Как говорил мой дорогой товарищ Камил Раджапов: - «Раз пашоль такая пьянка - рэжь паслэднего баранка»! То есть, раз уж я начал говорить про июнь-июльскую полковую операцию в ущелья Хисарак и Пини, то уже «добью» эту тему, покажу описание событий командиром третьего горнострелкового батальона 682 полка подполковником Пудиным В.В. Далее, в перспективе, я планирую поместить это описание боевой операции в отдельный сборник, посвященный нашему Первому Комбату горнострелкового батальона. А пока покажу рассказ здесь, в сборнике «Зуб Дракона» в виде изложения от первого лица майора (в те времена) Пудина В.В.
- Полковая операция на Хисарак началась 29 июня 1984 года. Построение нашего полка проводили прямо напротив Мариштана и входа в ущелье. Причем, полк находился выше, долина хорошо просматривалась. Казалось бы – да кто там может быть из противника? Никого там не может быть потому что наше всё советское тут, родное!
После построения ко мне пришел авианаводчик. Он был офицер, толковый, такой, нерусский паренёк. Пришел он ко мне и сказал:
- Завтра мы идём в рейд. Меня прикомандировали к Вашему батальону.
А потом произнёс слова, которые мне очень не понравились. Он сказал:
- Вам сопутствует удача.
Я насторожился, говорю ему:
- Ну, а почему ты так думаешь?
А у меня у самого уже кошки на душе заскребли, я уже почувствовал, что, наверное, уже что-то не так будет, что-то будет нехорошо. Блин, ну нельзя так говорить! Мне даже захотелось послать его подальше после этих слов.
Утром, после построения, мы выдвинулись из полка в Мариштан. Реку Панджшер пересекли по подвесному мосту, вошли в долину, тут по связи на меня вышел командир полка Чикал В.А. и поставил задачу:
- «Сальдо», я сейчас пойду с батальоном Пазина по ущелью, а ты пойдёшь вправо по склону с «зелёными».
«Зелёные», это афганцы. Мой батальон с этими чертями должен был подняться на склоны гор, двигаться немного ниже хребта, чтобы прикрывать основные силы полка, которые пойдут по дну ущелья.
Выдвинулся я на эти склоны. Обнаружил, что они очень сильно поросли кустарником. Я вышел на командира полка, доложил, что в таких условиях, если кого-то надо будет прикрывать, то мы навряд ли что-нибудь увидим. Только мы с командиром полка переговорили, в это мгновение раздался взрыв. Там, внизу, где шел командир полка с основными силами. На меня тут же по связи Чикал стал кричать:
- «Сальдо», твою мать! Я предупреждал, что если у тебя кто-то нарвётся на мину, то ты будешь отвечать за всё!
Я ему:
- Я-то буду отвечать, но взрыв не у меня. Это у Вас.
- Как у меня, мать-перемать, туды-сюды!
Потом разобрались. Оказалось, что этот авианаводчик попал на мину и лишился сразу обоих ног. А я потом думал – лучше бы его не забирали от меня, пусть бы он со мной шел. Ну, вот надо было ему эти слова говорить, что нам удача сопутствует?
Мы пошли дальше. Впереди нас шли афганские «зелёные» как мы их называли. Царандойцы. Вскоре эти царандой-марандой уселись на тропе и отказались дальше идти. Как ишаки упёрлись и всё! Я доложил командиру полка. Он мне сказал:
- Только пусть впереди вас идут! Ни в коем случае не допускай чтобы они оказались за вашей спиной.
Мы стали этих царандойцев и так и сяк поднимать, чуть ли не пинками. Командир их им приказывает, а они на него не реагируют. Мы долго препирались с этими, так сказать, союзничками. Сто процентов – они знали, что готовится что-то нехорошее. Затем мне это всё надоело, я доложил командиру полка, что мы выдвигаемся вперёд. Мы оставили у себя в тылу этих царандойцев и пошли.
