зашёл. – гость оглядел стол, глубоко и с наслаждением вздохнул. Ударил громко в ладоши, и растёр их между собой. – И смотрю, я удачно зашёл.
- Проходите Иван Петрович, отужинайте с нами, мы ещё не начинали. – и достал ещё одну тарелку для гостя.
Иван Петрович быстро скинул с себя плащ на вешалку, подошёл к открытому окну, и огляделся.
- Сынок! – поманил гость Дмитрия к окну. – Видишь автомобиль чёрный стоит, припаркованный под липой? Водитель ходит вокруг автомобиля, и курит. Вот подойди к водителю.
Дмитрий, тщательно работая челюстями, вытер рот рукой и посмотрел на припаркованный автомобиль под старой липой, ожидая от гостя продолжения, но их не последовало. Иван Петрович сидел уже за столом, и поливал свою порцию пельменей уксусной водой, с красным, жгучим перцем.
- И чего мне спросить у водителя нужно?
- Ничего не спрашивай, просто подойти к нему, он всё сразу поймёт.
Димка кивнул, подтянул выше, сползающее синие трико, и вылетел из комнаты в тапочках. Назад вернулся очень быстро, и протянул Ивану Петровичу бумажный свёрток.
- Вы простите старика! Но я грешить так сильно не намерен. – Иван Петрович развернул бумажный свёрток и на стол выставил бутылку. – Есть такие великолепные пельмени, и на сухую, я не осмелюсь. Все желающие подставляйте рюмки.
Ужин проходил весело. Все ели с большим аппетитом, и ни раз протягивали пустые тарелки Сергею Дмитриевичу, который сразу же накладывал в них ещё порцию пельменей. Первым от стола отсел Сергей Дмитриевич. Вытерев со лба проступившую испарину, он откинулся на стуле назад, и тяжело задышал, пытаясь найти для вздоха место, в полном животе. Вторым сытым оказался Юрий Павлович. Так же отсев от стола, он тяжело вздохнул, достал из коробка спичку, закинул ногу на ногу, и заковырял спичкой в зубах, разглядывая потолок.
- Нужно Филиппа Петровича женить на Ольге, чтобы мы чаще так жили!
Все дружно согласились со словами Николая Фёдоровича, а Дмитрий, усердно закивал, и прожевав, добавил: - Непременно надо женить!
Наевшись, и отдышавшись, мужчины подошли к открытому окну, разминая в руках папиросы. Дмитрий посидел немного за столом, осоловело оглядывая потолок, отдышался и собрал грязную посуду со стола.
- Дмитрий! – окликнул его в дверях, с грязной посудой в руках, Николай Фёдорович. – Чай организуй!
- Ну что товарищи, я заехал к вам ни случайно! Скрывать не буду. – Иван Петрович прикурил папиросу от спички. – Решил лично поздравить вас за поимку опасного врага нашего государства. Своим злодеянием он нанёс нам огромную потерю. Погубил лучших людей. Легенд! Думаю ни только меня мучает вопрос, зачем он это сделал?
- Пытались узнать. – махнул горестно рукой Николай Фёдорович. – Только он в овощ начал превращаться. С каждым часом всё больше и больше. Под конец допроса обмолвился одним словом, о каком-то ритуале, и затих совсем. Несколько раз узнавал о его психическом состоянии у дежурного. Говорит задержанный сидит в изоляторе, и в стену смотрит. Ни на что не реагирует, даже в туалет не просился ни разу, мочится прямо в трусы.
- Решил играть в сумасшедшего? – предположил Юрий Павлович. – Только это его не спасёт, всё равно признают вменяемым. Вышку он себе заработал.
- Да! – согласился со словами Иван Петрович. Глубоко задумался, сильно затянувшись сигаретой.
- Я думаю, он не прикидывается сумасшедшим. – Сергей Дмитриевич докурил, и сразу же достал из пачки новую папиросу. – А действительно сошёл с ума от своей главной неудачи.
- И что эта за главная неудача? То что вы его поймали?
