Шехзаде Селим раздраженно прервал рассказ Газанфера:
- Твои рассказы о венецианских художниках меня утомили... довольно! Это Баязет у нас целыми днями возится с красками и кистями. Однако, картины писать у бедняги таланта не хватает, поэтому он расписывает тарелочки. Меня смех разбирает, когда я представляю, как братец, высунув язык, выводит цветочки и листочки...
- Уверен, что если бы вы захотели писать, у вас получилось бы очень красиво.
- Нет, оставим это ремесло Баязету. А вот скульптуры... Диана, Афродита, Венера... На этих прекрасно сложенных женщин я бы хотел взглянуть.
- О, шехзаде, это действительно восхитительные работы! Совершенство линий, гармония пропорций...
- Ты видел своими глазами?
- Увы, шехзаде, мне довелось увидеть только копии. Но копии очень хорошие.
- И что же, ты запомнил каждую деталь?
- Да, шехзаде...
Венецианец не мог понять, к чему клонит молодой мужчина.
- А вот это уже интересно! Как думаешь, в моем гареме есть девушка, сложенная, как греческая богиня?
- Мужчине запрещено смотреть на девушек гарема, шехзаде...
Газанфер подлил вина шехзаде, повинуясь его требовательному жесту. Селим пригубил из бокала и улыбнулся:
- Я разрешаю тебе. Мы вместе посмотрим на всех девушек, живущих под сводами моего дворца. Позови ко мне Джанфеду.
Через несколько минут калфа уже стояла перед шехзаде в ожидании приказаний.
- Джанфеда, нужно вымыть фонтан в дворцовом саду. Газанфер, проследи, чтобы этой работой занялись подходящие девушки.
Джанфеда поклонилась и вышла, Газанфер-ага проследовал за ней. Через некоторое время Селим удобно устроился в беседке возле фонтана. Откинувшись на подушках, он с любопытством смотрел за приготовлениями венецианца. Первым делом тот натянул верёвку в дверном проеме. Джанфеда отвернулась и незаметно закатила глаза. Она уже привыкла к странным развлечениям шехзаде: то молодой мужчина устраивал в саду черепашьи бега и требовал, чтобы рабыни всячески поторапливали животных, то заставлял евнухов петь, то звал во дворец шутов-карликов и собирал всех в саду смотреть представление... поэтому сейчас калфа ничему не удивлялась, но испытывала раздражение: очередные забавы Селима отвлекали служанок от работы, которой всегда было предостаточно в гареме.
По команде Газанфера-аги девушки выстроились в шеренгу. Им нужно было пройти через дверной проем, едва коснувшись макушкой верёвки. Подходящих по росту девушек оказалось всего пять.
- Какими будут дальнейшие указания?
Джанфеда едва смогла успокоить развеселившихся наложниц, для которых происходящее было весёлой игрой. Венецианец велел тем девушкам, которые прошли первое испытание подойти к фонтану, остальным, тем, кто был выше или ниже "меры", пришлось вернуться к своим обязанностям в гареме - к огромному разочарованию рабынь.
Ещё двоих из пяти девушек Газанфер отправил следом за товарками - они были смуглыми и черноволосыми. Оставшиеся три девушки переминались с ноги на ногу, ожидая дальнейших указаний. Газанфер хлопнул ладоши.
- Девушки, преодевайтесь, берите тряпки, и начинайте мыть фонтан. Разувайтесь и лезьте в воду.
Девушки взяли руки свёрнутую одежду и удивлённо переспросили:
- В ночные сорочки? Как это?
- Не спорьте, делайте, что вам велят. Переоденетесь в платья позже, или вы хотите ходить мокрыми? А для сна вам выдадут новые сорочки.
Рабыни неуверенно переглянулись, но спорить не решились - издали на них все ещё смотрел шехзаде. Калфы растянули простыни, за которыми девушки, скрытые от мужских глаз, переоделись. Отдав последние указания, Газанфер подошёл к Селиму и снова спросил:
- Шехзаде, мне неловко здесь находиться. Позвольте я вас оставлю?
- Садись рядом, Газанфер. Не забывай, что ты выполняешь моё поручение.
- Я боюсь, что это могут неправильно истолковать...
- Кто? Матушка и отец в Стамбуле, это мой санджак и мой дворец, и я буду делать тут все, что захочу. А я хочу, чтобы ты выбрал для меня наложницу, похожую на греческую богиню...
Селим засмеялся. Газанфер тяжело вздохнул, подумав о том, что будь здесь Хюррем-султан, её сын бы никогда не пристрастился к вину.
Когда девушки, заливисто смеясь, стали плескаться водой из фонтана, а их сорочки, промокнув, облепили юные тела подобно второй коже, венецианец не знал, куда отвести от стыда глаза. Селим же был доволен своей затеей:
- Что скажешь? Похожи эти девушки на те мраморные изваяния, которые ты видел?
Совершенно пунцовый Газанфер заплетающимся языком пробормотал:
- Наложницы из вашего гарема очень красивы шехзаде. Однако, среди них нет той, что подходила бы под ваше требование.
- Неужели? Что не так вон с той, которая наклонилась сейчас?
- Её бедра уже, чем это было у статуй, о которых мы говорили...
- А что скажешь про девушку слева от неё?
- У этой рабыни... у нее... простите, шехзаде, я не могу об этом говорить...
- Я приказываю тебе, Газанфер.