Пошел я немного ниже, чем следовало. Надо было по склону подняться и двигаться по откосу. На гребень, конечно же, подниматься не следовало, однако и так низко тоже не надо было идти, но я подумал, что лезть в кусты неправильно. Там внизу один подорвался, тут мы в кусты полезем, тоже кто-нибудь подорвётся. В общем, я побоялся подниматься в кусты, выдвинул вперёд боевое охранение - взвод Лейтенанта Курицына. Мы втянулись в ущелье Хисарак, прошли не очень много и начался бой. Всё произошло точно так же, по тому же сценарию, как с батальоном Королёва. Очевидно, что царандойцы поэтому не пошли с нами. Они знали, что мы идём в засаду. Даже в этой мелочи всё совпало с батальоном Королёва.
Когда начался бой, было очень трудно вычислить откуда стреляют. Потом что огонь на поражение вели два или три снайпера, которые сидели в кустах. Они стреляли туда, куда надо: в голову, в туловище, а остальные стрелки, остальная банда, они создавали звуковой фон. Поэтому было очень трудно сориентироваться куда надо вести огонь. Наши все стреляли в белый свет, как в копеечку.
На какое-то время я растерялся, потом по радиосвязи организовал бой. Но, какой может быть бой, когда сверху в тебя стреляют и видят, как на ладони, а ты внизу, точно, как мишень в тире. Однако, так, как с батальоном Королёва, у душманов не получилось. Я не хочу сказать, что я храбрее или мудрее, чем кто-либо, просто у нас впереди шел головной дозор, во-первых. А во-вторых, кусты, которые располагались на склонах, они не позволили душманам действовать так, как они действовали в Хазаре против батальона Королёва.
Не могу сказать какое количество бойцов было у душманов, потому что гул от выстрелов и эхо от них создавали впечатление как будто ты против целого полка неприятеля воюешь.
Почти сразу после начала боя из боевого охранения лейтенант Курицын доложил, что его взвод понёс потери. Погибло четыре или пять бойцов. Попали они в очень неприятном месте: бурный поток, тут такая справа тропиночка и место почти открытое, там эти кусты кончаются. Вот там их и «зажали».
Однако, так, как планировали душманы, так у них не получилось. Моя позиция оказалась за валуном возле бурного потока реки Хисарак. Думаны так били пулями в этот валун, так им хотелось убить - вокруг меня и вода, и пыль подскакивала фонтанчиками, в валун пули постоянно били, однако валун был очень большой, примерно в половину комнаты. Пулями такой не пробить. Я был вне досягаемости душманских пуль, поэтому решил доложить по связи о том, что попал в засаду. Я вызвал командира взвода связи, сказал ему: – «Давай мне сюда человека с радиостанцией». Командир взвода послал ко мне кого-то, но тот не добежал до меня. В него попала пуля, в горячке было не понятно ранили его или чего случилось. Я тогда закричал командиру взвода, чтобы он сам как хочет, хоть ползком, хоть бегом, но обеспечил мне связь. Он побежал ко мне. Его ранили в ногу, он упал, крикнул мне, что его ранили. Я в горячке боя крикнул ему, что меня не интересует, в общем, я в боевой обстановке обругал его матом, сказал, что хоть ползком, но он обязан доставить мне связь. Он пополз, его ещё раз ранили, во вторую ногу. Но, с ним нормально всё обошлось, он сам живой остался и связь доставил. Мы организовали бой, бойцы стали стрелять по этим кустам, наобум Лазаря, однако, стрельба со стороны душманов стала утихать. Но, по моему валуну всё равно с завидным постоянством стреляли. Были такие пособия у душманов, отпечатанные на отличной английской мелованной бумаге. Там четко указывалось, что если кто-то машет руками, жестикулирует, отдаёт команды, то его надо убить первым. Мы находили на проческах такие пособия.