- Нет. Самая главная его неудача не в том, что мы смогли его поймать. Думаю убийца знал, что в скором будущем мы его всё же вычислим и поймаем, и это его совсем не волновало. Он готовился к нашей встречи. Всегда носил с собой отцовский наградной пистолет, был готов оказать самое сильное сопротивление, и самое главное, он был готов умереть. Смерть его не пугала, а пугало больше всего, то, что ритуал прервётся. Ритуал был очень важен для него. Ведь всё, абсолютно всё, что он сделал, было ради этого ритуала. Ритуал стал для него важнее всего. Важнее жизни троих людей. Важнее собственной жизни! А мы прервали его, затушили, эти чёртовы свечи, и забрали кисти. Ритуал прервался, и это свело его с ума.
- Симулирует. – махнул рукой Юрий Павлович. – Спасает свою шкуру от расстрела. Хочет всю жизнь в психушке просидеть, вот и сидит сейчас репетирует, да под себя ходит.
Иван Петрович очень внимательно посмотрел на Сергея Дмитриевича.
- Я этого брата хорошо знаю. – начал заводиться и распыляться Юрий Павлович. – Все они сначала смелые. На всё им плевать. На окружающих, на близких, и на закон. Все они смелые, пока их за шкирку не поймаешь, и за решётку не бросишь, а там, с них, как по волшебству сразу же всё слетает. Вспоминают о близких, законе, и трястись от страха начинают. Думать, как избежать последствий, и шкуру свою спасти. Знаю, проходили.
- Сегодня, после вашего задержания, мои люди произвели тщательный осмотр комнаты, где проживал задержанный. – тихо говоривший Иван Петрович на секунду замолчал, слушая, как с треском сгорает папиросная бумага, на кончике его сигареты. – И нашли пару интересных вещей. По мимо парочки оккультных книг, нашли ещё личный дневник задержанного, который он начал вести за много лет, до расправы над золоторучками. Вы правы Сергей Дмитриевич, говоря, что убийца не страшился собственной смерти. Он её не боялся, и готовился к ней. Хотел погибнуть, чтобы встретиться со своим богом, но…. Погибнуть только после того, как завершится ритуал! Ни раньше! Дневник на виду держал, сильно его не прятал. Очень сильно хотел, чтобы после своей кончины этот дневник прочитали, и чем больше людей, тем лучше.
- Что же он там нацарапал, в своём дневнике? – спросил заинтересованный Николай Фёдорович.
- Много чего. Многое ещё нужно прочитать из дневника, и осмыслить, но главное я понял. Ивану каким-то образом попали в руки оккультные книги. Он ими сильно увлёкся, и после понимания, что всё написанное в книгах, правда, начал заниматься практикой. Оккультные книги помогли ему расширить сознание, и научили его добиваться своего. Идти по головам к своей, поставленной цели. Иван поверил в запретного бога, который за некоторые услуги обещал своим последователям многие блага и дары. Всё задуманное, и исполненное им зло было ради ритуала.
- Что же ему наобещали эти чёртовы книжки? – Юрий Павлович успокоился и озадаченно посмотрел на всех. – Три загубленные души, ради чего?
- Мы точно этого не узнаем. – ответил Иван Петрович. – Награда ждала своего героя после смерти, Иван мечтал, что получит свою награду лично из рук своего бога.
- Но…! Это всё только после совершения ритуала. А мы его прервали!
- Не видать ему ничего. – зло сказал Юрий Павлович и вернулся за стол.
- Да, ритуал прерван, и это свело убийцу с ума. Думаю вы правы Сергей Дмитриевич, говоря, что он ничего не симулирует. Действительно, от понимания своей неудачи, человек лишился разума.
- Был ли он у него? – Николай Фёдорович замолчал, и прислушался к нарастающему гулу, что весело и громко нарастал за закрытой дверью.
- В этом не сомневайтесь, пусть злым и расчётливым, но разумом Иван обладал. Столько лет идти к своей цели, как безумный! Выучиться на врача, устроиться работать по ближе к Юрию Васильевичу. Блестяще проявить себя на работе, и это всё, только для осуществления поставленной задачи.
Шум за дверью достиг своего пика, юные голоса слились в один мелодичный звон смеха. Сергей Дмитриевич открыл дверь и увидел на пороге комнаты стайку молодых людей. Девочки, в лёгких сарафанчиках моментально спрятались за спинами молодых парней, как только распахнулась дверь. Смех не стих, наоборот усилился, и кто-то смелее чем остальные, спросил: - А Дима выйдет гулять? Девчонки за спинами ребят прыснули смехом.