- Эта рабыня очень красивая и наверняка без труда сможет выкромить даже тройню своим молоком...
- Если у меня вдруг родятся когда-то сразу трое детей, Иншалла, это будут девочки, Газанфер. Я хочу, чтобы мой сын рос, не деля ни с кем материнскую и отцовскую любовь...
- Пусть Аллах услышит ваши молитвы, шехзаде.
- Значит, говоришь, что у той рабыни слишком выдающаяся грудь... что ж. Ну, а что не так с третьей?
- Ноги, повелитель... у греческих богинь они крепкие и сильные, а у этой девушки уж слишком худые...
- Довольно! - крикнул Селим, чем вызвал вздох облегчения и у Газанфера, и у Джанфеды.
Шехзаде повернулся к венецианцу и коротко бросил:
- Мы едем на невольничий рынок.
- Что? Шехзаде? Но это невозможно!
- Это ещё почему?
- Вам нельзя покидать санджак...
- Мы все сделаем тайно. Никто ни о чем не узнает, мы оба будем переодеты купцами. Отправляемся сейчас же!
Как ни отговаривал Газанфер сына султана, все было тщетно - вскоре Селим в сопровождении стражников, переодетых в простолюдинов, были на невольничьем рынке, и если венецианцу было неловко, то Селим снова и снова спокойно приказывал работорговцам:
- Пусть девушка откинет покрывало.
А когда невольница выполняла это требование, поворачивался к своему спутнику и коротко спрашивал:
- Она?
Но венецианец каждый раз отрицательно качал головой. Девушки были прекрасны каждая по-своему, но такой, как хотел шехзаде, среди них не находилось. Бедняга Газанфер не раз порывался пойти на обман, и выбрать девушку, хоть отдалённо напоминающую эталон, но каждый раз не решался: а вдруг шехзаде однажды увидит статуи и узнает, что венецианец слукавил.
И вот когда Газанфер уже совсем отчаялся, очередная рабыня, откинувшая покрывало по приказу шехзаде, оказалась именно такой, как он искал. К этому времени, насмотревшийся на обнажённых девушек, Газанфер уже не испытывал трепета или волнения при виде девичьих прелестей, словно их не существовало вовсе. Венецианец видел только пропорции и изьяны. Здесь же было идеально первое и полностью отсутствовало второе.
- Шехзаде... это она....
- Ты уверен?
- Да, шехзаде, совершенно точно.
- Откуда эта девушка, из Греции?
- Нет, паша, она из Крыма, - ответил хозяин рабыни.
Селим вздохнул и снова недоверчиво посмотрела на спутника:
- Но она не гречанка.
- Однако сложена подобно греческой богине. И рост, и пропорции, а посмотрите, какие у девушки сильные стройные ноги, какие аккуратные плечи, какой изгиб бедер. Уверяю вас, если бы вы сейчас увидели статую Венеры, вы бы сказали, что именно эта рабыня, что сейчас стоит перед вами, позировала скульптору.
- Нет, поищем ещё. Мне важно, чтобы в жилах девушки, которую мы найдём, текла греческая кровь. У меня в гареме никогда не было девушек из Греции. Пойдём. Чем черт не шутит, может мне еще повезёт познакомиться с какой-нибудь греческий красавицей поближе...
Селим уже развернулся чтобы уходить, но тут девушка повернулась к Газанферу и показала ему язык.
- Ах ты... я сейчас отрежу тебе его, - хозяин рабыни схватился за нож, - мало я тебя учил, как надо себя вести?
- Подожди, ага. Сколько ты за неё хочешь? - Селим остановился в дверях, пожалев крымчанку.
- Девушка очень редкой красоты, Бей. Посмотри, какая белая кожа, какие красивые светлые волосы. Себе бы оставил, но эта рабыня так бестолкова! Забирай прямо сейчас, пока глупая не довела меня окончательно, я продам её тебе за 500 ахче!
Селим кивнул Газанферу. Сделка состоялась.
Джанфеде и Газанферу стоило немалых трудов обучить наложницу дворцовому этикету, прежде чем девушка отправилась на хальвет. Дильшах не могла ничего запомнить с первого раза и путала самые элементарные вещи. Бедняжка была настолько глупа, что когда, наконец, оказалась в главных покоях, даже не узнала в шехзаде человека, купившего её у торговца.
- Газанфер, я не понимаю, что наш шехзаде нашёл в этой хатун... она же и двух слов связать не может... просто красивая кукла...
- Точнее сказать статуя...
Венецианец вздохнул, а Джанфеда, не расслышавшая его слова, переспросила:
- Что ты сказал?
- Я говорю, что шехзаде этого достаточно, ему и без хатун есть с кем вести умные беседы. От наложницы требуется только делать своего господина счастливым на ложе...
- И подливать в бокал шехзаде вина, - покачала головой калфа.
- Но ты следи за её обучением получше! Пусть хотя бы меньше болтает своим длинным языком, что станет госпожой.
- Проще осла научить грамоте, Газанфер-ага, чем заставить Дильшах-хатун слушать, что ей говорят.
- Значит, незавидная её ждёт участь, - снова вздохнул Газанфер и оказался прав.
---
Читайте на канале и другие истории по мотивам сериала "Великолепный век ", например о том, как в жизни Сулеймана появилась Махидевран-султан (лишив жизни 3 девушек, чтобы стать наложницей шехзаде)