Вскоре я увидел, что в бурном потоке несёт водой тело человека. Оно переворачивалось, человек за камни хватался, пытался выбраться, а за ним оставались красные разводы в воде. Он вроде бы выбрался, но его снова потоком перевернуло, а он за жизнь боролся, под действием инстинкта самосохранения снова и снова старался схватиться за камни. Потому что в нормальном состоянии выбраться из такого бурного потока было бы невозможно. Я подумал, что унесёт сейчас потоком этого хлопца, выскочил из своего укрытия, схватил его за руки. Мне кто-то закричал, что не надо, что нельзя под огонь подставляться. А я за руки из воды его вытащил, оказалось, что это лейтенант Курицын. Он был насквозь прострелен, но был в сознании, значит всё нормально.
Потом вся эта стрельба прекратилась и стало темнеть. Мы продвинулись вперёд, собрали убитых. Один из погибших был очень высокий, здоровый такой, по-моему, из кавказских народов. Он лицом в реку упал, когда мы его подняли, лицо уже синее было, распухшее, его трудно было узнать. Мы только по военному билету его опознали.
Мазлоев Валерий Владимирович 12.08.1965 снп9мср 02.84 Нальчик погиб 29.06.84 Хисарак.
Азаров Игорь Павлович 28.07.1964 сг9мср 12.82 Таллин погиб 29.06.84 Хисарак.
Жусупов Айазбай Мукушевич 01.01.1963 зкв9мср 03.84 Ошская обл погиб 29.06.84 Хисарак.
Исмоилов Акрам Тоштемирович 17.12.1959 пул9мср 01.83 Кашкадарьинская погиб 29.06.84 Хисарак.
Мокеев Вадим Николаевич 26.06.1964 снп9мср 03.84 Горьковская обл погиб 29.06.84 Хисарак.
Уринов Достанбек Тургунович 01.12.1962 пул9мср 03.83 Узбекская ССР погиб 29.06.84 Хисарак.
Хуснутдинов Рафис Садыкович 02.03.1963 снп9мср 03.84 Татарская АССР погиб 29.06.84 Хисарак.
Шайхемарданов Ильмир Зинирович 13.05.1965 пул9мср 03.84 Татарская АССР погиб 29.06.84 Хисарак.
Эшчонов Комилжон Ранимович 01.01.1964 гр9мср 05.83 Хорезмская обл погиб 29.06.84 Хисарак.
После этого стемнело, боевые действия прекратились. На утро мы с боями продвигались вглубь ущелья Хисарак, потеряли ещё одного бойца.
Мавроди Дмитрий Афанасьевич 30.09.1965 пул1мср 03.84 Молдавская ССР погиб 30.06.84.
Второго июля мы проснулись утром рано, если это можно назвать сном, Борис Суханов сказал мне следующие слова:
- Виктор Викторович, а ты знаешь, что у нас с тобой сегодня последний день в Афганистане?
На что я ему ответил:
- Знаю. Мне сон приснился. - Подтвердил его слова, потому что точно знал, на этом дне наш с ним Афганистан закончится. Всё.
Мы находились на высотке в ущелье Хисарак и видели, что душманы в наглую перебегали с позиции на позицию.
В это время мне доложили, что рота Еремеева напоролась на засаду. Они получили какую-то задачу, выполняли её, попали в засаду. Потерь больших не понесли, но их оттуда надо было вытягивать.
Султанов Айся Гаязович 23.10.1964 ко? мср 04.84 Куйбышевская погиб 02.07.84 Хисарак.
Хайдаров Закир Икрамович 10.10.1963 ко8мср 04.83 Чарджоуская обл погиб 02.07.84 Хисарак.
Шелашский Михаил Алексеевич 29.05.1964 сс? мср 08.83 Новодвинск ранен 02.07 Хисарак, умер 11.07.84.