- Дмитрий занят, он сейчас на очень опасном задании, ловит опасного преступника, но совсем скоро должен будет появиться.
Ни кто Сергею Дмитриевичу не поверил, а смех, постоянно звенящий в коридоре взорвался, когда Дима вышел из кухни, в майке, в синим трико и намытой посудой в руках.
- Вот он! – кричали юные голоса. – С опасного задания возвращается!
- Вы чего? – Дима оглядел толпу, и одной рукой подтянул сползающее трико выше.
- Как чего? – закричали весело голоса. – А парк? А танцы? И кино. – выкрикнула последней девичий голос.
- Ага, я сейчас, переоденусь только и выйду. – Дима бросился в комнату, бросил мытую посуду на стол и побежал к шкафу. Стал быстро одеваться.
Сергей Дмитриевич вложил Диме в карман рубашки несколько купюр.
- Зачем это? – Дима насупился и полез в карман, чтобы достать деньги и вернуть.
- Отставить! – рявкнул Николай Фёдорович. – Заслужил! Теперь можешь погулять.
- Но я же сам зарабатываю! – Димка застегнул ремень на брюках, и кинулся к кровати, присел, и достал ботинки.
- А на парк? На танцы? На кино?
- Обязательно угости девчат мороженным, и ситро!
Димка кивнул, и вылетел за дверь, затем сразу же вернулся, просунув голову в узкую щель двери, он тихо прошептал: - Я чайник на плите оставил, не забудьте!
Сели пить чай. После сытного ужина все с большим удовольствием отхлёбывали горячий, крепкий чай, вприкуску с комковым сахаром.
- Откуда у него автомобиль? – вспомнил главную зацепку Николай Фёдорович. – На рабочем наверное ездил?
- Нет, ездил он на личном автомобиле. – Иван Петрович отхлебнул чаю, и потянулся к пачке папирос. – Вот здесь самое интересное получается, ведь раньше Иван случайно попал под наше наблюдение. Мы приглядывали за ним, какое-то время, когда один из сыновей министра обратился к нему за помощью.
- Боюсь даже спросить, что это была за помощь? – Юрий Павлович подавился горячим чаем, прокашлялся и отставил от себя кружку с чаем.
- Наркотики! – ответил одним словом Иван Петрович. - Никудышный сын министра, после нескольких лет борьбы с алкоголизмом, сделал отцу подарок, стал увлекаться наркотическими веществами. Прибывая в сильнейшей ломке, сын министра обратился к Ивану. И знаете, Иван ему отказал в наркотиках, но вот в настоящей помощи он ему не отказал, и смог, каким-то образом отвратить от него всё. Алкоголь и наркотики. В знак благодарности Иван получил возможность выкупить у министра автомобиль сына. Достаточно быстро скопил смешную сумму, и приобрёл автомобиль, для дальнейшей своей цели.
- Без личного автомобиля он ничего бы не сделал.
- Да! Он долго шёл к своей задуманной цели. Очень долго и ни разу не усомнился в ней, не бросил и не сдался. Наоборот! С каждым годом вера в нём росла и только крепла. Он верил, что это единственное, ради чего стоить жить, и тихо, по шажочку приближался к Юрию Васильевичу. Прошли года, и Иван становиться лечащем врачом Юрия Васильевича, и наверное единственным другом.
- В феврале этого года он всех собрал на неделю в санатории Железнодорожник?
- Да! Наблюдал, как Юрий Васильевич уговаривает своих товарищей. Заставлял поверить, что руки можно вернуть. Февраль для Ивана сложился удачным, он познакомился со всеми обладателями трудового дара, стал временно замещающим главврача. Смог скрытно поселить всех в отдельном боксе, и Юрий Васильевич сделал за него всю работу, уговорил и заставил поверить. Оставалось только выбрать день, и начать действовать.
Чай пили стаканами и с большим наслаждением. О многом поговорили, наконец Иван Петрович засобирался. Оделся у вешалки и со всеми простился. За ним ушёл Юрий Павлович.
- Эх! Такой замечательный вечер. Жалко Филипп Петрович в больнице прохлаждается. Сейчас бы в картишки сесть, да партию закрыть. – Сергей Дмитриевич достал из тумбочки школьную тетрадку, и старую, потрёпанную колоду карт. Посмотрел на результат игры. – Хорошо идём! Почти все ровно! Может действительно выиграет?