Вокруг меня было не много народу. Был связист, который везде со мной ходил, рядовой Иммамов. Был замполит Боря Суханов и ещё несколько человек. Мы все подхватились и побежали в ту сторону, где поднялась бешенная стрельба, выскочили на какое-то открытое плато и в этот момент душманы по нам пальнули залпом. Боря Суханов застонал и упал, ещё кто-то был ранен. А я ничего не понял, я вдруг ни с того, ни с сего начал махать левой рукой. Посмотрел, а кисть у меня отстреленная висит, кости там отделились и всё такое. Я в этот момент автомат из правой руки в левую перекладывал на бегу. В левую кисть попала пуля, разбила её, мой автомат выпал на землю. Я укрылся за камнями от огня душманов. Если бы в нормальной обстановке, то я туда не залез бы. А сгоряча втиснулся туда и оказался в очень неудобной позе. По моему укрытию стреляли, а я в ответ не отстреливался. Мой автомат остался лежать на земле. В это время командир полка затребовал по связи чтобы комбат доложил ему обстановку. Командиру полка сказали, что комбат с замполитом и с группой бойцов побежали на выручку девятой роте. Командир полка обложил всех матом, сказал:
- Давайте, доставайте мне комбата!
А я в это время сделал себе укол «Промедола», как мог. Со второй или третьей попытки укололся. Мне стало, в принципе, неплохо. Как будто я 200 грамм водки выпил. После этого я подготовил одну гранату. Единственной целой правой рукой достал её, зубами выдернул чеку и держал возле головы. Сидел и рассуждал, что если граната нормально сработает, то мне голову оторвёт, что в принципе – нормальный исход для меня. Очевидно было, что духи вычислили меня, если попытаются захватить и изрезать, а мне башку оторвёт, то мне будет всё равно, ничего они с этим не сделают. В тот момент я так рассуждал.
А командир полка поставил задачу разыскать командира батальона, при том, что, такая фигня вышла, что и замполита тоже нету. Тогда прапорщик Удовика, комсомолец нашего батальона, собрал группу бойцов и пошел на поиски. Во второй половине дня, ближе к вечеру, они вышли ко мне. Удовика поднял мой автомат, насколько смог, взял в свою руку гранату из моей руки. Вставил обратно чеку предохранительную. Замполита подобрали бойцы, притащили к тому месту, откуда мы с ним выбежали. Рядовой Иммамов остался без ступни, мы с ним потом уже в госпитале встретились в Ташкенте. А тогда, в горах, нам сказали, что уже темнеет, если нам повезёт, то вертушка прилетит. А если не повезёт, то мы с нашими ранами будем ночевать тут, в горах. Но, нам повезло, вертушка на наше счастье прилетела, нас забрала. В госпиталь нас доставили вовремя.
Мне потом передали слова командира полка Чикала:
- Командир батальона был не прав, батальоном надо было управлять, а не с автоматом бегать.
Но, с другой стороны, Чикал, когда по ущелью внизу шел, он ведь тоже мог подорваться и погибнуть. Так могло быть с каждым. Это не важно было командир полка ты или рядовой солдат. Это просто судьба была у каждого своя. А о Чикале у меня очень хорошее впечатление, как и о Петре Романовиче Сумане. Но, мы с Чикалом, наверное, дольше были, чем с Петром Романовичем. Хотя и Чикала я лично видел не много, потому что мы из рейдов не выходили. Возвращались с гор на день-полтора, пополняли запасы и снова уходили в горы.
После ранения я провёл сутки в баграмском медсанбате. Потом меня перевезли в Кабул. Там тоже сутки провёл. Затем эвакуировали в Ташкент. За ранение, полученное в бою, получил Орден Красной звезды. Думал, что ничего не придёт, хотя Фёдор Иванович говорил нам, что на всех отправил представления к правительственным наградам. Петру Романовичу на Орден Красного Знамени, мне на Красную Звезду. Но, потом, когда с первым батальоном случилась беда, нам сказали: - «Вы все – говнюки и засранцы, никто из вас ничего не заслуживает».